Три кита добродетели

Гермионе казалось, что время остановилось. Что ни секунды не прошло с того момента, как они попали сюда. Как она благодарно обняла мальчишек. Как покинула Хогвартс прямо из кабинета директора по каминной сети. Как увидела маму – бледную, исхудавшую и без сознания. Перси и Артур Уизли подняли все связи, чтобы их приняли. Принять магла в волшебную клинику – это было огромнейшее исключение из правил, нарушаемое только в особых случаях. Им действительно очень повезло, что в дело вмешались Уизли и Дамблдор, и руководство Мунго пошло им навстречу. Маму привезли сюда после обеда и её сразу забрали колдомедики, мимоходом бросив ей, что всё будет хорошо. И она осталась наедине с ожиданием. Вязким, липким, тягучим ожиданием, накрывшим ей с головой с первой же секунды и опутавшим, словно крепкая паутина. Больше всего в жизни она ненавидела ждать. Больше всего в жизни ненавидела неизвестность. С каждой минутой становилось всё хуже. Если бы только папа был здесь! Насколько проще ей было бы, будь у неё возможность сейчас прижаться к нему щекой. Ждать было бы не так мучительно, если бы она была не одна. Если бы обнимала папу. Или Гарри. Или Рона. Или Драко. От мысли о Малфое свело скулы. Она не успела поговорить с ним и рассказать всё. Он даже не знал, что она покинула школу. Интересно, он переживал? Искал её? Сходил с ума? Или ему всё равно? Что вряд ли, учитывая, что он ночевал в её комнате. В её постели. В её объятиях. И говорил ей, что она должна быть в безопасности. И целовал… Стоп, Гермиона. Она нервно встряхнула кудряшками. Она думает не о том. С отношениями с Малфоем она разберётся потом. Когда точно будет знать, что мама в порядке. …К вечеру стало невыносимо. Бегающие в палату колдомедики не говорили абсолютно ничего вразумительного, отделываясь от неё дежурными «немного подождите, мисс» и «мы делаем всё, что можем». Гермиона чувствовала себя бессильной, слабой, жалкой. Нервы сдавали. Казалось, если она прямо сейчас не услышит хоть какой-то конкретики – её накроет истерика. Она металась по коридору, как загнанный зверь, литрами пила безвкусный больничный кофе и отчаянно хваталась за голову, пытаясь хоть немного успокоить бушевавший в голове ураган. В какой-то момент нервы всё-таки сдали, и она обессиленно упала на диван, пряча лицо в ладони и сдерживаясь из последних сил, чтобы не заплакать. Нельзя плакать. Мама скоро очнётся, и нельзя, чтобы она увидела её в таком состоянии. Надо держаться. Держаться, сколько получится. Попытаться глубоко дышать. Выпить ещё этого отвратительного кофе. Экономить силы. Рано или поздно ситуация однозначно прояснится. Просто нужно дождаться. Просто сидеть здесь, заглушив все эмоции, и ждать. Она так и сидела бы до самого утра, не поднимая головы, сжавшись в комок в углу дивана посреди больничного коридора, но, просидев в таком положении уже прилично времени, почувствовала на себе взгляд. Тяжёлый, ледяной, но до боли знакомый. В первую секунду не поверила. Решила, что ей показалось. Это был не папа. Не Рон, не Гарри. Этот взгляд она знала наизусть. Знала наверняка, кому он принадлежит. И он абсолютно точно не мог быть здесь. Не мог быть, потому что не мог. Из всех, кого она знала, вероятность присутствия именно этого человека здесь и сейчас была равна абсолютному нулю. Просто показалось. Минута, две. Ощущение не отпускало. Медленно, опасаясь того, что могла увидеть, Гермиона подняла голову и посмотрела вперёд, тут же разбив все свои сомнения и развеяв их в самой глубине серебристых глаз. Он был здесь. Стоял в конце коридора, держал руки в карманах и смотрел на неё – так, как умел только он. Не холодно, не насмешливо – внимательно и серьёзно. Чуть нахмуренно. Чуть вопросительно. И беспокойно. Смотрел, видимо, уже довольно давно, словно решаясь. Словно спрашивая - у неё, у себя, у чёртовой вселенной – нужно ли ему идти ближе. Нужно ли ей, чтобы он подошёл ближе. Но, поймав её взгляд, понял. Нужно. Ему, ей и всей чёртовой вселенной. А потом, словно осмелившись, сделал нерешительный шаг. И второй. И продолжал не спеша идти, не вынимая рук из карманов, словно шёл по Бродвею, а не по приёмному покою. Не отрывая глаз от неё. Не отвлекаясь на проходящих людей, случайно цепляющих его за плечи. Не видя ничего и никого вокруг себя. Наблюдая, как она поднимается с дивана и шагает ему навстречу. Как смотрит на него своими янтарными глазами. Как разлетаются её локоны. Как она мысленно задаётся единственным вопросом, и сама же отвечает на него, потому что знает. Всё знает, несносная умная голова. Как понемногу на дне янтарных глаз вперемешку с паникой и болью появляется робкая, несмелая надежда. Как она едва не переходит на бег, стремясь к нему, словно он оплот безопасности. Как она останавливается прямо рядом с ним, продолжая смотреть. Смотреть своими огромными, искренними, настоящими. Наполненными страхом, волнением, паникой, облегчением и ещё чёрт знает чем. Такими… живыми. Одни эти глаза живы больше, чем он весь. И он сдаётся. Потому что знать, что ей плохо, и быть далеко – слишком. Потому что весь мир отошёл на второй план. Потому что разбитая губа – ничто по сравнению с нахлынувшим ощущением. Потому что он готов пойти и подраться ещё раз с кем угодно, хоть с василиском, чтобы пройти через этот коридор ещё раз. Потому что самое важное, что сейчас он хочет сделать – положить руки ей на плечи и дать понять, что он здесь. С ней. Она понимает. Молча опускает глаза и прижимается лбом к его груди. Судорожно вдыхает, чувствуя, как сильные руки прижимают её к себе в попытке спрятать от всего мира. Слышит, как колотиться сердце под только что зажившими рёбрами. Обвивает руки вокруг него, обнимая в ответ. Вдыхает его, уже ставший почти родным, аромат. Растворяется. Дышит. …Он провёл с ней всю ночь. Всучил одной из медсестёр несколько геллеонов, чтобы их пустили в свободную палату, и всю ночь обнимал её, надеясь хоть немного успокоить. Молча слушал всё, что она ему говорила, и гладил по волосам – как и хотел. Колдомедики по-прежнему ничего не говорили о состоянии матери, и это значило только одно – состояние хреновое. Оставалось только одно – ждать. И они ждали. Гермиона бессильно свернулась калачиком у него под боком, а он обнимал её, одной рукой невесомо перебирая пальцами её кудряшки. Они почти не говорили, и эта окутавшая их тишина не была тяжёлой, не была неловкой. Была правильной. Такой, какая бывает, когда понятно без слов. - Откуда у тебя синяк? Драко вздохнул. Заметила, блин. - Не сошлись во взглядах с твоим очкастым другом, - скрывать было бы глупо. Всё равно ведь узнает. Вряд ли Поттер промолчит. А если и промолчит – несколько сотен свидетелей посчитают своим долгом донести до неё наверняка приукрашенные рассказы о подвигах её недалёкого дружка. - Ты подрался с Гарри? – она приподнялась, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. - Да. Он старался не смотреть на неё, чтобы хоть как-то скрыть раздражение, нахлынувшее от воспоминаний об этом кретине. - Из-за чего? Промолчал, отводя глаза. Ещё не хватало это обсуждать. Но даже обсуждать с ней это не пришлось, чёрт подери. Секунда – и в карих глазах уже блестит всеми оттенками понимание. Догадалась. - Ты… - неуверенно. Драко закатил глаза. Ну а что он мог сказать, в самом деле? - Серьёзно? – контрольный, чтобы убедиться. Закатил глаза ещё больше, подумав, что откатить их обратно уже не получится. А секунду спустя уже был готов рассказать эту историю в красках и даже показать ей воспоминание. И даже – пресвятой Салазар! – подраться с Поттером ещё раз прямо у неё на глазах, если это вызовет такую же реакцию. Потому что увидел – и это действительно так – как она искренне захихикала, прижав руку к губам в попытке сдержать смех. - Дети, - она нарочито тяжко вздохнула и покачала головой, - вы вообще умеете решать конфликты каким-нибудь другим способом, кроме кулаков? - Вообще да, - он едва заметно усмехнулся, сквозь нахлынувшее удовольствие ощущая, как она пальчиками поглаживает оставшиеся ссадины, - только последнее время мой разум вылетает в трубу, когда дело касается тебя. Гермиона невесомо поцеловала его в уголок губы, где всё ещё красовался остаток синяка, и снова обняла его, уютно устроив голову у него на груди. Вся её умная голова терялась в догадках, как теперь ей его отблагодарить. Он нарушил все правила и пришёл, узнав, что ей плохо. Он рискнул и остался с ней на всю ночь. Он обнимал её и приводил её расшатанные чувства в равновесие. Спасал. Снова. А Малфой, кажется, и не нуждался в благодарности. Всё, что сейчас ему было нужно - погладив её по голове и зарывшись носом в каштановые кудри, полной грудью вдохнуть, чувствуя, как всё внутри него приходит в движение. Меняется. И, кажется, сам чувствует, как потихоньку, мелкими, неуверенными шагами по тонкому льду начинает наугад - спиной вперёд - путь на другую сторону. *** Фиби сидела за столом Гриффиндора и тайком наблюдала за эмоциями студентов, едва сдерживая улыбку. Каждый из них читался как открытый журнал. Рон - восторг. Он вовсю размахивал длинными руками, рассказывая сестре что-то о новых мётлах, одновременно в который уже раз заполняя тарелку. Джинни – раздражение. Она потягивала чай и забавно морщилась, пытаясь заткнуть брата и заставить нормально поесть. Гарри – уныние и задумчивость. Он ковырял рагу в полупустой тарелке, ни разу не подняв глаза. Гермиона – решительность и боевой настрой. Весь обед она сидела и сверлила друга свирепым взглядом, даже не притронувшись к еде. Казалось, Гарри понимал, что стоит ему повернуть голову – и он получит от подруги по башке. Драка с Малфоем не прошла бесследно – Пейдж в назидание наотрез отказалась лечить их обоих до конца, и вид у Гарри был потрёпанный, рассечённая бровь отнюдь не добавляла брутальности, а проходящие мимо студенты считали своим долгом бросить ему колкие шуточки о боевых шрамах после побоища со слизеринским змеем. А Гермиона только и ждала, когда он, наконец, поднимет голову, чтобы настучать ему по упёртому лбу. Драться с Малфоем – надо же было додуматься! Мало того, что он лишил факультет пятидесяти баллов, так теперь эта драка обсуждается на каждом углу, что непременно породит совершенно не нужные им сейчас слухи. А уж что могут придумать слизеринцы по этому поводу, не хотелось даже думать. Она уже собиралась не дожидаться, когда он соизволит на неё посмотреть, и открыла-было рот, чтобы начать возмущаться, как внимание всей компании прилипло к двери в Большой зал. - Ну наконец-то! – облегчённо выдохнул Рон, стоило Пейдж и Пайпер опуститься рядом с ними за стол, - как прошло? Те лишь окинули их победным взглядом, триумфально улыбаясь. Гарри поднял, наконец, голову, избегая смотреть на Гермиону, и незаметно выдохнул. Значит, всё хорошо. Решение сестёр пойти за настоящим медальоном самим здорово его напрягло, но он старался не подавать виду. Тем более, они в конечном итоге оказались правы – достать медальон им вдвоём оказалось даже проще, чем они думали. - Её зовут Долорес Амбридж, - рассказывал Дамблдор, - она заместитель Министра магии. И да, вы правы, она постоянно носит похожую вещь. - Значит, дело за малым – подкараулить её и нагло ограбить. - Пробраться в Министерство не так просто. - А зачем в Министерство? Она же бывает дома… когда-нибудь. Подловим её там. Гарри слушал и согласно кивал. - Когда выходим? Сёстры замолчали, переглядываясь, словно договариваясь. - Мы, думаю, можем когда угодно, - наконец, решила Пайпер, - а вы, - она обвела взглядом троицу студентов, - остаётесь. Гарри вспыхнул. - Нет уж, я иду с вами! - Гарри, послушай, - Пайпер поймала изумрудный взгляд, - чем меньше нас будет, тем лучше. И потом, не думаю, что эта задача отнимет у нас много времени и сил. Я могу заморозить эту вашу Долорес, а Пейдж своим призывом заменит один медальон на другой. Думаю, лучшим вариантом будет, если мы пойдём вдвоём. Гарри был готов спорить до бесконечности, но непререкаемый тон Пайпер не дал ему продолжить. Он обречённо выдохнул и сдался. - По-моему, она даже ничего не заметила, - заключила Пейдж, с довольным видом принимаясь за еду. Всё действительно прошло гладко. Они подкараулили Амбридж на пороге её дома, проследив за ней от самого Министерства. Пайпер, выждав момент, когда улица будет пуста от непрошеных свидетелей, заморозила её на входе, а Пейдж призвала с её шеи медальон Слизерина и тем же путём повесила туда поддельный. - Здравствуйте, Долорес. Извините, Долорес. До свидания, Долорес, - и две сестры, разморозив женщину и убедившись, что она ничего не заподозрила, растворились в ворохе серебристых искр. - А где он сейчас? – понизив голос, поинтересовался Рон. - У нас в комнате, в одной из шкатулок, - почти шёпотом ответила Пайпер, - она экранирует любую магию. Мало ли… - Обалдеть просто, - протянула Гермиона, - что бы мы без вас делали… - Скорее всего, шарахались бы наобум по лесам и полям, - хихикнула Фиби, - а ты, кстати, хорошо выглядишь, - она наградила Гермиону удовлетворённым взглядом, - начала высыпаться, наконец? Гермиона только опустила глаза, чувствуя, как предательски краснеют щёки. Весь настрой отчитывать Гарри улетучился моментально. Сегодня Малфой снова ночевал у неё. Но не говорить же им всем, в самом деле, по какой причине ей спится теперь так спокойно?.. Но многозначительный и понимающий взгляд Фиби красноречиво сообщил ей о разоблачении. А ещё о том, что от объяснений она-таки не отвертится. Неуверенно подняв глаза, она незаметно скользнула взглядом по слизеринскому столу. Малфой, как всегда, сидел за столом в окружении прилипал, необычно спокойный и расслабленный, несмотря на не до конца зажившие ссадины. Словно почувствовав на себе взгляд, он поднял на неё глаза, чуть прищурился, всматриваясь, и ей показалось, что в какой-то момент он был готов… улыбнуться. «Мне нужно, чтобы ты была в безопасности» Определённо, последние события стали откровением для них обоих. Его ночёвки у неё, его приход в больницу… С каждым днём она всё отчётливее видела, насколько много для него значит. Только… что дальше? Кажется, ей удалось немного сдвинуть каменные стены в его голове, но чтобы перетащить его на сторону добра, этого было мало. Нужно было что-то ещё. Дружить с ним? Закрутить с ним роман? Бабочки в животе проснулись и закрутились вихрем от одной этой мысли, но тут же сбились в кучку под напором разума. Роман с Малфоем? Она - Гермиона Грейнджер, лучшая ученица Хогвартса, умнейшая ведьма последнего столетия – закрутит интрижку с высокомерным слизеринским принцем? Она – маглорождённая – будет строить отношения с наследником чистокровного рода? Немыслимо. Немыслимо хотя бы потому, что, даже если она допустит это в своей голове, он – нет. Он не пойдёт на это никогда. Но ведь он уже пошёл. Услужливая память тут же подбросила в голову картинки прошлого, от которых перехватило дыхание раньше, чем мозг смог среагировать. Они в пустом классе. Они в спортивной раздевалке. Они у неё в комнате. Они в больничной палате. Он спасает её от бладжера. Он закрывает её собой от демона. Он обнимает её в больничном коридоре. Я никому не позволю причинить тебе вред. Я спрошу с тебя за это после игры. Мой разум вылетает в трубу. Это разве не показатель?.. Гермиона устало прикрыла лицо руками. Когда всё стало так сложно? Почему они не могут быть… обычными? Обычными, никому не интересными подростками? Возможно, тогда у неё было бы больше смелости. Возможно, тогда она смотрела бы на это по-другому. Возможно, тогда у них был бы шанс. А разве сейчас нет?.. За тобой он пойдёт, как ни за кем из нас. Признай, Гермиона, ты ведь хочешь этого. Чтобы пошёл за тобой и встал рядом в этой войне. Чтобы не метался больше. Чтобы избавился от метки. Чтобы был рядом. Обнимал. Держал за руку. Засыпал и просыпался рядом с тобой. Прятал за своей спиной, если вдруг что. И смотрел вот так, как сейчас – спокойно, чуть взволнованно, без издёвки и даже немного нежно. Она обязана его вытащить. Любыми способами. Точка. … - Нет, нет и нет, - голос друга вырвал её из сплошного месива мыслей, - никаких трансфигураций! Я иду искать крестражи, - Гарри включил всё своё упрямство, - профессор Макгонагалл поймёт. Он всё-таки поймал взглядом её глаза, отчаянно ища поддержки. Она, видимо, прослушала спор с сёстрами о недопустимости прогуливания занятий. Гермиона только вздохнула. Ругаться с другом уже перехотелось. - С тебя крестраж, - конечно, она поддержала его, - с меня конспекты. Гарри просиял, но тут же нахмурился. Он рассчитывал как минимум на возмущение и метание молний, а встретил в её глазах только задумчивость и беспокойство. - Ты в порядке? – тихо, так, чтобы слышала только она. - Да, - не задумываясь. - Ты нормально спала сегодня? - Да, - опустив глаза. - Ты же помнишь, что можешь поговорить со мной? Гермиона, наконец, подняла глаза и встретилась с таким тёплым беспокойным взглядом, что невольно улыбнулась. Какой же он всё-таки… Гарри. Неожиданно для самой себя она притянула его к себе и порывисто обняла, подчинившись неожиданному всплеску благодарности к этому человеку. Гарри непонимающе обнял её за плечи и прижал к себе. - Ми, мне это не нравится, - почти прошептал он ей на ухо, - пожалуйста, скажи мне, что происходит. Я начинаю переживать. Гермиона зажмурилась. Она как никто знала, что она значит для него. Какое место занимает в его душе. Какой она важный и близкий для него человек. Он называл её Ми, когда хотел подчеркнуть это. С огромным трудом она выпустила его из объятий. - Крестражи, Гарри, - уверенно, насколько могла, сказала она, - давай разберёмся с этим дерьмом, а потом я расскажу тебе всё. Он только опустил плечи, молча соглашаясь. - Как мама? - Лучше, - Гермиона немного просияла, - колдомедики уже даже говорят о выписке. - Ну вот видишь. А ты переживала. - Спасибо вам. Если бы вы не вмешались… - Не стоит. Мы просто тебя любим. - Я знаю. Я вас тоже, - Гермиона прищурилась, пытаясь принять всё-таки хоть немного грозный вид, - и это единственная причина, Гарри Джеймс Поттер, по которой я до сих пор не открутила тебе голову за драку с Малфоем. О чём ты только думал? Гарри отвёл глаза. Он не так представлял себе этот разговор, но, видимо, вариантов особо не было. - Что между вами? Гермиона подавилась вдохом. Настолько прямой вопрос застал её врасплох. - Н… ничего, - она сделала тон настолько убедительным, насколько смогла. Но Гарри не поверил – уж она умела понимать его без слов. - Последнее время он слишком часто оказывается рядом с тобой. Я уж не знаю, что у вас случилось, что заставило тебя… сблизиться с ним, - Гермиона почти подавилась воздухом, - но имей в виду, что я обязательно докопаюсь. А пока не докопался… - он вздохнул, - Ми, я очень тебя прошу, держись от него подальше. Гермиону пробрало с ног до головы. Эмоции поменяли полюса настолько стремительно, что он поставила бы галлеон на то, что Фиби сейчас заштормило от её ощущений. Меньше, чем за секунду, её накрыло такое бешеное чувство вины, что она почти задохнулась. Она слишком многое скрывала от Гарри и слишком боялась его реакции, когда он узнает. И разрывалась на части, решая – рассказать ему всё и загрузить его ещё одной проблемой, или молчать и дальше в попытке уберечь его и без того шаткое спокойствие. - Ты можешь не копать, Гарри. Обещаю, я всё тебе расскажу. Когда сама разберусь. И хорошо, я буду осторожна. Хотя я абсолютно точно уверена, что от него мне опасность не грозит. Гарри усиленно соображал над её словами, хмуря брови и сжав губы. Ему совсем не нравилось, что Гермиона так резко поменяла к Малфою отношение. Он не доверял блондину, и не мог найти причин, по которым ему вдруг начала доверять она. Гермиона ласково потрепала его по волосам, прекрасно понимая, что ни на грамм не уменьшила его беспокойство. Но сейчас были вещи поважнее. Крестражи сами себя не найдут. - Давай, иди, - она кивнула ему на выход, - я после уроков сразу к вам. *** - Если ты будешь продолжать так откровенно пялиться, замечу не только я, но и весь факультет. Тихий, едва слышный, но до предела напряжённый и полный неприкрытого раздражения шёпот ворвался в голову, заставив дёрнуться и перевести глаза на его источник. - Нотт. Друг с равнодушным лицом ковырял отбивную, даже не глянув в его сторону. Но Драко как никто знал, что это напускное. Если Тео заметил, как он сверлил взглядом гриффиндорский стол, то от объяснений не отвертеться. - Тебе не кажется, что ты должен кое-что рассказать? – это даже был не вопрос. Нотт требовал объяснений. - Нет. Малфой знал, что друг не отвяжется. Заметил. Если Нотт всё просёк – выведает правду, даже если придётся применять кулаки. Нужно было быть готовым к такому повороту. И нужно было хотя бы немного времени, чтобы придумать, что ему говорить. - А мне кажется, - с таким нажимом, что свело скулы, - в Астрономическую башню, - он, наконец, поднял полные ледяной решимости глаза, - сейчас. Начало октября – не лучшее время для посещения Астрономической башни без причины, и Драко почувствовал это, едва ступив на площадку – резкий осенний ветер тут же продул мантию насквозь, попутно взъерошив светлую шевелюру. Но его другу, похоже, это не казалось аргументом – упёршись руками в стальные перила, Теодор замер на самом краю, сосредоточенно сверля глазами горизонт и словно размышляя, с чего начать непростой разговор. И Драко не собирался ему помогать. Хочет поговорить – пусть начинает первый. - Давно у тебя это началось? – друг не стал тянуть и спросил в лоб. Знал, что он как никто мог себе это позволить. И знал, что Малфою не придётся уточнять. Они оба прекрасно понимали, о чём говорят. Вернее, о ком. - Нет. Бесшумно ступая, Малфой подошёл к другу и стал рядом. - Она знает? Две секунды молчания – только, чтобы собраться с мыслями. - Да. - Кто ещё знает? Драко медлил с ответом. Знал наверняка, какая будет реакция у Тео, когда она узнает, что… - Ведьмы. Нотт шумно выдохнул и мрачно усмехнулся. - О чём ты думаешь, Драко? Стоило бы думать о грядущем и о твоём приказе, а ты волочишься за юбкой, да ещё и за чьей… - Только не надо читать мне нотации, - выплюнул Малфой сквозь зубы, - и без тебя тошно. Тео раздражённо выдохнул. Хотелось врезать другу изо всей силы, чтобы мозги встали на место, и он выкинул из головы эти абсурдные мысли. Сколько он себя помнил – а помнил он себя рядом с Драко почти всю сознательную жизнь – тот никогда никого не слушал. Даже в детстве он без зазрения совести делал, что хотел и шёл, куда хотел, предпочитая разбираться с последствиями уже позже, когда они наступали. Он знал Драко как облупленного. Знал, что спорить с ним бесполезно. Если он действительно запал на эту девчонку - дело дрянь. - Как далеко у вас зашло? Драко горько усмехнулся. Интересно, что он имеет в виду, когда говорит «далеко»? Можно ли считать «далеко» его ночёвки в чужой спальне, поломанные рёбра и побег из школы в Мунго? - Я не спал с ней, если ты об этом. А если не об этом, - помедлил, словно взвешивал то, что собирался сказать, - то да, далеко. Драко казалось, что он физически чувствовал, как кипели у друга мозги. Нотт судорожно соображал. Как он мог не заметить, что творилось с его другом у него под носом? Как он мог упустить момент, когда Малфой увлёкся этой девчонкой? Как он мог обратить внимание только сейчас, когда ситуация почти вышла из-под контроля? Сейчас, когда он услышал от Драко фактически признание, всё в его голове встало на свои места настолько резко, что в голове затрещало. Всему нашлось объяснение. И самое главное – в голову ударил мрачный, липкий ужас от осознания, какими могут быть последствия. - Ты же понимаешь, что с тобой сделают, если узнают? - Не узнают. - Ведьмы прикроют? - Зачем мне ведьмы? – Малфой самодовольно хмыкнул, - сам справлюсь. - Да что ты! – Нотт, кажется, откровенно психовал, - ты, конечно, талантливый окклюмент, Драко, но ты не можешь скрыть в своей голове абсолютно всё! Рано или поздно что-то вызовет у него вопросы! - А что ты мне предлагаешь? – Малфой резко взбесился, отталкиваясь от перил, - оставить её на растерзание этим тварям? Мы даже не знаем, как от них защищаться! Даже Пожиратели не в состоянии с ними справиться! - Очнись, Малфой! – Нотт перешёл на крик в попытке достучаться до друга, - эти твари здесь с конкретной целью и ты, между прочим, с ними на одной стороне! - Они чуть не убили её несколько раз! - Да какая тебе дракклова разница?! Ты так психуешь, как будто… Теодор не договорил, ибо в этот момент был пойман за воротник рубашки и впечатан лопатками в стену, а до ушей долетел ровный, тихий, спокойный – убийственно спокойный - голос. - Не смей, Нотт. Не смей больше ничего говорить. Но уж кто-кто, а Теодор знал Малфоя достаточно, чтобы расслышать в этом ледяном голосе хорошо прикрытый, едва заметный надрыв. Не поверив своим ушам, он нагло просверлил друга глазами, достав до самого дна и разглядев-таки на дне самое главное. - Ты что-то чувствуешь к ней. Не сказал. Припечатал. Не проронив ни слова, Драко отпустил его воротник и вернулся к балкону, устало упёршись руками в холодные перила. А Тео не нужно было ничего говорить. Понимание того, как вляпался его друг, резануло по сознанию острым клинком, располосовав его надвое. Нотт знал его всю жизнь. Единственный знал, что у него в голове. И единственный мог понять, что сейчас с ним творится. Обречённо покачав головой, он вздохнул и шагнул на балкон к другу, встав плечом к плечу. - Что будешь делать? - Не знаю. Драко правда не знал. С каждым днём, с каждым происшествием, с каждым её переживанием он чувствовал, как тонет в этом всё больше, а дна под ногами всё нет и нет возможности оттолкнуться, чтобы выплыть обратно. - Я прикрою тебя, сколько смогу. Малфой прикрыл глаза. Его накрыло с головой новым, тёплым, каким-то мягким чувством, почти неизвестным ему раньше, и, постояв секунду, он даже понял, что это. - Спасибо. Спасибо, Тео. - Но обещай мне, - настаивал Нотт, - что будешь осторожен и не будешь творить хрень. - Я уже натворил столько хрени… - начал было Драко и осёкся, поймав настороженный взгляд друга, - а, неважно… - Уже натворил? – в глазах Тео полыхнуло понимание, - ты действительно кинулся под бладжер сам? - Да, - после паузы признал Малфой. А смысл скрывать? Нотт уже знал больше, чем кто-либо другой. - Ты псих, - Тео только покачал головой. Да, это было так. Малфой действительно сошёл с ума. Окончательно спятил, потерялся, утонул в непослушных локонах наглой гриффиндорской особы. - Завтра новое нападение, - вдруг очнулся Нотт, словно вспомнив, - предупреди её, раз уж… всё так. И сам гляди в оба. Драко показалось, что он ослышался. Завтра новое нападение? В Хогвартсе снова будет орудовать демон? - Снова демон? Какой? - Не знаю точно. Один из самых опасных, говорят. - Откуда ты знаешь? – Малфой кожей чувствовал, как расползается по всему телу напряжение. - Отец, - коротко ответил друг, скривившись, и Драко скривился сам, вспомнив Нотта-старшего и его мерзость даже по отношению к собственному сыну, - написал, чтобы я был осторожен. Даже сказал, что я могу не ходить на уроки завтра. Раз папочка позволил такую роскошь – значит, дело плохо. - Будет бойня? - Не думаю. Этот в состоянии всё сделать тихо. Не исключено, что мы даже ничего не узнаем. Только получим известия о трупах. Малфой почувствовал, как застыла кровь в жилах. - А при чём тут ты? Разве демонам не дают указания, кого не трогать? - Это особый случай, - мрачно рассказывал Теодор. Ему тоже явно было не по душе то, что он знал, - эта тварь так жаждет вырваться из преисподней, что сметает всё на своём пути, не разбирая, где свои, где чужие. Драко уронил голову, чувствуя, как ветер подхватывает свободные пряди и щекочет ими лоб. Их всех ждал просто феерический пиздец.