Три кита добродетели

Обеденное время всегда было самым оживленным. Полтора часа студенты были предоставлены еде и самим себе, галдели, смеялись, ругались, мирились и без умолку болтали. Гриффиндор и Слизерин перекидывались ледяными или насмешливыми взглядами, периодически задирали друг друга и демонстративно закатывали глаза. Когтевранцы с присущим им трудолюбием доделывали домашние задания сами или целыми компаниями. Пуффендуй, как всегда, что-то творил – рисовал в воздухе, напевал, колдовал безобидные мелочи. Над всем этим безобразием привычно летал Почти Безголовый Ник, без конца подначивая студентов. Всё было как обычно. Кроме одного. Того, что сейчас очень явно ощущал Дамблдор, сидя за главным столом и привычно осматривая лучистым взглядом Большой зал. Он уже очень давно обратил внимание на это чувство внутри себя, которое медленно, но верно точило его душу каждый божий день. И совсем недавно он смог-таки дать этому определение. Тревога. Да, это была она. Поселилась в нём ещё в тот момент, когда он узнал о первом нападении в магическом Лондоне. Как будто чувствовал, во что это выльется со временем. Как будто знал, что рано или поздно беда докатится до ворот школы. Тревога поселилась в нём нагло и окончательно, распласталась по всему сердцу и вцепилась в него когтями, когда стало известно о нападениях в Хогсмиде. Студентам запретили там появляться, вообще запретили покидать территорию школы, но наглая тревога без конца бубнила в голове, что ворота и высокие стены не спрячут детей от демонов. Что они гораздо опаснее, чем кажется. И что защититься от них ребенку или подростку даже не то, чтобы сложно - практически нереально. Это и стало отправной точкой. Идти, искать. Стучать в дверь. Разговаривать. Звать, просить. Он знал, что это поможет. - А что, если они… - Они придут, Минерва, - он не дал ей договорить, - они обещали. - Откуда такая уверенность?.. - Я знаю этих девушек. Они не бросают своих. И тем более не бросят детей. Они придут, Минерва. Больше уверенности в голосе, Альбус, а то такое ощущение, что сам не веришь в то, что говоришь. Да по сути, уверенность таяла с каждой секундой. Они обещали прийти в обед, который уже был на исходе, а их всё не было. Дамблдор на всякий случай начал прикидывать в голове, что делать, если они действительно не придут, как попасть к ним ещё раз и всё-таки убедить. Но в этот момент поймал себя на ощущении, что в зале что-то изменилось. Нет, всё было на своих местах, и студенты по-прежнему галдели за столами. Изменилось что-то другое, на уровне ощущений. Как-будто изменился… воздух. Как-будто зазвенел. И в следующую секунду стало понятно, почему. Воздух в центре зала заискрился. Золотой вихрь поднялся из ниоткуда и закрутил торнадо, задевая свечи, висящие в воздухе, и мантии оказавшихся рядом студентов. Ученики замерли, не зная, бояться им или восхищаться. Они просто сидели и круглыми от удивления глазами смотрели, как золотой вихрь материализовал и поставил перед ними прямо посреди зала трёх невысоких темноволосых девушек, которые теперь, почувствовав пол под ногами, уверенно и с интересом оглядывались вокруг себя. В зале повисла такая тишина, что было слышно, как ошалело отвалилась голова Почти Безголового Ника. Студенты замерли, боясь пошевелиться, а девушки продолжали оглядываться уже с нескрываемым восхищением. - Вау! – наконец восхитилась самая длинноволосая и, видимо, самая старшая из них, оглядывая зал и зачарованный потолок, - у вас тут даже красивее, чем показывали в кино! Директор уже спешил к ним на всех парах. - Здравствуйте, профессор, - Пейдж протянула руку, - простите, что задержались. - Рад вас видеть, - директор пожал протянутую руку, - благодарю вас, что пришли. Позвольте познакомить, Минерва Маконагалл, декан факультета Гриффиндор. - Очень рада, - она протянула руку, - профессор много рассказывал о вас. - О, надеюсь, не всё подряд, - шутка явно не зашла этой серьёзной даме, - Пайпер. - Пейдж, - дежурные рукопожатия были пройдены. - Фиби?.. – Пайпер огляделась, ища глазами сестру. А Фиби уже шла между рядами. Дар эмпата практически сразу потащил её силками в сторону, хотя она пока не могла объяснить, куда, зачем, а главное, какая эмоция её потянула и кому она принадлежит. Она просто пошла за ощущениями, пока сёстры переговаривались с профессорами. Осторожно и медленно она шла между рядами, вглядываясь в каждого вжавшего голову от её пристального взгляда студента, перебирая пальцами воздух для лучшей чувствительности. Зал затаил дыхание, и, казалось, студенты облегчённо выдыхали, когда она, наконец, проходила мимо. Здесь. Она остановилась посреди зала и медленно подошла к одному из студентов. Высокий темноволосый парень сидел спиной и, кажется, кожей чувствовал её приближение, отчего его руки сжимались, выдавая напряжение. Фиби не видела выражение его лица, но могла поклясться, что его глаза бегали из стороны в сторону, выдавая с головой его полупереживание-полустрах. Шаг. Ещё шаг. Уже стоит за спиной. Не решается прикоснуться, чтобы не вызвать видение и не сбить ощущения. Просто стоит и чувствует этого человека. Все его эмоции. Все его мысли. Все его чувства. Всего так много. Огромная ноша на юношеских плечах. Огромный груз, который он тащит не первый год. Огромная тяжесть, прибивающая его к постели каждый вечер. Огромная тоска, забивающая наглухо внутри всё остальное. И огромная, чистая, честная душа. Она узнала его. Только его эмоции выбивались из общей массы настолько сильно, что буквально маячили перед глазами. Только он был похож на неё и на сестёр настолько сильно, что можно было принять за родственника. Только к нему потащил её дар настолько сильно и настолько сразу, что оставалось только подчиниться. Подчиниться и принять. Он свой. - Здравствуй, Гарри. Зал выдохнул. Замер от удивления даже Дамблдор, хотя искренне считал, что его уже мало чем можно удивить. Студенты, сидевшие напротив, открыли рты от удивления и судорожно ловили воздух. Фиби показалось, что она даже услышала, как вздохнул летавший над головой призрак. А мальчик медленно обернулся и поднялся со стула, и она поняла, что не ошиблась. Огромные и порядком охреневшие изумрудные глаза смотрели на неё через круглые очки, а лоб украшал (украшал? что за бред, Фиби) тонкий красноватый шрам. Фиби протянула руку, чтобы потрогать. Обожгло. Одёрнула. Наверное, он живёт с этим ощущением всегда. Боже, сколько всего на его плечах. Сейчас, когда была возможность посмотреть ему в глаза, она провалилась в него, прожила все его эмоции как свои. Избранный. Спаситель. Победитель Того-кого-нельзя-называть. Должен победить снова. Должен найти способ. Должендолжендолжен. Каждый день думает, что ему сделать. Что придумать. Как спасти. Как найти выход. А они смотрят на него и ждут. Надеются. А он всего лишь подросток. Фиби резко выдохнула и отвела взгляд, освобождаясь от наваждения. Тряхнула головой, потёрла глаза, окончательно приходя в себя. Ещё раз глянула в зелёные глаза, теперь уже осознанно. - Будем считать, что знакомство состоялось, - в свойственной ей позитивной манере заявила она и протянула руку, - Фиби. Мальчик пожал руку, так ничего и не сказав. Всё ещё глядя на неё, словно пытаясь понять, что это сейчас, чёрт подери, было. Каким образом она одним взглядом вывернула его наизнанку и положила перед собой, как взятую с полки книгу. Мельком пролистала, не вдаваясь в смысл, закрыла и поставила обратно на полку. До поры до времени. Это эмпатия, Гарри. Да, я вижу тебя насквозь. - Всё нормально? – рядом нарисовалась Пейдж и пощёлкала пальцами у него перед глазами, - эй, давай, приходи в себя. Не страшно, первый раз всегда так. Пейдж, кажется, откровенно веселилась. Ей определенно здесь нравилось, и реакция Гарри на эмпатию сестры её порядком позабавила. - Извини, - Фиби смутилась, - кажется, я перестаралась для первого раза. - Всё нормально, - быстро ответил мальчик, - всё хорошо. И если бы Фиби не была эмпатом, то следующую фразу, небрежно брошенную кем-то с соседнего стола, она бы даже не услышала. Но эмпатом она была, и этот насмешливый тон ударил по ушам, она развернулась на каблуках и бросила резкий прищуренный взгляд на соседний стол, силясь понять, кто сейчас это сказал. - Конечно, всё в порядке, у Поттера теперь, помимо его недоумков, ещё и ведьмы на побегушках. Она вычислила его почти сразу. Он сдался сам с потрохами своими эмоциями. Злоба, пренебрежение, высокомерие – на поверхности. Для людей, так сказать. Копнуть глубже – зависть, недоверие, непонимание. А если ещё глубже… Фиби настолько зацепило, что она без зазрения совести копалась в этом мальчике, что сидел перед ней. Наверняка уже чувствовал, что она обратила внимание, напрягся, но продолжал демонстративно сидеть спиной. Сидеть и нагло врать. Врать всему своему окружению и самому себе. Потому что под коркой поверхностных эмоций она уже видела такую кромешную темноту и такой бешеный бардак чувств, что вынести это и не сломаться было практически невозможно. А он носил. И не ломался. Что-то было в нём, что не давало ему ломаться. Что-то очень важное. Значимое. Где-то там, на самом дне, наглухо спрятанное и бережно, как шерстяным пледом, прикрытое огромным слоем безразличия и злости. Она почему-то отступила. Не сейчас. Потом. Она разберётся с ним потом. Сейчас нужно просто немного проучить, поэтому она наклонилась к нему так низко, что почти зацепила носом блондинистый локон, и так заметно, что обратили внимание все в зале. - Несколько лет назад одного такого борзого, как ты, моя сестра превратила в жабу, - не очень, но достаточно громко, чтобы слышали окружающие, проговорила ему в ухо, выпрямилась и неосознанно протянула руку, чтобы насмешливо похлопать его по плечу, - не советую проверять на собственном опы… Земля ушла из-под ног. Одно невесомое прикосновение сжало её в точку, отключило от мира и отправило прямиком в себя, чтобы не упустить ни секунды из того, что говорила ей в этот момент вселенная. Мягкий тусклый свет освещает маленькую подземную комнату, заполненную людьми. Лиц нет, есть маски, плащи и капюшоны, из-за чего различить одного от другого нереально. Никто не двигается, все просто стоят и наблюдают, как в центре стоит на коленях молодой человек, удерживаемый двумя такими же безликими. - Нет… не хочу… - слышится периодически из-под платиновых волос, упавших на лоб, - не хочу… Секунду спустя он падает, сражённый лучом, прилетевшим из волшебной палочки, и на предплечье вовсю красуется чёрная как смоль татуировка змеи. Вспышка. Точёная мужская рука с перстнем на указательном пальце правой руки задумчиво гладит подбородок, в то время как серые глаза наблюдают. Ищут. Ищут и находят. Стройная невысокая фигура, укутанная в черную мантию, быстрым шагом идёт по коридорам школы. Несёт книжки, пергаменты и ещё бог весть какую ерунду. Каштановые волосы чуть волнятся и отливают золотом в лучах полуденного солнца. И от этой картины серый взгляд едва заметно теплеет. Ещё вспышка. Зелёный свет на миг слепит всё и всех. Девушка (а это именно та девушка) падает замертво, и каштановые волосы волной разбрасываются по земле. А рядом тут же кто-то падает на колени, бросает в сторону волшебную палочку и отчаянно хватает мёртвые плечи точёными руками с перстнем на указательном пальце правой руки. Секунда. Две. Три. Фиби вышвырнуло из видения настолько резко, что её зашатало. Сквозь пелену она услышала далёкое «Фиби!» и тут же четыре надёжные сестринские руки подхватывают её под локти, не дав упасть. Вдох. Выдох. Ещё. Вот так. Медленно приходит в себя. Крепко держит сестёр за руки. Начинает нормально дышать. Поднимает глаза. И встречает этот взгляд. Серый. Каменный. Ледяной. В котором сейчас самую малость можно было разглядеть… что это? Беспокойство? Взволнованность? Непонимание? Или.. страх? Не понимает. Такое ощущение, что и ничего, и всё сразу. Что всё затянуто пеленой, как затянута тканью старая мебель. Накрыли, чтобы не видно было, но контуры всё равно проступают. - Ты в порядке? – прорывается в голову голос Пайпер. - Не знаю, - на автомате. А сама продолжает смотреть. Проваливаться в серую бездну. Всматриваться до ломоты в висках. Сейчас надо. Искать, копать. Что-то до безумия важное где-то там, на самом дне серого взгляда. Ну же, покажи мне. Я не знаю, что это, но это адски важно. Для тебя самого адски важно, кем бы ты ни был, мать твою. - Что это было? - Не знаю. Дай мне посмотреть. Я не причиню тебе вред. Дай мне посмотреть. А в зале все замерли от этой картины, как ведьма прошивает взглядом насквозь молодого студента. Копает его, выворачивает наизнанку в безумной попытке достать до самого дна и, наконец, понять. И стоит глухая, абсолютная, оглушающая тишина. И в этой тишине ещё более оглушительно вдруг звучит голос Фиби. - Как тебя зовут? Молчит. Только продолжает смотреть ей в глаза, словно… словно спрашивая, какого хрена. И вместе с этим – позволяя. Позволяя неосознанно, просто не понимая, что происходит и на что способна эта ведьма, что так бесцеремонно сейчас влезла ему в голову. А она, наконец, видит его. Чувствует его насквозь. Всё, что чувствует он на самой глубине, на самом дне души. Одиночество. Нелюбовь. Груз ответственности. Отчаяние. Растерянность. Страх. И боль. Просто грёбаный океан боли от того, что… Что это, чёрт подери? Надо разорвать контакт. Фиби, хватит, разорви контакт. Фиби, мать твою! - Мисс Холливел! – голос Макгонагалл дёргает за мозги и возвращает в реальность. Моргает. Отводит глаза. Рвёт контакт, наконец. Хорошо. – С вами всё в порядке? Бросает суровый взгляд на студента. - Потрудитесь, пожалуйста, объяснить, что у вас здесь произошло, мистер Малфой? - Всё хорошо, - Фиби с трудом приходит в себя и заступается за юношу, - всё хорошо, профессор, мальчик ни при чём. Профдеформация. - Вы точно в порядке? Может быть, стоит пройти в больничное крыло? - Спасибо, профессор, у неё есть личное больничное крыло, - мягко отрезает Пейдж, - всё хорошо, такое бывает, просто ей нужно присесть. Сёстры осторожно тащат Фиби к стулу, а она, вывернув шею, наблюдает, как торопливо блондин покидает зал в компании приятелей. Высокая худощавая фигура, идеально выглаженная одежда, идеально уложенные волосы, идеально прямая спина, широкие расправленные плечи, гордо и высокомерно поднятая голова. Переводит взгляд правее. Длинный прямой рукав, точёные руки и… вон он. Перстень на указательном пальце правой руки.