Круги огня

Хлопнула дверь. Таски, вздрогнув, отскочил из-под окна и бесшумно отпрыгнул за угол: больше всего на свете ему не хотелось оказаться застигнутым в таком неблаговидном положении. Раздались негромкие шаги, почти сразу же замершие. Он осторожно выглянул: на веранде, опустив голову и, судя по всему, вытирая слёзы, стояла девушка. Миака. Опять плачет. Кулаки его сами собой сжались. Она спустилась на тропинку, петляющую между деревьев в сторону озера, – проводив её взглядом, он вернулся к окну и, чуть пошире отодвинув ставню, осторожно заглянул внутрь: на кровати под балдахином лежал бледный растрёпанный парень и уныло смотрел в никуда. Вид его сейчас не вызвал у Таски ничего, кроме нарастающего раздражения. Така, мать его... Тенко его подери... Тамахоме - вернее, то, что от него осталось. Да настоящий Тама никогда бы не допустил, чтобы Миака так убивалась; не позволил бы себе и сотой доли того, что вытворяет этот утырок из того мира! Черт! Путаться с какой-то шлюхой – если мне кто-то скажет, что парень, пойманный за задницу и едва успевший натянуть на себя портки, не предал свою девчонку, я сожру свой тессен! - потом впустить в себя демона... Устроить весь этот дешевый выпендреж в доме Его Величества Императора Хотохори... - ах, я одолжу вам свое тело, чтобы вы смогли обнять вашего каменноголового наследничка!.. Зато какими глазами она на него после этого смотрела! И ради этого слабака с лживым сердцем всем нам приходится... Нет – ей приходится снова и снова страдать! Таски бесшумно спрыгнул в траву, сморщился от вспышки боли в раненом боку и привычным жестом сунул в рот палец, принявшись с остервенением обгрызать ноготь. И все равно – как бы мы все ни старались, что бы мы ни делали: для нее существует только этот хмырь, хотя Тайцкун и сказала – дни его могут быть сочтены, и тогда он исчезнет, а она... Он побежал по тропинке в сторону озера. - Таски-тян! - Блин, Нурико, откуда ты выскочил? - Хамите, парниша, - призрак Нурико вынырнул из листвы ближайшего дерева, - я – человек свободный: куда хочу туда и летаю, откуда хочу – оттуда и выскакиваю, ясно? Что слышно в городе? Когда ты вернулся? - Только что, – соврал Таски и посмурнел, - и мне не кажется, будто тебе понравится то, что я услышал. Во всяком случае, мне оно сильно не понравилось – пришлось забить эти слова обратно в глотку тому языкастому придурку. - Только не говори, будто ты опять подрался… Никак не повзрослеешь, а? Прав был Чичири – тебя никуда нельзя отпускать в одиночку: девятнадцать лет, а ума не прибавляется... А ты ведь уже старше меня, слышишь, рыжий болван! Эй, ты вообще меня слушаешь? - Нурико колыхался в воздухе вслед за целеустремленно бегущим по направлению к озеру Таски. Наконец, они вышли на берег – Таски замедлил шаг и огляделся, сразу же увидев ее: Миака сидела на обрыве, обхватив колени руками и положив на них подбородок, и смотрела в воду. В ее фигуре было что-то настолько несчастное и одинокое, что у Таски опять защемило сердце и он скрипнул зубами. Ненавижу баб! От них только хлопоты, неприятности, нервотрепка и... и бессонница! - Блин, Нурико, а ты бы как поступил, услышав первым делом, что твоя семья стала деревенским посмешищем - причем по твоей вине, а сестер не берут замуж, потому как братец у них, дескать, голубой и шлялся с каким-то педрилой, которого потом грохнули. Угадай, про кого это... - договорить он не успел: на руках Нурико красным пламенем полыхнули браслеты, и Таски стек по стволу ближайшего дерева. - Ты кого педрилой сейчас назвал, а?! Ты хоть подумал, КОМУ ты это все вздумал рассказывать?! “Педрила”! “Деревенское посмешище”! Прибью гаденыша! Когда ты, наконец, научишься уважать – если не чувства, то хотя бы память безвременно покинувших сей мир друзей?! Тебе уже сто раз говорили: “человек альтернативной сексуальной ориентации”! Ясно, нет? А ну, читай, что тут написано! - он ткнул под нос Таски невесть откуда взявшуюся табличку: - То..ле...толеран...тность... - Знаешь такое слово, нет? И вообще - я бы в жизни не посмотрел на такого рыжего и лохматого дебила, как ты, даже если б ты был последним человеком на земле!!! Да еще с обгрызенными ногтями!!! - Кто дебил с ногтями?! - Что вы как кричите, однако? Всю рыбу, однако, распугали... - Таски, ты уже вернулся? - Миака подошла следом за Чичири. - Что нового в городе? - Ничего хорошего! - надув губы, заворчал висящий над ними Нурико. - Представляешь, Миака, ходят какие-то жуткие слухи про меня и это рыжее чучело! Словно я и он... Тьфу, язык не поворачивается сказать! Я бы еще понял, если бы в них фигурировал Хотохори-са-а-ама, - Нурико закатил глаза и сложил руки в молитвенном жесте. Все передернулись. - Нурико-о-о-о... Ты опять? Даже после смерти угомониться не можешь? - Пошутил-пошутил... - Нурико хихикнул и снова взмыл вверх, уворачиваясь от взмаха тессена. - Черти тебя задери, что за хрень – он, видите ли, пошутил! - бушевал Таски. - Меня же теперь со свету сживут! Меня ж бандиты всего Конан задразнят! С каким лицом я взгляну в глаза Коджи?! Пошутил!.. Тот придурок потом тоже говорил, что пошутил! С трудом. И сильно шепелявя, - мстительно добавил он. - Таски, ты подрался, - всплеснула руками Миака. - Быстрые руки и длинный язык, однако, не доведут тебя до добра, Таски-кун, - покачал головой Чичири. - Сначала ты кричишь на всех углах, что ненавидишь женщин, потом лезешь в драку там, где можно все решить по-другому, однако... Слабо тебя змея цапнула. Может, полежал бы еще пару дней, успел бы хоть чуть-чуть поумнеть, однако... - Чичири! - Придурок – он и есть придурок, - Нурико попробовал дать поникшему Таски подзатыльник, но безуспешно. - Вот что: не позволю тебе очернить мою светлую память столь мерзкими слухами, ясно? Чтобы люди запомнили меня, путающимся с каким-то рыжим обормотом... - Не обормотом! Атаманом бандитов с горы Лейкаку! - возмутился Таски. - ...в общем, чтоб все исправил, иначе – не смотри что я покойник, я душу из тебя вытрясу! Буду являться тебе во сне – каждую ночь! - ...только не это! - ...и тогда тебе уже никакие камни памяти не помогут – только надгробные! Кстати, Миака, не знаешь - Ньян-Ньян еще не вернулась? - Увы, - Миака, с трудом сдерживающая смех при взгляде на злую физиономию Таски, снова погрустнела. - Мы вряд ли сможем двинуться в путь до ее появления: если она не приведет Мицукаке, Така еще долго не поправится... - Да, однако, тот демон здорово подорвал его силы, - Чичири обеспокоенно покачал головой. - Даже я сейчас ничем не могу ему помочь. Если бы у Тамахоме-куна была полная сила Хранителя, однако... - вздохнув, он забросил снасти на плечо, двинулся в сторону дома Лорда Роко. - А так - остается только ждать, однако... - Скажи, Чичири, а Император Хотохори не собирался... - ветер отнес в сторону удаляющиеся голоса Нурико и Чичири, а кусты и деревья скрыли их с глаз. ...Будем надеяться, демон Тенко не найдет Камни Памяти раньше нас... Миака прикусила губу, вздохнула и присела на траву у ближайшего дерева, снова уставившись на озеро. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в розовато-золотые тона. Потоптавшись в стороне, Таски неуверенно подошел и опустился рядом, лихорадочно соображая, чем бы ее развеселить. Как назло, в голове крутились обрывки уличного скандала, лица сестер и родителей; при мысли, что именно про него говорят, он снова оскалился, а рука сама собой потянулась к тессену за спиной. - Таски... ты никогда не думал, зачем ты живешь? - Я?.. Ч-что?.. - опешив, он уставился на Миаку. Запустил пятерню в рыжую шевелюру и неуверенно промямлил: - Ну, не знаю... Раньше я жил ради горы Лейкаку – защищал ее от всякого сброда... Потом год странствовал, искал лекарство для вожака... А потом появилась ты – и с тех пор я живу только ради тебя... - слова сорвались с языка раньше, чем он успел сообразить, что именно он сказал. - Ну, то есть, - покраснел он, - ты ведь по-прежнему наша Жрица, а я – твой Хранитель... и все такое. - Да, Таски, я понимаю... - рассеянно кивнула Миака. - Но ведь... иногда я думаю – рано или поздно, последняя страница наших странствий будет перевернута, мы выполним нашу миссию, и расстанемся – что тогда? Неужели снова станем просто людьми? Будем жить, вставая рано утром, делая обычные дела, вечером чистя зубы и ложась спать - ничем не отличаясь от прочих... Так ради чего мы живем? ...мы расстанемся? Как расстанемся?! Хочешь сказать - ты больше не вернешься? - едва не закричал Таски. Ему показалось, будто Тайцкун снова швырнула с немыслимых высот горы Тайкьоку прямиком в озеро Тайчи, и он барахтается там, не в силах добраться до берега. Хотя слова “чистя зубы” заинтересовали его сакральностью своего смысла. - Я... знаешь, я никогда не думал об этом, - он озадаченно потер лоб и покосился в ее сторону: она сидела, глядя вдаль – такая грустная, такая одинокая... Его рука сама собой потянулась, чтобы обнять Миаку за плечи, однако он успел себя остановить и просто дружески похлопал ее по спине. - Эй, Миака, слышь - не грусти: все будет хорошо. Ньян-ньян отыщет и приведет Мицукаке, тот поставит Таму на ноги, мы соберем камни, и этот хмы... ну, то есть твой парень обретет свою память и силу... А потом мы победим Тенко, и вы спокойно вернетесь в свой мир... Жить-поживать... Ну там, зубы чистить и в кровать – разве в том, чтобы быть обычным человеком, есть что-то настолько плохое? Я вот, наверное, вернусь на гору Лейкаку... - как он ни старался, голос дрогнул. - И все будет хорошо, - тихо закончил он. Может быть, ты все же будешь заглядывать в наш мир?.. Хоть иногда... - Спасибо тебе, Таски. Ты – настоящий друг, - Миака улыбнулась и вдруг положила голову ему на плечо, заставив онеметь от неожиданности. - Даже если ты говоришь это, чтобы просто поднять мне настроение. Кстати, - в глазах ее мелькнули веселые искорки и она снова выпрямилась, заставив Таски отдернуть уже занесенную для объятий руку, - о чем таком странном вы с Нурико так громко орали? - Да ну, такая хрень: встретил парня из моей деревни, а тот мне заявил, дескать кто-то распустил про меня слухи, будто я педик и путался с Нурико. Сама понимаешь – деревушка маленькая и все такое... словом, теперь моих сестер считают их чуть не порчеными, а мать – так вообще голосит и убивается с утра до ночи. Мало они меня доставали, пока я с ними жил, ухитрились даже сюда дотянуться, словно... Чего ты ржешь?! - возмущенно осекся он, увидев, как Миака зашлась в истерическом смехе. - К-кто педик?! Ты?! Хотя... жаль, они не видели тебе в стране амазонок – женское платье тебе удивительно к лицу! Кошмар! Но неужели у тебя хватило ума рассказать это Нурико в таких выражениях? Понятно, почему он так кричал - непонятно, как ты после этого еще жив! Какой же ты бестолковый временами, Таски!.. Но... кому вообще пришло в голову?.. - задыхаясь, с трудом выговорила она. - А я почем знаю?! Они даже Коджи сюда приплели, гады, – дескать, не зря мы с ним друзья не разлей-вода! Не, мне, конечно, наплевать и все такое – пусть Аидо попрыгает, ох, знала бы ты, сколько крови она из меня выпила, но... - Нет, Таски, ты должен покончить с этими слухами, - безуспешно пытаясь успокоиться, Миака вскинула вверх кулак. - В конце концов, подумай о Коджи... И о своей репутации тоже. Ты ведь все еще атаман... - И что, по-твоему, я должен сделать? - хмыкнул он, и закатное солнце блеснуло на его клыках. - После того, как я выбил из этого дебила всю дурь вместе с мозгами, – не ехать же мне к себе в деревню - стучаться в каждую дверь, доказывая, что я не педр… кхм… не из этих, верно? И что на самом деле у меня просто прорва этой... как ее... туалетности... - Таски! Толерантности! - Одна фигня, - покраснел он. - Стой-ка... А почему бы тебе не поехать туда вместе с невестой или женой? Ты покажешься родственникам и соседям, познакомишь всех с супругой – и все вопросы снимутся раз и навсегда! - Дура! Я не женат и вообще - баб не переношу! - Таски, какой же ты бестолковый! Я не говорю, что ты должен жениться! Ты должен туда поехать с девушкой – только и всего! - Н-но... - замялся он, боясь поверить в свое счастье. - К-кто... Не с Нурико же мне, действительно... - Иногда я начинаю думать, что “бандит” – это показатель интеллектуального развития, - покачала головой Миака. - Итак, “для особо одаренных”, как говорит Юи: если хочешь, я поеду с тобой. Хочу!!! Таски мысленно вознес благодарственную молитву всем Четырем Богам, услышавших и откликнувшихся на его призывы и стенания. - Но... Тама... Как он отнесется, что ты... Что мы с тобой... Вдвоем... - Я ему все объясню. Он обязательно поймет – ведь мы же с тобой друзья, верно? А друзья должны помогать. - Конечно, - с трудом сглотнув горячую слюну, Таски снова уставился на озеро: предзакатное солнце нависло прямо над купами окружающих озеро деревьев, словно намереваясь, как следует оттолкнувшись, нырнуть на самое дно. В голове у него гудело, сразу стало так жарко, словно его сунули в кипяток. - Что-то душно... Может, искупаться? Миака с подозрением покосилась в сторону товарища, лицо которого пошло пятнами аккурат под цвет его огненных волос. - Таски, тут глубоко, а ты, вроде, отродясь плавать не умел – ты ведь у нас человек гор! Еще утонешь - я ведь искусственное дыхание делать не умею. От этих слов и, главное, от вида ее губ, прикосновение которых – пусть холодных и безжизненных тогда – преследовали его день и ночь, Таски тут же захотелось утопиться. Чтобы она сделала ему искусственное дыхание!.. Голова закружилась, и он вдруг понял, что искупаться уже не получиться: даже вставать сейчас было не слишком-то прилично. - И потом, наверное, у тебя рана еще не затянулась... - налетевший порыв ветра неожиданно оказался наполнен упоительными запахами, перед которыми Миака не могла устоять: от голода в животе настойчиво заурчало, она невольно поднялась и незаметно для грезящего наяву Таски исчезла на ведущей к дому брата Нурико дорожке. - Рана? Д-да... Может... ты взглянешь? - он скинул рубашку и поднялся, оказавшись нос к носу с выразительно задравшим бровь Нурико. - А-А-А-А! Придурок!!! Чертов педрила! Неловкий шаг назад и - плюх! - озеро распахнуло Таски мокрые прохладные объятия. - Перегрелся на солнышке? - елейным голосом поинтересовался Нурико, наблюдая за отчаянными барахтаниями приятеля. - Кстати, осторожно: насколько я помню, тут глубоко: еще утонешь, неровен час, а я ведь призрак – так что я-то как раз вряд ли смогу сделать тебе искусственное дыхание. Вот по шее надавать – это другое дело... *** - Така, я вернусь через два дня – не волнуйся. За это время Ньян-Ньян наверняка приведет остальных, и мы сразу двинемся в путь! А может, Чирико и Мицукаке уже обнаружили свои Камни Памяти – и тогда... - Не волнуйся, Миака, - тихо откликнулся он и улыбнулся. - Со мной все будет хорошо, ведь рядом ты и друзья. Я так им обязан. - Мы скоро вернемся... - она присела рядом с кроватью, наклонилась к нему и нежно коснулась губами лба, щеки, губ. - Миака... - Така... - Миака... - Миака-тян!.. - тихий голос Нурико над ухом заставил их шарахнуться друг от друга. - Нурико! - сердито воскликнул Така. - Я помню: ты обещал присматривать за нами, но мне и в голову не приходило, что это стоит понимать так буквально! - Вот только не делай вид, будто напугался – я ведь и обидеться могу. Не такая уж у меня и страшная физиономия, - Нурико вытащил из кармана пудреницу и изучил в зеркале свое отражение. - Миака, пойдем, посмотрим, что тебе подойдет... - В смысле? Куда подойдет, и что ты хочешь со мной сделать? - Пойдем, бестолковка, тебе надо переодеться: не можешь же ты путешествовать и изображать жену Таски в таком виде, верно? - он махнул рукой в сторону полосатой футболки и шортиков. - Не знаю, как уж там в вашем мире, а у нас это не носят. Сейчас мы из тебя сделаем настоящую женщину, хотя... - Нурико с состраданием посмотрел на Миаку, которая, вставая, запуталась ногами в покрывале и с грохотом растянулась на полу, - если ты не будешь смотреть под ноги, тебе ничего не поможет, косолапая ты наша дурочка. Они вышли на веранду, где у перил стояли чрезвычайно серьезные Чичири и Таски – последний уже в дорожной одежде – и о чем-то вполголоса беседовали. Увидев Миаку, Таски заулыбался во весь клыкастый рот и приветственно взмахнул рукой: - Привет, жена! Миака улыбнулась и следом за Нурико вошла в соседнюю комнату, не обратив внимания, как помрачнело лицо Чичири. - Таски-кун... Ты, однако, не заигрывайся... - О чем ты, Чичири? - с наигранным недоумением поднял брови Таски. - Я же шучу – и потом, нам с Миакой пора привыкать – ведь следующие два с половиной дня мы будем изображать страстно влюбленных молодоженов... - Думаю, кое-кому это удастся безо всяких усилий, однако, - Чичири снял с лица улыбающуюся маску – теперь на Таски серьезно смотрело обезображенное шрамом лицо. - Таски, я ведь, однако, был тогда у озера – или ты забыл? Когда ты вытащил Миаку из воды... - Какого черта! Я тебе уже говорил, это было искусственное дыхание! - Даже после того, как она пришла в себя, однако? Внезапно в глазах Таски вспыхнули злые огоньки – такие же беспощадно-яркие, как и пламя, вырывающееся из его тессена, но он тут же повернулся к приятелю спиной и низко опустил голову. В тихом голосе зазвучали предупреждающие нотки: - Слышь, Чичири... Не знаю уж, что ты там себе напридумывал и что тебе примерещилось, но только... не лезь не в свое дело, ясно? - Таски, - крепкая рука легла на плечо, и Таски замер. - Однако, остановись, пока не еще поздно. Они твои друзья. И Така тоже. - Не понимаю, о чем ты, Чичири. Да и понимать не хочу... И вообще - ... Договорить он не успел: из покоев, куда удалились Нурико с Миакой, донесся раздраженный возглас Нурико и почти сразу же – ее отчаянный визг. Таски, Чичири и мгновенно вылетевший из своей комнаты Така бросились к двери и распахнули ее... *** - Ну, вот, Миака – выбирай, - Нурико с гордостью продемонстрировал роскошные одеяния, которых бы с лихвой хватило на всех фрейлин императорского дворца. - Согласись, у меня есть вкус, верно? Ах, какая бы из меня получилась женщина... - Нурико вздохнул и взглянул на Миаку, ожидая восхищенных причитаний, но та стояла, тупо хлопая глазами, не в силах разобраться, что делать с этой горой расшитой и вызолоченной материи, серебряными и золотыми поясными застежками, шпильками, гребнями, ожерельями... Нервы Нурико не выдержали. - Ну, что стоишь, давай, переодевайся быстро – лошадь уже ждет! - Н-но... - Никаких “но”, снимай свои обноски, сейчас мы будем делать из тебя красотку. Наденешь это... это и это, - Нурико взмахом руки указал на изящное дорожное платье цвета киновари с изысканным поясом, расшитым шелковыми и золотыми пионами. - А ну, отвернись! - нахмурилась Миака, берясь за футболку. - Опять ты за свое... - застонал Нурико. – Переодевайся, бестолочь. Нашла кого стесняться – мало того, что в душе я всегда чувствовал себя женщиной, я тыщу раз видел тебя голой... Или забыла, как я тебя перевязывал?.. К тому же, сейчас я вообще призрак, поэтому... - Нурико-о-о... - угрожающе протянула она. - Цыц! Знаю я тебя – вечно все перепутаешь! Я собираюсь сделать из тебя не пугало, а женщину – пойми меня правильно... - Нурико-о! - Ну, ты сама напросилась! - на полупрозрачных руках вспыхнули браслеты, и через мгновение Нурико, невзирая на отчаянный визг, уже вытряхивал Миаку из майки. - Ай! Не трогай лифчик! Отдай лифчик, лифчик отдай, кому говорю! - У нас это не носят! - Какого черта, Нурико! Я же не собираюсь там раздеваться! - А я сказал, будешь одета по всем правилам! Брось тряпку! В этот миг дверь распахнулась, и в комнату влетели перепуганные Така, Таски и Чичири, тут же окаменев в дверях при виде представшей их взорам картины. - Ми...Миака... - Всем привет. Мы тут немножко заняты, - деловым тоном сообщил Нурико, приветственно взмахивая рукой с кружевным предметом нижнего белья. Миака истошно завизжала, прикрываясь руками: - Вон! Извращенцы! Нурико!!! Я тебя убью!!! - Что ты с ней делаешь, мать твою! Да я из тебя сейчас душу выжгу! - тессен с руках Таски дохнул огнем. - Не смотреть! - Така, сам не осознавая, что на него нашло, одним ударом отправил Таски и Чичири обратно на веранду и, с грохотом захлопнув дверь прямо перед их ошарашенными лицами, накинулся на Нурико: - Что ты делаешь с Миакой?! Призрак устало закатил глаза и, скрестив руки на груди, взмыл под потолок. - Миака, он тебя обидел?! Почему ты в таком виде?! Тебе не больно? Тут не больно? А тут? - Убери от меня руки... - Что? - УБЕРИ ОТ МЕНЯ РУКИ!!! - удар - и Така с грохотом вылетел через дверь, присоединившись к еще не пришедшим в себя Таски и Чичири, один из которых вылезал из ближайших кустов, а второй свисал с перил. - Сильна твоя подруга... - Таски приподнял голову. - Ты бы занялся ее перевоспитанием, а то она тебя однажды просто укокошит... - Пожалуй... - согласился Така, проверяя, все ли зубы целы. Прошло четверть часа. Потом еще столько же. Троица сидела под дверями, прислушиваясь к тихим смешкам, шорохам и вполне мирным разговорам, доносящимся из покоев. - Что они там делают столько времени?! - Таски сгрыз последний ноготь и теперь не знал, чем заняться. - Не действуй мне на нервы, однако, ты это уже в двенадцатый раз повторяешь. Нурико ее одевает. ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! Это моя рука, отпусти, однако! - Чичири с ужасом отдернул свою руку, которую Таски в глубокой задумчивости уже почти донес до рта. - Он же парень, парень, парень!!! - внезапно взорвавшись, доселе молчавший Така стукнул кулаком по перилам - те треснули и, не удержавшись на ногах, он рухнул с веранды в куст цветущего рододендрона. - Я этого не вынесу! - страдальчески сообщил он, вылезая и стряхивая с волос лепестки. Таски довольно ухмыльнулся и не удержался: - Че, ревнуешь?.. А тебе не кажется, что чья бы корова мычала... Или это не ты прилетел сюда, в воздухе натягивая портки?.. Так тебе и надо! - Т-ты!.. - кулак мелькнул в воздухе, и Таски едва успел увернуться. - Прекратите, однако! - в отчаянии воскликнул Чичири, кидаясь к взъерошенным сотоварищам, уже примеривающимся друг к другу. - Сколько можно!.. Вы ни в той, ни в этой жизни не можете жить без драк, однако! Скользнула, открываясь, дверь и... - Вот... Я готова... - пряча глаза и смущенно теребя шелковые кисти на поясе, Миака вышла на веранду. Позади нее триумфально колыхался Нурико. - Ну, я сделал все, что мог. Получайте. - Миака?.. - Така потрясенно разинул рот, и его кулак, занесенный над Таски, сам собой опустился тому на голову – в свою очередь, Таски, чего с ним прежде не случалась, выронил из рук вскинутый над головой Таки тессен. В результате оба, закатив глаза, рухнули на пол. - Однако, Миака, в таком виде тебя можно использовать как секретное оружие – один взгляд, и двое вышли из строя. - Я всегда говорил, “красота – это страшная сила”, - Нурико кокетливо поправил волосы. - Ну, доброй дороги. - Миака... - Така сидел, разинув рот. - Я похожа на дуру, да? - робко спросила она. - Ты... ты очень красивая... Тебе очень идет. Честно, - он нежно прикоснулся к ее руке. - Миака... - Така... - Эй, Тама, чем это ты занимаешься с моей женой? - всунул между ними физиономию Таски и тут же отпрыгнул, напоровшись на его взгляд. – Пошутил-пошутил! Но... если мы собираемся засветло поспеть в Сол, нам надо поторопиться. *** - Та-аски... Долго еще? - проныла Миака. Начинало смеркаться, а по обе стороны по-прежнему возвышались горы, расстилались леса и равнины без признаков человеческого жилья. От голода уже мутило, от многочасовой скачки изрядно укачало, а все тело болело, будто ее били. - Может, остановимся и перекусим, а? И отдохнем... Я сейчас умру... - А кто полдня возился с барахлом и не мог распрощаться со своим ненаглядным?! Нам бы теперь поспеть до темноты, чтобы переночевать на постоялом дворе, а не под кустом - места тут неспокойные... - Таски обвел глазами окрестности, задержавшись взглядом на подернутой дымкой горе вдалеке, и его руки сами собой натянули вожжи. От неожиданности Миака со всего маху ткнулась ему носом промеж лопаток и едва не сковырнулась с лошади. - Ой! Что такое? - Моя гора... гора Лейкаку... - он смотрел вдаль со смешанным чувством печали и радости, гордости и горечи. ...Однажды я вернусь туда... Навсегда. Один. - Та-аски... может, мы переночуем там? - жалобно спросила она, ёрзая за его спиной и разминая затекшее тело. - Я устала... я есть хочу... я спать хочу... Та-а-аски... ...Вот за это я и ненавижу баб! - Нет, пока я не разберусь со слухами, не хочу там появляться. И, кроме того, привести в банду девчонку - не лучшая идея, знаешь ли... Парни у нас горячие - придется всю ночь глаз с тебя не спускать, караулить: украдут, - усмехнулся он, слегка пришпоривая коня. - А мне не кажется, будто тебе понравится, если я буду сидеть и таращиться на тебя ночь напролет, да? К тому же, больно надо, я сам уже спать хочу: завтра сестрицы мне жизни не дадут, стоит собраться с силами. - У вас ведь в банде нет женщин, да? Я не видела ни одной... - припомнив первый и единственный визит к бандитам на гору Лейкаку, Миака передернулась. Мерзкий колобок Эйкен - пьяный и похотливый, тянущий к ней свои жирные лапы... Появление Хотохори с Нурико, радость избавления от неизбежной, казалось бы, участи, но... уже через миг она болталась через плечо у невесть откуда взявшегося парня, с удивительной скоростью бегущего по тайным тропам. - Откуда бы они там взялись! - фыркнул Таски. - Я ни одну бабу к горе и не подпущу - от них только проблемы: не хватало, чтобы мои парни из-за какой-нибудь смазливой дуры перерезали друг другу глотки... - он осекся, сообразив, что, наверное, его слова прозвучали не слишком-то вежливо по отношению к сидящей за спиной девушке. - Ну, я, типа, не тебя конкретно имею в виду. - И на том спасибо, - надувшись, пробубнила она в ответ. - Да, и вот еще что: мое настоящее имя - наверное, моя жена должна его знать, верно? Шун-У, Ко Шун-У. Но ты называй меня Генро, ясно? А я тебя буду звать... - он снова взглянул на теряющуюся в лиловом сумраке гору и вздохнул в ответ на нахлынувшие воспоминания почти пятилетней давности, - скажем... Рейрей... Хорошо? - А почему мне нужно обязательно менять имя? - с подозрением поинтересовалась она. - Бестолочь! Все же в Конан знают мое имя как Хранителя и твое как Жрицы! И... всем известно про вас с Тамахоме, - как он ни старался держать себя в руках, брови его чуть дрогнули и сошлись на переносице. Да что со мной такое??? - Нас сразу раскусят! - А почему тогда Рейрей? - А что не так-то? - Ну, не знаю... Странное какое-то имя - Рейрей, Хойхой, Хейхей... - Рейрей! Запомни. Потому что это имя я точно не забуду. - Ла-а-адно. Та-а-аски... е-е-есть хочу... - проныла Миака, все мысли которой снова вернулись к чашке риса и тарелке мисо. - Вот уж... у всех Жрицы как Жрицы, а у нас - обожрица... Осталось недолго – Сол не за горами. Там заночуем и к обеду будем у меня дома, в Кошу Тайто. А пока – на, держи, - он сунул руку в карман. - Я для тебя перед отъездом натаскал пирожков с кухни, РУКУ ОТПУСТИ, ДУРА!!! - взвыл он, с трудом выдергивая у нее прямо из зубов прокушенный палец. - Прошти, Ташки... - невнятно пробормотала Миака, запихивая в рот очередной пирожок. Впрочем, он не сердился – пришпорив лошадь, Таски улыбнулся себе под нос, прислушиваясь к сосредоточенному чавканью и счастливым вздохам за спиной. - Ты - слышь! - держись крепче, а то еще свалишься... Умяв последний кусок, она снова обхватила его поперек тела и прижалась щекой к закрепленному за спиной тессену. Теплая сытость и усталость растеклась по телу, ее начало неудержимо клонить в сон, руки сами собой разжались... - Эй, дурища! Обалдела совсем! Держись!... - Таски едва успел подхватить клюющую носом Миаку. - Вот что: давай-ка, садись вперёд: так и мне будет сподручней, и ты не потеряешься по дороге. А то Тама, поди, мне этого не простит, а? Как думаешь, что будет, если я не верну ему подружку в целости и сохранности? Если я не верну ему подружку?.. - Спасибо... ты настоящий друг... - сонно улыбаясь и даже не понимая, к кому Таски обратил последние слова, она доверчиво прижалась к нему, положила голову на грудь и задремала. Лошадь мерно печатала шаг по лесной дороге, вокруг устало вздыхали деревья, на небе появились первые звезды. Теперь только я и она... У нас два дня... И три ночи... Только я и она... Они добрались до Сола ближе к полуночи, когда все вокруг уже наполнилось подозрительными шорохами, а ночная тьма взирала на них пристальными и весьма недоверчивыми взглядами звезд. Причем у Таски были подозрения, будто звезды - не единственные наблюдатели. Ему было хорошо знакомо это чувство - чувство надвигающейся опасности, а потому осторожно, чтобы не потревожить прильнувшую к груди девушку, он вытащил тессен из-за плеча и крепко сжал в руке. Нет, он не боялся - напротив, всегда радовался возможности пересчитать кому-то ребра, особенно за дело, но сейчас... Он опустил глаза, увидев ее белеющее в темноте лицо, и улыбнулся. Сердце кувыркнулось в груди, и кровь прилила к лицу: конечно. Чичири не появится невесть откуда, и черти не принесут сюда никакого Таму... А потому... Будто в первый раз, он провел кончиками пальцев по ее щеке, наклонился, коснулся губами скулы, тут же опьянев от этого, как от залпом выпитого кувшина саке. Еще раз - уже смелее - скользнул по подбородку - вверх. Миака глубоко вздохнула, сонно почмокала губами. Таски осторожно переложил ее голову поудобнее, облизнул свои пересохшие от волнения губы, затаил дыхание, чтобы не разбудить, - и через миг уже чувствовал мягкость, тепло, вкус ее губ - вкус прилипшей в уголке рта крошки... - ПИРОЖОК!!! - почувствовав на губах что-то мягкое и теплое, Миака спросонья клацнула зубами, и он, ахнув от ужаса, шарахнулся, чуть не свалившись с лошади. - Где мой пирожок?! - она сердито уставилась на Таски, который трясущейся рукой приглаживал вставшие дыбом рыжие вихры. - Куда ты дел мой пирожок?! - Тебе приснилось, балда! - не вдаваясь в подробности, хрипло ответил он. - Кстати, мы приехали - слезай, сейчас налопаешься до отвала. Перед ними над входом в таверну светились, покачиваясь на ветерке, разноцветные бумажные фонарики. *** - Та-а-ак... - хмурясь, Миака изучала меню. - Я возьму себе вот отсюда... и досюда, - она отчеркнула ногтем большую часть перечисленных блюд. - А ты что будешь, Таски? - Я не хочу есть, - рассеяно отозвался он, обводя настороженным взглядом сидящих за столиком мужчин, которые сразу оживились, едва на порог шагнула молодая парочка. - Ты ешь, ешь... Только не заказывай сразу гору - а то подумают еще, будто у тебя в брюхе монстр - типа того, что мы на днях вытащили из Тамы... Или вообще - что-нибудь похуже... - Таски! Что ты несешь! - рявкнула Миака, вскакивая и хлопая обеими руками об стол. В таверне стало тихо, только пьяницы в углу продолжали над чем-то смеяться. Обведя глазами развернувшихся в ее сторону мужчин, на лицах которых расплывались нехорошие усмешки, Миака плюхнулась на место и приложила все усилия, чтобы прикинуться невидимой. - Я же тебе сказал: Генро. Меня зовут Генро. И вообще - ты бы орала потише, а то я наживу из-за тебя кучу проблем, - не поведя бровью, продолжил Таски, привалившись к стене и по-хозяйски забросив ноги в сапогах на лавку. - На себя посмотри, учитель, - прошипела она. - Кто только тебя воспитывал - вот приедем, я еще поговорю с твоими родителями... - Чем больше ты гадостей на меня наговоришь, тем больше они порадуются, - с неожиданной горечью вдруг сказал он и обернулся к подошедшему и почтительно склонившемуся трактирщику. - Слышь, папаша, гони сюда кувшин саке и... - ...все меню от сих до сих, - упрямо повторила Миака. - О, уважаемый, ваша жена так много ест, наверное... - Таски напрягся, а Миака открыла от ужаса рот, - наверное, она беременна? Да будет благословен плод во чреве ее... - ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ, БОЛВАН?! - рука Таски сама собой дернулась за спину, к тессену. Хозяин удивленно вскинул брови, присмотрелся и позеленел на глазах: только сейчас в неярком свете висящих под самым потолком бумажных фонариков он узнал этого клыкастого рыжего парня и его железный веер. - Сию секунду все будет сделано! Сию секунду! Сию секунду, господин Генро! - припадая в поклонах, он задом отполз от стола. - Что ж вы сразу не сказали, что это вы!.. Все запоздалые путешественники и завсегдатаи снова уставились на странную парочку, теперь даже шумная пьяная компания чуть притихла. Тем временем, за столом после замечания трактирщика воцарилась неловкая тишина: Миака кипела, с трудом удерживаясь, чтобы не влепить кулаком по какой-нибудь гнусной роже, а Таски пытался с разных сторон осмыслить сказанное. ...Этот дурак решил, будто мы с ней... А что такого - вполне может быть, что она с Тамой... вернее, не с Тамой, а с этим лживым изменником... Словом, что они с ним уже... Ведь недаром же они ночуют в одной комнате... Не сказки же он ей всю ночь напролет рассказывает... И это не мешает ему путаться с другими девками, заставляя ее плакать и страдать, МАТЬ ЕГО!!! - вскочив и едва не своротив стол, Таски со всего маху стукнул по нему кулаком, тут же взревев от боли. - Я ему! - Та... то есть - Генро, ты что? Тишина в таверне стояла такая, что было слышно, как клацают зубы хозяина, возглавляющего процессию несущих тарелки слуг. Таски зыркнул на посетителей бешеным взглядом и чуть приподнял верхнюю губу, обнажив клыки, - в ту же секунду все снова уткнулись в свои тарелки. - Ничего. Сиди тут, я сейчас, узнаю насчет комнаты... - он повернулся к Миаке, но увидел только ее затылок, едва выглядывающий из-за горы тарелок, и с состраданием покачал головой. - Только не лопни к моему возвращению, слышь?.. *** - Короче, отец, мне нужна самая лучшая комната. - Да, господин Генро, конечно, господин Генро... Все, что угодно - для вас и ваших друзей и...мнэ-э-э... подруг, господи Генро... - на губах трактирщика мелькнула глумливая усмешка. - Заткнись. Это моя жена, - с каждым разом это слово давалось ему все легче. - Конечно-конечно. Так вам с одной кроватью или двумя? Таски опешил и покраснел. - К-к-конечно с... - трактирщик изогнул бровь и, собравшись с духом, Таски закончил, - с одной! - Да-да, несомненно... Кстати... по старой памяти, господин Генро... - голос хозяина упал до едва различимого шепота, - только для вас... Памятуя о... Словом... у нас появились новые девочки - ежели ваша жена в положении, думаю, вы не прочь развлечься, верно? Или... - взглянув на вспыхнувшее в глазах Таски бешенство, трактирщик истолковал его неправильно и закончил, только ухудшив положение, - или же это правда, и вас больше интересуют мужчины? Закончить он не успел: спустя мгновение, хрипя и пуская по подбородку пузыри, он уже бился в крепко стиснувшей его дряблую шею руке. А в нос ему угрожающе смотрел тессен, окаймленный тихим, но яростным, как и глаза его владельца, пламенем. - Еще одно слово, старый пердун, и от твоего сарая останется пара головешек. А твоих костей так и вовсе не найдут, ясно?! Или ты меня плохо помнишь?! Если тот и хотел ответить, то не мог: железная рука на горле сжалась крепче - лицо трактирщика посинело, глаза закатились. И только тогда Таски его выпустил. - Усек?! - Кха-кха-кханечно, - хрипя и трясясь от ужаса, закивал скрючившийся на полу хозяин. - Лучшая комната для вас и вашей жены, господин Генро. И никаких девочек или - упаси меня боже - мальчиков. - То-то. И чтобы все как надо - а то ты меня знаешь... - Конечно... В этот момент из обеденного зала донесся пронзительный крик, и Таски, словно дикий волк, рванулся туда. Но, едва он сделал шаг в дверь, как чья-то рука ударила ему в горло, сбив с ног. - Таски! Таски! - визжала Миака, крутясь в лапах трех выпивох. Еще двое сейчас стояли над самим Таски и, судя по их глазам и ножам в руках, ничего хорошего это им обоим не сулило. - Эй, парень, негоже оставлять... эт-та... такую барышню в одиночестве. Коли ты не в состоянии присмотреть за ней, мы... эт-та... прихватим ее с собой... И... эт-та... развлечем как надо. Да и сами... повеселимся... - скаля гнилые зубы, дохнул перегаром ему в лицо краснолицый парень примерно одного с ним возраста, но куда шире в плечах и массивней. - Точно! - один из тех, что держали Миаку, рывком поднял за подбородок ее лицо и развернул к свету. - Вон какая милашка... И все у нее на месте, - сообщил он, бесцеремонно сунув руку ей за пазуху, отчего Миака перешла на ультразвук, перемежаемый руганью. - Самое оно... Закончить он не успел: алый знак полыхнул на руке Таски, и уже через миг держащие его прохвосты бесчувственно упокоились в дальних углах таверны. Тем, кто схватил Миаку, пришлось еще хуже - завывая от боли в переломанных конечностях и отплевываясь окровавленными осколками зубов, они разлетелись сквозь окна и двери и плюхнулись на пыльную дорогу. - Ну, что еще хочет поближе познакомиться с моей женой? - подхватив одной рукой трясущуюся от пережитого страха и унижения Миаку, Таски тряхнул тессеном, который только что использовал в качестве боевого меча. Веер, лязгнув, развернулся и на концах его вздохнуло пламя. - Подходи по одному, кому горяченького захотелось - я так дам прикурить, что угольков не останется!.. - Это же... Это же... Генро - атаман бандитов горы Лейкаку! - шепоток пробежал по таверне, и через мгновение в ней не осталось ни души. - То-то, - Таски заложил тессен за спину, подхватил Миаку на руки и спокойно прошел к их столу. Как он и думал, за время его отсутствия она сумела подчистить все тарелки. Усадив ее себе на колени, он плеснул в чашку сакэ и почти силком влил ей в рот. - Пей. Полегчает. И не бойся - когда я рядом, с тобой ничего не случится. Ну, почти ничего, - тут же поправился он в ответ на ее затуманенный слезами возмущенный взгляд. – Ну, прости, а? Только не реви… Ну, я тебя умоляю - не реви! Не выношу я этой вашей сырости! - почти взвыл он, глядя на закипающие в глазах слезы. - Вот, глотни еще, тебе полегчает. И мне, пожалуй, тоже стоит промочить горло... Однако, блин, поездочка началась... Через четверть часа Миака подозрительно разрумянилась, а глаза у нее заблестели - причем в этот раз отнюдь не от слез. - А вку-у-усно, Таски... Налей мне еще, - наконец-то придя в себя, она протянула свою чашку, и он машинально выполнил ее просьбу, тут же осознав свою ошибку. - О... черт, Миака, да ты же напилась! - Не-а... просто мне... н-немного жарко... Хи-хи... Как расстегивается это дурацкое платье? Прежде чем она успела это выяснить, Таски уже схватил ее на руки и, в два прыжка преодолев лестницу, вошел в отведенную им комнату. - Ой... какой ты сильный... – она жмурилась, как кошка на солнце. - Спасибо, Та-а-аски... - Да на здоровье... - ответил он, не двигаясь с места и не сводя глаз с огромной кровати, стоящей посреди комнаты, покрывало на которой было призывно отогнуто. Потом, глубоко вздохнув, медленно подошел и опустил Миаку. Еще чуть помедлив, отстегнул тессен и осторожно присел рядом. - Ох, до чего хорошо... - она блаженно вытянулась на шелковом покрывале. - Ничего больше не надо... Нет... надо... надо снять все это - я не шелкопряд, чтобы спать в таком коконе... - ее руки скользнули к расшитому поясу, неуверенные от выпитого сакэ пальцы затеребили сложный узел, справившись с ним после кратковременной борьбы, потом направились к узорчатым застежкам. Таски судорожно сглотнул, но не шелохнулся и взгляда не отвел. - Че-е-ерт... дурацкая булавка... не расстегивается... Ой! Больно! - Миака отдернула руку: острие проткнуло палец, и теперь на кончике висела рубиновая капля крови. Прежде чем он успел что-то сообразить, он уже сунул ее пораненный палец в рот, слизнул кровь. - Таски?.. - П-п-прости, я не... То есть - ну ты и дура неуклюжая! Даже раздеться не можешь, чтобы себя не поуродовать! Или тебе обычно Тама помогает, да? - он пригнулся, увернувшись от подзатыльника. - Таски!!! Дурак! - Что – Таски! Сейчас бы заляпала кровью платье - Нурико бы тебе башку потом оторвал! - буркнул он, пряча смущение и заливший лицо румянец. - И вообще - спи давай. - А... где ляжешь ты? - обводя глазами комнату, недоуменно поинтересовалась она. - На полу. Словно в первый раз, подумаешь!.. Я однажды из-за одной такой несколько месяцев кряду так спал... - мрачно пробурчал он, вытягиваясь на голом полу рядом с ее кроватью и закидывая руки за голову. - Расскажи... - она шуршала одеждой где-то в стороне, и он разрывался между желанием взглянуть туда и осознанием, что это может оказаться последней каплей... - И - погоди, я не могу смотреть, как ты лежишь... Вот. Босые ноги опустились на пол рядом, Миака - уже в знакомой ему розовой пижаме - слезла с кровати и стянула на пол одеяло. - Могла бы, кстати, пригласить меня к себе под бочок. В знак благодарности за спасение, - словно между прочим, заметил он и тут же, взглянув на ее изменившееся лицо, торопливо замахал руками. - Просто пошутил! Но хотя бы на поцелуй перед сном я могу рассчитывать? - Ты же терпеть не можешь эти телячьи нежности! - Миака ехидно приподняла бровь. - Я такое говорил? - вздохнул он, скидывая кафтан и рубаху. Теперь всю его одежду составляли штаны да туго обхватившее грудь бинты. - Шучу-шучу... - закинул руки за голову, он устроился на полу и уставился в потолок. - Не больно? - она указала пальцам на прокушенный бок. - Не очень. Это... поможешь мне завтра сменить повязку, ладно? - Конечно... Она завозилась, устраиваясь поудобнее, сопела, вздыхала - и это снова вернуло его почти на пять лет назад. Все было почти так же - и совсем не так. - Так ты расскажешь? - ее лицо выглянуло из-за края кровати. - Почему ты спал на полу? - Просто... Ну, давно это было... Короче, к нам в банду попала заложница. А поскольку все были в курсе, что я девчонок на дух не переношу, то и жить ее отправили в мою комнату - знали, что я ее и пальцем не трону. Вот, типа, и все. - А потом? - А потом она умерла, - не вдаваясь в подробности, отрезал Таски и, взглянув на его лицо, Миака воздержалась от вопросов. - Ее звали Рейрей, - добавил он после паузы. - Понятно... - прошептала она. - Тебе она нравилась, да? - В нее Коджи втрескался. - А она? - А она... нет. Слушай, спи давай. Завтра вставать рано. И... целый день общаться с моими родственничками. А для этого нужно собраться с силами, - он задул лампу и снова вытянулся на полу. - Таски... - шепотом позвала Миака через пару минут, но он не откликнулся, прикидываясь спящим. - Таски, ты спишь?.. - она снова перегнулась через край кровати, взглянула на его закрытые глаза, прислушалась к ровному дыханию. Вздохнув, тихонько погладила по голове. - Спокойной ночи... ...Какой, нахрен, спокойной,- в тон ей мысленно откликнулся он. *** Прошло четверть часа. Потом где-то еще столько же. Потом Таски показалось, что миновала целая вечность, а сам он давно умер, родился заново, снова умер, снова родился, опять умер - причем в этот раз на редкость мучительно. Все пространство сузилось до расстояния вытянутой в сторону кровати руки, все звуки мира - до ее тихого глубокого дыхания. Хотя нет - еще до гулкого стука в ушах собственного сердца (даже казалось, будто оно переползло непосредственно в голову, и та вот-вот взорвется. Вместе со всем остальным телом). Наконец, терпение лопнуло. ...Я же нормальный мужик, а не средний род какой-нибудь! Это просто невыносимо! Прав был Чичири, чтоб его...- он в сотый раз перевернулся с боку на бок, будто под ним было не сбившееся в ком одеяло, а раскаленная сковородка. Чтобы его поправить, пришлось привстать, и взгляд сам собой упал на девушку на кровати. Разметавшиеся по подушке волосы - намного длиннее, чем когда он впервые встретился с этой ненормальной, откинутая рука, приоткрытый рот - в комнате царила кромешная тьма, но Таски, словно волк, прекрасно видел и в темноте. ...я не должен... не имею право... это плохо по отношению к... к...- но поздно: он сам не понял, как очутился у кровати, как осторожно взял ее руку, как, обняв за плечо, развернул к себе лицом - медленно, чтобы она не проснулась. Стоя на коленях на кровати - будто у алтаря - он опустил голову на ее подушку - теперь их лица почти ничего не разделяло, и ее дыхание касалось его приоткрытых губ, щекотало зудящее небо и язык, дразнило и манило. Миака... - по ее щеке скользнула слезинка, он осторожно слизнул ее, - солоноватая... такая же, как вкус ее губ сегодня... - Если бы я мог... если бы ты... если бы мы с тобой... ты бы никогда больше не плакала... никогда... только смеялась - тебе бы всегда было весело... Всегда...всегда... Если бы его не было... Ах, если б только его не было... Дыхание стало хриплым и частым, оно становилось все громче и громче, но, утомленная долгой дорогой и тяжелым днем, Миака беспробудно спала. - ...М-миака... - М-м-м?.. - она сонно приоткрыла глаза и в темноте даже не увидела, а, скорее, почувствовала на своей подушке еще чье-то присутствие. - А, это ты, Таски... - снова смежила веки, но тут же вытаращила глаза. - ТАСКИ?! Что ты тут делаешь? Он отшатнулся, лихорадочно собираясь с мыслями. - Ты кричала во сне, - это была ложь. - И плакала, - а вот это чистая правда. - Прости... - она уселась на кровати и потерла глаза, пытаясь сообразить, который час. - Я разбудила тебя, да? - Типа того, - мрачно буркнул он. - Ты спи, спи - еще ночь. А я пойду промочу горло... И раньше, чем Миака успела сообразить, что под это дело можно попросить его принести что-нибудь перекусить, он уже вскочил, набросил на плечи рубашку и, схватив тессен, хлопнул дверью; с грохотом промчался по ступенькам, метнулся в сторону хозяйских помещений, бесцеремонно распахнул дверь, заставив застигнутого врасплох хозяина взвизгнуть от страха и смущения. - Гос...господин Генро? Чего изволите-с? - Слушай, ты... - выпалил он, - что ты там говорил про девочек? - О, господин Генро, - на лице хозяина появилась понимающая ухмылка, а щеки затряслись то ли от сдерживаемого смеха, то ли от угодливости, - конечно-конечно, все для вас - как пожелаете... Ступайте за мной... Вы каких предпочитаете? - Все равно. - Худышек? Полненьких? Норовистых? Или... - Я сказал - мне все равно! - рявкнул Таски так, что тот присел. Подойдя к двери, над который покачивался колокольчик, хозяин распахнул ее и заглянул внутрь: - Майо! К тебе клиент! И не просто клиент - мой дорогой гость, так что... - он подобострастно склонился, пропуская расхристанного разбойника в покои, но тот отпихнул его рукой и, войдя, рывком захлопнул дверь. Демонстративно потопав, будто бы уходя, хозяин на цыпочках вернулся и приник глазом к одному ему ведомой щелочке. В комнате царил приятный розовый полумрак - розовые лампы, розовые обтянутые шелком стены с весенними картинками. Сидящая перед зеркалом девушка не поднялась, чтобы встретить гостя, - кокетливо чуть склонив голову, она следила за стоящим в дверях Таски в зеркало. Потом, медленно поведя плечами, позволила шелковому платью чуть стечь вниз, обнажив ровную гладкую кожу. Но, не взглянув на соблазнительную обитательницу розовых покоев, тот прошел прямо к кровати и плюхнулся на спину, даже не сняв сапоги. - Поди сюда. Майо обиженно надула губки - она не привыкла к подобному обращению, однако же, памятуя указание хозяина, послушно приблизилась к странному гостю - молодому мужчине с совершенно бандитской рожей и такими же замашками. Словно этого кому-то показалось мало, в ушах у него красовались здоровенные серьги, а на шее - разноцветное ожерелье. Майо с тоской посмотрела на шитое шелком покрывало, поверх которого теперь возлежали пыльные сапоги и какая-то здоровенная железяка, но перечить не посмела; с нежной улыбкой (он все равно не оценил этой вежливости, потому что лежал с закрытыми глазами) она опустилась на кровать рядом, кончиками пальцев коснулась его огненно-рыжих волос, лица, медленно скользнула по шее, распахнула рубаху... И чуть не охнула от неожиданности: вся грудь клиента была туго перебинтована. ...Бандит. Вот это я влипла! Н, хозяин, ну удружил! Живой бы остаться... Почувствовав заминку, Таски догадался о причине: - Не обращай внимания. Шрамы украшают настоящего мужчину. Работай. На этот раз она с трудом удержала возмущенное фырканье - хоть уже и привыкла держать норов при себе, время от времени попадались такие кадры... Разжав стиснувшийся сам собой кулак, Майо продолжила поглаживать и пощипывать его покрытое шрамами тело. Ей потребовалось почти полчаса и все умения и навыки, пока строптивый гость наконец-то не расслабился. Или, скорее, напрягся. Одним словом - перестал лежать на кровати, как перебинтованное бревно, а подал хоть какие-то признаки жизни. Положим, глаза он так и не открыл, однако же теперь с ним вполне можно быть иметь дело... Но к делу перейти Майо не успела: едва она скинула с себя платье и скользнула к нему, как увидела: губы его шевельнулись, будто что-то шепча. Она поцеловала его шею, пощекотала языком мочку уха - он стиснул зубы, сверкнув удивительно длинными - не по-человечески длинными - клыками, снова что-то пробормотал... Майо с любопытством прислушалась. ...Женское имя?.. - девушка насмешливо улыбнулась. - Вот оно что. Все ясно... брошенный любовник прискакал утешить тоску и развеять грусть-печаль. Не в первый раз... Она прильнула к нему всем телом, дохнула жарким шепотом.. - Иди ко мне, иди же... Я помогу тебе забыть ее в моих объятиях... Эффект оказался прямо противоположный ожидаемому: клиент вдруг уставился на нее, будто увидел в первый раз, - и была она, как минимум, обнаруженной на подушке ядовитой змеей. В глазах его вспыхнуло бешенство - он подавился каким-то жутким ругательством, схватил девушку за плечи и с размаху отшвырнул прочь. Последнее что мелькнуло у нее перед глазами, когда она летела через всю комнату, - алый знак, засиявший на его руке. - Ты что?! Рехнулся?! - заверещала она, но он уже вихрем слетел с кровати: с грохотом захлопнулась дверь, придавленным котом взвыл не успевший отскочить, сбитый с ног и размазанный по полу хозяин, раздались чертыхания, какой-то грохот... С трудом поднявшись на ноги после увесистого кулака бандита и чувствуя, что пол под ногами внезапно стал норовистым, словно необъезженный жеребец, Майо вышла из комнаты. Хозяин с набухающим на лице синяком и полным отсутствием выражения в глазах и на лице вообще лежал поперек коридора. - Кого ты ко мне приволок?! Это и есть твой дорогой гость?! В таком случае - обслуживай своих дорогих гостей сам! - в бешенстве рявкнула Майо и прицельно пнула ногой. Хозяин пискнул и окончательно затих. *** Миаку разбудил крепкий запах перегара. Для обнаружения источника не пришлось далеко ходить: пьяный до полной потери сознательности, Таски раскинулся на полу у кровати, все еще сжимая одной рукой тессен, а второй - бутылку. Попытки разбудить его успехом не увенчались: сначала он что-то невразумительно замычал, грозя любому, кто посмеет его тронуть, такими карами, что Миака только ойкнула. Потом, приоткрыв мутные глаза и увидев, кто конкретно его будит, Таски счастливо заулыбался, что-то залепетал и пустил в ход руки, в результате Миаке пришлось пустить в ход его тессен: аккуратно тюкнув Таски по темечку, - он хрюкнул и снова умолк - она уложила его обратно на одеяло. Тихонько скрипнула дверь, и в поклонах припадая головой к самому полу, в комнату вполз хозяин, а следом робким косячком вплыли слуги. Безмолвно заставив стол кушаньями, они испарились раньше, чем Миака успела поинтересоваться, кто это заказал и почему у всех такой изможденный и побитый вид, словно ночью через этот трактир прошла вся армия Куто. Причем во главе с Накаго - царство ему подземное. Таски на полу сладко всхрапнул, она с подозрением покосилась на него, но... впрочем, какая разница, когда так вкусно пахнет... все такое соблазнительное, такое ароматное... ...Как же я люблю настоящую китайскую кухню... Но, наверное, мне стоит дождаться Таски - это будет неприлично, если я сяду завтракать одна, верно? Или прилично? Нет... все же – неприлично... Она застонала и героическим усилием воли отогнала себя от стола к окну. Синее небо. ...как есть-то хочется... Птицы... ...как есть-то хочется... Если призвать на помощь чуть-чуть воображения, можно подумать, что никуда не уезжала из дома Лорда Роко... И за спиной Така... Така... - Миака сжала руки и зажмурилась. Как она ни старалась, мысли о последствиях вынужденного промедления не отпускали. - Предупреждение Тайцкун - насколько оно серьезно? Как далеко продвинулся Тенко в поисках камней? Сколько демонов еще придется изгнать, чтобы обрести желаемое? - Така... как мне тебя не хватает... как я боюсь за тебя... - за окном закурлыкали голуби. Миака стояла, глядя в синее утреннее небо, не чувствуя, как слезы текут из глаз, - сил не было даже зарыдать, поэтому они просто тихо переливались и капали с подбородка... - Как мне страшно... Как мне плохо... Только держись, Така - мы все равно что-нибудь придумаем... Я... я все сделаю... Она сама не заметила, как начала говорить вслух - звук собственного голоса успокаивал, к тому же волей-неволей приходилась держать себя в руках, чтобы не разбудить Таски. Хотя... Да его сейчас можно проволочь за ногу через весь Конан, и то он вряд ли что-нибудь почувствует - надо же так напиться! А времени не так и много! Можно подумать, это представление с женитьбой нужно мне! Миака развернулась и гневно уставилась на Таски, обнаружив, что тот уже не спит: хмурый, помятый, он, держась за голову, сидел и ел ее мрачным взглядом. Упс... - Миака усилием воли втянула слезы обратно в глаза и подбоченилась. - То есть наша с тобой семейная жизнь начинается именно так? С хорошим же лицом ты покажешься сегодня перед домашними! Ты только глянь на себя!!! - она вытащила из кармана зеркальце и сунула ему под нос. Таски хватило одного взгляда: он вытаращил глаза и, мучительно сморщившись, согнулся пополам. - Как мне плохо... Моя голова... - И неудивительно! Сколько, интересно, ты выпил? Значит, это у вас называется "промочить горло", да? А ну, ляг, я сейчас сделаю из тебя человека... И повязку надо сменить... Но сначала... Я так понимаю, завтракать ты не будешь? При слове "завтрак" Таски снова застонал и зажал рот рукой. - А я поем!!! Следующие полчаса Миака находилась на грани блаженства, а мучающийся от похмелья и сочного чавканья Таски - на грани смерти; наконец, убедившись, что в тарелках ничего не осталось, она смилостивилась. - Ну, я готова. Раздевайся! - Э... - Таски покраснел, побелел, снова покраснел. - Я, правда, немного не в форме, но если ты так настаиваешь... *Хлоп!* - Что это ты имеешь в виду?! - Миака! - проныл он. - Не по голове, дурища! Мозги выбьешь! - Будто они у тебя были!.. Сиди смирно! Подними руки! Вот так... - ...и ты останешься вдовой раньше, чем мы доберемся до Кошу Тайто! Еще один удар – и я просто сдохну по дороге! Кто тогда обогреет молодую вдову?.. - Еще одно слово - и ты до дороги даже не доберешься! - она смотала старые бинты, все в пятнах засохшей крови, осмотрела и промыла рану. Потом, порывшись в сумке, вытащила прихваченные из дому медикаменты и как положено ее обработала. Таски послушно выполнял все указания, не сводя с нее проясняющихся глаз. - ...Миака... Я... - Таски, помолчи! От тебя так разит, что если ты будешь болтать, до твоего дома я не доберусь: умру от алкогольного опьянения! Он покраснел и замолчал, однако, судя по лицу, внутри у него шла нешуточная борьба - вот только сам он вряд ли мог точно сказать, что было ее причиной: то ли ее близость и быстрое тепло рук, осторожно и бережно касающихся его тела, или же тот самый, последний кувшин саке, явно оказавшийся лишним... - Не туго? - М-м, - стараясь не дышать в ее сторону, он мотнул головой и тут же скривился от боли. - Так. Теперь ляг... ага, вот так... - она пристроила ему на лоб мокрое полотенце, - и съешь это... - Хочешь меня отравить? Не мучайся! Я сам сейчас сдохну... - Вот еще глупости! Открывай рот! Таски, я кому говорю! Это просто таблетка! Скажи "а"! Чувствуя себя полным идиотом и стараясь не думать, как сейчас он выглядит со стороны и что конкретно сказали бы по этому поводу сотоварищи по горе Лейкаку, Таски покорно открыл рот, куда Миака тут же засунула лекарство. - Запей. Вот и молодец. Через полчаса ты уже будешь в порядке, - она улыбнулась. - Спасибо, Миака... Ты... так заботишься обо мне... Я... я не заслуживаю этого - ведь я вчера... - Какая ерунда, Таски! Мы же друзья, верно? На этот раз он промолчал в ответ.