Не повод остаться

Решила просто бежать. Не знала, что делать, а действовать надо сейчас. Сдерживая слёзы, Джоанна лихорадочно бросала вещи в чемодан. Так будет лучше для всех, уговаривала она себя, заказывая по телефону авиабилет до Хьюстона. Нужно просто исчезнуть, и всё встанет на свои места: Элен будет счастлива, друзья — спокойны, Томас забудет и продолжит жить по-прежнему. Она была в этом уверена. Нужно просто не мозолить всем глаза, исправить то, что натворила, попытаться склеить разбитые сердца. Только так и не иначе. Воспалённый последними событиями и чувствами мозг не мог выдать ничего разумнее, чем побег. Пусть это жалко и с оттенком слабости, в которой она расписалась, зато на данный момент правильно. О себе не думалось. Она сильная, справится и с этим, но подальше от Парижа и всего что с ним связано. Джоанна выдохнула лишь когда закрыла чемодан, чиркнула «молнией» сумки, словно поставила точку в истории своей и чужой любви. Закончился этап, нужно приступать к следующему — через несколько часов, когда сядет в самолёт и оставит позади всё, чем так дорожила, без чего не представляла жизни. Она огляделась в поисках забытых вещей, ничего не обнаружила, зато глазами задержалась на кассете у магнитофона. Понимала, что окончательно погрязнет в воспоминаниях и разрушенных грёзах, но не удержалась — сунула её в проигрыватель и нажала кнопку «Play». По комнате разлилась музыка, задевая чувства. Джоанна дала волю слезам и памяти, которая бессердечно, угрюмо подкидывала мысли о Биарицце, ночи в студии. Девушка помнила каждое слово Томаса, каждый взгляд, жест, вздох, тепло рук и сладость губ, каждый страстный стон. Она плакала и проклинала себя за всё это. Чувство вины разрослось до вселенского масштаба, захлестнуло с головой, и как с этим жить Джоанна ещё не знала. Научится ли когда-нибудь? Время покажет. Сейчас же, слушая голос подруги, рыдала, уткнувшись лицом в подушку Кати. За окном давно стемнело, в комнате было тихо. Слёзы высохли, но легче не стало. Джоанна прошла в ванную, умылась, а едва вернулась, как в комнату вошла Кати. — Почему ты ушла из больницы, не предупредив? — накинулась она на подругу. — Мы полдня тебя ждали. — Извини. Джоанна не находила слов, объясняться не было ни сил, ни желания. Хотелось быстрее сесть в самолёт и раствориться в ночном небе, словно её никогда и не было в Париже, в университете, в этой комнате. Кати, только увидев чемодан, вопросительно вскинула брови: — Переезжаешь? Что происходит? Какая сумасбродная… ой, прости, я хотела сказать — гениальная идея вновь пришла в эту прекрасную головку? — Кати погладила подругу по волосам и осеклась, заметив красные, опухшие от слёз глаза. Сарказм мгновенно сменился тревогой. — Что случилось? — Я… уезжаю. — Я догадалась, — кивнув на чемодан и сумку посреди комнаты, сверкнула глазами подруга. — Только вот куда и почему? — В Хьюстон, — Джоанна намеренно замолчала, не желая раскрывать причины столь поспешного отъезда. — Мы что-то сделали не так? — Нет, это я… — Может, расскажешь, что с тобой происходит в последнее время? Это же как-то связано, да? — Связано. Как-нибудь потом поделюсь, обещаю. Сейчас не могу. Тягостная тишина подобно тяжёлым тучам нависла над головами, длилась вечность. Чтобы хоть немного разрядить обстановку Джоанна спросила о самочувствии подруги. — Гораздо лучше, — Кати отвечала нехотя, потому что сейчас её интересовало совсем другое, тем более что жизнь Элен была вне опасности. — Пришёл Томас, как мне показалось — с намерением попросить прощения, и я поспешила увести Николя. — Он всё это время был в палате? — ахнула Джоанна, пытаясь скрыть волнение при упоминании о Томасе. Она попросила, он сделал. Она была ему благодарна, но несчастна до изнеможения, до нехватки воздуха, до остановки сердца. — Этьен и Кристиан не смогли его увести даже под предлогом репетиции. Бедный, он всё ещё любит её. И люто ненавидит Томаса и даже не пытается это скрывать. Но ты бы видела Элен, когда наш продюсер вошёл в палату! Глаза мгновенно засветились счастьем, бледность сменилась румянцем, она ожила! Надеюсь, Томас понял ошибку, ведь так, как она, его никто любить не будет. Джоанна усмехнулась. Наверное, так и было, разве можно отдать мужчину другой, если любишь? Значит, её чувства были не так сильны, как любовь Элен, если сочла возможным просто взять и подарить ей Томаса? Она не думала, что он не вещь, не игрушка, а человек со своими эмоциями, переживаниями, мечтами. Она волновалась за душевное состояние подруги и совершенно не заботилась о его чувствах. Впрочем, как и о собственных. — А её никто не полюбит так, как Николя, — наконец задумчиво отреагировала Джоанна. Кати настороженно прищурилась: — Кажется, ты знаешь о Томасе что-то, чего не замечаем мы. — Возможно, — уклончиво ответила она, не желая вдаваться в подробности, однако невольно укрепила в подруге сомнения и породила массу вопросов. — Почему же не поделишься? Джоанна неопределённо пожала плечами. Она до сих пор не была готова к ненависти друзей, но была уверена, что так и случится расскажи она всё. Если за произошедшее в Биарицце её ещё можно было оправдать, то вину за ночь в студии не сгладить. Они снова замолчали. За окном не на шутку разошёлся дождь, сильнейший ветер бросал в стекло крупные капли и грусть. Последняя просачивалась и невидимо, словно саваном окутывала девушек. Они сидели друг напротив друга, но Джоанна отводила глаза, тогда как Кати неотрывно смотрела на неё. Испытующий взгляд прожигал, оставляя следы в душе. Последний вечер с подругой, а Джоанна никак не могла найти слова, чтобы оставить о себе добрую память. Она так виновата перед всеми! И ничего не исправить. Она могла лишь избавить ребят и Томаса от собственного присутствия. Взглянула на часы — стрелки, казалось, остановились, чтобы она могла испить до дна свою вину и боль, запастись ими надолго, чтобы запомнила, как жалко выглядела в глазах Кати сейчас и Кристиана несколькими часами ранее. — Что бы там ни было, — наконец тихо заговорила Кати, — неужели это нельзя решить? Всё проходит, Джоанна. Мы всегда рядом и поддержим, — она взяла подругу за руку. — Я вижу, как тебе плохо, что ты хочешь всё рассказать, но что-то тебе мешает. Ты можешь мне доверять. — Знаю… — Не уезжай. Мольба в голосе Кати больно ранила, и глаза заволокло пеленой слёз, от которых Джоанна уже устала. — Не могу. Несмотря на то, что до рейса оставалось немногим больше пяти часов, Джоанна подошла к телефону, дрожащими пальцами набрала номер такси. Она сломлена Томасом и любовью Элен, и не хотелось быть добитой дружбой. Лучше уйти сейчас. Под пристальным взглядом подруги она натянула приготовленные джинсы и бордовый крупной вязки свитер, поправила волосы, суетливо, скрывая волнение, надела тёплую куртку. Кати вскочила: — Поеду с тобой. — Нет, — мягко ответила Джоанна и взяла её за руку. — Пожалуйста, не надо. — Мы любим тебя, — на ресницах Кати блеснули слёзы. — Знаю. Я вас тоже. Но это не повод остаться… Точнее, повод уехать гораздо весомее. — Господи, Джоанна, но ведь всё можно решить! Нет безвыходных ситуаций. — Пока я блуждаю в лабиринте и не хочу тянуть за собой вас. Как только найдётся решение, я вернусь. По крайней мере, надеюсь. Джоанна обняла подругу, и обе уже не сдерживали слёз. Нужно было доводить начатое до конца, иначе она рисковала сдаться. И Джоанна бережно отстранилась, закинула на плечо рюкзак, подняла чемодан и набитую до отказа сумку и вышла, не оглянувшись. Она обожала вечерний Париж. В любое время года находила в нём много прекрасного, но сейчас, когда такси, пробиваясь через заторы, двигалось к международному аэропорту имени Шарля де Голля, всё померкло, стало ненужным, даже удручало. По стёклам сползали дождевые капли, по щекам — слёзы. Было невероятно трудно, больно оставлять всё, что было дорого и любимо. Но решение уже принято, а отступать некуда. Если останется — будет ещё хуже. Джоанна рисковала потерять друзей и каждый раз умирать, глядя на Томаса, обнимающего Элен. Аэропорт встретил её суетой. Джоанна брела по многолюдному залу, вглядываясь в толпу, в душе надеясь увидеть среди людей Томаса. Неожиданная командировка, встреча партнёров, погоня за ней — что угодно, лишь бы оказался сейчас здесь. Девушка понимала, что была готова сдаться, принять его предложение сбежать и улететь сегодня же в любую точку мира. Она отчаянно этого хотела, в глубине души надеялась, что Томас окажется в аэропорту, но сколько бы ни оглядывалась — не находила. Она посидела в кафе, неспешно глотая остывший кофе, медленно прошлась по залам, изучила расписание рейсов. А мыслями была в прошлом. Хотя бы услышать голос… Джоанна взглянула на часы, удостоверилась, что времени до начала регистрации было достаточно, нашла телефон-автомат и набрала заученный номер. Только когда услышала голос Беатрис вспомнила, что уже довольно поздно, а Томас находился у Элен. Это и хотела услышать от секретаря, но та тут же соединила с шефом. — Джоанна, — его взволнованный голос вызвал внутреннюю дрожь, — что за история? Куда ты собралась? — Откуда ты знаешь? — удивилась она. Вряд ли Кати в первую очередь решила поделиться новостью с ним. Скорее, она уже рассказала ребятам. Точнее, Этьену, а тот уже друзьям. — Элен сообщила. Говорит, что позвонила в общежитие, а бедняжка Кати, захлёбываясь рыданиями, поведала, что ты улетаешь. — Да. Я… не смогу так жить. — Не забывай, кто усложнил ситуацию донельзя. — Это упрёк? — Если хочешь. Неужели я настолько тебе противен? — Не говори ерунды. Ведь знаешь, что это не так. — Почему дружба оказалась дороже любви? Я не лгал — я люблю тебя. — Я предала подругу. Теперь пытаюсь слепить то, что разрушила собственными руками. — Ты невыносима, — простонал Томас, но тут же взял себя в руки и «включил» бизнесмена: — Кстати, я свою часть уговора выполнил, а ты? — Я? — Ты лишила меня возможности видеть тебя. Просто сбежала от проблемы вместо того, чтобы решить её. Вместе. — Так будет лучше для всех, — Джоанна не верила в то, что говорила, но попыталась придать интонации твёрдость. — То есть я тоже могу его нарушить, правда? Девушка испугалась, что Томас действительно пойдёт на попятную и вновь бросит Элен, только в этот раз обвинив её в отъезде Джоанны и трёх покалеченных судьбах. Но ведь она и только она словно ураган смела с лица собственной жизни и друзей, и любимого мужчину, разрушила чужие отношения, да и свои и с Томасом, и с Кристианом, утопила все корабли, и лишь один, именуемый ложью, уверенно рассекал водную гладь. — Нет, — тихо ответила она. — Моё слово — закон, забыл? А ты принципиален. Вот и не изменяй себе. Прощайте, месье Фава. Он что-то кричал в трубку, но Джоанна нажала на рычаг, чтобы не слышать, не верить, не вернуться. Слёз больше не было, лишь усталость и опустошение. В душе — вакуум, на месте сердца — кровавое месиво. Но она права. Всегда. Информатор объявил начало регистрации на рейс в Хьюстон, и девушка медленно направилась к стойке. Заставляя себя не оглядываться, прошла паспортный контроль, сдала багаж, прошла в зону вылета и нашла нужный выход. Подошла к огромному окну и прижалась разгорячённым лбом к холодному стеклу. По фюзеляжу самолёта, который скоро примет пассажиров, неистово колотил дождь. Джоанне так хотелось слушать его музыку, но вместо этого в ушах стоял монотонный гул аэропорта. В отражении за спиной она вдруг увидела лица Элен и Томаса и, вздрогнув всем телом, оглянулась. Нет, просто игра воображения. До неё никому не было дела. Джоанна вновь повернулась спиной к залу и закрыла глаза. — Я дарю тебе его…