— Надеюсь, Кристофер простит меня. Не знаю почему, но… я бы хотела, чтобы между нами было хоть подобие добрых отношений. Глупо, наверное. Так бывает только в голливудских фильмах.
Ветер игриво растрепал верхушки деревьев. К вечеру обещали дождь, но пока на небе были редкие белые облачка.
— Но я всё-таки попробую с ним связаться. Даже если надо просто… снять груз с души.
***
Подрагивающими от волнения пальцами юная Харрис нашла в контактной книге номер, записанный ещё год назад, с их случайной встречи в самолёте. Она слишком долго откладывала этот разговор, из раза в раз набирая и стирая номер Кристофера. Сегодня она наконец решила: больше так продолжаться не может. Агата, пересилив себя, нажала на кнопку вызова и приложила телефон к уху. С каждым оглушающим гудком её начинало трясти всё больше и больше, а сердце в бешеном ритме разбивалось о грудную клетку, грозясь проломить её. — Слушаю, — сонный голос Кадогана отозвался в динамике, вырвав Харрис из оцепенения, как раз когда она уже собиралась отключиться. Пытаясь скрыть волнение, она заговорила: — Кристофер, добрый вечер. Это… Агата Харрис. Я… — она запнулась, а все мысли разом покинули её. Она судорожно пыталась найти подходящие слова, но с каждой секундой всё больше и больше жалела о том, что вообще позвонила. Может, не стоило? Они целый год не общались после того вечера в доме Нильсенов, когда она убила Эдварда. Может быть, стоило оставить всё как есть? Хриплым от с трудом сдерживаемых слёз голосом она едва слышно выдавила из себя: — М-мы можем поговорить? Немного помолчав, Кристофер спросил: — Разве у нас остались хоть какие-то общие темы для разговора, Агата? — в тот момент его голос уже не казался сонным, словно звонок Харрис стёр его остатки, но от его тона веяло каким-то болезненным холодом. Наверное, она всё же зря напомнила ему о себе… — Пожалуйста… — она даже не обратила внимания на то, что он узнал её. Ей и в голову не могло прийти, что несмотря на всё случившееся, он не удалил её номер телефона из контактов. Он словно ждал этого звонка, но ради чего? Опять же, ради её слов о сожалении? Нет, причина была не только в этом. Агата тихо продолжила: — Могу ли я попросить тебя о личной встрече? Это правда важно. — Не уверен, что после всего, что было, я хочу видеть тебя, — он не был настроен даже на беседу по телефону, но что-то в его голосе заставило Харрис почувствовать холод в груди. Ему было больно слышать её, чего уж говорить о личной встрече. Но Агате было почти жизненно необходимо увидеть его, поговорить… — Кристофер, пожалуйста, всего один разговор и обещаю, что если после него ты пожелаешь никогда больше не видеть меня в своей жизни, я исчезну из неё навсегда! — её голос дрожал от того, как сильно сдавило горло изнутри. Чувство вины душило её, разрывало изнутри, как в тот самый день… Кадоган, прекрасно понимая, что Агата едва держится, чтобы не разрыдаться, немного смягчился, несмотря на раннюю холодность. — Хорошо, я выслушаю тебя. В последний раз. Завтра в шесть часов вечера возле входа в Баттерси-парк на южном берегу Темзы, устроит? Наверное отчасти он просто пожалел её, но вместе с тем и сам понимал, что им нужно расставить все точки над i, хотя всё равно сомневался, что из этого может выйти что-то хорошее. — Да, конечно! Я приду, обязательно. Спасибо, что дал мне шанс. Её губы дрогнули в улыбке, а по щеке скатилась первая слеза. Она лишь усилием воли подавляла рвущиеся наружу эмоции, но те всё равно прорывались, выдавая её истинные чувства Кристоферу. — До завтра, мисс Харрис, — попрощался Кадоган и, не став дожидаться ответа, отключился. Агата, прижав телефон экраном к груди, наконец дала волю эмоциям. Она понимала, что утром её глаза будут припухшими от слёз, но ей было всё равно. Ей не привыкать. И ему тоже.***
Вечер следующего дня… Агата стояла у входа в парк и, нервно стуча ногтями по лакированному чехлу телефона, поглядывала на экран, будто пытаясь поторопить время, которое показывало, что до назначенной встречи осталось ещё двадцать семь минут. Мысленно она ругала себя за то, что пришла раньше, и с каждой минутой ожидания всё сильнее и сильнее настраивалась на плохое, но одёргивала себя, стараясь не поддаваться негативным эмоциям. Юная Харрис уже даже начала думать, что он не придёт. В очередной раз бросив взгляд на экран, где тусклым светом отобразилось «17:49», она услышала за своей спиной голос Кристофера: — Здравствуй, Агата. Чуть дёрнувшись, она обернулась. Поймав его взгляд, Харрис вдруг поняла, как сильно изменились его глаза. Всё такие же светло-зелёные, но утратившие свет, безжизненные. В них отражалась боль его души и… ничего больше. В остальном Кадоган оставался прежним, как и тогда, год назад. До того, как случилось необратимое. — Здравствуй, Крис. Спасибо, что пришёл, — хрипло выдохнула она, чувствуя, как болезненно сжалось сердце в его присутствии. Сильнее сжав телефон в ладони, в попытке успокоить нервы, Агата приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но Кристофер её опередил: — Пойдём в парк, там и поговорим. Харрис кивнула, и Кадоган, поравнявшись с ней, вошёл на территорию парка, минуя главные ворота. Это место он выбрал именно потому, что Баттерси-парк был огромным и малолюдным, особенно ближе к вечеру. Столь спокойная и умиротворённая обстановка для встречи, и если бы не их нынешние отношения на фоне всего произошедшего, это выглядело бы как свидание. — Кристофер, прости за всё… Я понимаю, что все эти извинения ничего не изменят, но… мне действительно жаль, что я… — она запнулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком, а глаза неприятно защипало. Едва слышно она выдохнула: — Что я разрушила твою жизнь. — Ты права. Слова о сожалении не изменят ничего. Не вернут моего брата к жизни, но… — он прикрыл глаза, останавливаясь. Кристофер знал, что в Японии Агата лишилась всех своих друзей, которые погибли от рук Дилана. Бостон-младший работал на пару с Чарльзом Харрисом под руководством Лукаса Кадогана, поэтому Кристофер отчасти считал и себя виноватым в их гибели, ведь именно его отец был заказчиком убийства. В тот день, когда в их дом пришёл Чарльз и рассказал о своём плане, который включал в себя гибель всех, кто был дорог Харрис. Кристофер выразил своё несогласие, ведь: «Чтобы сделать такое, нужно быть абсолютным садистом». Но в конечном итоге Дилан, наплевав на всё, решил действовать максимально жестоко, а Лукас не стал ему мешать. Агата лишь чудом осталась в живых. Совместно со своими друзьями она смогла провести расследование, что сыграло не на руку Бостону, которого в тот же вечер и арестовали. Позже полиция вышла и на Лукаса Кадогана, и так Кристофер остался один. Брат в могиле, отец в тюрьме, а он разрывался между визитами и семейным бизнесом, который с трудом, но удалось сохранить от банкротства. Агата, заметив задумчивое состояние Кристофера, позвала его по имени, отвлекая от размышлений. Он, переведя взгляд на неё, закончил то, на чём ранее оборвался, увязнув в своих мыслях: — Но ты тоже впоследствии лишилась всех, кто был тебе дорог. Ты не понесла наказания по закону, но всё равно расплатилась за своё преступление. Мне жаль, что ты потеряла своих друзей, Агата. Он говорил это, смотря куда-то сквозь неё, и понимал, что, возможно, она заплатила слишком высокую цену. Пять жизней взамен одной. Но теперь Харрис точно понимала, каково было Кристоферу весь этот год. Только вот… от этого ему было не легче. Скорее наоборот. — Всё началось двадцать лет назад, этот конфликт наших семей. А привёл он вот к чему… Обе стороны понесли слишком большие потери. Мы лишились всех, кто был нам дорог, — она опустила взгляд, посмотрев себе под ноги, куда сразу же упала первая капля. Она было подумала, что это её слёзы, но глаза лишь слезились, не более. Харрис подняла голову, всматриваясь в плывущие по небу серые дождевые облака, и тут же ещё одна капля, упавшая сверху, разбилась о её скулу. — Пойдём к беседке, там переждём дождь. — Кристофер, заметив, что погода начала портиться, не желая мокнуть под холодным дождём, направился вглубь парка. Отойдя на пару шагов, он вдруг осознал, что Агата, оглушённая собственными мыслями, не сдвинулась с места. — Хочешь промокнуть? — Прости, я… задумалась. — Харрис моргнула и перевела взгляд на его лицо, пытаясь сфокусироваться на нём. Несколько капель дождя разбились о волосы и нос Кадогана, отчего он чуть поморщился, и, взяв замершую Агату за руку, повёл вглубь парка. Его не радовала перспектива промокнуть, а ей словно было всё равно. Она будто бы вернулась мысленно в прошлое, выпав из реальности. Они не успели дойти до беседки, когда дождевые капли обрушились на них, заставив ускориться и почти бегом достигнуть укрытия в уже изрядно промокшей одежде. Оказавшись под навесом, оба сохраняли молчание некоторое время, затерявшись в собственных мыслях. — Как ты считаешь, мы заслужили то, что нам пришлось пережить? — вдруг нарушила тишину Агата, обращая внимание на Кадогана. Он, молча наблюдая за бушующей погодой, перевёл на Харрис взгляд, и, помедлив с секунду, уверенно ответил: — Нет, не заслужили. Но прошлого не вернуть, остаётся только смириться и жить с этим дальше. — Нести этот крест до конца своих дней. Может… может, из нас двоих хотя бы ты сейчас жил иначе, если бы в тот вечер вместо Эдварда не стало меня. Если бы мы с ним поменялись местами… — Не говори глупостей. В тот день никто не должен был умереть, так какой смысл сейчас ворошить прошлое, Агата? Я не могу вернуть тебе твоих друзей, а ты не можешь вернуть мне Эдварда… — выдохнул он, тут же замолчав. Ему было больно вспоминать о брате, если учесть, что он его никогда и не забывал, но говорить вслух с его убийцей о нём же было равносильно тому, что сыпать соль на ещё не успевшие зажить раны. — Кристофер, я разрушила твою жизнь, а впоследствии и свою. Я приняла неверное решение и цена за мою ошибку оказалась неоправданно высока. — Агата… — он, несколько раздражённый её самокопаниями и терзаниями о прошлом, подошёл к ней и, взяв за плечи, развернул к себе. — Пойми одну вещь: ты не можешь изменить прошлое. Ты чувствуешь вину за убийство моего брата, я понимаю. От меня ты чего хочешь? Прощения? — Если бы это было возможно, то… — горло сдавило спазмом, не давая продолжить. — Хорошо, допустим. Но простишь ли в таком случае саму себя? — Нет… — Я потерял брата, ты потеряла друзей. Я никогда не смогу забыть этого, как и ты. Но ты уже и так заплатила за своё преступление… — он поджал губы, и отвёл взгляд в сторону, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Он знал о плане отца, Чарльза и Дилана, и мог хотя бы предупредить Агату о надвигающейся опасности. Наверное, он этого не сделал потому, что его разум был слишком затуманен скорбью по брату и желанием наказать его убийцу. — Не я убил твоих друзей, но… я тоже виноват в их смерти. — Твоей вины в их гибели нет. Кристофер грустно усмехнулся на этих словах и вернул взгляд Харрис. — Я знал о плане отца и твоего дяди, и… — Но не ты их убивал, Кристофер! — уже громче повторила она, не отрывая своего взгляда от глаз Кадогана. — Но я мог тебя предупредить. — Ты не виноват! Харрис упрямо продолжала оправдывать его перед ним самим, целиком и полностью убеждённая в том, о чём говорит. И это при том, что она не знала о попытках Кристофера отговорить своего отца от мести убийце через её близких. Он хотел прекратить эту вражду, растянувшуюся на два поколения и впоследствии отнявшую у обеих семей всё. Начало этому было положено Аннет, которая до самой своей кончины пыталась уничтожить жизнь Лукаса, а вместе с тем и жизни его сыновей. Агата вспомнила слова Эдварда в тот самый день, когда он рассказал ей о своих мотивах и планах. О том, что у него не оставалось выбора в том, как ему поступить. И о том, как сильно его семья пострадала от рук миссис Сильвер-Харрис, что заставило Эдварда быть настолько же беспощадным к наследию Аннет, насколько та была безжалостна к Лукасу и его наследию. «Око за око», — так он сказал. За прошедший год юная Харрис смогла в полной мере прочувствовать на себе силу его слов, ставших её личным проклятием. Оно вступило в свою полную силу в момент, когда сердце Эдварда ударило в последний раз. — Их убил Дилан, чтобы сделать больно мне… Ты не виноват, — выдохнула она, прикрыв веки. — Если бы я не думала только о себе, видела бы, что происходит вокруг, то смогла бы предотвратить страшное. Обрести союзников, вместо того, чтобы делать твою семью и Дилана своими врагами. Уверена, я могла бы и с Эдвардом договориться, но… тогда мне было плевать на его чувства, мотивы… Если бы я могла вернуться в тот самый день, я бы исправила всё. — Но ты не можешь, — ответил Кадоган, тут же стиснув зубы. Он уже пожалел, что согласился на этот разговор, ведь дыра в его сердце вновь начала кровоточить с каждым сказанным ею словом. Был ли шанс, что со временем он сможет залечить эту рану, не лишая при этом себя возможности испытывать хоть что-то? Или… он так и погибнет, не справившись с разрывающими изнутри болью, скорбью, виной и отчаянием? Время покажет. — Я понимаю… — прошептала Харрис, впившись ногтями в свою ладонь. — И всё же прости. Мне правда жаль… Кристофер молчал. Он не знал, что сказать. Он не знал, что чувствует сейчас, и действительно ли простил её и самого себя. Медленно переведя взгляд за спину Харрис, он заметил, что дождь уже закончился. Вздохнув, он опустил руки, что секунду назад сжимали плечи Агаты, и поджал губы. Им обоим в одиночестве нужно обдумать сказанное друг другу, и после этого уже прийти к общему решению. — Скажи, есть ли хоть какой-то шанс, что мы… — она замолчала, подбирая нужные слова. Конечно и речи быть не могло о том, чтобы начать всё сначала, но если есть хотя бы надежда на то, что они останутся друзьями, или, по крайней мере не расстанутся врагами, то она была готова сделать что угодно ради этого. Наконец, собравшись мыслями, она продолжила: — Есть ли шанс, что мы придём к миру? Сможем ли мы общаться вновь, Крис? — Мне нужно время, чтобы всё обдумать. И тебе тоже. Я дам тебе знать о своём решении, но сейчас мы не сможем прийти к согласию. — Кадоган покинул беседку, но остановился на полпути и обернулся к Харрис. — Пойдём, я провожу тебя до машины. Агата кивнула ему и направилась следом. Всю дорогу она молча смотрела на его спину, разглядывая влажную ткань пиджака. Она прокручивала в голове их разговор, пока сам Кристофер, вложив руки в карманы брюк, старался избавиться от этих размышлений, оставляя их на момент, когда он наконец останется один и сможет полноценно отдаться своим мыслям. На прощание они лишь кивнули друг другу, и, сев в свои машины, каждый разъехался по своим домам. Харрис, оставшись дома совершенно одна, предалась воспоминаниям о прошлом, пыталась понять, когда всё пошло не так. В то же время Кристофер взвешивал все за и против. Он думал, что простил её, ведь она и так сполна заплатила за то, что лишила жизни его старшего брата. Но так ли это было на самом деле? Ему было тяжело находиться с убийцей Эдварда. Тяжело смотреть в её глаза, слышать её голос… Что ему делать в сложившихся обстоятельствах? Разве была хоть единая возможность начать всё с чистого листа, отбросив ту боль, которую они причинили друг другу? Лишь спустя двое суток он наконец смог принять решение, которое поселило в сердце юной Харрис надежду, что когда-нибудь им удастся по-настоящему простить друг друга. А вместе с тем и страх, что это точно конец. Одно лишь сообщение: «Я буду ждать тебя в годовщину смерти моего брата у ворот Бромптонского кладбища в полдень. Там же ты и узнаешь, какое единственно верное решение я принял».***
Пять лет спустя… Агата медленно брела по широкой дорожке, бездумным взглядом скользя по каменным плитам, под которыми покоились неизвестные ей люди. У них была своя жизнь, своя история, друзья и родственники, которым они были дороги… Но что остаётся после? Только память о тех, кого больше нет с нами. И сколько времени должно пройти, чтобы снять этот груз скорби с сердца? Говорят, что время лечит, но… оно просто учит нас жить без тех, кого мы любили. На это могут уйти месяцы, или даже годы. И Агате были не понаслышке знакомы все эти чувства, включая чувство… вины. Ведь именно оно каждый год влекло её в место, где покоится человек, погибший от её руки шесть лет назад. Из года в год, в годовщину его смерти, она приходила в «сад памяти», оставляя у подножия его могилы букет подснежников, будто в жалкой попытке извиниться перед покойным за то, что отняла у него жизнь. Но в этот день она была без цветов, лишь небольшой свёрток сжимала в своей ладони, содержимое которого было известно лишь ей одной. — Сегодня я пришла первой… — грустно улыбнулась Харрис, смотря прямо на каменную плиту в трёх шагах от неё. Медленно, даже нерешительно разорвав оставшееся расстояние, она остановилась, немигающим взглядом скользя по выгравированному имени на холодном камне:Here lies
Edward Cadogan
1993 — 2020
Beloved son and brother
— Как бы сложилась жизнь, если бы в тот день я не… убила тебя? — спросила Агата, опуская печальный взгляд на влажную от недавнего дождя траву. Спустя несколько минут осознав, что никто её не услышит, Харрис вдруг заговорила, обращаясь к надгробию: — Может, если бы я нашла способ договориться с тобой, то тебе не пришлось бы сейчас быть здесь? Скольких смертей я избежала бы, не возомнив из себя охотницу в тот день. Но… чего теперь об этом говорить, верно? К сожалению, я не могу вернуться в прошлое и изменить его. Однако, Эдвард, если ты меня слышишь… мне правда жаль, что всё так сложилось. Ты не заслужил этого… Агата замолчала, сглотнув образовавшийся ком в горле. Даже не обратив внимание на скатившуюся по щеке слезу, она прикрыла веки, подставляя лицо прохладному ветерку, слегка растрепавшему её волосы. Едва выглянувшее из-за облака солнце коснулось тусклыми лучами щеки Харрис, будто сама природа заботливо стирала с её лица следы печали, которого в этом месте и так было слишком много. — А Кристофер не заслужил испытывать боль от потери близкого человека. Ваша связь с ним была намного сильнее, какая может быть только у близнецов… И самое ужасное, что я убила тебя у него на глазах, а твоё тело остывало у него на руках… События того дня, вероятно, преследуют его в кошмарах и по сей день… — Агата еле слышно всхлипнула, тут же прикусив нижнюю губу, в попытке подавить рвущиеся наружу слёзы. Несколько раз глубоко вдохнула и шумно выдохнула, стараясь успокоиться. Когда ей наконец удалось взять себя в руки, Харрис продолжила изливать душу каменной плите, под которой лежали кремированные останки Эдварда: — Знаешь, последний раз мы с Кристофером разговаривали пять лет назад, когда вместе навестили тебя здесь. Он сказал, что… никогда не сможет забыть того, что было, и поэтому общаться как раньше мы уже не сможем. Так и произошло. Раз в год мы встречались у твоего надгробия, молча клали цветы на траву, ещё несколько минут стояли в абсолютной тишине и… потом уходили каждый по своим домам. Но больше так продолжаться не может. Я знаю, что делаю лишь больно ему, напоминая ежегодно о себе. Поэтому сегодня я пришла в последний раз… Приглушённо шмыгнув носом, Харрис присела на корточки и провела кончиками пальцев по влажным острым травинкам. Они росли как иголки на его земле, и, казалось, могли поранить. Но так было только на первый взгляд, ведь едва коснувшись подушечками мягкого зелёного меха, он податливо прошёл между пальцами, совсем нежно касаясь тонкой кожи. Слабая улыбка тронула губы Агаты, и она, развернув свёрток, который принесла с собой, аккуратно достала несколько небольших луковиц и маленький посадочный совок. У неё ушло несколько минут, чтобы погрузить каждую луковицу в рыхлую почву близко друг к другу и присыпать землёй. Выпрямившись, она сообщила: — Теперь каждый год ранней весной на твоей могиле будут распускаться подснежники. И мне не придётся приходить сюда, мучить Кристофера и твой дух, который, наверняка, не очень рад моему присутствию, — Агата покачала головой, прикрывая глаза. — Если, конечно, после смерти есть хоть что-то, кроме пустоты. Если есть лучший мир, где ты мог бы обрести покой. Или уже обрёл. Прощай, Эдвард… На её плечо легла чья-то большая ладонь, отвлекшая Харрис от мыслей вслух. Вздрогнув, она обернулась на подошедшего к ней со спины человека. Это был Кристофер. Завидев её растерянность, Кадоган взял ситуацию в свои руки и нарушил неловкое молчание: — Здравствуй, Агата. Значит… это и в самом деле наша последняя встреча здесь? — Привет… — она крепче сжала свёрток в руке, шумно сглотнув. — Как давно ты пришёл? — Достаточно, чтобы услышать всё, — спокойно ответил он. Однако в его глазах плескалась какая-то странная смесь чувств: не то печаль, не то облегчение. Ей оставалось только гадать, ведь к тому, что хранилось у него на душе она потеряла доступ ещё шесть лет назад. Когда уничтожила её часть. — Вот оно как, — выдохнула она, на несколько секунд прикрыв веки, стараясь собраться с мыслями. — Значит да, ты правильно понял. Прощай, Кристофер. Харрис обошла Кадогана, намереваясь поскорее уйти из «сада памяти», а там и до ворот с территории кладбища недалеко. — Подожди, — окликнул он, заставив Агату замереть на месте. Она не успела отойти от него даже на метр. Не оборачиваясь, хриплым голосом спросила: — Ты хотел что-то ещё сказать? — Да, — только и ответил он. — Подожди одну минуту, Агата. Не сбегай так. Харрис послушалась. Оглянувшись на Кристофера через плечо, она молча наблюдала за тем, как он присаживается на корточки, что-то очень тихо шепчет и кладёт увесистый букет кенийских белых роз рядом с надгробием брата. Именно эти цветы он приносил каждый год. Почему? Она не знала. Да и важно ли это было сейчас? Её больше волновал предстоящий разговор после пяти лет молчаливых встреч на этом самом месте. С минуты на минуту она наконец узнает, что вдруг изменилось в его к ней отношении, и изменилось ли? Он неспешно разорвал расстояние между ними, поравнявшись с Харрис. — Знаешь, я надеялся, что ты решишься на этот шаг раньше. Но лучше поздно, чем никогда, верно? — он склонил голову чуть набок, глядя на Агату сверху вниз, внимательно наблюдая за смесью горечи и смирения в изумрудных глазах. Едва заметно усмехнувшись себе под нос, она вдруг сделала шаг назад, собираясь что-то сказать. Однако Кристофер не позволил ей, поймав Харрис за запястье и крепко сжав пальцы на тонкой коже. Он чуть понизил голос, закончив свою мысль: — Теперь ты готова поставить точку в этой истории и начать жизнь с чистого листа. Сегодня ты это доказала. — Ты имеешь в виду?.. — с трепетом отозвалась она, вглядываясь в светло-зелёные глаза напротив. Её сердце пропустило удар от мысли, что Кадоган наконец не только простил её, но и готов дать второй шанс. Возможно ли это на самом деле? Кристофер вздохнул и кивнул Харрис на выход из «сада памяти», желая покинуть место, где захоронен его самый близкий человек, погибший от её руки. Она, поняв это, последовала за ним. — Я имею в виду, что сегодня услышал то, чего ждал достаточно давно. Ты готова отпустить меня, оставить прошлое в прошлом, и это главное, Агата, — ответил Кадоган, отпуская её запястье и убирая руки в карманы пальто. Он повернул голову в её сторону, подметив, как на дне заблестевших глаз мелькнуло разочарование, но предпочёл не обращать на это никакого внимания, и спокойно продолжил излагать свои мысли вслух: — Мы пойдём каждый своей дорогой, чтобы не мучить друг друга и не будить из раза в раз призраков прошлого. Я знаю, ты раскаиваешься в содеянном, и лишь благодаря этому ещё пять лет назад я согласился выслушать тебя. Я простил тебя давно, и отпустил тоже. Теперь и ты готова поступить так же: начать свою жизнь с чистого листа. Без меня. Харрис молчала, обдумывая каждое слово Кадогана. Её надежда на шанс начать всё сначала вместе с ним рухнула, но и надеяться на такой исход было бессмысленно. Если бы даже они попробовали быть вместе после всего, что произошло между ними, то ничего хорошего из этого союза не вышло бы. Они бы просто уничтожили друг друга той тьмой, что связывала их. И теперь она окончательно поняла, что Кристофер действительно принял единственно верное решение. Так будет лучше для них двоих. — Ты… прав, — она выдавила из себя слабую улыбку, ногтями впившись в свою ладонь, оставляя белые следы на коже. — Так и в самом деле будет правильно. Только вот… — она закусила губу, изучая его усыпанное едва заметными веснушками лицо. — Почему ты ждал от меня этого шага, вместо того, чтобы сразу всё сказать? Кристофер вздохнул, покачав головой. — Я говорил, Агата. Пять лет назад, разве ты не помнишь? Тобою руководило чувство вины передо мной и моим братом. А также надежда на то, что после всего пережитого мы когда-нибудь сможем быть вместе. И теперь ты самостоятельно пришла к тому, что я пытался донести до тебя в тот самый день на этом же кладбище. Харрис опустила взгляд под ноги, не зная, что ответить. Кристофер действительно никогда не давил на неё, позволяя ей делать свой собственный выбор. И в тот день она выбрала терзать и себя, и его ради крохотной надежды, что когда-нибудь всё изменится. И при всём при этом она всегда где-то в глубине души знала, что никакого будущего у них нет и никогда не будет, ведь она сама его разрушила. Пришло время осознания и… принятия. — Спасибо, что позволил мне самостоятельно разобраться в себе, Крис, — на её губах появилась пусть слабая, но искренняя улыбка. — Мне действительно нужно было это время, чтобы прийти к верному решению. Знаешь, в обычные дни я закапывалась в работу с головой, вместо того, чтобы остановиться и подумать о том, как мне жить дальше. Плыла по течению все эти годы и только недавно поняла, что нужно что-то менять, что так не должно больше продолжаться. Ты ведь справился с этим куда раньше меня, да? — Как сказать… — он на секунду задумался над её вопросом, подбирая правильные слова, а после честно ответил: — Первое время я буквально с ума сходил от вины, боли и безысходности, не знал, что мне делать. Однако спустя время я всё же смирился, что ничего не могу изменить и всё то, что было мне дорого, оно останется глубоко в моих воспоминаниях, в моём сердце. Стоило лишь заглянуть внутрь себя, чтобы понять это, принять и научиться жить с этим. Дать шанс настоящему себе построить будущее, не оставшись скованным болью прошлого. И знаешь, мне всё ещё безумно больно от потери самого дорогого человека, это правда. Я не могу описать словами, что чувствовал тогда, и что чувствую сейчас, ведь с тех пор почти ничего не изменилось. Но я знаю, что должен жить дальше. Теперь уже за нас двоих. Эдвард бы хотел этого. Немного помолчав, словно переваривая услышанное, Харрис тихо отозвалась: — Наверное, ты прав, — согласилась Агата, чуть сбавив шаг. — Просто каждому человеку нужно разное количество времени на это осознание. А ты оказался по-настоящему сильным духом, Крис. Уверена, Эдвард, — она понизила голос, будто бы испугавшись, что упомянутый её услышит, — мог бы гордиться тобой. Молодые люди остановились у ворот Бромптонского кладбища в метре друг от друга. А это значило, что пришло время прощаться. Кристофер повернул голову в сторону Агаты. Мягкие полупрозрачные солнечные лучи осветили черты его лица, попадая на весеннюю зелень глаз, подсвечивая радужку будто бы изнутри и наполняя его взгляд теплом. На мгновение Харрис показалось, словно и не было тех тяжёлых лет, изуродовавших их сердца глубокими шрамами. Как ей было жаль, что связывала их только тьма прошлого, и ничего больше. — Может, ты и права, — тихо усмехнулся он, на секунду посмотрев в даль, откуда они только что пришли. Возможно, ему показалось, что сейчас его брат наблюдает за ними, и Кристофер не мог проигнорировать ощущение его присутствия. А, может, этот взгляд и вовсе ничего не значил. Агата этого никогда не узнает, да и не было теперь никакого смысла гадать. Вернув внимание обратно Харрис, Кадоган улыбнулся одними глазами. — Надеюсь, что и ты, смирившись, теперь сможешь построить свою жизнь с чистого листа. — Спасибо за всё, Кристофер, — глухо отозвалась Харрис, смахивая скатившуюся по щеке солёную каплю кончиком пальца. На сей раз это были не столько слёзы горечи и сожаления, сколько радости и облегчения. — И прощай. — Прощай, — шепнул он и медленной походкой направился в сторону парковки, где оставил свою машину. Агата молча смотрела ему вслед, пока он не скрылся с поля её видимости. На сердце становилось легче от осознания, что это конец. Не печальный, нет. Но необходимый обоим. Они поставили точку в этой истории, к которой больше нет необходимости ставить бесчисленное количество запятых и многоточий, в жалкой попытке хоть как-то исправить написанное раннее. Остаётся лишь извлечь свой урок, перевернуть страницу и начать писать каждый свою новую историю.