Светлая королева

      Мощный удар откуда-то извне проломил потолок прямо над их головами. Взметнулась пыль, посыпались обломки и ещё прежде, чем последний из них успел упасть, Мехмеда вздернуло вверх, отшвыривая прочь от Лайи. Но не успел он оправиться, как по обеим сторонам его плеч обрушились две мохнатые лапы, загребая в захват изогнутыми когтями, стягивая и следом же вспарывая одежду и кожу под ней, как горячий нож режет мягкое масло. Влажно клацнули огромные челюсти, человеческая голова целиком исчезла в пасти зверя, а клыки сомкнулись на внезапно ставшей слишком короткой шее. Единственное смазанное движение, взмах косматой рыжей гривы — и обезглавленное тело, как марионетка с обрезанными ниточками, рухнуло к ногам Лайи, заливая пол вокруг густой, тёмной кровью. Бёрнелл, даже не ощущая реальной слабости в ногах, беспомощно сползла по стене вниз, поджав колени к груди и стараясь не смотреть на увеличивающийся кровавый ореол, неизбежно подбирающийся всё ближе к подолу её плаща. — Прости, Ласточка, — неопределенное время спустя где-то над её головой раздался хриплый, немного надломанный голос. — Я предупреждал его ещё после того, как мы на голову разгромили турок под Албуленом — второй раз пощады не будет. А ты дала ему гораздо больше одного шанса, в прошлом и даже настоящем, и ни одним из них он не воспользовался. — Аслан… — дрожащим голосом произнесла Лайя, несмело подняв голову. Несмотря на то, что ушами девушка слышала обычный человеческий голос, подсознательно она всё ещё ожидала и боялась увидеть над собой огромную львиную морду, истекающую кровавой слюной и, не исключено, ошметками внутренностей разодранной добычи. Но льва уже не было, а вместо шерстяной косматой гривы на ветру развивались обычные человеческие, средней длины волосы, слегка вьющиеся. Вместо морды хищника на Лайю внимательно, чуть настороженно смотрели знакомые глаза, со знакомого конопатого лица. И только губы, как и пасть зверя, ещё были алыми от крови, за спиной, насколько Лайе хватало глаз, виднелись огромных размеров крылья с золотистым оперением, закрывающие собой разом всю пробоину в потолке, а над рыжей макушкой на фоне черного небосвода парил полупрозрачный, переливающийся золотом венец. — Понимаю, после такого представления сложно в это поверить, но… я не укушу, Лайя, обещаю, — он опустился ниже, доверительно протянув Бёрнелл руку, раскрытой ладонью кверху. — Только не тебя. — Аслан! — ощущая, как внутри постепенно ослабевает эффект первого впечатления и отпускает страх и боль за судьбу Мехмеда, Лайя ухватилась за протянутую руку и, рывком подскочив на ноги, абсолютно не думая, что творит, ведомая лишь переполнившими ее в один миг эмоциями, кинулась мужчине на шею. — Лео, как я боялась, что навредила тебе! Несколько опешивший от такой реакции Нолан осторожно приобнял девушку, отвечая на её пылкие объятия. — Ятаганом меня насквозь проткнул демон, а навредила ты? Скажешь тоже! Ты спасла меня, Лайя! — Они сказали… — девушка неуверенно запнулась. — Сказали, я погублю тебя своей попыткой. — Ты не способна губить, Лайя. Даже испуская последний вдох, я это знал. Поэтому сделал, как ты просила, не выдержал твоих умоляющих слёз. Да и потом, на вас здесь столько всего свалилось разом! Куда ж вы без меня… Не мог я пропустить всё веселье! — Тебе бы только повод дай… для веселья, — всхлипнула Лайя, чувствуя, как её губы, дрожа, сами изгибаются в улыбке. Но звуки битвы ни на мгновение не оставляли в покое её чувства, и она уперлась ладонями мужчине в грудь, вынужденно отстраняясь. — Лео, там Влад и… — Знаю, — Лео посмотрел сразу в нужном направлении, точно слышал всё наравне с Лайей, и девушка ощутила, как большая горячая мужская ладонь где-то там внизу ободряюще сжала её руку. — Что ж, пора и нам своё авторитетное мнение сказать. Зря что ли мы крылья отращивали? — Нолан с хитрым прищуром посмотрел Бёрнелл за спину и нахмурился, вопросительно изогнув чёткую рыжую бровь. — Не тушуйся, Ласточка, расправляй свои крылышки, кто бы что ни говорил, они прекрасны! Не мокнут под треклятым дождём, к тому же… — О чём ты? — Лайя непонимающе нахмурилась, сильнее прежнего испытав необходимость заглянуть себе за спину. — Извини, айфон у меня не с собой, так что сфоткать не смогу, придётся на слово поверить, — Лео отошёл назад и немного в сторону, чтобы Лайя могла видеть его оценивающий взгляд на её спину. — Они у тебя кожистые, нетопыриные, как у Влада. Только белые-белые… — Лео, прекрати! — возмутилась Лайя, уже готовая его стукнуть. Даже Ноэ и тот в некоторых вопросах проявлял большую серьезность. — Я не маленькая девочка, а ты всё клоуна изображаешь, лишь бы меня не расстраивать. — Я без пяти минут обернулся в здоровенного крылатого льва и отгрыз голову демону, какая клоунада, Лайя, сжалься! — Но… — девушка еще собиралась спорить, но внезапно поняла, что водоворот происходящего начал неотвратимо засасывать ее в пучину неопределенности и непонимания. — Не могут они быть… белыми, никак не могут, это… Лео успокаивающе положил руки ей на плечи и внимательно вгляделся в глаза. — Давай решать проблемы по мере их поступления. Разбираться с последствиями и с тем, что и с кем из нас не так, будем после. Лайя только отрывисто кивнула, стараясь максимально сконцентрировать все свои чувства. Все её тело постепенно наполнилось разрывающей мощью и неподконтрольной, неуёмной болью, от которой невыносимо хотелось кричать на разрыв лёгких, но, стиснув зубы, девушка терпела. — Я… я чувствую его, — процедила Бёрнелл, не размыкая челюстей и часто-часто моргая в попытке отличить то, что непосредственно видели её глаза, от мелькающих образов в голове. — Я могу видеть… его глазами. Но он… он не чувствует меня. Каждый раз, когда Лайя предпринимала попытку позвать его в собственных мыслях, она натыкалась будто на сплошную непроницаемую стену. Звон оружия оглушал, казалось, будто острия копий мелькали в считанных сантиметрах от её собственной головы, и она своими собственными глазами видела изменённые облики двоих нелюдей: одного — с оперенной головой орла, стремящегося выклевать глаза, другого — с вытянутой бычьей, увенчанной рогами, способными пронзить насквозь не хуже серебряных копий. Влад сражался один против двоих одновременно, его силы питала всепоглощающая, поистине нечеловеческая ненависть, бой продолжался на равных уже довольно долго, но это всё равно было лишь вопросом времени, прежде чем кто-то ослабеет, и это предрешит исход. — Убьёте его — часть силы, сокрытая внутри него вместе с ним не погибнет и без пристанища не останется, — внятно и чётко вдруг заговорил Лео, обращаясь будто в пустоту, хотя на самом деле те, к кому он обращался, его прекрасно слышали, и его внутренний лев это знал, как знал и истинность того, о чём говорил. — Сорок четвёртый только этого и ждёт! Смерти Дракона, чтобы он перестал быть препятствием, чтобы вся тёмная мощь слилась воедино в одном сосуде и сосредоточилась в одних руках. Мы сами создадим себе непобедимого врага! «Марк?! Как?» «Лев? Откуда…» Один из светлых всполохов отвлёкся на мгновение — и этого оказалось достаточно, чтобы волна тёмной энергии пробила защитную скорлупу его ауры и отбросила далеко назад, на самый край смотровой площадки, почти сбрасывая в пропасть. «Лука!» — в мыслях между ними это было имя, а на слуху прозвучал лишь истошный орлиный вскрик. В очередной раз, высекая искры, скрестились орудия, и под отчаянным ударом копья меч впервые предал своего хозяина, расколовшись на две половины… Наблюдая за происходящим сквозь призму безумия Влада и слепо следуя за чутьём, Лайя вышла на смотровую площадку и впервые за всё время взглянула на бой с близкого расстояния, своими собственными глазами. Отразив блеск молнии, копье взметнулось в воздухе, на мгновение став почти невидимым, а затем замерло коброй в смертельном броске, серебряным наконечником в дюйме от шеи Влада… Клыки же самого Влада, обнаженные в оскале, застыли, готовые в любой момент сомкнуться на чужом горле. В этой схватке не было победителей, один другого готов был лишить жизни… не жизни даже, ведь скорее всего, кровь помогла бы Владу исцелиться, но последних, погибающих во тьме от боли и отчаяния остатков человечности в истерзанной, измученной душе. — Брось оружие, Иоанн, — осторожно, но властно велел Лео, медленно выходя из тени вперёд Лайи, но непременно так, чтобы на прямой обзора она оставалась хорошо видна. — Оно никому спасения не принесёт. — Влад! — позабыв всякую осторожность, не дожидаясь исполнения приказа, Бёрнелл бросилась к обоим воинам, замершим в ожидании каждый своего смертельного удара. Но стоило ей сократить дистанцию, а Владу — почуять отвлечение врага, как он мгновенно обратился чёрным вихрем, верещащим высокими частотами, и отлетел вне зоны досягаемости, за край смотровой площадки и вверх, выше роста, откуда он мог обеспечить себе лучший обзор на происходящее. Из бесформенного чёрного облака постепенно оформилось отдалённо похожее на человеческое тело, с посеревшей, перевитой мышцами и канатами вен кожей, с двумя громадными кожистыми крыльями за спиной, легко поддерживающими тело в воздухе. Его взгляд оставался подернут пеленой черноты, а черты лица — искажёнными в боевом оскале, не позволяющем прочесть чувств, но Лайе и не обязательно было их видеть, она пропускала его эмоции через себя, утопая в сплошном потоке неверия, отрицания и запредельной боли, которую причиняла каждая малейшая попытка позволить себе надежду. Его надежда умерла. Умерла у него на глазах, умоляя о спасении, а он ничего… абсолютно ничего не мог сделать! — Влад… — не чувствуя под собой ног, Лайя сделала ещё несколько шагов к краю, протянув ему руки. Если он и чувствовал себя вне зоны досягаемости, стараясь оградиться расстоянием от того, во что боялся поверить, то Лайя больше не намерена была с этим мириться. И даже если бы она хотела остаться на земле, внутренний порыв сблизиться, окончательно уничтожив между ними все возможные преграды, ей бы этого просто не позволил. Поэтому, свободно шагнув с края в пропасть, девушка позволила волне ультразвука себя подхватить, а крыльям — раскрыться. Где-то там, за спиной они тихо шелестели, легко сопротивляясь порывам ветра. Взмах, другой — и вот уже не стало между ними воздушной пропасти, метры превратились сантиметры, а скоро и их не стало. Не дожидаясь заторможенной, опьяненной болью и чувством вины реакции, Лайя просто обвила руками его шею и прижалась к нему всей собой крепко-крепко, давая ему себя почувствовать. Спрятала бы лицо на плече, но мешала шипастая броня, поэтому она просто нашла губами его заостренное кверху ухо и зашептала. Их молитву, их клятву, сочинённую Румѝ задолго до встречи их душ, но словно бы для них единственных: — Зачем разделять то, что было и будет, зачем забывать нашу прошлую жизнь? Клянусь, и грядущее нас не погубит! — девушка запнулась, пытаясь совладать с немилосердно дрожащим голосом. — Ты только за душу… — Лайя всё-таки всхлипнула, прикусив себя за губу. — Покрепче держись! Сначала он молчал и никак не отвечал ни на слова, ни на объятия, а затем его грудь, под всеми слоями брони, которыми он себя окружил, крупно вздрогнула, и из её глубин, будто это само его сердце произносило слова, зазвучал его низкий, грудной голос — ещё не прежний человеческий, но уже и не высокочастотный, сводящий с ума вопль. — И в этой… и в прошлой, и в будущей жизнях… мы были и будем с тобою всегда! — его руки медленно сомкнулись на талии Лайи, и он глубоко, прерывисто вдохнул — воздух со свистом и клекотом наполнил его грудь, оседая в лёгких ни с чем несравнимым ароматом той самой, единственной жизни, которую он узнал бы среди миллиардов других, по одному дуновению ветерка с одной частичкой её запаха. — И пусть исчезают эпохи и люди… — Лайя продолжала отчаянно прижимать его к себе, подсознательно желая слиться с ним в единое целое, чтобы больше никогда, никто, никак не смог бы их разлучить, заставив пережить агонию утраты. — Моя ты навеки! — прошептал Влад своим обычным, хотя и немного хриплым голосом. — Моя ты… жена. Даже зная, что он этого, скорее всего, не видел, Лайя была способна лишь иступлено кивать в подтверждение и глотать душащие её слёзы. — Да, это я, Влад… Я здесь, я… жива! — сделав над собой неимоверное усилие, Бёрнелл отстранилась, чтобы посмотреть на возлюбленного, чтобы он тоже смог увидеть её лицо и убедиться. — Тебе не нужно мстить, — Лайя коснулась любимого лица, посеревшего и испещренного сосудами, вначале несмело, но, едва осознав возможность, она стала касаться его обеими руками, беспорядочно и бесконтрольно, не в силах остановить себя, оглаживая обнаженными пальцами острые скулы, щёки, контур губ, и даже не помышляя о том, почему отныне она могла делать это так просто. Она могла! И делала! И готова была делать это хоть целую вечность. — Не нужно никого убивать. Я жива. Я с тобой, любимый, — по её щекам безостановочным потоком потекли невыплаканные слёзы за всё пережитое, голос окончательно сорвался на бессвязную мешанину из отдельных звуков и всхлипов. — Ты можешь… пре… прекратить, тебе больше не… не нужно… не нужно убивать, — девушка с новой силой впилась в мужчину руками, как в единственный островок безопасности посреди штормового моря, и прижалась к его груди, чтобы спрятать зарёванное лицо. — Остановись, Влад, — взмолилась Лайя, невидящими глазами вглядываясь в окружающую их тьму, по велению Господаря словно ткущую вокруг них двоих защитный кокон, чему нисколько не мешал её свет. — Прошу, отзови свою армию. Невинные не должны погибать. Дракула, которому должно было быть дорого каждое произнесённое любимой слово, будто вовсе её не слышал, продолжая прижимать к себе дрожащую, по-прежнему кажущуюся непозволительно хрупкой фигурку. Он слышал, как часто билось её, вновь живое сердце, чувствовал ток крови во всём её трепещущем теле… Его руки, его взор стремились проникнуть под одежду, чтобы всё-всё проверить, убедиться, что страшной раны больше не было, но, на самом деле, всё, что он мог сейчас себе позволить, это медленно, с ювелирной осторожностью сдвигать руки вдоль её тела, с талии выше, пока на спине, ниже рельефа лопаток не наткнулся на основания двух крыльев, столь же реальных, сколь и эфемерных, сотканных, как и его собственные, не из плоти и крови, а из энергии… Неправильно. Всё это. Опьяняюще, страстно, эгоистично и непреодолимо желаемо, но неправильно. Так не должно было случиться! Его взгляд, обречённо скользящий по лицам заклятых врагов, которых ещё совсем недавно Дракула мечтал заживо растерзать, встретил взгляд друга… в стане врагов. Аслан. Или всё же Лео, но с мудростью своего прежнего воплощения в навсегда утративших юношеский задор зелёных глазах, смотрел прямо на него, будто только и ждал возможности быть замеченным, а когда Влад ее наконец-то предоставил, адресовав другу немой вопрос сквозь разделяющее их пространство, Нолан без промедления кивнул, отвечая. Не явно, но отчетливо заметно. Мол: «Правильно-неправильно, должно-недолжно, а такова реальность, и вот он я, в очередной раз толкаю любимую душу в твои объятия кровожадного монстра, лишь бы твоя тёмная не упокоенная душа перестала терзать грешное человечество и обрела покой…» — Хотя какое там… — присвистнул Лео уже вслух, подняв глаза к затянутому небу, изрезанному ветвистыми вспышками. — Покой в ближайшее время нам будет только сниться. Пересилив себя, Влад нехотя разомкнул объятия одной руки вокруг Лайи и осторожным жестом дал Льву позволение приблизиться. Только ему. Другую руку он охранительным жестом положил Лайе на затылок, прикрыв её, насколько это позволял размах её собственных крыльев, своими крыльями. Подсознательно все его естество противилось тому, чтобы отдалить её от себя хоть на один лишний сантиметр. Да после случившегося, после того как мог лишь беспомощно смотреть на её смерть, Влад бы и в освящённую клетку ее готов был посадить, как единственную в своем роде райскую птицу, но… от него самого никакая клетка не защищала, и если уж кому-то он и мог доверить её жизнь и безопасность, то это Аслану. В любое время, при любых обстоятельствах. — Лайя, — Дракула осторожно попытался отстраниться, но когда она этого не позволила, он проявил большую настойчивость, поймав лбом её лоб. — Девочка моя, любимая жена моя… — Влад обхватил её лицо ладонями. — Я сделаю всё, что ты попросишь, остановлю любую армию, мир к твоим ногам склоню… Но лишь зная, что ты в безопасности. — О чём ты говоришь? Я уже в… — Лео всё тебе объяснит. Мы больше не посмеем ничего от тебя скрывать, но сейчас ты должна пойти с ним. — Тонкости правления долго объяснять придётся, — раздался голос извне, и Дракула мгновенно оскалился, направив всё своё внимание на потенциальный источник угрозы. — Я сокращу до ключевых моментов. Нельзя сначала кинуть подданным кость, наобещав в три короба, а потом по одной лишь девичей прихоти свистнуть и сказать: «К ноге, верные псы, отбой!» — Что это значит? — со всей осознанностью и жаждой понимания спросила Лайя, продолжая прижиматься к Владу, тем самым сдерживая его гнев, но взглядом обращаясь к принявшему человеческий облик Аквилу, взирающему на них снизу вверх со смотровой площадки. — Легкомысленное отношение правителя к своему народу подрывает его авторитет. Во времена вакантного престола это становится наиболее актуально: если монарх не в состоянии удовлетворить потребности народа, народ ищет ему замену, отдавая другому свою преданность и… свою силу, — Аквил перевёл свой острый как бритва, вызывающий взгляд с лица Лайи на Влада. — Отзовёшь свою королевскую рать сегодня, завтра она пополнит воинство твоего соперника — и ты останешься ни с чем. Отзовёшь и устроишь массовый акт всесожжения — и в грядущем противостоянии за корону ты опять же оставишь себя ни с чем, Цепеш! — А если я позволю им напиться крови, — сжав челюсти, Влад скрежетнул зубами, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарычать, — вы останетесь сидеть и смотреть? — Этого я не сказал. — Тогда не вижу причины, — Влад ненавязчиво подтолкнул Лайю в объятия Лео, но взгляд от Орла не отвёл, — почему вы до сих пор здесь, а не внизу, плечом к плечу со своим воинством. — Влад, постой… — несмотря на то, что за неё опять и снова всё решили, Бёрнелл попыталась как-то переиграть ситуацию, но ей отчаянно не хватало для этого необходимых знаний, а в том, о чём хлесткой пощечиной заявил Аквил, несомненно, доля истины была. Нельзя было просто взять и остановить начатое, когда приказ уже был отдан. Как нельзя было позволять тёмным дальше творить геноцид в подлунном мире. — Можно же найти какое-то решение, можно… — Аdevăr, — Влад тронул её тонкую руку, вложив в неё колье с целительным камнем, для дополнительной страховки и просто потому, что эта вещь принадлежала Лайе, хоть он и не помышлял, что вернуть её доведется так скоро. Дракула надеялся прилюдно ограничится простым прикосновением, но нужда оказалась слишком сильной, и мужчина не смог её побороть, притянув свой единственный лучик света в объятия и коснувшись её лба в невинном поцелуе. — Аdevăr, doamnă mea . Но нет такого решения, которое не имело бы последствий. — Пусть так, — Лайя попыталась продлить объятия, но Влад не позволил. — Пусть так, я хочу остаться с тобой. Я хочу помочь… — Ты уже помогаешь, Лайя, — Влад ответил ей мучительно знакомыми словами, которым в памяти Лайи само собой нарисовалось продолжение. — Но есть ответственность, которая лежит лишь на мне одном. Ты должна это понять. И принять, — Влад перевёл взгляд на Лео и сказал ему одними губами. — Береги её. — Идём, — Лео попытался взять её под руку, но Лайя отказалась от сопровождения. В её боковом зрении, раскрыв огромные, бурого цвета крылья, с наполовину разрушенной смотровой площадки замка слетел рогатый силуэт. За ним последовал и Аквил. Нолан же направился в коридор, приведший их сюда, но Бёрнелл не собиралась напрасно тратить время, потакая человеческим привычкам. До последнего не сводя взгляда с Влада, она пятилась спиной к краю пропасти, а когда тот был достигнут, девушка, всё также спиной запрыгнула на бойницу и хотела уже шагнуть вниз, но… передумала. Конечно, умом все должны были понимать, что она не разбилась бы, но Влад достаточно насмотрелся на её смерти, добавлять в этот страшный список видение себя, падающей в пропасть, она точно не собиралась. — Спасибо, — беззвучно произнёс Влад и опустил голову. Лео, безошибочно почуяв напряженность момента, бесшумно отступил в тень коридора. Они остались на площадке одни, и первым же необдуманным стремлением Лайи было кинуться на колени, умоляя Влада позволить ей остаться, но сделав так, она причинила бы ему лишь боль, а себя — унизила бы в глазах тех, кто склонен был замечать и видеть всё. Владу и так нелегко будет удержать власть, тянуть его вниз ещё и своими легкомысленными девичьими поступками она не собиралась. — Я не хочу, чтобы ты это видела, Лайя, — спустя некоторое время молчания прямо заявил ей Дракула, подняв взгляд от земли. — Хватит того, что я не в силах скрыть от тебя свой облик, — он показал на себя, соответствующим жестом открыто демонстрируя то, что девушка и так прекрасно видела. Видела — да, и, что куда важнее, больше не боялась. — Мои деяния гораздо страшнее обезображенной внешности. Они не достойны твоих глаз. — Достойны или нет… — Лайя медленно подходила ближе, пока дистанция между ними вновь не сократилась до нескольких несчастных сантиметров. — Но я твоя жена, твоя Княгиня. В горе и в радости, в жизни и в смерти… место Княгини рядом с её Князем. Если ты ещё чтишь ту клятву, что мы дали друг другу перед Всевышним… — Если… — у Дракулы от абсурдности услышанного перехватило дыхание, одним резким движением он привлёк к себе девичье тело, чтобы его видимая хрупкость помогла ему сдержать внутреннего зверя. — Как смеешь ты сомневаться… Приподнявшись на цыпочки, Бёрнелл впилась в посеревшие, холодные губы поцелуем, прерывая. Впервые за всю свою жизнь, как нынешнюю, так и прошлую, девушка всерьёз подумала о том, что их поцелуй мог бы длиться вечность. Но свою вечность им ещё предстояло отвоевать, а пока их время по-прежнему было ограничено, стоило знать меру. Даже в отчаянной нужде. Разорвав поцелуй и прижавшись лбом к его лбу, Лайя сбивчиво проговорила: — Только если ты… сомневаешься во мне. А это невозможно, ведь именно наша любовь вернула меня к жизни. И теперь я не уйду, сколь бы великий грех тебе не пришлось совершить. Дракула долго молчал, обдумывая доступные ему варианты и всё больше понимая, что даже этим — своим молчанием — он грешен, потому что молчание означало промедление, а промедление было смерти подобно для каждого, кому он уже подписал негласный смертный приговор. — Что ж… Хочешь смотреть — смотри, но умоляю, не ищи мне оправданий и… Лайя, — Влад поймал её взгляд своим и лишь убедившись, что она ему внемлет, озвучил свою просьбу. — Держись позади меня. Ради твоей безопасности и моего спокойствия — да, но также из-за этого, — он взял ее за руку, прижался ладонью к ладони и осторожно переплел их пальцы, акцентируя внимание возлюбленной на том, что она могла воспринимать как полноценную, должную частицу себя. Ее ладонь, ее изящные тонкие пальцы сияли изнутри лёгким лазурным свечением. — Твоя сила мне не вредит, ведь отныне мы… связаны кровью, но для прочих тёмных твой свет по-прежнему может быть губителен. После этого предупреждения Лайя впервые задумалась, чтобы уйти. Вовсе не потому что отказывалась от своих слов и своего желания быть рядом с мужем, а потому что её присутствие могло вредить другим, лояльным власти Влада. С другой стороны… ведь куда больше её волновал сам возлюбленный, а не его титул. Поздно. Поздно метаться, когда выбор сделан, Лайе стоило бы поскорее избавиться от этой скверной привычки из прошлой жизни. — Я сделаю, как ты просишь, — Лайя чуть заметно склонила голову, выражая свою покорность, но Влад тут же властно вздёрнул её подбородок двумя пальцами, и девушка вынуждена была столкнуться с бушующим в его взгляде огнём неодобрения. Он прижался губами к её губам, запечатлевая на них торопливый, скомканный, в какой-то мере злой поцелуй. — Не знаю, помните ли вы об этом древнем обычае, моя Княгиня, но лишь равный равного имеет право целовать в губы. Не склоняйся ни перед кем и особенно — предо мной. Никогда! С этими словами Дракула оттолкнул девушку в тень своей спины, а сам, напротив, шагнул ближе к краю площадки. Мужчина всё ещё ощущал внутреннее сопротивление демонстрировать возлюбленной… подобные неприглядные аспекты своей тёмной сущности, даже учитывая всё то, чему она уже успела побывать свидетелем. Но силой принуждать её уйти было выше его сил, поэтому он вынужден был быть тем, кем был, прямо у неё на глазах. — Îndemn! — он провозгласил, пустив во тьму волну вибраций. На звук его голоса, как верные борзы̀е, мгновенно слетелись летучие мыши и, поборов внутренний протест, мужчина позволил себе обернуться, влившись в единый ультразвуковой поток. На его зов неизбежно откликнулись и другие — вскоре вся площадка заполнилась разрозненными всполохами, а звуковой высокочастотный эфир наводнили короткие доклады о промежуточных результатах сражения. Однако, Влад вызвал их не за этим. Вернув себе телесный облик, он жестом велел остальным сделать то же самое. По мере того, как отдельные стаи рукокрылых и сгустки тёмной энергии обращались в мыслящих человекоподобных существ, в Дракуле росла лишь одна потребность — уберечь Лайю, которую ещё сутки назад он бы и в дурном сне не помыслил знакомить со столькими тёмными одновременно. И эта потребность защитить свою величайшую ценность слишком очевидно затмевала разум, требуя без предупреждения, без всяких приказов загнать тьму обратно в положенное ей измерение, развеять тучи и сжечь их всех до единого под губительными лучами солнца. — Mea domnit , — лёгким поклоном напомнил о себе, а заодно и об остальных собравшихся один из его военачальников, стоявший в первом ряду. — Я вызвал вас, чтобы предупредить, — начал Дракула без всякой преамбулы. — В ваших венах — благородная кровь, которая даёт вам достаточную власть над тёмными инстинктами, чтобы вы покинули поле битвы, отказавшись от крови. Это не будет считаться предательством и дезертирством. Вас не станут преследовать. Даю вам слово. В противном случае, — Влад выдержал паузу, тем самым выказывая серьёзность своих намерений и полноту угрозы, — вы умрете. — Dar mare duce… — Решение окончательное, — в голосе Влада зазвенела знакомая повелительная сталь, исключающая любые протесты как явление. — Я не приказываю. И не прошу. Я лишь предупреждаю, по мере возможного отвечая преданностью на преданность. У низших из нас, увы, подобной привилегии нет, как и способности управлять своими инстинктами. Они зверям подобны, спущенным с поводка, вы же ближе к людям. Используйте шанс, если посчитаете нужным. — Но ведь это же настоящее безумие — остановить наступление, когда победа почти у нас в руках. Орден разобщён и как никогда слаб! — взгляд говорящего в тени капюшона был едва заметен и практически не читаем, но по потустороннему промелькнувшему отблеску — своему отражению в чужих глазах — Лайя поняла, куда именно он смотрел. — Или… стоило четырёхвидным выродкам прислать Господарю красивую деву на заклание, как… Предотвратить дальнейшее неизбежное развитие событий Лайя не могла, даже если бы хотела, а её желания на тот момент оказались слишком противоречивыми. Тёмный вихрь взметнулся, в одно мгновение оказавшись рядом с дерзнувшей перечить фигурой. Молниеносное движение — и Влад зажал чужую шею в захват мощных, закованных в доспехи рук, прижав тело спиной к своей груди. — Вы вправе считать меня безумцем, предателем и недостойным, — надежно фиксируя жертву, он обратился к остальным наблюдателям. — Вы вправе не подчиняться моим приказам и не признавать меня своим Господарем. Но никто, — его вновь охрипший голос задрожал от едва сдерживаемого, рвущегося наружу из глубин груди рычания, — слышите меня?! Никто не посмеет выказать неуважение, — единственное движение — и рука Влада буквально пробила чужую спину и грудь одним ударом насквозь, сжав окровавленными когтистыми пальцами вырванное сердце, — ей! — продолжая смотреть прямо перед собой, в многочисленные лица собравшихся, он швырнул тело за край площадки так, словно оно ничего не весило. — Иначе великое колосажение после битвы с Данешти перестанет считаться самым грандиозным. Прочь! — он сделал в воздухе жест гонения, после чего его тело вновь утратило чёткие очертания. Обратившись тёмным всполохом, он дуновением ветра вернулся на своё прежнее место перед Лайей. Телесный облик возвращался к нему медленно, неохотно, словно тьма никак не хотела выпускать его из своих цепких объятий и даже то, что она в итоге отпустила, было всё ещё бесконечно далеким от человека: со спины Лайе отчётливо видились заостренные вытянутые уши и два огромных крыла, с сероватой сетью прожилок на кожистых перепонках, натянутых между костяными выростами. Бёрнелл была слишком сосредоточена на единственном, для себя важном, чтобы обращать внимание на фон и остальных, но полностью отключить свои чувства она не могла. В её периферическом зрении тёмные исчезали, один за другим, кто-то в церемонном поклоне, обернувшись стаей рукокрылых, кто-то просто обратившись всполохом тьмы. Когда на площадке остался последний, Влад неожиданно остановил его движением руки. — Mane, de ce nu a venit Noe? Высокий мужчина с русыми волосами, к которому обращался Влад, потупил взгляд, медля с ответом, при этом весь его вид говорил, что он знал, чего могло стоить ему промедление. Наконец он поднял взгляд на Господаря, но от Лайи не укрылось, как его бледные глаза, не выражая ничего конкретного, украдкой вскользь прошлись по ней. — Дозвольте говорить при светлой госпоже, владыка. Подобное обращение где-то глубоко в душе Лайи отозвалось удивлением. Стало быть, он осознавал, кто она? — Дозволяю! — нетерпеливо огрызнулся Влад, сопровождая слова соответствующим резким движением ладони. Мане помолчал еще буквально секунду, но затем, боясь накликать на себя праведный гнев Господаря, заговорил: — Провидец слишком много знал. Даже если бы у него был шанс, — вновь скользящий взгляд по Лайе, — достопочтенный Белый Орден не оставил бы его в живых. Но можете быть уверены, даже здесь светлейшие не замарали рук. Локид был ранен кем-то из наших. Он расходовал слишком много сил, и наши же, низшие, его добили, — мужчина низко опустил голову, сжав одну ладонь другой. — Прошу меня простить за дурную весть, владыка. «Неет! — отчаянно запротестовала Лайя в собственных мыслях. — Нет… Как же… Я же видела его живым, и… Этого не может быть!» — Оставь нас! — повелительный, холодный и совершенно безэмоциональный голос Влада больше напоминал утробное рычание раненого зверя. В каменную площадку ударило одновременно три разветвившиеся молнии, испепеляя камень, как бумагу.