Папина дочка

Наутро Люциус проснулся с сильной головной болью, тошнотой в горле и отвратительным настроением. Он смутно помнил, что было вчера вечером… Позвал дочь, но вместо нее прибежала эльфийка Минни и сбивчивым писклявым голоском сообщила, что молодая хозяйка убежала из дома. Люциус со стоном завалился вновь на подушку. — Она меня достанет… О Мерлин, какого ж… я вчера так… Он поднялся с постели и, раздевшись, направился в душ. Приведя себя в порядок, он спустился в гостиную, прошел к столу, на котором лежал свежий выпуск газеты и записка от Виктории. «Со мной все в порядке. За побег скажи спасибо Долохову. В.-В.». Мысленно выругавшись в адрес Антонина, Люциус стал обдумывать, где может находиться его дочь. Самым худшим его предположением было то, что девушка вернулась в Америку, к матери. Вторым — что она еще в Англии, но поселилась где-то в маггловском квартале: для нее такая жизнь была привычной. В-третьих… Лорд Малфой быстро оделся и отправился в магазин к Олливандеру-младшему: возможно, он видел Викторию? К своему удивлению, он застал там Долохова, который о чем-то спорил с продавцом. Антонин и Люциус обменялись уничтожающими взглядами. — Где моя дочь? — сердито прошипел Малфой, обращаясь к Долохову. — Это и я хотел бы знать! — рявкнул ему в ответ Антонин. Казалось, еще немного, и двое мужчин подерутся прямо в магазине. — Господа… — начал было Эрлих, но Люциус и Долохов были слишком увлечены выяснением отношений. Малфой размахивал перед лицом своего старого друга запиской от Викки и требовал объяснений. Антонин отнекивался, мол, произошло недоразумение, Виктория его неправильно поняла, когда он зашел к ней, чтобы попрощаться, вот и всё. — Довольно! — крикнула Викки, неожиданно возникшая за прилавком, рядом с продавцом. Мужчины удивлённо переглянулись: никто из них даже не заметил её появления. — Я все равно завтра уеду к маме! Я не хочу тут учиться! Вы оба меня достали! Ясно? — Виктория побежала вверх по лестнице, на второй этаж магазинчика. — Надоели! — девушка гулко хлопнула дверью. — Доволен? — спросил Долохов Люциуса. — Заткнись! — рявкнул Малфой, поднимаясь вверх по лестнице. Он сразу услышал горький плач дочери. — Виктория… — позвал он дочь, заходя в одну из комнат на втором этаже. — Что?.. — плача, ответила Виктория, обнимая отца и уткнувшись носом ему в шею. — Папочка, спрячь меня от него, пожалуйста. — Викки, — Малфой слегка отстранил от себя девушку, всё же смотря на нее нежно. — Расскажи мне, в конце концов, что всё-таки произошло? Викки принялась рассказывать про вчерашний вечер, всё до деталей. Люциус молча слушал ее, а потом произнес: — Отныне тренировки будут проходить только при мне. Я поговорю с Долоховым. Такого больше не повторится, я тебе клянусь. И давай договоримся, — Викки кивнула, — ты больше не будешь сбегать из дому. — Хорошо, — ответила Викки и вместе с отцом спустилась вниз. Долохов стоял у окна и смотрел на заснеженный парк, раскинувшийся поодаль от магазина. Олливандер-младший пересчитывал галлеоны, стоя за кассой, и не обращал внимания на Карателя, который ещё до прихода Люциуса пытался у него выяснить местонахождение леди Малфой. Услышав, что Люциус и Викки спускаются по ступеням, Долохов оглянулся. Взгляд Антонина был каким-то совершенно пустым и ничего не выражающим, а перекошенное лицо застыло, как деревянная маска африканского идола. И даже глаза приобрели какой-то свинцовый оттенок. Могло показаться, что этот человек накануне повстречался с дементором, высосавшим его душу… Попрощавшись с Эрлихом, у которого вся эта сцена вызвала недоумение, двое мужчин и девушка аппарировали в Малфой-мэнор. Когда они прибыли в имение, Викки взглянула на Долохова и тут же отвела взгляд. Первым разговор начал Люциус: — Антонин, с этого дня я полностью беру под контроль ваши тренировки, и в нашем доме ты будешь появляться только для занятий с Викки, — холодно говорил он. — Я в курсе вчерашних вечерних событий. И знай, я больше не подпущу к тебе свою дочь. Притронешся к ней хоть пальцем, будешь иметь дело со мной. Надеюсь, я ясно выразился? — вздернув брови, уточнил лорд Малфой. — Мне нет смысла прикасаться к ней, — совершенно равнодушно ответил Антонин. — Наши тренировки этого не предусматривают, разве что… — Долохов перевел взгляд на девушку: — ей понадобится моя помощь. Но и это вряд ли: с отцом-зельеваром ей не страшны никакие травмы. — Вот и прекрасно, — так же в тон ответил ему Малфой. — Ну так что, юная леди, когда приступим к нашим занятиям? — спросил Долохов свою ученицу, которая с испугом и ненавистью смотрела на него, держа палочку наизготове, как шпагу. — Сегодня… сейчас… — тихо ответила Викки и подошла к Долохову. — Что на сегодня, профессор? — с издевкой спросила она. Люциус в это время уселся в кресло, наблюдая за ними обоими. — Повторение пройденного материала, — сухо произнес Долохов и тут же добавил: — Магическая дуэль. Готовьтесь к отражению моих заклинаний, сударыня… И тут началось! Разноцветные лучи вылетали из волшебных палочек противников, которые еле успевали от них уворачиваться или ставить защитные щиты. Было видно, что Антонин не так ловко управляется со своей новой палочкой, как со старой, — его рука еще не успела к ней привыкнуть, поэтому Викки удалось несколько раз обезоружить своего учителя, заставить остолбенеть и один — даже парализовать его с помощью «Петрификус Тоталус». Но и Долохов не остался в долгу: дважды Викки была подвешена вниз головой «Левикорпусом» («Хорошо, что она в штанах, а не в юбке!» — подумал при этом наблюдавший за поединком Люциус), а напоследок Антонин связал девушку заклинанием «Инкарцеро»… — Ваша взяла, — сказала Викки, взглянув на Долохова, всё ещё продолжая сжимать свою палочку, и внезапно произнесла: — Силенцио! — а потом злорадно хихикнула: — А нет, моя! Экспеллиармус! — Викки освободилась от веревок и встала с пола. Теперь у неё в руках было две палочки: её и преподавателя. Антонин не успел ничего ответить, а только стоял, изумленный, и беспомощно открывал рот, как рыба, выброшенная на сушу. Люциус и его дочь дружно смеялись над онемевшим Долоховым, который сейчас не мог использовать даже невербальное заклинание, поскольку стоял безоружный. Викки швырнула ему палочку, купленную в магазине Эрлиха, посчитав, что с её учителя хватит. И тут произошло неожиданное… Какой-то старый эльф, которому Люциус велел принести его саквояж с документами из Министерства (а он был точно таким же, как и у Долохова, где тот держал боггарта), перепутал чемоданчики, а когда тащил его к месту занятий, споткнулся, и саквояж, с грохотом упав, раскрылся. Поначалу никто не понял, что случилось. Речь к Долохову еще не вернулась, Малфой продолжал потешаться над старым другом, Викки же это надоело, и она собиралась отменить действие «Силенцио», когда внезапно увидела фигуру человека в серой мантии с родовым гербом Малфоев — бегущим в погоне за дичью грейхаундом — на груди, внешне похожего на Люциуса, но намного старше его. Мужчина двигался неторопливо, лицо его было свирепым, а в руке он держал несколько розг. Увидев этого человека, нынешний лорд Малфой тут же перестал смеяться, в его голубых глазах застыл дикий испуг. — Отец, не надо… — прошептал Люциус, пятясь назад, когда старик замахнулся на него розгой. Викки поняла, что боггарт принял облик Абраксаса Малфоя — ее дедушки. И сразу же подумала: «Так вот кого папа боялся больше всего!» — вспомнив вчерашний разговор Люциуса с Антонином об учебе в Хогвартсе и боггартах. Викки, недолго думая, подняла палочку и произнесла: — РИДИКУЛУС! — пожилой мужчина с розгами тут же превратился в гнома. Теперь уж рассмеялся Антонин, к которому вернулась способность говорить. Люциус всё еще не мог отойти от увиденного, а Долохов быстро загнал боггарта обратно в саквояж. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним, — произнес Антонин русскую поговорку. — А чего боишься ты? — со злостью в голосе спросил Малфой. Он не мог самому себе простить, что испугался какого-то боггарта и показал дочери свой страх. Лицо Долохова снова стало похожим на маску идола, а в глазах его сверкнули синие адские огоньки: — Тебе этого знать не следует, — холодно парировал он. — Леди Виктория, — Антонин перевёл взгляд на свою ученицу, — думаю, на сегодня хватит. — Мне тоже интересно, мистер Долохов, — выдержав ледяной взгляд Карателя, произнесла Викки. — Мы с отцом показали свои страхи. Покажите же и вы! — с этими словами девушка резко открыла саквояж, надеясь увидеть, в кого превратится боггарт Долохова. То, что предстало перед изумленным взором лорда и леди Малфой, превзошло все их ожидания: не одна, а целое полчище серых грязных крыс бросилось на Антонина. Волшебник отбивался от них, но они взбирались по его мантии, лезли под одежду, пока Долохов не упал, пытаясь сбросить с себя мерзких тварей. Похоже, в этот момент он и сам забыл, что это — всего лишь боггарт… Викки произнесла заклинание, и все крысы превратились в пушистые шарики с веселыми мордочками. Антонин неторопливо встал. Розовые, голубые, желтые, ярко-зеленые, оранжевые шарики весело подпрыгивали, мигая глазками, и, казалось, дразнили его. Загнав боггарта обратно в саквояж, Долохов процедил сквозь зубы. — Ну что, довольны? — а потом каким-то упавшим голосом: — Это — память об Азкабане… Думал, что после всего, что я пережил, у меня не осталось больше страхов. Выходит, ошибался. — Наши страхи — наша слабость, Антонин, — философски произнес Люциус. — Зная их, можно управлять каждым из нас. Долохов хотел что-то ответить на это, но промолчал. Викки заметила, что её учитель довольно быстро пришел в себя, но его глаза теперь стали более жестокими, чем раньше. — Простите, сэр… — тихо произнесла Виктория, взглянув на мужчину. — Вы правы, милорд. Наши страхи — наша слабость, — повторила фразу отца Викки. — Следующий раз… этого не повторится. А теперь я бы хотела пойти на улицу и подышать свежим воздухом. Она вышла из комнаты. Долохов проследовал за ней. — Всё в порядке, — совершенно спокойно произнес Антонин, когда девушка оглянулась на него. — Я как ваш учитель должен был быть готовым к нападению боггарта, так что это — моя оплошность. А вы, — он попробовал улыбнуться, но вместо этого его лицо исказила гримаса, — молодчина! Еще плюс пятьдесят баллов!