***
Петр всю ночь просидел под дверью палаты интенсивной терапии, хотя врач и сестры говорили ему, что в этом нет необходимости: — Опасность уже миновала, Петр Иванович. Теперь все будет хорошо. — Я хочу ее видеть! — настаивал он. — Пока нельзя, Петр Иванович, — словно малому ребенку, растолковывала ему медсестра, — наберитесь терпения. Утром к Петру вышел главврач больницы, пожал ему руку и пригласил к себе в кабинет. — Думаю, здесь мы с вами сможем поговорить спокойно, — сказал он. — Для начала: с вашей женой все в порядке. Состояние стабильное. Нам удалось нейтрализовать действие лекарства, слава богу, доза оказалась небольшой. — Я не понимаю… Петр не успел ни удивиться, ни забеспокоиться, несмотря на довольно-таки мрачный тон доктора, потому что в тот самый момент в кабинет вошел Николай Дорошенко в сопровождении еще одного полицейского. — Что происходит? — встревоженно спросил Петр. — Видите ли, Петр Иванович, — вздохнул врач, — дело в том, что ухудшение состояние Ларисы Викторовны — это не случайность или обострение болезни. Ваша супруга была отравлена. Петр медленно опустился на стул: — Как это могло случиться? — поднял он взгляд на врача. — Вам это о чем-нибудь говорит? — спросил врач, а после достал из ящика стола и протянул Петру небольшую картонную коробочку из-под конфет. — Ну, — пожал плечами Петр, — конфеты. А какое отношение… — Думаю, Николай Александрович, — обернулся врач к Дорошенко, — объяснит лучше. — Дело в том, Петр Иванович, — вздохнул Николай, — что в эти конфеты некто подмешал лекарство, резко снижающее давление, а после подложил их в палату к Ларисе Викторовне. Проснувшись, она увидела их, решила, что это ваш подарок. — Ей очень повезло, что она успела вызывать сестру, когда ей стало плохо, — сказал врач. — Иначе… мы могли бы потерять ее. — Но я не приносил Ларочке эти конфеты, — переводя взгляд с Николая на врача, произнес Петр. — Она же не любит молочный шоколад. И когда я был у нее, разумеется, никакой коробки не видел. — Мы подозреваем, что коробку подбросила одна из медсестер, — вздохнул врач. — Мы хотели вызвать ее сегодня на работу, но увы, дома ее нет, телефон не отвечает. — Мы объявим ее в розыск, — кивнул Николай. — А вообще, — прибавил он, — злоумышленник сам себя перехитрил. Вот если бы он нафаршировал обычные конфеты, которых полным-полно в любом супермаркете, нам труднее было бы его найти. Но он выбрал те, которые продаются в кондитерской, принадлежащей вам, Петр Иванович. Да и стоят те конфеты, надо сказать… словом, не каждому по карману. А кроме того, на коробке стоит маркировка, когда товар был упакован. Мы проверили заказы, которые были сделаны в тот день в кондитерской, и нам повезло. Эти конфеты были куплены трижды: два набора белого шоколада и один молочный. Последний заказ был оплачен с кредитной карточки Анны Львовны Латыниной. — Дрянь! — Петр вскочил на ноги. — Вот же мерзавка! Вы ее задержали? — Разумеется, — кивнул Николай, — она сейчас в следственном изоляторе. — Я сгною в тюрьме эту сволочь! — вскричал Петр. — Она дорого заплатит за свои выходки! — Поверить не могу! — воскликнул побледневший Григорий, когда Петр рассказал ему обо всем. Утром он позвонил сыну, сообщил, что Ларисе стало хуже и Григорий сразу же примчался в больницу. — Я бы тоже не поверил, — отозвался Петр, — если бы своими глазами не видел заключение врачей и своими ушами не услышал все, что сказал Николай. — Она с ума сошла! — воскликнул Григорий. — И уже давно, — кивнул Петр. — Надо было раньше на нее в полицию заявить, когда она угрожала нам тогда, на праздничном банкете. — Но кто бы мог подумать, что она решится на такое, — пробормотал Григорий. Навестив Ларису и пожелав ей скорейшего выздоровления, Григорий уехал, а Петр остался с женой. Он пробыл у Ларисы почти целый день; сидел рядом, держал ее за руку и развлекал разговорами. Он рассказывал ей различные забавные истории, стараясь развеселить, обещал повезти в увлекательное путешествие сразу же, как только она поправится. — Ты и я, Лариса, представляешь, как будет замечательно? Мы с тобой уедем далеко-далеко, да? — И там никто не будет вызывать тебя на срочные совещания, — слабо улыбнулась Лариса. — Вот еще! — уверенно кивнул Петр. — С совещаниями пусть Гришка тут разбирается, замещает меня. Ты себе не представляешь, как мне было страшно, — тихо проговорил он и погладил ее по щеке. — Если бы с тобой что-нибудь… — Не надо, Петь, — Лариса посмотрела ему в глаза, — все уже прошло… Только вот… Зачем она это сделала? — С головой потому что проблемы, — буркнул Петр. — Но ты не думай об этом, — он наклонился и поцеловал Ларису. — Она свое получит, это я тебе обещаю! За все ответит.***
В камере для свиданий в следственном изоляторе не было ничего, кроме стола и двух, привинченных к полу стульев. Анна сидела за столом, опустив глаза в пол и машинально растирала запястья, с которых только что сняли наручники. Она всю ночь провела без сна, лежа на жесткой постели в одиночной камере, и пыталась понять, что же все-таки произошло. С машиной все более-менее понятно: Егор ее не послушался и, судя по всему, перестарался. Но вот отравление… Она никогда не решилась бы на такое. Да, Анна мечтала отомстить Ларисе, верно, и придумала план, который теперь, по зрелому рассуждению, казался ей несусветной глупостью. Но на убийство она никогда не решилась бы. В замке лязгнул ключ, и железная дверь со скрежетом открылась. Петр быстро вошел, опустился на стул и в упор уставился на Анну. — Петя… — тихо проговорила Анна. — Я пришел только затем, чтобы сказать тебе, — по-прежнему глядя ей глаза, жестко проговорил он, — что все сделаю, наизнанку вывернусь, но ты отсюда не выйдешь! Я сгною тебя в тюрьме, поняла? — Петя, я не хотела этого, клянусь! — А чего ты хотела в таком случае?! Лариса могла насмерть разбиться в аварии, чудом выжила, ребенка моего потеряла! Но тебе этого мало показалось, да? Мало?! Решила ее добить и отравила, подмешав какую-то дрянь в конфеты. — Выслушай же, прошу! Я не собиралась убивать твою жену, чем хочешь… здоровьем своим, Гришей клянусь! — Замолчи сейчас же, иначе я… — Я знала, что Лариса беременна, — резко перебила Петра Анна. — Сам подумай, могла ли я решиться на такое: причинить вред невинному созданию? Пусть я зла на тебя, но ребенок-то ни при чем. — Ишь ты, как заговорила! — процедил Петр. — Вот только все улики против тебя. — Да, — вздохнула Анна, — ты прав. Видимо, это мне в наказание за то, что я хотела совершить… Я придумала, как отомстить вам: решила поссорить тебя с ней. Думала, вы поругаетесь, ты ее прогонишь, она будет страдать, а я приду и скажу, мол, так тебе и надо. И тебе — что вот, променял меня на молодую вертихвостку, значит, раскаивайся теперь. Глупо!.. — Ничего не понимаю, — Петр встряхнул головой, стараясь собраться с мыслями. — Рассказывай по порядку!