Не то, чем кажется

Лариса открыла глаза, попыталась чуть приподняться на постели и тут же поморщилась от боли. Она закрыла глаза и закусила губу, чтобы вновь не расплакаться. Как она радовалась, что вот, наконец-то у нее будет все то, о чем она так мечтала: муж и дети. Отчего-то Ларисе не везло в жизни: она рано осталась без матери, та скончалась, когда ей было всего тринадцать лет. Когда же Лариса закончила школу и поступила в институт, отец женился во второй раз. Он был довольно известным и очень талантливым оператором, работал тогда на съемках фильма, а вторая жена его, Анжелика, была ассистентом режиссера. Они понравились друг другу, стали встречаться, и очень скоро отец сделал Анжелике предложение. После того, как Анжелика переехала к ним, отец снял Ларисе квартиру, сказав, что она уже большая девочка, и настало время жить отдельно. Она не возражала, поскольку терпеть не могла Анжелику. Отец, справедливости ради, о дочери не забывал, помогал ей, как мог, но скоро Лариса снялась в первом своем сериале о буднях студентов медицинского вуза, и теперь уже настала ее очередь помогать отцу деньгами. Там же, на съемках, Лариса влюбилась в своего партнера, уже известного и очень популярного актера Олега Дмитриева. Он сделал ей предложение, переехал к ней жить, но за день до свадьбы Лариса застала его в без пяти минут супружеской спальне с любовницей. Олег клялся, что это всего лишь случайная связь, девица та — его давняя поклонница, которая давно проходу ему не давала, но любит он только Ларису. Она же отвесила ему пощечину, обозвала бессовестным кобелем и выставила за дверь. Газеты потом месяца четыре мусолили скандал с сорванной свадьбой, и Лариса подозревала, что это Олег постарался, потому только ленивый тогда не полил ее грязью. «Вероломная невеста бросила несчастного актера прямо у алтаря!» — кричали заголовки. Именно Ларису выставляли легкомысленной девицей, изменившей своему несчастному жениху и опозорившей его перед всеми. Ларисе и так было плохо, а все эти грязные намеки ранили еще больнее. Именно тогда она вновь сблизилась с отцом и мачехой, которые поддержали ее, помогли пережить болезненный разрыв и скандал. Если бы не они, Лариса не знала, чем все могло окончиться. Постепенно скандал забылся, а сердечная рана зажила. Лариса нашла новое место работы, и за ней стал ухаживать главный редактор программы, которую она вела. Лариса уже была готова ответить на его ухаживания, так как он был в общем-то неплохим человеком, и она симпатизировала ему, но тут в ее жизнь, точно торнадо, ворвался Петр Иванович Червинский. Он был старше Ларисы на двадцать лет и, что гораздо хуже, женат. Но Ларисе стоило только перехватить устремленный на нее взгляд, увидеть, как он еле заметно улыбнулся, чуть склонив голову набок, и этого было достаточно. У нее буквально колени подгибались, когда он после той программы подошел к ней поблагодарить и пожелать всего хорошего. А когда через несколько дней он позвонил ей, Лариса окончательно поняла — втрескалась, как говорится, по уши. Она пыталась держать себя в руках, повторяла, что все это ненадолго, да и не серьезно. Крутить амуры с женатым мужчиной и вовсе недопустимо, — кричал ей рассудок. Да пошло оно все к черту! — возражало сердце. Я хочу быть с этим человеком, и точка! Петр развелся с женой, и это время Лариса вспоминала с содроганием, потому что его жена чуть не каждый день звонила ей, оскорбляла, угрожала и повторяла, что им с Петром будет очень плохо, потому что «бог, он все видит» и «отольются кошке мышкины слезы». В конце концов Лариса пригрозила заявить в полицию, и это немного остудило пыл теперь уже бывшей жены Петра. После свадьбы они с Петром поселились в новой квартире, которую он купил для них. Лариса уволилась с телевидения и пошла преподавать в театральный институт. — Эта работа не такая беспокойная, — объяснила она Петру. Ей и впрямь хотелось теперь больше времени посвящать мужу. А вскоре она поняла, что в их семье ожидается пополнение. Сначала она сделала тест, который показал две полоски, затем, на всякий случай, еще один — с тем же результатом, а после отправилась в женскую консультацию. Врач подтвердил: она беременна, шесть недель, все идет хорошо, анализы в порядке. Лариса позвонила мужу, буквально выйдя из поликлиники на улицу, сообщила, что вечером его ждет небольшой сюрприз. Она отправилась домой, приготовила ужин, накрыла на стол, но потом передумала, решив не откладывать дело в долгий ящик. Быстро собравшись, Лариса поехала к Петру в офис. Такси вызывать не стала, взяла новую, недавно подаренную ей машину. Когда Лариса поняла, что тормоза в неисправности, у нее затряслись руки, а перед глазами все поплыло. Последнее, что она помнила, это как со всей силы вдавила педаль тормоза в пол, резко крутанула руль, и как стремительно несся на нее фонарный столб на обочине… Очнулась она от боли: болело, казалось, все и сразу. Застонав, Лариса открыла глаза и сразу же увидела перед собой бледное лицо мужа. — Как ты меня напугала, Лариса, — тихо проговорил он и взял ее за руку. — Что… случилось? — спросила она и тут же вспомнила. — Дорога… Я не смогла затормозить… на красный проехала, кажется… — Машина оказалась в неисправности, — ответил Петр. — И ты… — Петь, я тебе собиралась сказать, — у нее перехватило дыхание, — что у нас с тобой… Ребенок. Что с ним? — ей стало не по себе, потому что он быстро отвел взгляд. — Ларис, ты только не переживай, но… Она зажмурилась: как уж тут не понять. Слезы сами собой потекли по щекам. — Ну не надо, не плачь! — Петр пододвинул свой стул ближе к ее кровати, а потом передумал и сел прямо на кровать. — Не плачь, моя лисичка! — он ласково погладил ее по голове. Лариса сжала ладонь мужа и грустно улыбнулась сквозь слезы. Лисичка… Он стал называть ее так после того, как увидел детский снимок с новогоднего утренника в первом классе, где она была одета в костюм лисы. А еще, как любил повторять Петр, из-за рыжеватого оттенка ее волос и лукавого прищура глаз, когда она улыбалась. — Петь, ты… прости меня, я так торопилась тебя увидеть, я хотела… — Тшш!.. Тебе не за что извиняться, я же говорю, машина была неисправна. Тут уж… так сложилось. Самое главное — с тобой ничего не случилось! Все самое плохое позади, а в остальном… Вот увидишь, у нас с тобой еще будут дети. Целый детсад, обещаю тебе! А сейчас отдыхай, дорогая, спи, тебе надо набираться сил, поправляться. — Не уходи только, посиди со мной, хорошо? — Конечно, милая, я здесь, я с тобой… Через два дня Лариса начала чувствовать себя намного лучше, и врач говорил, что если она и дальше будет такой же примерной пациенткой, скоро ей можно будет вернуться домой. Бросив взгляд на часы, висевшие над дверью в палату, Лариса поняла, что уже довольно поздно: одиннадцатый час вечера. Она проспала почти целый день с перерывами на осмотры и принятие лекарств и визит мужа. Петр просидел с ней полдня, а после уехал, потому как доктор уже несколько раз напомнил ему, что Ларисе Викторовне нужен покой, а приемные часы давно закончились. Лариса перевела взгляд на тумбочку у кровати и улыбнулась. Кроме цветов, что Петр принес днем и яблок, она заметила небольшую коробку конфет «Шоколадное сердце». Их изготавливали в кондитерской и продавали в кофейне, которая принадлежала ее мужу. Лариса взяла коробку, открыла и укоризненно покачала головой: Петя опять все перепутал. Лариса любила белый шоколад, а это — молочный. Она достала сердечко в блестящей серебристой фольге, развернула и отправила конфету в рот. Затем Лариса повертела в руках обертку, и вдруг закашлялась, ей неожиданно стало нечем дышать. Больничная палата поплыла перед глазами, воздуха становилось все меньше и меньше, словно чья-то стальная рука сжимала горло. Собрав последние силы, Лариса все же успела нажать кнопку вызова медсестры.

***

Петр выключил телевизор и отправился спать, все-таки уже довольно поздно. Одному ему было неуютно в пустой квартире, но тут уж ничего не поделаешь. Он отменил все совещания, назначенные на завтра, потому что намеревался с утра поехать к Ларисе и побыть с нею. Все ж таки она еще очень слаба и слишком подавлена, ей нужна поддержка. Но ничего, как только она поправится и выйдет из больницы, они поедут с ней в путешествие. Устроят второй медовый месяц. Будут загорать, валяясь на теплом песке и слушая шелест волн, купаться, кататься на яхте, сидеть вечерами на веранде прибрежного кафе и смотреть на закат. Петра передергивало, когда он думал, что все могло окончиться трагически. Даже и представить себе невозможно, что он мог потерять ее, эту невероятную женщину с лучистыми зелеными глазами и такой обворожительной улыбкой. Он любил ее, и готов был ради нее на все. Его брак с Анной давно изжил себя; Петр и без Ларисы частенько задумывался о разводе, ему до смерти надоели мелочность и эгоистичность жены. Да, когда-то в молодости они были счастливы вместе, но потом… все ушло. Он без сожаления оставил ей половину нажитого имущества и решил таким образом начать все с чистого листа. Анна же тогда будто с цепи сорвалась, она то плакала и умоляла Петра не бросать ее, не позорить перед людьми, то превращалась в фурию и без конца посылала проклятья бывшему мужу и его новой избраннице. Однажды она устроила отвратительную сцену на открытии новой кондитерской. Явилась как ни в чем ни бывало на банкет, взобралась на сцену и выдала речь, что дескать, желает новому начинанию Червинского провалиться. — Другого ожидать не приходится, поскольку если человек женился на шлюхе, это означает только одно: у него не в порядке с головой! Охранники вывели Анну под белые руки из зала, а Петр, потеряв терпение, чуть не надавал ей оплеух. Лариса удержала… Слава богу, в последнее время она угомонилась, видно, смирилась. Кроме того, Григорий обмолвился как-то, что ему кажется, будто у матери кто-то появился. Дай бог, чтобы она устроила свою жизнь и не лезла больше к ним с Ларисой. Телефонный звонок заставил Петра вздрогнуть. В такое-то время это явно не к добру, подумал он, снимая трубку: — Алло! — Петр Иванович? Это старшая сестра хирургического отделения городской больницы. Я по поводу вашей супруги, Ларисы Викторовны Червинской. Мне лечащий врач поручил сообщить вам… — Что случилось? — севшим голосом спросил Петр. — Она в реанимации. Вы пожалуйста не волнуйтесь, мы делаем… Петр быстро опустил трубку на рычаг и бросился одеваться. Уже через десять минут он вывел машину из гаража и поехал в больницу.

***

— Натали, деточка моя, как я рада! — Анна обняла невестку и пригласила ее в столовую. — А где же Гришенька? Она пригласила сегодня их обоих, и отсутствие сына ее несколько встревожило. Последнее время сын будто избегает ее, а ведь она так хотела поговорить с ним по душам, сообщить нечто очень важное. Впрочем, может быть, у нее просто разыгралось воображение. Да и Китти тоже… Анна хотела повидаться с ней, возобновить, так сказать, знакомство, Китти даже согласилась навестить ее, но в последний момент почему-то отказывалась. — Григ помчался к Петру Ивановичу с утра пораньше. Вернее, — Натали с сомнением покосилась на Анну, как бы думая, сообщать ей новости или же нет, — в больницу к его жене. — Что с ней? — быстро спросила Анна. — Не знаю, но насколько я поняла, ей вдруг стало хуже, и она чуть ли не при смерти. — Боже мой! — воскликнула Анна. — Надеюсь, все обойдется. От ее взгляда не ускользнула еле заметная усмешка Натали, что ж, это объяснимо, но тем не менее, она говорила искренне. Анна больше не желала зла ни Петру, ни той женщине. Да, когда-то она из себя выходила, стоило только представить мужа в объятиях другой, но теперь все изменилось. Анна наконец-то поняла: нет совершенно никакого смысла в том, чтобы проклинать Петра и Ларису. Петра она потеряла окончательно и вовсе даже не тогда, когда он ушел и подал на развод, а много раньше. Они давно уже стали чужими друг другу. А теперь, ко всему прочему, есть еще Егор… Именно он заставил ее понять, что у нее еще есть шанс стать по-настоящему счастливой. Анна даже подумывала позвонить как-нибудь бывшему мужу и попросить у него прощения. Может быть, они еще могли бы стать друзьями. — Что ж, стол уже накрыт, пойдем, милая, — улыбнулась она Натали. — Идем же! — Анна Львовна, — в комнату заглянула Павлина, — там… там из полиции пришли. Говорят, им нужны вы. Анна пожала плечами, извинилась перед Натали, что вынуждена на некоторое время оставить ее одну и вышла. В холле переминались с ноги на ногу двое полицейских. — Латынина Анна Львовна? — спросил один из них, протягивая ей свои «корочки». — Капитан Говоров. У нас ордер, — он протянул ей еще одну бумагу с печатью, — на ваш арест. — Что? — Анна просто не верила своим ушам, а стоявшая в дверях Павлина, ахнула, прижав при этом ладони к щекам. — Вы подозреваетесь в покушении на убийство Петра и Ларисы Червинских. И мы вынуждены задержать вас и препроводить в участок, — сказал спутник Говорова. Прошу пройти с нами! — Я не виновата, — попятилась Анна, — не виновата! Я не делала этого, клянусь вам!