Как стать первоклассным супергероем: инструкция для чайников

      ― Это катастрофа! Тайна личности Леди Баг раскрыта! ― кричала в подушку Маринетт, сокрушенно упав на кушетку, как поверженный копьем воин. ― И самое главное — таким глупым способом!       ― Маринетт, держи себя в руках. Ты все слишком преувеличиваешь, ― успокаивала Тикки, примирительно выставив вперед крошечные красные лапки. ― Еще ничего не случилось. Не волнуйся.       ― Как раз таки случилось! Если я сейчас не спрячу шкатулку с талисманами, любой вошедший увидит ее и поймет, что я — Леди Баг! Потом пойдут слухи, о них узнает Бражник, придет сюда, заберет талисманы и поработит весь Париж, создав огромную армию супергероев! И когда Адриан узнает о моем провале, он возненавидит меня и примкнет к Бражнику, чтобы уничтожить меня! ― на одном дыхании выпалила Маринетт, растягивая лицо руками, эти внутренние переживания словно разрывали ее и требовали выхода. Она попыталась встать с софы, но, неудачно встав, упала на колени и глухо, болезненно застонала.       Тикки удивленно моргнула, затем еще раз, а после тихо, пискляво засмеялась, прикрываясь ладошкой. Лицо Маринетт мгновенно вспыхнуло, она испуганно дёрнулась на кушетку, осознавая, что она только что сказала, но проблема заключалась в том, что она действительно так думала, и эти проблемы беспокоили ее.       ― Маринетт, тебе не стоит так об этом беспокоиться. Это проблема решаемая.       ― И что же мне с ней делать? ― простонала Маринетт, двинувшись в сторону стола, со всего маху ударяясь лбом о него. Ручки испуганно подпрыгнули, а Тикки спилотировала на верхнюю полку и с сожалением поглядела на свою хозяйку.       ― Маринетт, ты же знаешь, лучше спрятать дерево в лесу! ― воскликнула она, воодушевленно раскидывая руки и желая поделиться позитивом, который буквально лучился из ее огромных глаз.       ― Какой лес?! ― взревела Маринетт, подрываясь с места и в очередной раз прикладываясь макушкой об полку, но, кажется, совершенно не обращая на это внимание. ― Я украшала комнату таким образом, чтобы здесь все гармонировало: обои, пол, кушетка, швейная машинка, постеры с Адрианом. И шкатулка сюда совершенно не вписывается. Я совсем не знаю, что с ней делать!       Изнеможденно застонав, Маринетт упала на стул. В мыслях девушки был настоящий ураган. Она понимала, что спрятать шкатулку с камнями чудес для нее намного сложнее, чем написать тест по квантовой физике. Тикки покрутила головой, пошевелила усиками, как бы размышляя, а затем спокойно, как упавший с дерева лепесток сакуры, села Маринетт на голову.       ― Тебе не стоит так переживать, ― успокоила она, мягко касаясь крошечной лапкой ее иссиня-черных волос. ― Мастер Фу прятал шкатулку в граммофоне, другие хранители тоже находили выход из положения, а значит и ты найдешь. Просто верь в себя.       Маринетт слабо улыбнулась, потянувшись к волосам, взяла Тикки на руки, и несильно прижала к щеке, без слов давая ей понять свою благодарность за участие и поддержку. Этот милый момент, во время которого Маринетт буквально чувствовала духовный подъем и теплоту крошечного тельца квами, мог продлиться вечно, но внезапная мысль отбросила весь позитивный настрой. Маринетт сразу же стала серьезной, откинулась на спинку кресла и задумчиво уставилась в потолок.       ― Послушай, Тикки, ― сказала она тихо, будто не решаясь озвучивать свои мысли. ― Как ты думаешь, может ли владелец камня чудес воздействовать на себя своими же силами? То есть, может ли, например, Кот Нуар пострадать от своего катаклизма или возникнет какой-то барьер?       ― Сила каждого талисмана индивидуальна, и говорить о таких пространственных вещах бессмысленно. Но зачем тебе это?       Маринетт выпрямилась, сложила руки в замок, не решаясь посмотреть на квами, долго перебирала пальцы меж собой. Та терпеливо ждала, по ее лицу можно было понять, что мысли Маринетт беспокоили ее, вернее их направление.       ― Может ли Бражник использовать свою силу на самом себе? ― неожиданно резко и громко сказала Маринетт, и квами на мгновение показалось, что с нею говорит вовсе не ее добрая и светлая девочка, с которой они спасают Париж, а человек, одержимый и слепо верящий в какую-то идею. Будто с Тикки говорил сам Бражник. Но это видение рассеялось, когда Маринетт сконфуженно улыбнулась и сморщила нос.       ― Я сморозила глупость, да? ― она постаралась улыбнуться, но по ее лицу было видно, что она очень хочет забрать свои слова назад или, по крайней мере, провалится на первый этаж, упасть в мешок с мукой и прикинуться привидением.       ― Нет, Маринетт! Просто я никогда не думала в таком ключе, ― поспешно заговорила Тикки, стараясь за спешностью речи спрятать свой мимолетный страх и панику. ― Понимаешь, раньше Нууру, да и все квами были добрыми, и мы никогда не использовали силу на своих хозяевах, мы только приумножали их доброту, чтобы люди могли творить и распространять доброту. Но Бражник — совсем другой, он использует силу только в темных помыслах, и в его случае нельзя дать точный ответ.       Маринетт задумчиво склонила голову, челка упала ей на глаза, она старалась переварить только что сказанное.       ― То есть, в целом, это возможно? ― нерешительно переспросила она.       Тикки развела руками, давая понять жестами то, что она только что сказала.       ― Но зачем ты спрашиваешь? У тебя есть какие-то идеи?       Маринетт вновь замялась, размышляя, стоит ли говорить Тикки о ее мыслях. С одной стороны, она ее друг, наставник и тот, кто знает ее тайну, ей можно и нужно доверять. Но с другой стороны девушка видела, какой на нее возымели эффект два предыдущих высказывания, и она задумывалась о том, чтобы совсем отказаться от своего плана, который, скорее всего, не понравится Тикки.       ― Я хочу вернуться к догадке о том, что Габриэль Агрест — Бражник, ― выдохнула Маринетт, не решаясь больше смотреть на квами. ― Да, я знаю, полгода назад мы с ним встречались как с Коллекционером, но если мое предположение верно, то не исключено, что он акуманизировал себя сам, чтобы отвести подозрения. Знаю, звучит глупо, да и доказательств никаких, но я подумала, что если ничего не предпринимать, то Бражник сможет рассекретить мою личность и личность Кота Нуара. Я не могу этого допустить.       Тикки напряженно смотрела на лицо Маринетт. Оно меняло свой оттенок от пунцового, до белоснежного, как лист бумаги, каждую секунду, показывая, что испытывает Маринетт, озвучивая и принимая для себя эти мысли. Тикки знала, что не должна подвергать свою хозяйку опасности, но она также знала и то, что Дюпэн-Чэн — лучшая Леди Баг, с которой ей когда-либо приходилось работать, и что ее предположения и теории в большинстве случаев правдивы. Тикки в душе корила себя за то, что не помогла, не подтолкнула Маринетт к верному решению, но она также и испытывала гордость за эту девушку, которой пришла такая идея сама.       ― Маринетт, ― тихо и ласково проронила она, подлетая ближе и кладя крошечную лапку ей на щеку. ― Я доверю тебе и всегда готова тебе помочь. Если мы попытаемся найти Бражника раньше, чем он нас, ничего страшного не случится. Мы справимся с любыми трудностями. И да, не забывай, что у нас есть преданный Кот Нуар, который всегда готов тебе помочь!       Маринетт тепло улыбнулась, лицо ее порозовело, и она почувствовала, как сердце разжали стальные тиски страха и сомнений, сковывающие ее все это время. Она закусила губу, когда в голове мелькнул вопрос о Коте, но сразу же отмела его, решив детальнее разобраться с ним позже.

***

      Из комнаты Маринетт вылетела быстро, как пуля, поправляя растрепавшиеся волосы еще на лестнице, девушка проверила сумку на наличие Тикки и печенья, которым нужно будет ее кормить в случае внезапной акуманизации, и уверенно зашагала в сторону школы. Во внутреннем дворе уже толпились школьники, раздавался веселый говор и редкие выкрики особенно эмоциональных учащихся. Маринетт наткнулась взглядом на Алью, и, когда между ними оставалось около трех метров, уже начала оправдываться в содеянном. Алья выслушала ее с таким лицом, словно Маринетт рассказывала план вывоза населения в случае природного катаклизма, а затем растянула губы в хитрой, по-настоящему лисьей улыбке.       ― Допустим, я поверю тебе, что ты пятнадцать минут переводила через проезжую часть беременного хомяка и заблудшего пса-инвалида. Я даже поверю, что ты смогла найти весь этот зверинец в центре Парижа. Но все это с одним условием: это последний раз.       ― Мэм, ― низким, грудным голосом сказала Маринетт, прикладывая руку к груди. ― Клянусь своей честью.       ― Кстати, ― еще хитрее улыбнулась Алья и подхватила подругу под руку, как бы отрезая ей пути к отступлению. ― Смотри, кто тут у нас пришел.       Маринетт проследила за направлением вытянутого пальца и увидела знакомую стройную фигуру Адриана, стоящего неподалеку и непринужденно беседующего с Нино. В этот момент Маринетт почувствовала, как сердце гулко ударилось о грудную клетку. Вокруг самого Агреста будто возникло божественное свечение, над его головой вспыхнул нимб, из спины вырвались два прекрасных ангельских крыла, а юноша, словно почувствовав ее взгляд на себе, повернулся и сдержанно, мило, идеально улыбнулся. Маринетт почувствовала, как дрогнули колени, а в груди разлился сладкий, теплый нектар, заставляющий бабочек в ее животе радостно запорхать.       Алья довольно ухмыльнулась и положила руку ей на плечо, как бы останавливая ее от внезапного полета на небеса.       ― Подруга, ты бы поздоровалась с ним, а то он испугается и вызовет тебе скорую, ― издевательски протянула она, и Маринетт вмиг ожила, замельтешила, не зная, куда себя деть от непонимающего и совсем немного взволнованного взгляда Адриана.       ― Он смотрит на тебя, как котенок, которого выбросили на улицу в дождь, ― продолжала подливать масло в огонь Алья, а Маринетт была готова буквально взвыть, потому что, несмотря ни на что, такое сравнение она находила до невозможности милым.       В итоге, Алья прекратила свои издевательства над подругой, довела ее, не живую, не мертвую до Адриана и помахала ему рукой Маринетт, которая так и продолжала смотреть и глупо улыбаться.       ― У меня есть к тебе заманчивое предложение, ― сказала Алья после первых двух уроков, когда Маринетт вернулась к своему обычно-восторженному состоянию и смогла, наконец, адекватно воспринимать и воспроизводить мысли.       ― Что такое?       ― Недавно, на сайте одного влиятельного модного журнала появилось объявление о наборе участников. Они хотят устроить шоу, на котором начинающие дизайнеры будут создавать проекты в одной команде с влиятельными модельерами. Как бы, под их опекунством. Понимаешь, что это значит?       Маринетт приложила палец к нижней губе, нахмурилась, отчего между бровей у нее залегла морщинка, и выпятила губу.       ― Прости, но не совсем, ― ответила она, разводя руки в сторону и усмехаясь, как бы признавая свое поражение.       ― А то, что если ты очень постараешься, то сможешь попасть в команду к Габриэлю Агресту, который, кстати, тоже участвует в конкурсе. А там гляди, и Адриан рядом окажется, ― лукаво произнесла Алья, глазами показывая в сторону парня.       Это был первый раз в жизни, когда Маринетт думала не о том, как бы произвести впечатление на объект своей любви, а о том, как близко она сможет подобраться к Габриэлю, или, лучше сказать, Бражнику.

***

      ― Вновь ослушался отца. Ай-яй-яй, Адриан, как тебе не стыдно! ― наигранно возмущался Плагг, качая крошечным пальцем у Адриана перед носом. ― И с такими-то поступками и помыслами ты хочешь завоевать сердце Леди Баг?       Но стоило перед его лицом появиться маленькому кусочку камамбера, покрытого тонкой корочкой и небольшими островками плесени, как все мысли, даже о розыгрыше и издевательствах, буквально вытиснились этим резкими манящим запахом.       ― Я не ослушался отца, Плагг, ― довольно произнес Адриан, наблюдая, как квами лапками прижал к груди сыр, стремясь его объять и быть с ним ближе, чем это возможно. ― Я спросил у него разрешение, и он разрешил воспользоваться его компьютером для проекта по биологии. Поэтому я ни в чем не виноват.       ― Виноват — в том, что прятал такую прелесть от меня! ― воскликнул Плагг, но в следующую секунду, будто невзначай, кусок лакомства провалился в его крошечный желудок, буквально исчез, словно его и не было вовсе. Адриан сдержанно улыбнулся.       Отцовский кабинет встретил их неестественным холодом и пустотой. Все в этой комнате было в идеальном порядке: от стеллажа с необходимыми документами до небольшой фотографии в рамочке на рабочем столе. Адриан думал, что это обуславливается тем, что кабинет был просто очень большим, а Габриэлю для работы нужно было лишь небольшая ее часть, при этом остальную, нерабочую часть, Габриэль предпочитал держать в порядке. Но все чаще он стал думать, что такая сдержанность, как в отношении к своему рабочему месту, так и в отношении к собственному сыну, обуславливалась характером Агреста.       Адриан осторожно обошел стол, стараясь ничего не задевать и не тревожить царящую тишину и строгость, сел в отцовское кресло, которое, кажется, совсем не регулировали под собственные предпочтения, как это обычно бывает, и разблокировал компьютер. С рабочего стола на него смотрела сдержанная, серая заставка, которая как бы была продолжением всего творящегося в кабинете порядка. Адриан грустно опустил взгляд на собственные пальцы, застывшие над клавишами клавиатуры, а после без промедлений нажал на иконку необходимого файла и принялся печатать.       ― Разбуди, когда будет готово, ― лениво бросил Плагг, устраивая большую по сравнению с тельцем голову на лапки и закрывая глаза.       Адриан работал быстро, почти ни на что не отвлекаясь, хотя, в таком месте, как кабинет Габриэля Агреста отвлекаться было не на что. Возможно, в нем так же говорили привычки, привитые строгим воспитанием и дисциплиной, возможно, причина столь быстрой работы заключалась в том, что Адриан стремился выделить себе хотя бы несколько свободных минут из плотного графика и посвятить их себе, своим мыслям.       Он тихо выдохнул, сбросил готовый проект в папку на флешке и вышел на рабочий стол.       ― Это определенно были самые скучные полтора часа в моей жизни, ― уныло протянул Плагг, потягиваясь.       ― Ты мог бы остаться у меня в комнате и заняться тем, чем ты обычно занимаешься — уничтожением годового запаса камамбера. Я не заставлял тебя идти со мной.       ― Ну, это-то да. Но я подумал, что тебе будет скучно, вот и решил составить компанию. К тому же, если бы вдруг появилась акума, и ты не смог бы вовремя перевоплотиться, представь, какие бы последствия это повлекло за собой!       Адриан удивленно взглянул на него, потому что слышать такие слова от такого безответственного квами было для него хоть и не впервой, но все же редкостью. Он уже хотел озвучить свои мысли, но вовремя спохватился, подумав, что, возможно, увидеть Плагга, так относящегося к нему, больше шанса не представится, поэтому он промолчал.       ― За черствой корочкой сыра скрывается мягкая сердцевина, да? ― лукаво, но в тоже время с теплым блеском в глазах сказал Адриан, протягивая руку, чтобы обнять квами.       ― Руки прочь!       В следующую секунду Плагг метнулся в сторону, уходя от прикосновений, но немного не рассчитал траекторию и врезался в монитор. Тот опасно зашатался, провод, соединяющий его с блоком питания, натянулся. Адриан бросился вперед, схватил монитор обеими руками и так и застыл. Плагг в свою очередь со смачным шлепком упал на клавиатуру.       ― Похоже, ты действительно можешь уничтожить все, даже не желая этого, ― натужено проронил Адриан от того, что край стола неприятно впивался в живот, и сам он рисковал в любую секунду свалиться вместе с монитором вперед.       ― Оно само, ― беспечно произнес квами, отлетая от стола подальше и молча наблюдая за тем, как Адриан возвращал все на места.       Во время своего неудачного падения, Плагг случайно нажал на клавиатуру, и теперь на мониторе в развернутом виде предстал какой-то документ. Адриан все поставил так, как было, посмотрел со стороны, убеждаясь, что он не пропустил, и уже намеревался закрыть вкладку, но его внимание привлекло название документа.       ― Медицинская карточка. Имя пациента: «Эмили», фамилия: «Агрест». Состояние «Стабильное», ― монотонно прочитал Адриан, немигающим взглядом смотря на монитор.       Сначала он совершенно не понял, что только что прочитал. Такое состояние он испытывал, когда на каком-нибудь уроке не мог усвоить материал, просто сидел и смотрел на учителя, видел его, его движения, но понять смысл сказанного не мог. Будто мозг отказывался выполнять свои функции, ставил ментальный заслон или «подвисал». Такое же чувство испытывал сейчас Адриан, смотря на красные буквы имени своей матери.       Плагг же просто висел недалеко от лица своего хозяина и смотрел то на него, то на монитор, словно пытаясь найти причину заторможенности.       ― Адриан, ты чего завис? Ты собираешься закрывать это или мы и дальше будем играть в игру «кто дольше не моргнет»? ― все же предпринял он попытку, помахав для надежности лапкой перед глазами Адриана.       ― Это медицинская карточка моей мамы, ― сказал он, наконец, и выдавил из себя ту глупую и жалостливую улыбкой, которая появляется после неудачной, но в тоже время обидной шутки. ― И судя по последним данным, она жива.       Плагг внимательно слушал его, слегка наклонив голову и не сводя немигающего взгляда с его рта, будто боясь упустить какое-нибудь важное слово. Но стоило Адриану замолчать, как он выпрямился, сложил лапки на груди и с серьезным, но все еще непонимающим видом, выдал:       ― Это плохо?       Адриана с досадой оттолкнулся от стола, упал в кресло и зарылся пальцами в волосы, облокачиваясь на подлокотники.       ― Плагг, как ты не поймешь? Я больше года думал, что моя мама мертва, я старался жить с этим, пытался идти дальше, не обращая внимания на чувства и ту боль, которые до сих пор со мной. У меня получилось, я нашел то, ради чего я могу жить дальше, и сейчас, именно сейчас, когда я уже пришел в себя и готов жить дальше, появляется это, и все начинается сначала! ― воскликнул Адриан, но сделал это так тихо и спокойно, словно ему было совестно своих эмоций, словно даже сейчас он не хотел терять лица и выходить из себя. Он лишь подскочил на ноги и принялся расхаживать по кабинету, по-прежнему оттягивая волосы и бормоча себе что-то под нос.       Плагг с сожалением смотрел на Адриана, на то, как он горбатился, словно уменьшался под тяжестью свалившегося на него осознания и правды, но хуже всего было то, что сам Плагг практически ничего не понимал и просто не мог помочь Адриану. Он подлетел к нему, на мгновение остановившись в нерешительности, почесал рукой макушку и сел ему на плечо.       ― Думаю, что тебе нужно успокоиться. Я уверен, есть разумное объяснение всему происходящему! ― пытался приободрить Плагг, разводя лапками в сторону, словно говорил простую истину. ― Помни: сыр должен созреть, покрыться корочкой и плесенью, и тогда его можно будет есть!       Адриан застыл, будто слова о сыре действительно оказали на него влияние, и уставился на орнамент пола, чем-то похожий на крылья темных бабочек.       ― А ведь ты прав! ― воскликнул он, и его лицо на миг озарилось лучами, как часто было во время его трансформации. ― Я решу проблему сейчас. Спрошу отца, и не будет между нами больше недоразумений и тайн.       Плагг попытался что-то сказать, даже открыл рот, но Адриан грубо схватил его и затолкал во внутренний карман рубашки.       Габриэль Агрест, один из самых занятых и в тоже время замкнутых и таинственных людей Парижа, в данный момент находился в холле своего огромного дома-особняка. У него только что закончилась онлайн-конференция с итальянскими модельерами по поводу новой осенней коллекции, и он спокойно, даже лениво заполнял предоставленные Натали документы.       ― Отец! ― воскликнул Адриан, делая слишком большие шаги для того, чтобы идти, но все еще недостаточные для того, чтобы бежать. Его волосы растрепались, рубашка распахнулась, угрожая выдать тайну его супергеройской личности, но он не обращал на это внимание: перед собой он видел лишь цель и то, как ее можно достигнуть.       ― Ты как раз во время, ― глухо сказал Габриэль, продолжая ставить подпись на листках и посмотрев на сына лишь мельком, поверх очков. ― Через пять минут у тебя китайский, а через полтора часа игра на пианино.       ― Отец, ― робко, но в тоже время упрекающим тоном сказал Адриан, останавливаясь перед отцом и сжимая кулаки. ― Я хотел с тобою поговорить.       Габриэль поставил последнюю подпись, гулко ударил ручкой об планшет и обернулся к нему корпусом.       ― Что случилось?       Голос Габриэль звучал ровно, без единого колебания эмоций, поэтому было сложно понять, что он испытывает. Людям, впервые встречающимся с этим человеком, в большинстве случаев казалось, что для Габриэля Агреста чуждо такое понятие, как эмоции. Но Адриан жил с ним под одной крышей уже много лет, и он мог прекрасно отличать даже легкий оттенок недовольства или же, наоборот, похвалы. Но сейчас в голосе отца он слышал заинтересованность и довольство, предположительно, из-за удачного окончания конференции.       ― Я случайно нажал не ту кнопку, когда делал проект, и нашел документ, ― сказал Адриан и замолчал, предполагая, что отец и дальше все поймет.       Но Габриэль молчал, испытывающе глядя на сына, ожидая от него продолжения.       ― Этим документом оказалась медицинская карточка мамы. И там говорилось, что она жива, состояние ее стабильно, ― закончил он, на последнем слове его голос стал настолько тихим, что он буквально прошептал его себе под нос.       Габриэль на это известие отреагировал моментально. Стекла очков его опасно блеснули, на лицо легла тень, глаза, до этого переливающиеся на свету стальным оттенком, почернели, он отвернулся от сына, устремляя взгляд на входную дверь. Адриан терпеливо ждал, понимая, что его поступку нет прощения. Впервые за несколько лет в нем поднялся тот бунтующий и свободный дух, который он все это время прятал в себе, давил, не давая выходу, и отпускал себя, только надев черный, как смоль, костюм Кота. Теперь же, сам того не осознавая, он дал волю этому духу, позволил своему любопытству и чувству справедливости робко выглянуть из-за угла, и теперь он должен был за это поплатиться.       ― Натали, позвони месье Дамоклу и предупреди его, что Адриан не появится в школе следующий месяц. Подкорректируй его график с учетом этого обстоятельства, ― закончил он, уже повернувшись спиной и поставив ногу на ступеньку лестницы.       Адриан стоял, как громом пораженный, на том же месте. Он слышал звонкий цокот туфель Натали, удаляющейся в другое крыло, слышал неспешные, но твердые шаги отца, но не мог сдвинуться с места. Он лишь чувствовал горячие, жгучие слезы, застывшие в уголках глаз.