Для любви во мне уже нет места

      Какой же запоминающейся оказалась сегодняшняя встреча для Глеба. Какие-то игривые искорки пробегали по телу по пути домой, не давая сконцентрироваться на дорожном движении. Хотелось спросить себя, в чем дело, кто сыграл с ним злую шутку, не давая шансов опомниться. Внутри не было ни малейшего желания возвращаться в одинокие реалии, поэтому снова нужно найти выход — спасательного человека на вечер, что смог бы отвлечь и не дать погрузиться в наркотический экстаз еще раз.       От чего же он по правде бежит? От нехватки внимания, от отказов девушек, от несбывшихся мечт? Все кажется сейчас таким глупым, потому что еще пять лет назад о такой жизни мог только мечтать.       «Я обвешан — в дорогих железках       Я не хочу оставаться трезвым (Ища себя)»       Это просто наркотическая зависимость, которая высасывает жизнь по крупицам. Какая-то фальшивая крутость, мелочные страдания, не сложившаяся любовная история. И каждый раз употребить, чтобы просто отвлечься, переключить нейроны. Опомниться не успеваешь, как вечно под чем-то, очень устал. И так холодно, так страшно словить передоз, но иногда кажется, что его придумали завидущие люди, что никогда не могли себе позволить почувствовать подобное. Больше не нужна любовь, и простые человеческие чувства — скука смертная. По началу есть социум, который постоянно норовит тебе что-то доказать, а потом у тебя нет сил плакать под одеялом.       В каком-то трезвом рассудке хотелось бы вернуться и переиграть свои годы по-другому, но, какой ценой, ты добивался признания, которое тебе нужно было всю жизнь.       В истории девушки Глеб заметил себя, но был как никогда рад, что она не успела столкнуться с наркотиками как со спасательным веществом. Возможно, в ее жизни было больше любви и понимания, не было развода родителей, например.       За эти несколько часов, пробежавших как десяток минут, и он, главный герой, был заколдован жгучей энергией и очарованием девушки. Очень близким показалось и непризнанное пока что творчество, что имеет полное право на жизнь.       — Не бросайся телом, — молил себя в голос парень, просматривая инстаграмы юных фанаток, от которых море сообщений в Директе.       Пару минут и вернулся к профилю Любови, в котором было до десятка фотографий, очень даже древних, что, наверняка, несут для нее большие воспоминания. Голубин еще раз задался вопросом, почему же раньше не понял, что она увлечена рисованием, ведь предпосылок на фото достаточно много. Еще больший вопрос сидел, когда понял, что никого другого бы в этот вечер не хотел видеть рядом с собой.       Как неожиданно настигают эти навязчивые мысли, от которых просто не отвязаться. Все гудят в голове о том, чтобы написать, что-то сделать, спровоцировать в конце концов. И выхода практически нет — только выключить гаджет полностью со скрипом на зубах и уйти в тексты, чтобы постараться изложить комок мыслей.

***

      Ночь для девушки была очень встревоженной и долгой. Не один раз, просыпаясь от каких-то кошмарных фраз во сне, приходилось вглядываться в экран мобильного телефона и наблюдать как вечно течет время. Какая-то тревожность давила после сегодняшней прогулки и боязнь за то, правильно ли она поступила, рассказав все Глебу, после впитав его грустную историю. Не в духе Любови быть для кого-то подушкой безопасности, но того требовала ситуация. До глубины души тронуло признание о наркотической зависимости, что можно было расценивать как давление на жалость или просто крик души, как было у девушки. Столько поддерживающих слов пришло в голову, но так поздно…       Ведь неизвестно нужна ли ему теперь эта поддержка, когда вновь увидятся, каков будет настрой встречи? Любе под утро хотелось буквально выть, от того, как бесполезно она провела это время суток, в отличие от друзей, что давным-давно спали и видели десятый сон. Много мыслей по поводу рисунков, создания какого-то, пока анонимного, аккаунта. И нужно был потратить по крайней мере день, чтобы все пофотографировать, найти в папке достойные работы, может даже попасть в Челябинск, чтобы взять что-то на продажу, например.       И с чего бы вдруг эта осень принесла столько нервов?       Утром, проснувшись от будильника, она понимала, что никаких сил что-то делать нет. Этот недосып плохо повлиял на моральное состояние, что успело пошатнуться под давлением столь большого наплыва «гениальных» идей. Но деваться было некуда — подменить за час до рабочего дня никто не сможет, а если не явиться — серьезное заявление на увольнение, не иначе.       — Чертов ты Голубин, — за чашкой кофе ругалась она, стараясь собраться как следует на работу, ничего не забыв.       — Люба, отвратительный темп, пятый столик уже жалуется, что ты забыла об их существовании, — агрессивной походкой и с недовольным лицом ко мне подбежал Данила, который сам по уши погряз в заказах и постоянных «можно попросить счет?», «меня не устраивает вкус», «сделайте горячее». — Блин, ну шевелись, — всматриваясь в растерянные глаза официантки, орал коллега.       Девушка на автомате вышла в зал, намереваясь разобраться со всем, но какое-то общее состояние не давало собраться с силами и сконцентрироваться на фирменных словах и вопросах, которые приказаны к огласке.       — Девушка, сейчас же счет, о чаевых с таким обслуживанием вообще можете забыть, — солидная брюнетка зло наблюдала за реакцией потерянной Любы, которая хотела сквозь землю провалиться. За чуть больше, чем полгода работы такое тяжелое состояние посещало только во время болезни, когда в действительности нужно лежать в постели и сморкаться в салфетку.       — Сейчас все будет.       Понимала, что это ее прокол, что может хорошо влететь от хозяйки, что стоит поторопиться. Но до конца смены был еще не один час, а это говорило только о том, что хочется просто все бросить и сдаться. После отданного счета и полученного нуля чаевых, она скрылась в уборной персонала, несколько раз убедившись, что закрылась на замок.       Все было ясно итак: тяжелый месяц как сосуд, что собирал в себе весь негатив, все неудачи, конфликты и так далее, наконец-то заполнился доверху после вчерашней встречи. И теперь хочется плакать от бессилия, надеясь, что все внутри опустошится и можно будет вдохнуть полной грудью.       Сомкнутые глаза не спасли от вдруг нахлынувших слез, отчего веки резко запекли. В попытках проморгаться, «подуть» руками на глаза, превратилась в некую панду, после чего пыталась смыть макияж, делая все хуже и хуже картину на собственном лице. Ладошки растирали щеки до красноты, серые грязные ручьи воды стекали до локтей, после чего небрежно падали на обувь. Прикрывая губы руками, Люба всматривалась в свой опустошенный силуэт, в красные заплаканные глаза, искусанную до крови нижнюю губу. Она боялась саму себя в отражении. Колени тряслись, тело непроизвольно согнулось над раковиной. С прерывистым дыханием и захлебами пыталась обнимать себя, чтобы внушить, что все хорошо, но получалось плохо.       Эта внезапная паническая атака, что дала толчок для такой губительной истерики, закончилась спустя минут двадцать, когда в дверь уже начал друг за другом стучать разный персонал. Уставшая и разбитая девушка сидела под стенкой, не выявляя никакого желания ни с кем видеться и уступать это тихое и спокойное место, где ее не грызут никакие проблемы.       — Глеб, нам нужно увидеться сегодня. Как можно скорее. Ответь сразу, как только сможешь… Пожалуйста, — на последнем слове она снова не сдержалась, начав рыдать, но вовремя отпустив кнопку, обезопасила себя от лишних вопросов и переживаний парня.       Выйдя красной и растрепанной, узнать ее могли разве что близкие коллеги. Показаться в таком свете для нее — это страшный позор.       — Ты что там делала? Мы все начали переживать, эй, — подбежавший коллега-официант пытался растормошить пустой взгляд подруги, хватаясь за разные части тела. — Прости, что накричал, я не думал, что все так будет, — Данила постарался поближе притянуть Любовь, чтобы обнять, но ей этого хотелось в последнюю очередь в данный момент.       — Можно я уйду? Ты справишься сам?       — Конечно, — еще более виноватым тоном бубнил тот. — Что я могу сделать для тебя еще?       — Ничего, я пойду просто…       Надевая пальто, девушка услышала звук пришедшего сообщения, которые сразу еж решила прочитать.       — Блять, я надеюсь, что ты в порядке, потому что голос говорит об обратном, — какой-то заспанный Глеб твердил это. — Я загородом, если что… Это часа два. Готова ждать?       — Я приеду сама, — наспех одевшись, Любовь пыталась адекватно оценить ситуацию: ехать ему столько сюда, а затем с ним еще столько же куда-то, либо ей сразу к нему, не отрывая от каких-то дел. — Если ты не против. Голубин только продиктовал адрес, сказав, что готов встретиться в любое время, когда это нужно.