Влекомые ветром

      Когда Неджи спросил ее, куда она собирается направиться теперь, Кенара ответила: «На восток», — но куда именно на восток, сказать не могла. Ей просто хотелось убраться подальше от границ Страны Ветра и от Ущелья Музарим. Хьюга предложил свою помощь, и Кенара приняла ее, так как была уязвима из-за ранения и истощена.       Прильнув к спине Неджи и обхватив его руками, куноичи потихоньку задремывала. Ей не раз приходилось передвигаться подобным образом — чаще всего на закорках у товарищей из Дайкона, — да и самой доводилось переносить их на себе, поэтому неловкости Кенара почти не испытывала. К тому же сил на смущение не осталось.       «Я выполнила его поручение, — сказала себе куноичи, — так что это справедливо, что он поможет мне сбежать. А потом мы распрощаемся навсегда…»       Неджи перепрыгнул через овраг, Кенару тряхнуло, и она уткнулась носом в воротник его антрацитового кимоно.       «До чего же чистая шея, прямо-таки до скрипа вымытая», — подумала она и, отвернувшись в сторону, окончательно уснула.       Неджи слегка обернулся, прислушиваясь к дыханию куноичи. Неделю назад, покидая Опоку, он был готов к каким угодно опасностям, но даже представить не мог, что встретит кого-то, кем в некоторой степени дорожил. Имея возможность судить лишь по обрывкам подслушанного разговора, Хьюга еще не вполне ясно представлял себе сложившуюся ситуацию. Когда он сказал Кенаре: «Ты пойдешь со мной», — она ответила, что примет его помощь, так как хочет жить.       Если бы не Неджи, Сараби убила бы ее. Когда Кенара вступила в ущелье, ее запас чакры был ничтожно мал по сравнению с тем, что он наблюдал у нее в окрестностях Опоку, и все же, в отличие от своего бывшего командира, куноичи не использовала таблетки для усиления.       «Это неудивительно для человека с таким дисциплинированным телом, для настоящего мастера тайдзюцу, — подумал Хьюга. — Подобные средства разрушают мышечную ткань, как особые приемы Ли и Гай-сэнсэя, и их действие может оказаться губительным».       Почувствовав волнение оттого, что он впервые за долгое время осмелился повторить, пусть и мысленно, давно отодвинутые в темный угол памяти имена дорогих ему людей, Неджи вздохнул. Раньше ему приходилось запрещать себе обращаться к прошлому, чтобы не сходить с ума от ярости и бессилия. Одно облегчало его страдания: мысль о том, что все уверены в его смерти.       — Какое счастье, что ты ничего не помнишь, — почти беззвучно произнес он и добавил горько: — И ни о чем не спрашиваешь.       — Что? — отозвалась сквозь сон Кенара, приподнимая голову.       — Еще часа четыре — и сделаем остановку. Спи пока.       — Угу... — Она снова прильнула щекой к его плечу.       «Раньше я видел подобное: выигрывает не тот, кто лучше сражается, а тот, кто не стесняется в средствах, — подумал Неджи. — Твоя подруга была готова на все, а ты даже не пыталась ее убить. Сюрикены вместо кунаев, обездвиживающие техники вместо сокрушительных, оглушающие удары вместо смертельных… Ты бы умерла».       Это означало одно: Кенара не видела в Сараби врага, а значит была вынужденным, а не убежденным отступником. А сомневаться в том, что куноичи теперь не капитан АНБУ Песка, а нукенин, увы, не приходилось. Такое стремительное падение напоминало ему его собственный путь: от гения клана Хьюга до добровольного изгнанника в глухие леса Страны Клыков.       «Не такими мы представляли себя тогда, одиннадцать лет назад. Ты говорила в ту ночь, что мечтаешь стать выдающимся шиноби, а я… Я хотел быть гордостью клана. Собственно, так и было, — думал Неджи. — Я вел Хьюга на поле боя. На то поле боя, где пролегла черта, навсегда отделившая мою прошлую жизнь от нынешней».              — Здесь остановимся. — Неджи сбросил на землю дорожные сумки и осторожно опустил Кенару на ноги. Она стояла уверенно и уже не морщилась от боли.       — Спасибо.       Сквозь черные ветки голых деревьев проглядывало бледное солнце. С севера задувал холодный ветер, он же нес запах влаги с реки. Неджи решил разбить лагерь в чаще, не подходя слишком близко к воде. Ночью подморозило, и в некоторых местах прошлогоднюю траву и стволы деревьев все еще покрывал иней.       — Пожалуй, огонь разводить не стоит.       — Согласна.       — Та куноичи была одна?       — Я не знаю. Думаю, она сильно оторвалась от товарищей, догоняя меня, но следом за ней наверняка двигались и другие АНБУ. — Кенара напилась воды из фляги и, завинчивая крышку, пристально посмотрела на своего спутника. — Неджи, я теперь нукенин. Тебе не стоит сопровождать меня. Моя печенка, кажется, зажила немного, так что…       — Тебя объявят в розыск в соседних странах?       — Возможно. В Стране Ветра — точно, в Стране Огня — скорее всего. С Травой и Дождем отношения сложные, они могут заупрямиться перед Казекаге, но я и без того там нежеланный гость.       — Как насчет Страны Камня?       — Никогда там не бывала, но у Тсучикаге договоренности с Каге других Великих стран, а это подразумевает выдачу преступников пострадавшей стороне.       Неджи молчал. Он сосредоточил чуть больше чакры вокруг Кенары, но не чувствовал ни усиленного сердцебиения, ни жара. Куноичи казалась все еще уставшей.       — Если Гаара захочет найти меня, рано или поздно ему это удастся. Я лишь надеюсь успеть поговорить с одним человеком…       — Со Старейшиной Звездопада? — Неджи слегка нахмурился под маской.       — Да. Если он и правда был моим сэнсэем, то должен знать меня лучше, чем кто бы то ни было.       Хьюга ничего не ответил, только поджал губы и принялся раскладывать спальный мешок. Кенара молча наблюдала за ним, думая о своем.       — Не собираешься ложиться? — спросил он. — Тебе нужно восстановить силы как можно быстрее.       — Я думаю, что мне стоит продолжить путь прямо сейчас.       Неджи выпрямился и скрестил руки на груди.       — Я был осторожен и двигался быстро, если тебя это беспокоит. Та куноичи не могла нас ни выследить, ни догнать. Даже если другие АНБУ достигли ущелья, без каких-либо выдающихся техник им нас не найти. Так что советую тебе все же отдохнуть. Бежать с умеренной скоростью ты не сможешь — будешь все время ускоряться и тратить чакры сверх того, что восстанавливаешь. Выбьешься из сил к завтрашнему утру и в итоге потеряешь время.       Это было похоже на правду: у Кенары в самом деле не хватало терпения на размеренный бег, тем более в ситуациях, подобных нынешней.       — Мое присутствие компрометирует тебя: ты же официальное лицо и ищешь контактов с Каге.       — Я компрометирую себя уже тем, что все еще дышу, — сухо ответил Неджи.       Кенара бросила на бывшего Хьюга внимательный взгляд, но из-за маски, скрывающей больше половины его лица, не смогла представить, что именно оно выражает.       — Так я могу быть уверен, что ты останешься до завтра? Я собираюсь лечь спать и не испытываю ни малейшего желания следить за тобой.       Куноичи невольно усмехнулась.       — От тебя-то зачем мне бегать? Я останусь.       Неджи снял маску, поужинал и почти сразу уснул, а Кенара все еще доедала свои онигири, сидя на спальном мешке, подогнув ноги, и смотрела на мерно вздымающуюся в четырех шагах от нее спину. Даже если бы этот человек попросил ее остаться здесь навсегда, она бы осталась: он спас ей жизнь.       Поднявшись на ноги, куноичи подобрала свой спальник, встряхнула его и расправила как одеяло, а затем осторожно окутала им спящего Неджи. Он явно не так хорошо согревал себя чакрой изнутри, пока спал, как это делала сама Кенара. В течение дня Хьюга тратил большое количество чакры, чтобы компенсировать отсутствующее зрение, так что во время ночного сна он восстанавливал силы и не стремился расходовать их на обогрев.       Солнце поднялось выше, изморозь истаяла и поблескивала влажными бусинами в траве и на деревьях. Кенара прохаживалась по чаще, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к плеску воды неподалеку, в очередной раз прокручивая в голове события последних дней.       Расставив несколько сигнальных ловушек, она все-таки решила тоже прилечь отдохнуть. Склонившись над спящим Хьюга, Кенара дотронулась до его руки.       «Холодная, — подумала куноичи. — Все-таки мерзнет во сне».       Неджи тут же проснулся и приподнял голову.       — Все хорошо. Подвинешься немного?       Брови Неджи выразительно приподнялись, но он все же подвинулся, ни слова не говоря. Кенара легла, прижавшись спиной к его спине и ускорила ток чакры в теле, чтобы согреть их обоих.       «Раз уж я осталась, пусть от меня хотя бы будет толк», — засыпая, подумала куноичи.              Неджи проснулся во второй половине дня; до наступления сумерек оставалось еще около четырех часов. Приподнявшись на локте, он начал рассеивать чакру, чтобы составить представление об окружающем пространстве. Спина Кенары, прижимавшаяся к нему справа, показалась Неджи довольно горячей.       «Не заболела?» — слегка нахмурившись, подумал Хьюга и положил ладонь на ее лоб. Куноичи дернулась и сбросила его руку.       — Как ты себя чувствуешь?       Кенара быстро обернулась, а затем вздохнула с облегчением, одновременно стряхивая с себя сон.       — Неджи… Все хорошо.       Не проронив больше ни слова, Хьюга поднялся на ноги, подхватил свою дорожную сумку и отправился в сторону реки. Кенара проследила за ним взглядом.       «Как бы мне ни было тяжело сейчас, я отвечаю только за свою жизнь и рискую лишь собой, — думала она, хмурясь. — А ему предстоит принимать решения, от которых зависит судьба целой деревни. Неджи, что ты будешь делать?»       Сколько бы вариантов развития событий она ни пыталась себе представить, каждый из них был сопряжен с огромным количеством трудностей. Гаара предложил оставить Опоку закрытой, но согласился взять ее под свою защиту. Насколько понимала Кенара, Неджи этого было недостаточно. Что он мог предпринять в сложившейся ситуации? Обратиться за помощью к Тсучикаге, Райкаге, Мизукаге?       «Боюсь, времени мало, — сказала себе Кенара. — Гаара пойдет на переговоры с Даймё Стран Звезд, Когтей и Клыков, и так или иначе выяснит, где именно находится деревня. Тогда уже будет слишком поздно просить другие Великие страны о помощи: в их общих интересах оставить рокабуши там, где они сейчас — в изоляции. Я бы обратилась к Седьмому Хокаге, который славится своими гуманными идеями. Говорят, он самый могущественный из нынешних Каге, но… Именно с Деревней Листа бывший Хьюга не захочет иметь ничего общего. Не знаю, что именно произошло, но он изгнанник и до сих пор скрывался под вымышленным именем. Думаю, ему нельзя возвращаться в Коноху. Возможно, для него это еще опаснее, чем для меня вернуться в Суну. Что же ты будешь делать, Неджи?»       Хьюга вернулся, и теперь уже Кенара отправилась умываться ледяной речной водой и приводить себя в порядок. Было приятно освежиться после сна, не хватало лишь питьевой воды. В снаряжении АНБУ имелись обеззараживающие таблетки, но после них вода приобретала неприятный привкус, так что куноичи приберегала это средство на крайний случай.       «Где-то дальше по реке должны быть поселения, — сказала она себе. — Как раз стемнеет, когда доберемся до ближайшего колодца. Доберемся? Вместе? Нет, к этому времени я уже буду одна».       Промыв речной водой рану в плече, Кенара обработала ее и кое-как перевязала отрезом липкого бинта. Ее печень не давала о себе знать даже при резких движениях, так что куноичи чувствовала себе вполне готовой к долгому переходу.       Неджи поделился с ней остатками онигири, а когда с ними было покончено, спросил:       — Твои планы обрели ясность?       — Я решила отправиться через Страну Дождя в Страну Рек, пересечь ее с севера на юг, перейти границу Страны Огня и кратчайшим путем бежать в Деревню Звездопада.       — Ясно.       Так как Хьюга замолчал и занялся укладыванием вещей в дорожную сумку, Кенара решила взять с него пример. Справившись с этой задачей быстрее, куноичи снова подняла глаза на Неджи. Он еще не надел маску, так что Кенара могла свободно разглядывать его лицо. Однако это нисколько не приблизило ее к разгадке. Хьюга производил впечатление человека, которому досаждают лишние разговоры, но она все-таки осмелилась задать ему вопрос:       — А что решил ты? Ты ведь не примешь предложение Казекаге?       Ответ последовал не сразу. Только затянув мешок и отложив его в сторону, Неджи поднял голову и произнес:       — Лишь в крайнем случае. Даже скрываться от посторонних для рокабуши лучшее решение, чем навсегда потерять возможность открыться.       — Есть ведь и другие Каге.       — Да. Однако Деревни Тумана и Облака слишком воинственны — они вероятнее всего попытались бы обратить рокабуши в оружие, — а иметь общие дела с Хокаге для меня невозможно.       — А Тсучикаге? Деревня Камня ближе всего.       Неджи покачал головой.       — Четыре года назад произошел печальный инцидент, который лишил нас возможности установить дружеские отношения с Камнем.       — Что за инцидент?       — Два ниндзя-отступника из Ивагакуре скрывались от преследования и забрели в наши леса. За ними бежал отряд из трех шиноби Камня. И те, и другие решили, что перед ними мирная деревня. Нукенины, как и те пограничники, за которыми гналась ты, попытались изменить облик и слиться с местным населением, но шиноби их настигли. Видимо, капитан команды был неопытен, так как в итоге столкновение произошло среди бела дня на улице, по которой прогуливались мирные жители. Нукенины взяли двух заложников и ранили их прежде, чем я успел вмешаться. Когда я прибежал из Ратуши, все пятеро лежали бездыханными на земле, а перепуганные рокабуши толпились рядом.       — Все шиноби погибли?       — Да. Позднее я усовершенствовал сигнальные ловушки, чтобы избежать подобных ситуаций, но, как тебе известно, даже это не помогло. — Неджи помолчал немного и добавил: — Открыть Опоку значит сообщить в Ивагакуре о погибших, передать прах шиноби Камня их семьям. Я все четыре года ждал, что кто-то явится разыскивать их в наших лесах, но этого не произошло. Скорее всего эти ниндзя объявлены пропавшими без вести.       — Плохое начало для дружбы. — Про себя Кенара отметила, что Неджи почтителен к умершим и готов переступить через этот принцип ради сохранения тайны Опоку, но не ради покровительства Тсучикаге.       — Открыться — значит быть искренними. Другого пути для нас нет.       — Тогда… Если пять Великих стран не в силах помочь рокабуши, к кому же ты собираешься обратиться за помощью?       — К твоему сэнсэю, — спокойно ответил Неджи.       Кенара вздрогнула.       — К Старейшине Звездопада?! Хотя… почему бы нет? Но только ведь Звездопад, как и Лист, зависит от воли Даймё Страны Огня. Ты готов иметь с ним дело?       — Если придется.       Кенара помолчала, обдумывая услышанное, затем произнесла осторожно:       — Неджи, ты думаешь, что сможешь сделать это в обход Хокаге? — и с удивлением увидела, как кровь отливает от лица Хьюга, и его кожа из молочно-белой становится белой, как снег.       — Это маловероятно, но все же возможно, — через силу ответил он.       — Заменишь себя Ремом? — догадалась куноичи.       — Если придется.       «Скорее передаст власть малолетнему преемнику, чем откроется перед Хокаге?» — подумала Кенара, но ей до сих пор казалось неуместным расспрашивать Неджи о его прошлом. Это было все равно что силой сорвать пластырь и расковырять чужую рану грязными пальцами.       — Значит, пойдем в Звездопад вместе?       Неджи кивнул.       — Только не через Страну Дождя, а через Страну Ветра.              Услышав о Стране Ветра, которую она только что покинула в качестве отступника, Кенара сначала хотела возразить, но, подумав, согласилась с Неджи. О территориях Страны Дождя она имела представление почти только по картам, зато по собственному опыту знала, что шиноби Дождя могут быть весьма недружелюбно настроены по отношению к чужакам. К тому же эта Страна, хоть и небольшая, управлялась твердой рукой Амекаге и имела особую систему охраны границ, обмануть которую представлялось затруднительным.       — Страну Ветра ты знаешь прекрасно и сможешь дважды пересечь границу без особых проблем, даже если тебя уже объявили в розыск.       — Разумно. Но опасно.       — А о том, какой из двух вариантов наиболее опасен, ты сейчас в состоянии судить объективно?       Кенара ответила на этот вопрос удивленным взглядом. Тогда-то она и признала, что Неджи прав: Страна Ветра кажется куноичи худшим вариантом, потому что именно с Суной связаны все ее сомнения, страхи и угрызения совести.       «Если Неджи решился побывать в Стране Огня, несмотря на свое прошлое, то и мне стыдно трусить, — подумала Кенара. — Хотя не исключено, что все же это разные вещи… Откуда мне знать?»       Ей снова пришлось накинуть балахон и шарф, чтобы скрыть под ними лицо и одежду АНБУ. Неджи дополнительная маскировка не требовалась.       Пополнив припасы в ближайшей деревушке, чтобы обеспечить себя всем необходимым на сутки или двое, шиноби повернули на юг. Им предстояло бежать тридцать часов без перерыва, чтобы как можно скорее попасть в нейтральную Страну Рек. Укрыться в этой мирной густонаселенной стране не составляло особого труда — там-то и можно было на время вздохнуть спокойно.       — Знаешь, что ты очень быстрый, даже в сравнении с АНБУ? — на бегу спросила Кенара. Они пересекали долину между двумя перелесками.       Неджи хмыкнул и усмехнулся. Половина его лица скрывалась под маской, длинные темные волосы развевались от встречного потока воздуха. Хьюга задумался о том, как часто не поспевал куда-то вовремя, и улыбка на его губах истаяла. Он помнил ту картину: тела шиноби Камня, распростертые на бревенчатой мостовой в окружении перепуганных рокабуши, — и ощущение страшной ошибки, которую не исправить.       Встряхнувшись и отогнав тяжелые воспоминания, Хьюга сказал:       — Ты когда-то бегала наперегонки с моими товарищами по команде, Тен-Тен и Ли.       Кенара посмотрела на Неджи с интересом.       — Наш сэнсэй уделял большое внимание физическим тренировкам, и изнурительный бег являлся их неотъемлемой частью.       — Вы все специализировались на тайдзюцу?       — Я и Рок Ли. Тен-Тен была экспертом по оружию и атаковала на средних и дальних дистанциях.       — Рок Ли?! Это… знаменитый Мастер без ниндзюцу и гендзюцу?       — Знаменитый мастер? Хм, приятно слышать.       — Да! Рок Ли бывал в Суне не раз, выступая перед учениками Академии ниндзя. Я видела его мельком на улицах Деревни, но только однажды — и уже не вспомню, когда это было. Может, года два назад.       — Он все еще носит зеленый тренировочный костюм?       — Да… да, что-то подобное, кажется, на нем и было, — ответила Кенара и с удивлением увидела теплую улыбку на губах Неджи. Это так заворожило ее, что она споткнулась, зацепившись ногой за сухую ветку.       — Ты ничего не почувствовала, увидев его? Это не пробудило в тебе воспоминаний?       — Нет. Я не думаю, что у меня остались воспоминания. Их не заперли внутри моей памяти, а просто уничтожили. Я не смогу ничего вспомнить.       Неджи промолчал.       «Неудивительно, — подумал он. — Если даже я не смог пробудить ее память, с чего бы это сделать Ли?»       — Неужели мы с Мастером Ли были друзьями? — Сердце Кенары забилось чаще. — Мы сражались с ним? Кто побеждал?       Неджи усмехнулся.       — Да, вы, бывало, тренировались вместе, но я не припомню ни одного серьезного боя. Твоим настоящим соперником был я. А лучшей подругой — Тен-Тен.       — Сколько же было у нас боев?       — Два.       «Два?! — подумала Кенара. — И после этого он называет нас соперниками? Ха».       — Но дело не в этом, а в том, что, тренируясь, мы держали друг друга в уме, — продолжил Хьюга. — Так это обычно бывает. Ты отрабатываешь приемы и придумываешь новые, представляя потенциал товарищей, которых надеешься обойти. Я думал о тебе и Ли. А ты — обо мне. Я знаю с твоих же слов, что у тебя не было других таких партнеров для спарринга.       — Я понимаю, что это значит. Тайдзюцу всегда про двух человек. Мастеру ближнего боя необходим соперник, равный или превосходящий по силе.       Неджи кивнул.       — Я догадался, что твое сердце до сих пор принадлежит тайдзюцу, несмотря на техники стихии Земли и Ветра в твоем арсенале, — с легкой усмешкой сказал он и добавил негромко, скорее обращаясь к себе: — Постоянство в привязанностях — хорошая черта.       «Значит, мои вкусы не изменились», — думала Кенара. Сердце ее наполнилось теплотой, и она невольно улыбнулась, сама не зная, чему радуется.       Ей было приятно узнать о себе что-то интересное, а совпадение некоторых ее качеств в прошлой и нынешней жизни свидетельствовало о том, что они истинно ей присущи.       «Может быть, знать себя по-настоящему есть одна из разновидностей счастья? — думала куноичи. — Ясно осознавать характерные черты своей личности: предпочтения и привязанности, достоинства и недостатки… Это должно быть так же приятно, как ощущать все мышцы тела после хорошей тренировки».       Проникнувшись к Неджи некоторой благодарностью, Кенара хотела бы расспросить его еще о чем-то, что когда-то любила, но ей было неловко снова заводить речь о себе.       А Хьюга ждал новых вопросов. Он хотел, чтобы Кенара интересовалась собственным прошлым и стремилась вернуть его драгоценные утерянные части. Не понимая, почему она не развивает тему — ни одного вопроса даже о Тен-Тен! — Неджи больше не заговаривал.              Когда шиноби в первый раз пересекли границу Страны Ветра, царила уже глубокая ночь. Вырвавшись из-под шатра сплетшихся голых ветвей на равнину, наполовину захваченную волнами все ближе подступающего к лесу песка, Неджи и Кенара оказались под звездным темно-синим небом, раскинувшимся от одного края света к другому. Куноичи глубоко вздохнула, грудью встречая потоки такого знакомого южного ветра, и, задрав голову, залюбовалась ночным небом.       — Красиво? — сдержанно поинтересовался Хьюга.       — Очень, — выдохнула куноичи. — Этого мне больше всего будет не хватать. Нигде нет такого звездного неба, как над Страной Ветра.       — Я готов поверить тебе на слово. Но под ноги тоже не забывай смотреть.       Вбежав по пологому склону на вершину холма, Кенара окинула взглядом пространство. Ей показалось, что вдалеке она видит скользящие по песку тени. Быстро схватив Неджи за руку пониже локтя, куноичи шепнула:       — Лучше нам уйти с открытого пространства. Боюсь, нас сейчас отовсюду видно.       Шиноби отступили, решив обогнуть холм с другой стороны, но когда они отбежали от него на несколько сотен метров, те, кого заметила Кенара, уже взобрались на возвышенность. Куноичи быстро обхватила Неджи обеими руками за пояс и ушла вместе с ним под землю.       — Что там? — тихо спросил Неджи, оглядываясь через плечо.       Кенара слегка наклонилась вперед и ответила едва слышно:       — Отряд Песка.       Какое-то время они стояли вдвоем на глубине двух метров в полнейшей темноте, не переговариваясь и почти не двигаясь. Кенара вела наблюдение с помощью земляного клона, полголовы которого, замаскированные под булыжник, выступали над землей.       Четверо шиноби Песка без привычных отличительных знаков АНБУ провели на вершине холма около трех минут, осматривая окрестности, а затем двинулись дальше в северо-западном направлении.       — Я думаю, это генины со своим капитаном на какой-нибудь миссии, — наконец произнесла Кенара, вздохнув с облегчением. — Можно двигаться дальше.       Ее рука скользнула по шелковому одеянию вдоль пояса Неджи, но он остановил ее своей рукой.       — Теперь я, — коротко сказал Хьюга и, обернувшись, обхватил куноичи за талию.       Кенара невольно подалась в его сторону, затем ощутила всем телом импульс чакры — и вот они уже стоят на песке, над вновь сомкнувшимся пластом почвы.       — Ты не должна полагаться только на себя, — произнес Хьюга, опуская руку. — Тем более когда твой запас чакры не восстановился даже наполовину.       Кенара ничего не ответила — да она и не могла ничего ответить, так как ее охватило непонятное смятение, а по коже забегали мурашки. Нечто похожее куноичи уже ощущала, когда они с Неджи сражались в ближнем бою в лесу возле Опоку. В тот раз Кенара решила, что чувствует собственную чакру, но теперь убедилась в обратном: это была чакра Хьюга, именно она так действовала на куноичи. Шиноби, не обладающие способностями сенсора, могли ощущать мощную чужеродную чакру, но в подобных случаях интуиция основывалась на эмоции страха. То, что испытала Кенара, походило совсем не на страх, а на легкий приятный трепет от свежего ветра в летних сумерках.       «Человек с чакрой, похожей на ветер? — думала она, глядя на силуэт Неджи, вырисовывавшийся в нескольких шагах впереди нее. — Как необычно…»              Шиноби продолжали бежать без передышки, минуя еще множество долин и холмов, пока не оказались на плоскости широко раскинувшейся степи, покрытой пожухлой прошлогодней травой. Трава была низкой и пригибалась к земле, так что не мешала передвижению. Ночь казалась теплой, хотя южный ветер сменился более резким восточным.       Когда зарево рассвета окрасило в алый и оранжевый цвет линию горизонта впереди, сердце Кенары на несколько коротких мгновений сжалось от сочувствия к ее спутнику, который не мог видеть этого великолепия.       Бывший Хьюга и в самом деле не видел красок неба, но неплохо ориентировался по перемене ветра, запахам, теплу солнечных лучей и внутреннему чувству времени.       Выпала роса, и сапоги шиноби покрылись мокрыми разводами. Воздух был влажным и робко напоминал о грядущей весне.       Поравнявшись с Неджи, Кенара сказала:       — Нужно взять немного южнее: вдоль границы со Страной Дождя стоят заставы. Я боюсь, что нас могут увидеть оттуда: здесь все как на ладони.       Хьюга кивнул. Ему нравилось бежать по простору, не встречая препятствий. Чем меньше предметов попадало в его поле чакры, тем более расслабленным он себя чувствовал, находясь в движении. Неджи бежал чуть впереди и сам задавал нужную скорость, не позволяя Кенаре слишком сильно разгоняться и тратить много чакры.       К полудню шиноби оставили широкую равнину позади и, спустившись в долину, оказались на границе возделанных полей, за которыми темной массой грудились домишки одного из поселков, разбросанных по берегам реки.       — Это левый приток Ганы, — пояснила Кенара. — Переберемся через него и окажемся в другой части долины. До самой Ганы останется километров двадцать.       — Насколько я помню, по ней проходит граница Страны Ветра и Страны Рек?       — Да. И там тоже расположены заставы. Одна возле Большого моста Ки́та, другая — возле Маленького моста Ки́та. Если будем держаться южнее дороги к Большому мосту, пересечем границу в нужном месте.       Когда шиноби добрались до Ганы, уже вечерело. Широкая, величественная река катила свои воды между двух достаточно низких берегов. Неджи и Кенара, выбрав участок, покрытый ивняком, быстро пересекли широкое течение, едва касаясь воды легкими ногами с сосредоточенной в ступнях чакрой. Неподалеку оказалась пришвартована одинокая лодка, но хозяев не было видно.       — Рыбаки тут снуют свободно между двумя странами. Вся долина Ганы как отдельное государство, и никакая политика этого не изменит, — произнесла Кенара, уклоняясь от голых веток ивы, похожих на плети и свешивавшихся почти до земли.       — Устоявшиеся обычаи не так просто изменить.       — А мне приятно думать, что не все подвластно воле Каге.       — Почему? — слегка удивленно поинтересовался Неджи, невольно сосредотачивая больше чакры вокруг куноичи, чтобы лучше чувствовать ее.       — Мне не нравится, когда одни принимают решения за других.       — Ты же понимаешь, что в некоторых случаях это необходимо?       — Да, понимаю. Например, в бою или на войне. Но если Каге объявляет собственностью Страны Ветра тот участок долины, на котором остались жить твои друзья или родственники, разве ты можешь безропотно это принять и отказаться от части своего дома?       — Сколько лет ты служила в АНБУ Песка?       — Восемь. Два — в личной охране, шесть — в ударном отряде.       — Разве для этого не требуется навык беспрекословного подчинения? Или твои свободолюбивые помыслы появились у тебя лишь недавно?       — Раньше приказы Казекаге не шли вразрез с моими принципами. Вопрос о рокабуши стал первым таким случаем.       — Может, раньше ты не была так вовлечена и осведомлена, как в этот раз?       — Может.       Неджи почувствовал, как Кенара слегка нахмурилась и опустила глаза. Это означало, что она расстроена и хочет немного помолчать. В памяти Хьюга постепенно оживали знакомые ему привычки и особенности характера Кенары, а также его отношение к ней. Она всегда казалась Неджи разумной и открытой для логических умозаключений, поэтому он испытывал некоторое удовольствие от их беседы. Ему нравилось быть услышанным и ощущать, что ни одна из выраженных им мыслей не уходит в пустоту. В свою очередь быстрый ум Хьюга выхватывал из сказанного Кенарой то, что помогало лучше ее понять и более четко обрисовать состояние, в котором находится ее личность на нынешнем этапе развития.       «Кое в чем она не изменилась, — подумал Неджи. — Вся эта напускная опытность и суровость капитана уже спала с нее. Она так легко уступает мне, словно командовать отрядом являлось для нее скорее необходимостью, чем потребностью. Кажется, мечта стать выдающимся шиноби сделалась для нее мала. Как и для меня когда-то».              Сгустились сумерки. Страна Рек встречала шиноби запахами весны, более пышной растительностью и множеством рыбацких деревушек. Несколько раз попадались дома на понтонах и пристани, в которые, подобно мелким рыбешкам, утыкались острыми носами продолговатые легкие лодки.       Неджи и Кенара отправились в окрестности Току — города, расположенного на берегу правого притока Ганы, — рассчитывая затеряться среди путешественников и торговцев и найти приют на одном из постоялых дворов. Здесь можно было вздохнуть свободнее, так как в Стране Рек шиноби Суны или Конохи являлись лишь гостями.       — Я думаю, безопаснее будет разделиться, — сказала Кенара. Оба изменили облик с помощью техники перевоплощения и выглядели как заурядные мужчина и женщина в простой повседневной одежде.       Неджи был уверен, что разделяться неправильно, но настаивать на совместном пребывании в гостинице считал излишним. Шиноби договорились встретиться за час до рассвета в саду, разбитом неподалеку от постоялого двора. Кенара вошла в гостиницу первой, Неджи — вскоре после нее. Им достались комнаты в разных частях здания, с окнами, выходящими во внутренний двор и расположенными напротив друг друга.       Наконец-то можно было поесть горячей еды, помыться и привести в порядок одежду и снаряжение. Облачившись после купания в чистое хлопковое кимоно, Кенара испытала настоящее блаженство. Рана в плече зарастала хорошо, порезы от сюрикенов на спине почти зажили, печень не давала о себе знать, поэтому, поужинав и разобрав вещи, куноичи растянулась на своем футоне в ожидании сладкого сна. Теплые волны расслабления пробегали по всему ее телу — от отяжелевших век до кончиков пальцев на уставших от бесконечного бега ногах.       Но сон не пришел, спугнутый внезапно нахлынувшим потоком тяжелых мыслей. Они метались в голове Кенары от одного образа к другому. Как там сейчас Сэичи и Мига? Что стало с Сараби? Каковы будут дальнейшие намерения Гаары? И Джучи…       — Я сказала Гааре-сама, что недостаточно объявить кого-то братом, чтобы полюбить его, как брата, но это справедливо и в обратную сторону: хоть я и заявила Джучи, что больше ему не сестра, разве этого достаточно, чтобы сделаться равнодушной?       Подумав, что, наверное, больше никогда его не увидит, Кенара окончательно лишила себя возможности заснуть и, перевернувшись на живот, печально царапала пальцем стену. Если бы она позволила себе расплакаться, ей стало бы легче, но вместо этого куноичи поднялась с постели и, накинув плащ и спрятав влажные после мытья волосы под платком, отправилась прогуляться по саду. Хозяйка гостиницы, которая все еще гоняла служанок и не думала смыкать глаз, попыталась отговорить постоялицу от ночной прогулки, но безуспешно.       — Разве это ночь для гуляний? — с неудовольствием обратилась хозяйка к юной помощнице, которая стояла с опущенной головой и мяла в руках стопку полотенец. — Небо в тучах, ветер холодный… Какие беспокойные нынче гости!       — И все же в саду красиво: господин Дзуру не зря…       — Ой, да кто тебя-то спрашивает?..       Кенара прошлась между кустами фиолетового барбариса, который стойко сносил морозы, не теряя своих гладких маслянистых листьев, миновала композиции из песка и камней, небольшой бассейн и разноцветные посадки злаковых садовых растений, радующих глаз зимой. В паутине инея они должны были казаться особо прекрасными, но сейчас, отяжелевшие от влаги, чуть клонились к земле.       В этом уголке сада среди других растений выделялась пираканта, похожая на небольшое дерево. Ее корни вились по земле среди мха и камней, изогнутый ствол, похожий на переплетение нескольких одревесневших стеблей, стремился ввысь в облаке из темно-зеленых листьев с кистями багровых ягод.       Рядом с пиракантой Кенара увидела Неджи и не удивилась, так как еще в словах хозяйки гостиницы уловила намек на то, что кто-то из новых постояльцев выбрал столь же странное время для прогулок. Хьюга стоял, скрестив руки, и как будто любовался деревом, хотя для этого ему вовсе не требовалось поворачиваться к нему лицом.       — Кажется, попытка разделиться потерпела неудачу, — невозмутимо сказал он.       Благодаря технике перевоплощения Неджи выглядел зрячим, правда, черты лица были чужими и не вызывали у Кенары ровно никаких эмоций. Она предпочла бы видеть его настоящее лицо.       — Может быть, мы два впервые заговоривших друг с другом незнакомца? — Куноичи остановилась на «вежливом» расстоянии, в пяти шагах от собеседника.       — Мне не нравится эта игра, — сухо ответил Неджи.       — Тогда спокойной ночи. — Кенара слегка поклонилась на прощание.       — Постой… — Хьюга опустил руки и повернулся к ней. Чужие глаза смотрели на куноичи, вызывая странное ощущение фальши. — Ты ведь пришла сюда по той же причине, что и я: не можешь заснуть, потому что мы многое не прояснили.       «Я должен был настоять на своем, — с досадой думал Неджи. — Тогда между нами не было бы сейчас этих глупых препятствий».        — Когда все уснут, я приду к тебе.       Кенара изо всех сил старалась не выдать своего смущения, гадая, улавливает ли Хьюга оттенок некоторой непристойности в произнесенных словах. Даже ее товарищи по команде никогда так не выражались.       «Кажется, не улавливает», — подумала она с некоторым облегчением и решила, что тоже может заявлять подобное, не опасаясь двусмысленности.       — Лучше я приду к тебе.       На этот раз Неджи почувствовал себя неловко и, чтобы это скрыть, сделал вид, что снова любуется пиракантой.       — Женщина, крадущаяся в ночи, кажется робкой и вызывает меньше подозрений, чем мужчина, — пояснила Кенара.       Хьюга кивнул и сказал, отвернувшись в сторону, проклиная кровь, прилившую к щекам, и необходимость отвечать фразой супруги несчастного торговца кальмарами из популярной когда-то в столице пьесы «Жену выбираешь один раз, жалеешь о выборе тысячу и один раз»:       — Я оставлю окно открытым.              Тенью перемахнув через оконную раму, Кенара оказалась в комнате Хьюга, которая являлась зеркальным отражением ее собственной: до блеска натертый дощатый пол, футон и полки для вещей за бумажными раздвижными дверцами. К собственному удивлению, куноичи чувствовала себя так спокойно, словно не было ничего естественнее, чем забираться в окно, чтобы встретиться с Неджи.       «Неужели такое уже бывало?» — думалось ей.       Хьюга сидел на футоне, скрестив ноги. Перед ним лежало развернутое послание Казекаге. При появлении Кенары он поднял голову, но глаза его остались неподвижны.       «Как приятно снова видеть его настоящее лицо», — подумала куноичи. Она опустилась на пол, сложив руки на коленях, как если бы наносила официальный визит. Здесь, в комнате Неджи, ночью, при слабом электрическом свете это казалось уместнее всего. Хьюга это понял и ничего не сказал.       — Ты был прав: я слишком волнуюсь, чтобы заснуть.       — Расскажи, что случилось с тобой. До сих пор мне приходилось догадываться об этом самому.       — Я рассказала Казекаге обо всем, как мы условились. А после того как им было принято решение и он написал для тебя письмо, я спросила о себе, о том, почему ничего не помню. Его ответ убедил меня, что мне больше нет места в Суне. Я знаю, кое о чем он мне солгал, и служить этому человеку — продолжать ему служить — мне было бы трудно.       — Дело только в этом? — спросил Неджи. Голос его оставался спокойным, но Кенара ощущала себя как под пристальным взглядом: должно быть, он наблюдал за ней, внимательно изучая колебания чакры.       «Удивительно, — думала она. — Он больше не может использовать бьякуган, но нашел способ оставаться проницательным человеком».       — Его решение относительно рокабуши разочаровало меня, — призналась Кенара. — Благодаря Гааре-сама я убедилась в том, что Страна Ветра не является моей родиной. Я не принадлежу ни Деревне Песка, ни самому господину Казекаге. Он сказал, что между нами был заключен договор, но я этого не помню. Если мы заключили его на равных, то он может быть расторгнут. Я написала об этом в письме, которое оставила в перчатке Сараби. Не имею ни малейшего представления, как отреагирует на мое послание Гаара-сама.       — У меня недостаточно оснований, чтобы строить предположения: я не так хорошо его знаю.       — У меня тоже… Гаара приказал моим товарищам по команде следить за мной. Я попыталась оторваться от них, но они пошли по моему следу. Пришлось остановиться и дать бой, потому что мои ребята очень быстрые — им под силу догнать меня. Я не могла привести за собой хвост: это лишило бы тебя возможности выбора и твоя личность была бы раскрыта. Мне пришлось сразиться с моими товарищами. Один из них, правда, отказался драться: сказал, что мы друзья. А второй — как раз тот самый Сэичи, о котором ты, наверное, слышал во время нашей с Сараби битвы, — был оглушен мною и оставлен под присмотром теневого клона. Я предприняла меры для того, чтобы избавиться от возможного хвоста: использовала нескольких теневых клонов, пыталась скрыться под землей, меняла направление, — но от Сараби оторваться мне не удалось. На самом деле она охотилась за тобой, но это тебе тоже известно.       — Значит, статусом нукенина ты все-таки обязана мне, — произнес Неджи, хмуря свои темные брови. — Я не хотел так резко вмешиваться в твою жизнь.       — А я не собиралась вмешиваться в твою, — ответила Кенара. — Кажется, мы оба вытолкнули друг друга из привычного мира.       — Что ж, я сам просил тебя об услуге. Должен признаться, меня поразила твоя готовность рисковать собой. И сейчас ты кажешься такой спокойной, как будто не понимаешь, что разрушила собственную жизнь и сделалась мишенью.       — Если бы я не понимала, меня бы не мучила бессонница, — хмуро ответила куноичи. — Я понимаю, но что с того? Я бесконечно перебираю в голове события последних дней, шаг за шагом, и пытаюсь понять, в какой момент совершила ошибку — и не нахожу ответа. Не было никакой ошибки: я действовала, исходя из обстоятельств. Результат получился печальным для меня, увы, но я бы поступила так снова.       Неджи вздохнул. Благодаря рассеянной в воздухе чакре он чувствовал, как участилось дыхание Кенары, как кровь прилила к ее лицу, а руки крепче сжались в кулаки. Хьюга подвинулся, освобождая больше места на своем футоне и, указав на него рукой, сказал:       — Ты можешь держаться свободнее. Не нужно понапрасну терпеть неудобства.       Слишком взволнованная, чтобы спорить из-за мелочей, Кенара пересела на футон, ближе к краю. От ее мокрых волос приятно пахло цветами апельсинового дерева.       — Прости, что позволил тебе рисковать из-за меня и моих людей, но, возможно, оно того стоило.       — Хотелось бы верить… Надеюсь, ты сможешь как-то обернуть все это, — Кенара кивком указала на письмо Каге, — на благо рокабуши.       — Мы оба узнаем ответ на этот вопрос не раньше, чем доберемся до Деревни Звездопада. О чем ты хочешь спросить Старейшину?       — О том, что я делала после войны. Гаара сказал, что мне удалось отыскать виновников несчастья, произошедшего со Звездопадом. Он сказал, что я отомстила, но из-за этого возникли неприятности. Те люди скрывались в одной из небольших стран, с которой у Конохи был заключен договор. Видимо, так я подставила Хокаге. Те люди занимали какие-то высокие должности, и нельзя было их вот так просто убить, однако я это сделала. Судя по всему, я это сделала. Та страна могла потребовать мою голову. Если бы стало известно, что я убила тех людей, у Конохи были бы неприятности, потому что тогда я являлась шиноби Листа. Может, Хокаге прикрывал меня, а может, обратился за помощью к Казекаге; или я сама обратилась за его помощью; или Гаара все это предложил — так или иначе, но Лист посчитал за благо от меня избавиться. Думаю, для них это было правильным решением.       — Я узнаю все больше и больше, но до сих пор не понял, чего именно хочешь ты. После того, как встретишься с Конором-саном, что дальше ты планируешь делать?       — Я не знаю. Если в Звездопаде кроме моего сэнсэя не осталось больше людей, с которыми я была связана, это уже не мой дом. Мне особо некуда идти. После того как я отслужила столько лет в АНБУ Песка, не думаю, что мне будет позволено служить какой-то другой деревне.       — А ты бы хотела снова поступить на службу?       — Нет. Я больше не хочу воплощать в жизнь чужую волю и давно не чувствую себя настоящим шиноби. Шиноби защищают тех, кто находится в опасности, и когда они это делают, у них не должно возникать сомнений. АНБУ — лучшие шиноби, но чем занимаются АНБУ в мирное время? Помогают Каге решать политические вопросы. Говорят, что это позволяет поддерживать мир. Не знаю, как другие, но я перестала чувствовать, что защищаю кого-то. Я рисковала жизнью, но не понимала, для чего. Только товарищи, которые находились рядом, придавали моим действиям смысл: я отвечала за них.       — Ты хочешь найти кого-то, кого сможешь защищать?       — Может быть. Я бы хотела снова испытать это чувство: когда ты кому-то нужен по-настоящему, когда ты важен и от твоих действий что-то зависит…       Кенара замолчала.       — Желание быть значимым? — переспросил Неджи. — Мне это знакомо. Я тоже был потерян, и, пожалуй, искал себе применения. Себе и всем моим способностям. Я был рад, когда оказался в Опоку, и не воспринимал это место как тюрьму. А когда ситуация ухудшилась, я почувствовал, что нужен этим людям, я был их единственным защитником, единственным способом защититься от внешнего мира. Это дало мне новую жизнь, и с тех пор я стал принадлежать этому месту. Я не просто управлял народом рокабуши, но сроднился с ним. Вновь лишившись свободы, на этот раз я сам выбрал место и людей, которым буду принадлежать. Мне знакомо, что такое быть одному, самому по себе. Это все равно что быть мертвым. Когда ты ни с кем не связан, когда тебя треплет, как высохший лист на ветру, ты можешь оказаться где угодно — и это ничего не изменит. Сам по себе ты как будто не имеешь значения, важно лишь то, что связывает тебя с другими людьми, то, что делает тебя частью этого мира…       Неджи беззвучно вздохнул и, свернув лежащий перед ним свиток, отодвинул его к изголовью.       — Я буду защищать рокабуши до самого конца. Даже если снова начнется война, я останусь с ними, а не с Хьюга — это мой путь. Я выбрал его сам, поэтому не откажусь от него.       Слова Неджи без труда нашли отклик в сердце Кенары.       — Мне нравится твой путь, — сказала она просто.       — Может быть, ты согласишься, если я предложу тебе убежище в Опоку? Правда, оно может обернуться тюрьмой, если кто-то из Каге все-таки облагодетельствует нас своей «защитой». Но я имею в виду другое: если удастся заключить союз со Старейшиной Звездопада и рокабуши получат разрешение переселиться в предместья Деревни, может, ты хотела бы жить рядом с тем местом, где родилась?       — Предлагаешь мне служить Опоку?       Хьюга кивнул. И, чувствуя на себе взгляд Кенары, пояснил:       — Я не претендую на твою свободу в качестве господина. Ты не будешь подчиняться моей воле или кого-либо из Старейшин Опоку. Но, если мне удастся вступиться за тебя перед Каге, я должен иметь для этого основания.       Куноичи какое-то время молчала, обдумывая предложение Неджи.       — Спасибо, — наконец сказала она. — Но, боюсь, что этот вопрос полностью во власти Казекаге. Я не думаю, что тебе стоит вступаться за меня. Положение рокабуши шаткое и неопределенное — тебе не на что было бы опереться в таких переговорах. Лучше используй все силы, чтобы позаботиться о своем доме, и поступай так, как будет лучше для Опоку.       Неджи нахмурился. Кенаре стало совестно, и ненавистное ей чувство закопошилось в душе — то самое чувство, которое она испытывала, когда у других людей из-за нее возникали проблемы и неприятности, словно само ее существование тяготило их.       Хьюга уже давно сменил позу и сидел, вытянув одну ногу, согнув в колене другую и сцепив вокруг нее пальцы. Кенара положила ладонь на его руку, прикрытую рукавом хлопкового кимоно, пониже локтя и слегка пожала ее.       — Спасибо, — повторила она. — Я хотела бы быть полезной рокабуши, если у меня снова появится такая возможность.       Неджи повернул голову, словно хотел посмотреть на ее руку, и больше не двинулся. Лицо его прояснилось.       «Разве я не могу расценивать ее последние слова как согласие?» — подумал он.       — Не хочу, чтобы мы давали друг другу обещания, которые не сможем выполнить. — Кенара отпустила его руку.       — Разумно. Я тоже этого не хочу. Пустых обещаний мне в жизни хватило с избытком.       Вскоре куноичи вернулась к себе, Неджи погасил свет и прилег. Засыпая, он как будто все еще чувствовал аромат цветущего апельсинового дерева.