Dog Data

      Ранним утром из коридора доносилась ругань: наш ведущий специалист собачился с кем-то по телефону. Я спрятал голову под подстилку в надежде избавить мои уши от шума, но все было без толку. Скрипнула дверь, голос на пару секунд стал оглушающим, а потом снова сделался чуть тише. Я высунул морду, сонно щурясь. В комнате стоял Билл и улыбался. Широко зевнув, я плюхнулся обратно на мягкое.       Чего расшумелись? Если я правильно помню, сегодня у меня выходной.       Парень усмехнулся, подошел к вольеру и просунул палец, чтобы пощекотать мне подушечку лапы.       — Прости, что разбудили, Кью. Это он из-за клиентов разошелся. От желающих нет отбоя, но мы пока не готовы с тобой расставаться. Ты стал для нас настоящим прорывом. Мы очень дорожим тобой.       Я фыркнул и отдернул лапу.       Кто бы сомневался.       Билл хмыкнул, быстро бросил взгляд на дверь и прошептал:       — Я тебе кое-что принес. Ты отлично справился со вчерашним заданием. Не каждый способен подобрать пароль для взлома интерсоловского сервера всего за двадцать минут. На, заслужил.       Ухо дернулось на звук обертки, а нос почуял знакомый аромат: говяжьи колбаски! Я встал, отряхнулся и замер в ожидании, несдержанно сглатывая слюну и подметая пол хвостом. Ради колбасок я готов откопать хоть все документы с грифом «сов. секретно» и слить их в Сеть. Конечно, по части взлома я еще недостаточно поднаторел, но мне есть к чему стремиться.       Как только кусок вяленого мяса оказался перед носом, возгласы в коридоре стихли, раздался характерный звук дверной ручки. Билл тут же выпрямился, спрятав руку в карман халата, а я сделал вид, что увлеченно гоняю блоху на заднице, которую принесли с улицы.       — Это черт знает что такое! — старший спец швырнул телефон на стол. — Мы вложили в этот образец все наши знания и ресурсы, а они хотят получить его задаром. Да они просто смеются над нами! Нет, я отказываюсь принимать их дурацкие условия. Серьезно, они думают, что мы их сотнями плодим, как крыс?       Он поразглагольствовал еще пару минут, потом направился к выходу и позвал с собой Билла. Тот послушно кивнул, бросил на меня сочувственный взгляд и ушел, щелкнув дверным замком. Оставшись в одиночестве, я с досадой рыкнул и начал грызть сухой диетический корм.       Наступил вечер. Говядины я так и не дождался.       Я подцепил носом крючок на дверце вольера, сбросив его с петли, и вышел наружу, чтобы слегка размяться. Билл давно просек, что я умею так делать, но не стал запирать на замок, чтобы я почаще гулял сам по себе, а не только под присмотром. Он считал, что физические нагрузки и несложные задачки идут мне на пользу. Он также знал, что я иногда залезаю в компьютер, где есть доступ в Сеть. Как? Да очень просто: я печатаю запросы с кучей ошибок, потому что промахиваюсь по нужным кнопкам, а моим шлемом, где действия отслеживаются движением головы и глаз, воспользоваться не могу. Однажды погрыз его — так, из-за вредности, — и с тех пор его убирают подальше.       Пару месяцев назад Билл потребовал от меня проделать эти трюки в его присутствии. Я притворился, что не понимаю, но он настоял на своем, строго повторяя команду, показывая на компьютер: «Кью, выполняй». Повинуясь приказу, я показал, что умею, а Билл стоял и неотрывно наблюдал за мной, от восторга едва не роняя челюсть на пол. Это была еще одна наша забава помимо лакомств и почесываний, которую мы держали в строжайшей тайне. Если бы о ней разнюхал старший персонал, нам обоим бы надавали по ушам, поэтому Билл научил меня чистить историю браузера и забрасывать крючок обратно в петлю.       Я вытащил из-под стола игрушку-пищалку в форме кости и залез с ней на кушетку. Отсутствие говядины не сильно расстраивало меня, но я почему-то не мог перестать думать о ней. О том, за что я ее получаю, ведь мои действия вредят тем, чью информацию я добываю. Потому что, помимо всех статей уголовного кодекса (который, к счастью, пока не распространяется на собак) я просто знаю, что так… нельзя. Что хорошие мальчики так не поступают.       Тогда почему меня называют хорошим мальчиком? Отчего я, услышав эти слова, едва не кричу «Да, я хороший мальчик!», виляю задом, пускаю слюни в ожидании подачки? Это трудно объяснить, но, похоже, это мое призвание. Как говорила мама, это у нас в крови — служить человеку, помогать ему, быть… верным другом.       Я видел в кино, что такое дружба. Даже наши с Биллом взаимоотношения с большо-ой натяжкой можно назвать дружбой. Однако, наигравшись в нее, мы вынуждены возвращаться к своим ролям. Я понимаю: ученые боятся, что я однажды выйду из-под контроля, сумею перехитрить их и буду управлять уже ими, а не они мной.       Эта мысль всегда так забавляла меня, что от удовольствия аж закрывались глаза и дергался хвост, прямо как сейчас. В теории я мог бы заставить людей делать то, что нужно мне, даже выпустить на волю. Было лишь одно но: мне четко дали понять, кто здесь главный. Мои фальшивые улыбки, игры в гляделки и наклоны головой под самым милым (по мнению людей) углом — все, что я подглядел из видео, которыми кишит Сеть, не сработало. Здешним двуногим чужда эмпатия. Им нужен только безупречный результат, беспрекословное послушание, иначе — гнев, унижение, боль. Похоже, один Билл разделял со мной эту общую звериную тоску и потому позволял мне гораздо больше, чем положено, а подставить его я никак не мог.       Ведь я обожаю говяжьи колбаски.