***
«Тини, давай, смотри, что за платьице». «Ладно, Куин, только ради тебя». «Знаешь, сестра, ты какая красавица». «Нет, ты мне льстишь». «Говорю все любя».***
«Дочка, смотри, красные туфельки». «Да, мам, согласна, удобно сидят». «Какая дочь наша все же красавица». «Дело, наверное, в туфельках, пап».***
«Нет, ну вы посмотрите, все же какая прелесть». «Куин, я не ношу белое, я запачкаю». «Ой, перестань, Тин, разве в этом все дело есть?» «Да, Куин, ну правда, я совсем неуклюжая, не зря называют чудачкою». «Ты говоришь такие глупые вещи, давай, Тин, ты справишься».***
«Ну вот, Куин, а я же тебе говорила». «Да брось, это лишь твои заморочки». «Доченька, Тина, ты не ударилась? Ты так меня напугала, милая». «Нет, мама, я в полном порядке, я просто несла тебе цветочки». «Спасибо, тыковка, мне очень нравится. Давай мы замажем твои царапины». «Согласна, мам, нужно от них избавиться, хотя теперь мои коленки похожи на папины». «Знаешь, вы с ним очень похожи». «Разве папа неуклюжий?» «Нет, смелый до дрожи. Давай поставим твой букет в вазу». «Мам, тебе они правда нравятся?». «Конечно, милая, от них приятно сердцу и глазу». «Ладно, тогда пойдём. Надеюсь, ранки затянутся».***
«Давай, догони!» «Мне слишком жарко!» «Тин, это лето! Здесь так в порядке». «Куин, я хочу пить». «Ладно, пойдём». «Ну вот, опять идём под дождём». «Ранки пекут?» «Только чуть чуть. Так же, как раньше, больше не жгут».***
«Смотри, это дети с другого подъезда!» «Может быть, нам найдётся там место?» «Эй, мы играем в прятки все вместе! Будете с нами?» «Конечно, мы с вами. Так интересней».***
«Ну вот, а я снова упала». «Я надеюсь, ты ничего не сломала». «Нет, я в порядке. Боли совсем нет в этом месте». «Все потому, что мы с тобой вместе».***
«Тини, мне нравится, как ты смеёшься». «Наверное, это ужасно глупо». «Вовсе нет, так звонко-звонко, словно от счастья сейчас взорвешься». «Это все папа, от меня насмешил. Он сказал, что я стану аврором». «Может быть, так и будет однажды, Тин. Но смеёшься ты очень здорово». «У меня от смеха болит живот. Правда, чуть чуть, совсем и не сильно». «Зато сколько счастья в смехе твоём. И ты так смеёшься красиво».***
«Смотри, Тини, радуга! Это так здорово». «Она очень яркая. Правда же, милая?» «Да, ты права, мам, такая красивая». «Мы вас так любим, милые, милые».***
«Куини, мне жаль». «Мне тоже жаль, Тини». «Теперь мы одни, одни в этом мире». «Неужели теперь с тобою мы сольно?» «Боюсь, ты права. Как же мне больно». «Это пройдёт. Нам нельзя быть в отчаянии». «Да, ты права. Но я так скучаю». «Я тоже скучаю. Но они всегда с нами». «Но все же так больно, словно топчут ногами». «Я знаю, Тини. Я знаю, родная».***
«Папа, представь, а я стала аврором. Помнишь, как ты мне сказал однажды? Жаль, не окинешь меня ты взором… Я по вам очень скучаю. Прошло столько лет, а все же болит. Так сильно, так больно, аж сердце щемит. Куин говорит, что я карьеристка. Какая она все же артистка! Да, может, чуть чуть увлеклась я. Но все же на пользу, так я считаю. В работе авроров боли нет места. Боли вообще во всем мире тесно. Но все же так больно мне временами. Я говорила, что очень скучаю?»***
«Здравствуй, папа, здравствуй, мама. Помните те синяки, что я в детстве набивала? Только все они прошли. Не осталось даже шрамов. Не осталось, только вот… У меня теперь есть рана, и она не заживёт. Нет, я все не так сказала, не пугайтесь, я прошу. Просто есть теперь и шрамы, я вам как-то расскажу. Быть аврором — да, непросто. И опасно, признаю. И бывает очень больно. Только лучше так, чем, ну… Только лучше так, чем долго от тоски душевной выть. Эта боль пройдёт, хоть даже будет долго ещё ныть. Не пугайтесь, папа, мама, я в порядке, обещаю. Только вот добавлю снова — очень, очень я скучаю».***
«Прости меня, папа, я всех подвела. Я снова, я снова осталась одна. Уже не аврор, уже не борец, и снова так больно, так больно, отец. Я знаю, я верно тогда поступила, пусть и к немагу злость проявила. Я знаю, права я, вот только никто не верит в меня, и мне нелегко. Я знаю, что вы поддержали б меня, но я снова, я снова, я снова одна. Я Куини люблю, она — моё все. Мы есть друг у друга… Пожалуй, и все. Мы есть друг у друга, мы сестры, друзья. Ничего мне не нужно. И я не одна. Ну правда, все глупость, простите меня. Конечно, конечно, я не одна. А все равно больно, справедливости нет, и мне понижение дали в ответ. Да, я — карьеристка. Мне больно теперь. Но я поборюсь за счастливую дверь. Я вам обещаю. Честно-пречестно. Ведь боли здесь вовсе нет места».***
«Здравствуй, папа. Здравствуй, мама. Я опять пришла одна. Я по вам еще скучаю. Я устала быть… Хотя. Нет, не важно. Пустяки все. Куин твердит, что я влюбилась. Я сама все понимаю, кроме… Как так получилось? Так болит ещё ужасно, все болит от прошлых лет. Мне любовь приносит только сотни, миллионы бед. Вот опять так получилось. Он уехал, я одна. Я ужасной карьеристкой оказалась, вот так на. Я его чуть не убила, но, представьте, он не злится. Я и думать не могла, что такое приключится. Обещал он, что вернётся, все же круглая Земля. И так хочется мне верить, что он все же обернётся, все же навестит меня. Только вот одна проблема — не одна я карьеристка. Не вернётся он, я знаю, только-только из-за книжки. А других причин и нет, стало быть — он не вернётся. Говорила Куини мне, что вот так все обернётся. Снова больно, я грущу, но обиды я прощу. В этом мире слишком тесно. Боли не должно быть места. Бедный Криденс убит. Всё же болит».***
«Куини, Ньют письмо прислал! «Видишь, он не забывал. Открывай его скорей, и посмотрим, что за зверь». «Я порезалась, ну вот. Мне сегодня не везёт. Ну, а впрочем, пустяки, это стоило того». «Твои мысли, как огни — яркие, так здорово». «Куини, мысли не читай. Лучше почитай письмо. Только ты не забывай, больно режется оно». «Больно режет не оно, больно режет тонкий лист, но я вижу, как светло у тебя сейчас внутри». «Что ж, пожалуй, ты права. Верно, я довольна очень». «Видишь, Тин, ты не одна. Только ты ответь до ночи». «Я конечно не одна, о себе не забывай. Куини, милая, люблю я тебя, ты так и знай». «Знаю, Тини, знаю все, я люблю тебя так крепко. Но с ответом не тяни. Что-то говорит мне цепко, не в одной тебе огни. Ждет ответ он, не тяни. Палец больше не болит?» «Нет, совсем и не болит».***
Она не грустит. Она не заплачет. «Куин, прекрати, с меня уже хватит. Я ему кто? Всего лишь аврор, каких, как мы знаем, он ненавидит, от этого мне совсем нелегко. Но Морриган видит, мне все равно. Да, все равно, и я не заплачу. Да, и не может случиться иначе. Боли не место, нигде, никогда. Я себе лгу? Да, ты права. Я очень глупо опять поступила. Да, я его всей душой полюбила. Только что делать не знаю теперь. Все, он помолвлен, Тин, просто поверь. Он — помолвлен, не приехал. Я — аврор, всегда помеха. Но я все же не пойму, для чего писать ему. Почему он продолжает делать вид, что все отлично? Неужели он не знает, для меня все — слишком личное? Неужели он не понял, он не понял, кто я есть? Что ж, пожалуй, только трещин у меня в душе не счесть. Но я больше не заплачу. Не приехал — ну и пусть. Будет все теперь иначе, пусть и будет в сердце грусть. Сердцу будет очень больно, только я не закричу. Сердце моё будет вольно, больше слез не допущу. Для меня любовь — помеха. Для меня любовь — преграда. Для людей вокруг — потеха. Мне любовь совсем не надо. Что любовь? Одни проблемы. Что любовь? Одна мечта. Что же, Ньют, ну, будь ты счастлив. Пусть и с Летой, без меня. Я сделаю вид, что мне не больно».***
«Мама, папа, снова я, тяжело мне очень. Злость и ярость на себя застилает очи. Знаете, а Куин влюбилась. Очень сильно, но в немага. Я так сильно разозлилась… Что со мной, сама не знаю. Может, это из-за Ньюта… Впрочем, нет, мы не о нем. Куини глупо поступила, да гори оно огнём. Её могут ждать проблемы, её может ждать тюрьма. Я пыталась объяснить все, но не поняла она. Да, я сильно раскричалась, да, я злилась, но она точно так же поступила, вот и снова я одна. Впрочем, не совсем одна, у меня есть Ахиллес… Только вот о чем беда — не произойдёт чудес. Может, любит он меня, только вот… Не я. Не я. Мне любовь и не нужна, помните, я говорила? Сердце так надсадно ныло. Продолжает ныть сейчас, и опять, опять, опять. Не люблю я Ахиллеса, но любовь во мне живёт. Но не жду совсем чудес я, не бывает их, так вот. Ахиллес хороший парень, Ахиллес хороший друг. Да, он друг, и не иначе, пусть не знают все вокруг. Пусть он сам считает — пара, да, у нас сейчас роман. Только вот… Ну, приживусь я. А любовь — ну, не нужна… Только все равно мне худо, чувствую себя лжецом. Обманула всех вокруг я, снова чувства под замком. Обманула Ахиллеса, обманула и себя. Да пошло оно всё лесом! Любовь и боль — одна сатана. А мне хочется вернуться, где мы с вами, с Куини, вместе. Где мне болью отзовутся только сбитые колени. Где есть радуга, поляны, каждый друг, где все — светло. Где не хлещет в сердце рана, где мы вместе, все легко. Где не больно, мне не больно. Где я волна, сердце вольно. Мне не больно. Нет, мне больно. Очень больно. Очень больно. От всего. Вас здесь нет, нет здесь и Куин, Ньюта знать я не хочу, ну а больше мне не нужен никто. Никто».***
«Мама, папа, я всегда теперь одна. Куини, милая Куини, как же она могла. Впрочем, я сама виновата. Её должна была я поддержать. Вот и пришла моя расплата. Она в другом поддержку нашла. Мама, мне страшно, так я боюсь. Куини, родная, где ты? В поле я рвусь. На битву, но Куини здесь нет. Мне без неё не нужно побед. Буду стараться её я вернуть. Боли нет места. Ничуть. Ньюта простила, он не виноват. Как же хочу вернуть все назад. Как же хочу не чувствовать боли, как я хочу ощутить чувство воли. Ньюта люблю я, но есть Ахиллес. Я натворила проблем — просто лес. Больше не знаю, как мне бороться. Куини нет рядом — сердце не бьётся. Я виновата, так сильно, так сильно. Нет мне прощения, милые, милые. Всех я сгубила, всех, кто мне дорог. Всех, что любила, отворотила. Куини ушла. Ньют… Он простил. Только не я себя. Больно в груди. Всех обманула, всех подвела. Как же, ну как же, простить мне себя? Ньют очень хороший. Он вам бы понравился. Простил меня, только вот, все же… Не я себя. Ему я не пара. Я — лишь ненастье. Пусть без меня ему будет все счастье. И снова болит, сердце — нет, не гранит. Сердце память хранит. Болит…»