Билет на поезд

В центре малоизученного, больного синдромом кесслера, космического пространства, где нашли пристанище обломки забытого оборудования, сиял красный маяк. В пыли с изогнутой антенной рядом он ещё подавал сигналы, транслируя непонятный скрежет на своём языке. Он твердил: "GRB 060614 Gsjfoe qmfbtf gjoe nf!" Если бы звуковые волны не поглощались так быстро, возможно, его наличие не осталось забытым. Маяк являлся частью того, о чем не принято говорить. Его можно было бы даже описать как несуществующий, поглощенный тишиной, или же изрядно пытающийся доказать свое величие пустоте. Скрежет сигналил о наличии огромных масс энергии, вырабатываемых для того, чтобы захватить себе подобных. Стать ярче, больше. В нескольких световых лет отсюда, со стороны они казались порождением рая, обратной стороной черной дыры — белой, однако это лишь прикрытие для сверхмассивной чёрной, обратной во времени, отсутствующей в пространстве. Маяк придерживался своей закономерности, сиял, ослепляя фантомного зрителя, и, казалось, искал способ заговорить.

Он искал своего слушателя.

Филипп проснулся в холодном поту, вздрагивая до чувства тошноты, резко подступившей к горлу. Мальчик сжал первое, за что смог ухватиться. Медленно восстанавливая дыхание, он сконцентрировался на окружающей действительности. Ткань под рукой напоминала одеяло и пахла стиральным порошком. Филипп зажмурился. Не могло же ему все это присниться. А если все произошло на самом деле? Это вдвойне хуже! Черные костюмы наверняка отвезли его в новое место заключения беспризорных детей! Чужие вещи на второй двухэтажной кровати издевательски подтверждали его догадки. У кого-то из под подушки виднелся носок, из кружки торчала зубочистка с засохшей пастой, на полу, в самом углу, были припрятаны высокие сапоги с толстой подошвой и длинными шнурками. Кто бы то ни был, он живой, а значит, сюда вернётся, заговорит, будет задавать лишние вопросы или, что хуже, допрашивать. Этого Филипп хотел бы избежать больше всего. Он громко вздохнул, согнув спину и расслабив плечи. — Ну наконец-то! — рыжая голова резко появилась со второго этажа кровати, и сейчас смотрела на мальчика перевернуто. — ААААА! — Филипп отскочил к стене, как можно дальше от внезапного энтузиаста. — Ты что?... Кто? Ты кто? — Что? Я твой лучший друг по совместительству. Называй меня Уильямом... или же мистером Охотником. Хаха! — парень демонстрировал широкую улыбку и громкий голос, настолько сладкий по звучанию, что мысли невольно путались. — Мистер длинный нос? С чего это мне считать тебя своим другом? Уильям ожидаемо надул губы в ответ на это. Он ловко спустился и тут же заинтересованно склонился над нижней частью кровати, возмущенно направляя указательный палец и упираясь им в чужой лоб. Филипп прижал голову к плечам и спрятался за одеялом, испугавшись, что сказал что-то не так. Рыжие кудри нисколько не компенсировали странное холодное молчание. На правой щеке при детальном осмотре кожа имела ряд потертостей и едва заметных царапин, что странно, без прыщей и синяков, верхний слой кожи на губах в некоторых местах был сдернут зубами, отчего они казались мягкими, но болезненными. Заусенцы на пальцах с засохшей кровью пострадали тоже, правда, костяшкам досталось больше. "Наверное, ему не в первой драться" — думал Филипп и молча ждал. Из маленького отверстия в стене, перекрытого белой решёткой, раздался сигнал колокольчика. Ощутимый толчок вперёд вынудил мальчика охнуть и глупо скривиться, упираясь в чужой палец. Предметы рядом затряслись, и щётка, потеряв равновесие, упала на стол. Вскоре тряска прекратилась и на ее место пришло тихое покачивание. — Тронулся, — равнодушно выпрямился Уильям, складывая свои руки в более удобное им положение крестиком. — Кто тронулся? — шепнул Филипп, затаив дыхание, словно об этом не принято говорить, и сейчас он спрашивает о какой-то тайне. — Поезд. Нам стоит приготовить билеты, если не хотим закончить как бывший владелец вещей напротив, — парень вздохнул, смахивая со стола упавший предмет на нижний ярус пустой кровати рядом. Вернувшись к наблюдению за Филиппом, он широко раскрыл глаза, догадавшись. — Только не говори мне, что ты безбилетник! — Есть у меня билет! — неожиданно для себя выпалил мальчик и после секундного молчания добавил, — ...Наверное. Ему стало неловко. Небольшая темная комната в какой-то момент показалась ему душной коробкой, из которой хотелось сбежать от стыда или страха. Грани этой клетки как раз можно было обозначить металлическими трубками на потолке. — Наверное – не ответ! Смотри, как могу! — Рыжий загорелся энтузиазмом вновь, когда в его тонких пальцах оказались листья с головы Филиппа. Он в два счета показательно сжал их, в лучших традициях фокусника, чтобы вызвать улыбку на лице. И она появилась. Детская глупая дрожащая ухмылка, что готова вот-вот рассмеяться. Уильям вызвал её, окружив Филиппа тем, что ему не хватало — зоной комфорта. В маленькой коробке вдруг стало чуточку уютнее. Место наполнилось магией. И действительно, когда светлый мальчик разжал кулак, на ладони красовалась зелёная бумага. — А теперь идём! — Уильям был источником этой магии, и Филипп, желая прикоснуться к волшебству, протянул ладонь.