Узнать Сая

В первые секунды Хикару не понял, что произошло. Со всех сторон начал поступать свежий ветер, в салоне резко посветлело, похолодало и запахло водой – живой, озёрной или речной – и какими-то незнакомыми травами. Даже если предположить невероятное – что не дождавшийся ответа Тойя разозлился вконец и его вырубил, да так, что пришлось на воздух выносить и водой отливать... в Токио такого воздуха не бывает. Да и вода самая обычная. Кроме того, Хикару продолжал стоять на ногах – правда, чуть менее твёрдо – и был абсолютно уверен, что ни на секунду не лишался сознания. Он огляделся и понял, что вокруг лишь высоченная трава да деревья, а салон будто растворился в этом поразительном воздухе; напротив стоял Тойя, который всё так же сжимал его руку и требовательно смотрел на него, будто именно Хикару должен был знать, что происходит, или... или же Акира даже не заметил, что что-то изменилось? – Тойя, ты видишь это? – воскликнул Синдо, не вполне веря своему предположению. Акира огляделся, и его глаза наконец изумлённо распахнулись. – Эх, Тойя... тебя иногда можно на Луну отправить, а ты не заметишь! – Хикару вновь огляделся, совершенно не понимая, где они находятся. – Поверхность Луны проще не заметить, – теперь Акира смог оценить необыкновенную красоту застывшей вокруг них осени – хотя большая часть его мыслей по-прежнему была о Сае и о необыкновенной скрытности Синдо. – Ты знаешь это место? – Попробую узнать, если отпустишь и дашь осмотреться тут, – Хикару вывернул руку из пальцев Акиры и, повернувшись к воде, застыл на месте. На самом берегу, почти скрытый от их глаз более высокой прибрежной травой, стоял в глубокой задумчивости темноволосый юноша в эбоси. Хикару быстро подбежал к нему, забыв о Тойе, и затряс за плечи, разворачивая лицом к себе: – Сай! Акира, услышав это имя, широко раскрыл глаза, теряя дар речи. Но ещё больше изумился Хикару – потому что Сай его не узнал. Смотрел отстранённо, как на чужого, и даже хуже. Выразительность его глаз будто исчезла; потом они слегка подёрнулись изумлением. – Кто вы? – спросил он чересчур тихим голосом. – Ты ещё спрашиваешь! Сай! Я... я так счастлив с тобой опять встретиться! – на глаза Хикару стали наворачиваться слёзы, что делало его улыбку ещё отчаяннее. Глаза Сая начали округляться, а в следующую секунду он попытался вырваться из крепких объятий Синдо. – Я ощущаю тебя! – воскликнул Хикару и стиснул его ещё сильнее, в результате чего молодой человек сжал зубы и отчаянно уставился на Акиру через плечо "счастливчика", всем видом выражая одну мольбу: "Спасите вы меня от этого сумасшедшего!" – Синдо, послушай, он тебя не знает, – попробовал угомонить друга Тойя, хотя в его голове творилась сейчас не меньшая путаница, чем у самого Хикару; впору было самому вцепляться в плечи Синдо и орать: "Ты говоришь, это Сай? Сай?! Почему ты так думаешь, если он не помнит тебя? И кто такой Сай, скажи мне наконец?!" Вот была бы картинка!.. – Живой, – Хикару отступил на шаг, но руки не убрал, а отчаянно ощупал плечи юноши. – Это ты! Не притворяйся, что не помнишь. Я помню твои руки! Я помню, как ты держал веер вот этими самыми пальцами, – он посмотрел на ладонь юноши, а затем крепко сжал её и вновь уставился в его лицо, – и показывал мне ход за ходом... Акира был ошеломлён... не только тем, что разгадка тайны Сая становилась всё ближе, но и выражением лица этого самого, по уверениям Синдо, Сая. Едва услышав слово "ход", юноша страшно побледнел, в его глазах отразилось мучительное горе, и он в отчаянии воздел руки к небу. – Прошу, кем бы вы ни были, не говорите мне о Го! – выкрикнул он, глядя на Хикару уже с гневом. – Кто прислал вас сюда?! Я помню всех, всех, с кем когда-либо играл! – Сай... – какую-то секунду Хикару напоминал растерянного подростка, а потом его лицо сделалось твердым и решительным. – Я понял. – Если это действительно так, – взгляд Сая мог заставить отшатнуться многих, но не Синдо и Тойю, – то прошу вас, оставьте меня! – Ну уж нет! – Уходите! – уже менее яростно сказал юноша и отвернулся. Синдо помолчал немного; затем подошёл ближе и перехватил прикованный к тёмной осенней воде взгляд. – Немыслимо, – наконец иронично сказал он. – Фудзивара-но-Сай умоляет меня не говорить с ним о Го. Сай будто окаменел, подобно статуе придворного эпохи Хэйан, или просто делал вид, что не слышит Хикару. Тот продолжал, повышая голос: – Не понимаю, почему он ждёт, что я его послушаю – когда он-то говорил со мной о Го, невзирая на все мои просьбы этого не делать. Подобные кощунственные заявления, казалось бы, не могли остаться без отклика в душе Акиры, но сейчас почему-то остались. Голос Синдо звенел: – Не иметь возможности поставить ни один камень в течении многих тысяч лет, зависеть от ребёнка, который не ценит то, что дороже всего, а согласился играть за тебя только потому, что у него не было выбора. Да, у меня его не было бы, даже если бы я отлично знал историю, и мне не нужна была бы помощь с тестами. – Ну, Синдо... – не выдержал на этот раз Тойя. "А что я ждал от этого балбеса, кроме того, что он придёт к цели всей нашей жизни через свою лень и беззаботность?!" Акира не понимал, как такое в принципе возможно; но ведь речь шла о Синдо! – До сих пор помню твою тоску, когда я дал тебе понять, что ни за что на свете не буду играть в Го, – продолжал Хикару. – И знаешь что, Сай? Я клянусь, что не позволю тебе испытать её ещё раз. Ты сам не знаешь, на что хочешь себя обречь. – Вы путаете меня с кем-то, – хрипловато ответил Сай. – Вот как? Почему же я так много знаю о тебе? И почему я знаю, что ты собираешься сделать?! – Хикару в гневе схватил Сая за плечо. Тот смотрел с чужим, отстранённым удивлением. – Потому что это единственное, что я могу сделать. – Нет, Сай. Ты можешь играть. Более того, ты достигнешь Высшего Мастерства! – голос Хикару чуть дрогнул, но остался твёрдым. – Ты, кто этого так заслуживает. – Я больше не могу играть в Го. Меня изгнали и покрыли позором. Больше никто не согласится ни на одну партию со мной. – Фудзивара-сан, если бы вы только знали, какое бесчисленное множество прекрасных игроков в Го мечтает сыграть с вами! – страстно воскликнул Акира, шагнув ближе. – Вы одержали много прекрасных побед только у меня на глазах, а сколько – до этого; ваши партии изучают игроки во всём мире! Поверьте, безысходность в ваших глазах не имеет никаких оснований. Он и сам не понял, почему у него вырвалась эта последняя фраза, словно сбежавшая из какой-то старинной книги, но, к счастью, Сай не прервал их разговор. Быть может, в его времени она вовсе не выглядела такой высокопарной, какой могла бы показаться современному человеку. – Как они могли посчитать, что я нуждаюсь в ничтожных уловках для того, чтобы побеждать? Что способен использовать Го для гнусного обмана?! – прошептал он. – Мы докажем правду! – встряхнул его Синдо. – Уж поверь, ты снова будешь учить императора, а этот мошенник будет изгнан! – Это бессмысленно. Решающая партия сыграна. – Сай, – заглянул ему в глаза Хикару, – ты ж не думаешь, что я дам своему учителю на несколько веков забраться в гобан? – Учителю? – с горечью произнёс это слово Сай. – Мне больше никогда им не быть. – Тойя, – с не меньшей горечью позвал Хикару, – выполни одну мою просьбу... – Синдо? – Больше никогда ни о чём не мечтай... Акира пристально посмотрел на него. – Это ведь ты хотел увидеть Сая, узнать его – поэтому, наверняка именно поэтому мы оказались здесь, – нарочито отчётливо пояснил Синдо. – Ты рад? – Да! – без всяких сомнений ответил Тойя. – А я вот не рад видеть Фудзивара-но-Сая, который не хочет играть в Го, не верит в необходимость достижения Высшего мастерства и мечтает тысячи лет видеть гобан только изнутри! – голос Хикару снова стал жёстким, каким его Акира до сегодняшнего дня даже не слышал; затем вновь зазвенел и сделался отчаянным, быстрым. – Ты слышишь меня, Сай?! Я мечтал, чтобы ты вернулся! Вспоминал каждый взгляд, который, как выяснилось, говорил о том, что ты уходишь – и не хочешь уходить! Кто бы думал, что следующий твой взгляд, который я увижу, будет говорить не "Сыграй со мной!", а "Дай мне утопиться!" Сай, не мигая, смотрел мимо него, отчего-то напоминая Акире отказывающегося играть Синдо. Как Хикару хотел тогда играть в Го, но вбил себе в голову, что не смеет больше делать этого – так сейчас Сай хотел жить и играть, но считал, что это ему больше не доступно. – Фудзивара-сан, – позвал Тойя, но тот не откликнулся. - Синдо. – Что? – Вспомни, как ты тогда вернулся к Го. Лицо Хикару тут же озарилось новой идеей. Тишина, до этого момента висевшая в воздухе – казалось, сама природа находилась под влиянием их чувств, – вновь начала потихоньку заполняться перезвоном птиц и лёгким ветерком. Синдо быстро сбросил рюкзак и вынул из него небольшой комплект для игры. – Тойя прав, Сай. Всё, что нужно – снова начать игру. Он вложил в руки своего учителя мешочек с белыми камнями, и тот, ощутив их сквозь ткань, повернулся к Хикару и со всепоглощающей надеждой всмотрелся в его лицо. Теперь, несмотря на всё, что отражалось в глазах Фудзивара-но-Сая, каждый увидел бы его сильное, ни с чем не соизмеримое желание играть. Происходящее казалось ему нереальным. Эти двое молодых людей буквально свалились на него с неба; они были не похожи ни на кого из тех, с кем ему когда-либо приходилось встречаться, одеты в невообразимые костюмы, имели безумные, по-детски короткие причёски и, что главное, говорили странные, не похожие на правду вещи. Чего стоило одно только "забраться в гобан"! А воображаемое этим Синдо давнее знакомство? Это было выше понимания Сая; он знал, что призраки существуют, но считал, что приходить они могут только из прошлого, а никак не из будущего, на которое только и можно было, как казалось, списать странности пришельцев; к тому же оба молодых человека казались ему очень реальными - не столько благодаря совершенно человеческой осязаемости и плотности, сколько благодаря экспрессивности. Молодому придворному духи представлялись как отстранённые от большинства земных дел личности, если и ощущающие некоторые прежние чувства, то уж точно не способные их так ярко выражать. Знай он, каким его помнит Синдо – порядком удивился бы несоответствию своих нынешних представлений о представителях потустороннего мира действительности! Впрочем, были задачи и поважнее. Понять, откуда берётся уважение вплоть до восхищения в глазах Тойи, который, хоть и уверяет, что многие партии Сая были сыграны у него на глазах, определённо не знает его лично; почему Синдо так уверен, что Сай учил его играть, и что они были очень близко знакомы... И понять, что же делать дальше ему, Фудзивара-но-Саю, с этими двумя странными юношами и собственной жизнью. Сай считал эти задачи важными до тех пор, пока на землю перед ним не легло неожиданно тонкое, сделанное из странного жёсткого материала подобие гобана... пока Синдо не сел напротив и не взял в руку веер, так похожий на веер самого Сая, но какой-то странный, и не сделал первый ход с таким выражением лица, словно ничего важнее игры для него не было. Это Сай понял бы; для него самого не было ничего важнее Го. Но... для Синдо важнее всего была сейчас именно эта игра! Это ощущалось всё яснее с каждым новым ходом и не поддавалось никаким объяснениям. Впрочем, к чему объяснения? Сейчас, когда он мог бы лежать на дне озера, он играет великолепную партию в Го, и в этом его счастье, которое не нуждается ни в каких обоснованиях и понимании разумом – с таким интересным противником, который использует не известные ни Саю, ни кому-либо из его знакомых комбинации ходов, и вместе с тем его стиль неуловимо напоминает... Не может быть. Акира замечал, как Сай раз за разом вскидывает на его соперника взгляд, в котором то изумление, то пыл битвы; эта игра с Синдо явно была для него первой. Совсем иначе выглядел Хикару, который взволнованно стискивал свой веер и изредка посматривал на Сая в ожидании какого-то особенного, узнающего взгляда, возможно, улыбки, возможно, краткой оценки изменению уровня игры – он, очевидно, и помнил и не помнил, что Сай ещё не был знаком с ним раньше. Игра Сая отличалась от той, что была известна Акире. Он был, как... позже, сильнее Синдо, но не настолько, насколько видевший его игры и сам игравший с ним Тойя мог предполагать. Невозможно, чтобы уровень чьего-то мастерства так поднялся за то незначительное число лет, которое Сай получил благодаря Хикару, или чтобы талант можно было развить так в одиночку, пусть даже Фудзивара-но-Сай – великий Мастер Го. Значит, был кто-то ещё! Хонъимбо Шусаку... Игра теперешнего Сая была ещё больше сродни его стилю. Акира, не мигая и не замечая, что глаза напряжены до невозможности, следил за ходом игры. Оба противника были всецело захвачены ею; преимущество было теперь на стороне Хикару. Удивительно было видеть легенду мира Го играющим на равных с Синдо. Но потенциал в игре Сая ощущался огромный, этого Акира не мог не видеть. Он же чувствовал потенциал Синдо, во многом ещё неразвитый; он учил многих игроков сам и почти всегда замечал скрытые до поры возможности. Игра шла относительно ровно; нередко казалось, оба игрока обладают выходящим за рамки самого высокого уровня умением предугадывать ходы противника. Они больше не поднимали глаза друг на друга, но Акире впервые в жизни казалось, что взгляд Хикару никогда ещё не был подобен нынешнему по собранности, серьёзности и боевому духу. Сай же, казалось, вот-вот выхватит меч. Что он и сделал... Ни Хикару, ни Акира не видели возможную победу в позиции Сая; но он, как когда-то в будущей партии с Тойей, одним ходом изменил всё течение игры, и, хотя Синдо "полностью раздавлен" не был, попытки защитить большую часть территории ни к чему не привели. Сай за игрой, как и ожидалось, забыл обо всём; не успел он поклониться Хикару и от всей души поблагодарить его, как Синдо уставился в его сияющие глаза и, широко улыбаясь, выпалил: – Сай, как ты считаешь, моя игра улучшилась? Акира не удивился.