***
Лежащий на спине Какаши безучастно смотрел на серую стену напротив кровати. Его и Сакуру поселили в тот же небольшой номер, из которого он вышел час назад. Но если час назад он бы сошел с ума от радости из-за того, что куноичи будет с ним ночевать, то сейчас это не вызывало никаких эмоций. Какая разница, что они будут в одной комнате, если он уже бывал в прошлом, и девушка все равно стала женой Саске? Единственный открытый глаз джоунина отрешенно оббежал вечерний полумрак скромного убранства, состоящего из шкафа, письменного стола и той самой постели, на которой он лежал. Удар о стену не причинил особого вреда, но давал возможность спокойно побыть в одиночестве, в котором джоунин сейчас так нуждался. Если его попытки влюбить в себя девушку ни к чему не приведут, и она все равно выйдет замуж за другого, то для чего печать перенесла его сюда? На секунду Хатаке показалось, что это ради того, чтобы остановить Обито. Но, будучи с Шикамару в архиве, они убедились, что Четвертая война была. Тогда для чего он в прошлом, если не в силах изменить то, что все равно случится в будущем? Тихий скрип вынудил Какаши прервать размышления и перевести пустой взгляд на звук. На пороге полутемной комнаты стояла ирьенин, в руках которой находился поднос с двумя чашками и тарелкой с клубящимися над ними завитками пара. Час назад, когда она довела его сюда, джоунин ответил, что не голоден, но Сакуру это никогда не останавливало. При мысли об их семейном быте, который уже стал казаться чем-то далеким и нереальным, Хатаке беззвучно вздохнул и продолжил молча наблюдать за появившейся девушкой. Пытаясь действовать бесшумно и явно стараясь его не разбудить, она закрыла за собой дверь и начала осторожно ступать по старому деревянному полу. – Я не сплю. – Не шевелясь проговорил мужчина, не сводя с ирьенина пристального взгляда. От его тусклого голоса Харуно крупно вздрогнула, после чего быстро дошла до стола и поставила на него еду. Когда поднос с негромким стуком достиг поверхности, девушка на секунду замерла, а затем резко обернулась и прошептала: – Простите, Какаши-сенсей. Она извинялась в четвертый или пятый раз – Хокаге уже сбился со счета. Скорее всего, ирьенин не верила его ответам из-за того, что он лежал в комнате при выключенном свете. Но даже в царившей полутьме мужчина видел напряженную морщину, пронзившую лоб куноичи. Она на самом деле сильно переживала из-за того, что произошло. – Все в порядке, просто был тяжелый день, и хочется отдохнуть. – Шестой хотел успокоить девушку, но после его слов морщина стала еще глубже. Боже, какой же он идиот. Мысленно чертыхнувшись, джоунин быстро поправил сам себя. – День стал тяжелым до того, как я вас встретил. Не было секретом, что почти все одиночные миссии Хатаке были высокого ранга, и объяснение мужчины должно было сработать: мало ли с чем он мог столкнуться до того, как пересекся с бывшими учениками. Видимо, ирьенин подумала о том же. По крайней мере, джоунин увидел, как медленно разгладился ее лоб. Однако в комнате повисла тяжелая тишина, которая стала давить еще больше, и Шестой мягко проговорил: – Я рад, что вы сработались с Ямато. В кои-то веки Сакура хоть и неуверенно, но улыбнулась: – Он чем-то похож на вас, но... – Конец оборванной фразы прозвучал уже не так благодушно, как в начале, а сама куноичи снова загрустила. Она посмотрела в темное окно и, на мгновение поколебавшись, негромко добавила. – Поймите правильно. Ямато-сенсей чудесный, и Сай хороший. Несмотря на то, что он иногда чудит. Просто ничто не заменит нашу седьмую команду. Вы, Наруто, я и Саске. При упоминании Учихи ресницы девушки мелко задрожали, и внутри Какаши мерзко кольнуло. Ощущая, как в нем начинает разгораться досада и злость, мужчина плотно сжал губы. Как Сакура может бегать за тем, кто постоянно вытирает о нее ноги!? Как она могла выйти замуж за такого человека!? Как она может называть этот бред «любовью»!? Как!? Кричащий вопрос, зависший в голове, терзал джоунина уже более десяти лет. Все то время, когда ему приходилось наблюдать за маленькой Сакурой и ждать, пока она не вырастет и не окажется в прошлом с юным агентом АНБУ. Хатаке заметил, как заблестели глаза замолчавшей куноичи – она еще и плачет из-за того, кто или уже пытался, или еще попытается ее убить... Накопленная за десяток лет обида стала душить с такой силой, что Шестой наконец-то решился все высказать. В конце концов, он уже ничего не теряет. Однако едва мужчина открыл рот, как Харуно нырнула в карман своей туники и достала маленький измятый кусочек картона. И, несмотря на охвативший его гнев, внутри Какаши что-то оборвалось. Этот был тот самый снимок седьмой команды, который убедил юного агента АНБУ в том, что Сакура попала к нему из будущего, и пропажа которого чуть не свела джоунина с ума. Даже уже женясь на Сакуре, Шестой с содроганием вспоминал, как однажды настолько отчаялся найти эту фотографию, что в припадке снес стену своего старого семейного дома.***
Не только Шикамару постоянно говорил ей, что она не виновата в смерти Хатаке – так говорили все. Да и сама ирьенин это понимала, но сердце отказывалось принимать. Если бы две недели назад она осталась с Какаши, а не ушла на работу, то могла бы его спасти. Как она по нему тоскует и хочет его увидеть... Замерзшие пальцы нырнули под плащ, и спустя миг женщина достала из глубокого кармана мятый и невероятно потрепанный снимок, который она старалась бережно хранить уже более шестидесяти лет. У них было много совместных фотографий, но именно эта – фотография седьмой команды – была первой и самой дорогой.