Шрам

      – Да, Сакура-чан определенно лучшая! – В диалог ирьенина и девочки вмешался Наруто. Возбужденно размахивая рукавами, джинчурики как большая оранжевая птица подлетел к ребенку и воодушевленно затараторил. – И если будешь много тренироваться, то у тебя все получится! Однажды ты даже можешь стать Хокаге! После меня, конечно! Малышка с интересом посмотрела на подскочившего парня, который присел напротив нее, и задумчиво спросила:       – А кто такой Хокаге?       – Даттейбайо! – От вопроса Узумаки аж подпрыгнул. Он не мог поверить, что кто-то не знает таких элементарных вещей. Впрочем, маленькому ребенку это было простительно, и джинчурики начал торопливо объяснять. – Это самый главный! Самый важный! Самый смелый человек в Конохе! Он оберегает всех жителей деревни от войн и разрушений! Оберегает от войн... Звонкие слова Наруто мрачным эхом отозвались внутри похолодевшего Шестого. Несмотря на то, что Четвертая война была очень короткой, она унесла много жизней... Работая бок о бок с Шикамару, Какаши замечал, каким потерянным иногда становится его советник, который до сих пор не мог отойти от смерти отца. В отличие от гениального стратега Хината даже не пыталась скрыть слезы, все еще выступающие у нее при мысли о Неджи. Прикованный к инвалидному креслу Гай излучал оптимизм, но Хатаке не сомневался – Майто отдал бы все на свете, лишь бы снова встать на ноги. Сотни судеб были разбиты... Помертвевший Шестой безучастно осмотрелся. Где-то в этом времени находится Обито, мечтающий развязать то, что принесет много разрушений. И у джоунина появилась возможность это предотвратить.       – Какаши-сенсей, с вами все в порядке? Вы побледнели. Мужчина крупно вздрогнул от тихого вопроса и перевел взгляд на Сакуру, внезапно оказавшуюся совсем рядом. Задумавшись, он даже не заметил, как ирьенин отошла от девочки и приблизилась к нему. Хатаке по привычке чуть не попросил его обнять, но вовремя осекся. До появления Сакуры в его жизни копирующий справлялся со всем в одиночку. Но девушка пробудила в нем потребность поддержки, и сейчас Шестому до отчаянной тоски не хватало любимой. В этот момент куноичи протянула руку и без предупреждения коснулась лба мужчины. Она дотронулась только подушечками пальцев, но от этого невесомого прикосновения по телу Какаши побежали мурашки. Как назло, ирьенин заметила его волнение. Она нахмурилась и, не убирая пальцев с его лба, подошла еще ближе. Сколько раз именно так начинались их ночи: когда жена подходила, нежно дотрагивалась до его лба, затем неторопливо вела пальцами по коже, чтобы ухватиться за краешек маски и медленно ее стянуть... Джоунин сглотнул, ощущая, как внизу живота начинает разгораться жар. Черт, как не вовремя он все это вспомнил. Всплывшие ощущения были настолько яркими и реальными, что мгновенно затмили разум, включая все страхи. От накатившей страсти стали подкашиваться ноги, а в голове – проноситься все непотребства, которые он когда-либо делал со своей женой. Скрывать внезапное возбуждение становилось все труднее, а Сакура все только усугубляла. Убедившись, что у него нет температуры, она наконец-то убрала свои пальцы с его лба, но теперь куноичи внимательно смотрела прямо ему в глаза. В ее взгляде читалась такие искренние забота и тревога, что Хатаке начинал сходить с ума. Пора было это прекращать, иначе совсем скоро ему станет все равно на последствия своих действий. Шестой отшатнулся девушки и через силу глухо пробормотал:       – Сакура, я в порядке. – Говорить было, в целом, очень сложно. И не менее сложнее было грубить и врать той, которой он никогда не хотел врать. Резко отвернувшись от Харуно, Какаши увидел, как Наруто увлеченно болтает с маленькой девочкой. Ирьенин явно не поверила его словам, потому что мужчина все еще ощущал на себе ее тревожный заботливый взгляд, от которого ему хотелось сорвать с куноичи всю одежду. Ему срочно требовалось отвлечь Сакуру.       – Учитывая его детство, просто удивительно, каким отзывчивым и добрым вырос Наруто. Любому другому потребовался бы постоянный психиатр. - Так же глухо проговорил Хатаке, не сводя с джинчурики глаз и не поворачиваясь к девушке. К счастью, уловка сработала, и он наконец-то перестал ощущать на себе ее внимание.

***

Сакуру тянуло в мир ниндзя, сколько она себя помнила. Ее с детства завораживали серьезные и статные люди в форме. Но чем дольше она работала шиноби, тем сильнее ее одолевали тяжелые мысли. Куноичи все еще не представляла свою жизнь без миссий, но все чаще задумывалась об их темной стороне, полной боли, страданий и постоянных смертей. Когда она выучилась на ирьенина, сперва стало легче. Теперь она могла не только убивать, но и спасать. Однако затем все стало гораздо хуже. Она была врачом, она должна была спасать, а не убивать... С каждой миссией Сакуру все больше поглощало мерзкое давящее чувство вины. Несколько раз Харуно хотела поговорить об этом с Пятой, но женщина умело увиливала. А девушка стала подозревать, что для лучшего ирьенина Конохи этот вопрос является настолько болезненным, что Цунаде глушит алкоголем именно его. Но сейчас Какаши-сенсей показал возможный выход. Сакура перевела взгляд на смеющегося джинчурики, который беззаботно играл с девочкой. То, каким вырос Наруто, было настоящим чудом. Обычно дети с тяжелой судьбой мира шиноби были травмированы настолько, что с трудом могли вернуться к нормальной жизни. А что, если именно помощь таким детям поможет ей побороть чувство вины за все те обездвиженные тела, оставленные ей на поле боя? Что, если ей попробовать себя в детской психиатрии? Когда они окончательно разберутся с Акацуки, ей стоит серьезно об этом подумать.