***
– Такие дела, дружище... – Тихо закончил свой рассказ джоунин и аккуратно положил на холодное надгробие алые цветы и пачку сигарет. Хатаке катастрофически не хватало Асумы. Копирующий всегда по нему скучал, но сейчас тот ему был особенно нужен. И после встречи с Сакурой мужчина не раздумывая дошел до кладбища. Но даже сейчас, около могилы погибшего друга, перед мокрыми глазами Какаши все еще стоял образ девушки, с которой он столкнулся в Резиденции час назад. Мужчина уже более десяти лет видел этот образ в своих снах. Именно такой куноичи была в его юности – именно такой она была сейчас. Сакура выглядела так, будто они были вместе буквально вчера. Гуляющий между могил ветер размазывал слезы по всему лицу, но Хатаке не обращал на это внимание. Он был не здесь. Он медленно подходил к их старому семейному дому и с замиранием сердца открывал дверь, за которой его ждала Сакура... Какаши больше так не мог. Ему срочно надо было увидеть девушку. Мужчина не понимал, зачем. Не понимал, что сделает или что ей скажет. Но если он ее сейчас не увидит, его убьет раздирающая тоска по Сакуре. Тяжелый отчаянный взгляд не отрывался от надгробия. И в этот раз спасать его было некому.***
Он быстро придумал повод. Если он скажет, что травмировался во время миссии, его могут упечь в стационар. Нужно было что-то легкое и бытовое, но достаточное для обращения за помощью к ирьенину. Вернувшись домой, Какаши метнулся на кухню и внимательно посмотрел на стойку для столовых приборов. То, что надо. Джоунин достал острый нож, которым обычно разделывал рыбу. После чего стянул обе перчатки и положил ладонь на стол. Какаши колебался всего долю секунды: именно столько времени потребовалось, чтобы он снова оказался на дороге к своему старому семейному дому, где его ждет Сакура, которую он обнимал всего час назад... Доведенный до грани мужчина выдохнул и со всей силы рубанул ножом по лежащей руке так, будто попал по ней случайно во время резки мяса. Он старался целиться мимо сухожилий, вен и артерий. Но после удара кровь хлынула таким потоком, что сразу залила половину стола. Морщась от пронзительной щиплющей боли, Какаши сорвал с крючка кухонное полотенце и здоровой рукой замотал открытую рану. Светлая ткань мгновенно пропиталась ярко-красным. Намного быстрее, чем он предполагал. Чертыхнувшись, копирующий бросился искать бинт. Боль в раненой ладони начала пульсировать, и даже здоровой рукой копаться в аптечке стало сложно. Но Хатаке все-таки наткнулся на желанный рулон. Быстро затянув кусок марли прямо поверх окровавленного полотенца, джоунин выскочил из квартиры. По крайней мере, теперь у него действительно есть повод увидеть Сакуру. Всю дорогу до больницы Какаши держал раненую руку в кармане. Это избавляло мужчину от лишнего внимания. Но уже через пять минут ходьбы он почувствовал, как намокла пропитавшаяся кровью ткань брюк. То ли от резкого падения давления, то ли от нервного перенапряжения, но начала кружиться голова. Ему надо было торопиться. Когда Хатаке отчитывался перед Пятой , то заметил быстрый взгляд женщины на пустую стопку. Вряд ли Хокаге надолго задержит Сакуру. Скорее всего, девушка давно освободилась и сейчас находится или на тренировочной площадке, или в библиотеке, или в больнице. Джоунин решил начать с последнего. Не вынимания руки из кармана, Хатаке резкими шагами зашел в госпиталь. В нос тут же ударил едкий запах лекарств, от которого голова закружилась еще сильнее. Ему нужно было найти Сакуру как можно быстрее. Мужчине повезло: куноичи стояла около стойки регистрации и аккуратным почерком заполняла чью-то карту. При виде Сакуры – его Сакуры – голова закружилась настолько, что джоунин невольно прислонился к стене, чтобы не упасть. Надо было окликнуть бывшую ученицу, но в горле снова возник комок, и говорить стало невозможно. К счастью, девушка сама его заметила. – Какаши-сенсей, что-то случилось? - Ирьенин оторвалась от письма и подняла на него удивленные глаза. Она определенно не ожидала его здесь увидеть. Вместо ответа Хатаке стиснул зубы, чтобы не застонать от боли, и с трудом достал руку из кармана. За то время, пока он шел до больницы, ладонь распухла, а бинт целиком пропитался кровью и теперь представлял собой какую-то красную ошметку. – Как вы так? Встревоженный вопрос бывшей ученицы прозвучал для Какаши как в тумане. Он сам не понимал, в чем было дело – то ли в кровопотери, то ли в том, что он снова находился рядом с его Сакурой – но мужчина начал очень смутно воспринимать окружающее. Как сквозь сон, он увидел, что девушка не стала дожидаться ответа. Она сразу отложила свои дела и быстро увела его в свободную палату, где бережно усадила на кушетку, покрытую голубой простыней. Сама ирьенин встала рядом и сосредоточенно взяла раненую руку, а затем начала аккуратно ее разматывать. Сакура стояла настолько близко, что Какаши чувствовал ее дыхание на своем лбу. Впервые за очень много лет они так долго находились рядом. Впервые за очень много лет джоунин ощутил, что он рядом с тем, с кем должен быть. Мужчина застыл и перестал шевелиться. Не в силах оторвать взгляд от Сакуры, он будто боялся ее вспугнуть и просто за ней наблюдал. Куноичи убрала бинт с полотенцем и нахмурилась – рана определенно оказалась глубже, чем она думала. Когда ирьенин наклонила голову, чтобы лучше рассмотреть травму, отросшие розовые волосы упали на лицо девушки, и Какаши не удержался. Не осознавая, что делает, пальцами здоровой руки джоунин осторожно заправил выпавшие прядки за ухо бывшей ученицы. Он случайно коснулся ее теплой кожи всего на долю секунды. Но этого мгновения хватило, чтобы его пробила дрожь. Какаши еле успел одернуть себя от того, чтобы ласково погладить девушку по щеке. Какой же Сакура была родной... В следующую секунду мужчине до безумия захотелось обнять стоящую перед ним Харуно и с силой прижать ее к себе. От этой мысли в животе Хатаке сладко заныло. Притянуть к себе Сакуру захотелось настолько, что джоунин с глухим хрипом сжал здоровую ладонь в кулак. Ирьенин явно услышала его надрывный выдох, потому что в тот же миг ее руки мелко задрожали. Она продолжала смотреть вниз на рану, но Какаши ощутил, как сильно напряглась его бывшая ученица. Боль в руке ушла, а окружающий его больничный шум исчез. Для сидящего на кушетке мужчины наступила полнейшая тишина. Сейчас он слышал только частый стук двух сердец: его и девушки, которую он ждал уже более десяти лет. Девушки, которая стояла от него на расстоянии поцелуя. Удары сердец слились в одно биение, и Хатаке почти сорвался с места, чтобы крепко обнять Сакуру и никогда больше ее не отпускать. Но внезапно куноичи подняла смущенный взгляд и нерешительно пробормотала: – Простите, Какаши-сенсей. Я очень волнуюсь, когда лечу тех, кого знаю. Цунаде-сама сказала, что со временем станет проще. Харуно извинилась очень тихо, но мужчина оглох от обрушившегося на него больничного шума. Сидящий на кушетке джоунин закрыл глаза и ощутил, как к горлу вновь подступает комок, а раненая рука запульсировала с новой силой. На что он надеялся? На то, что он каким-то чудом перенесет девушку в прошлое и обратно, и она бросится к нему на шею? Но самую сильную боль приносила не травма, которую Хатаке сам себе нанес, а неожиданно пришедшая в голову мысль. Даже если Сакура и окажется в прошлом, как он вообще об этом узнает? Он сам молчит и ничего не делает столько лет. И не только потому, что боится сойти за сумасшедшего. Побывавшая в его юности куноичи не знала про перемещение во времени. Если он расскажет ей до того, как она окажется в прошлом, то он однозначно изменит ход истории. Это может привести к тому, что между ним и Сакурой может никогда ничего не возникнуть. Тогда она никогда не будет ждать за дверью его дома... Какаши не мог так рисковать. Но если он не расскажет Сакуре про перемещение, и если она не расскажет ему – если они оба будут молчать. Тогда девушка побывает в прошлом, но он никогда об этом не узнает. И остаток жизни они проживут чужими людьми, втайне тоскуя друг по другу. От этой безысходности сидящему на кушетке мужчине хотелось кричать. Его карьера шиноби длилась уже более двадцати лет. В некоторых миссиях Какаши бывал в таких ситуации, о которых предпочитал никогда не вспоминать. Но впервые джоунин попал в ловушку, из которой абсолютно не видел выхода.