Шрам

Шикамару был признанным гением Конохи, да и Суна его боготворила. У Сакуры не было ни единой причины не доверять его мнению. И все же девушка очень хотела, чтобы Нара ошибался... Она еще раз посмотрела на сделанный Саем рисунок. Набросок определенно не был похож на того юного Какаши-сенсея, которого она видела. Вновь стало сложно удерживать слезы, и куноичи попыталась спрятать лицо, уткнувшись в белый плащ Хокаге. Но церемониальное одеяние насквозь пропахло родным запахом бывшего учителя, и становилось только хуже. Плохо разбирающийся в эмоциях Сай не обратил внимание, как резко изменилась куноичи. Но это заметил Шикамару и мгновенно стал очень серьезным. Попрощавшись с художником, который убрал альбом с карандашами и ушел работать над секретными отчетами, Нара повернулся к девушке и непривычно твердым голосом приказал:       – Рассказывай. Запах юного агента АНБУ окружал ее повсюду, и Харуно больше не могла сдерживаться. Девушка очень тосковала по тому, кого, видимо, никогда не существовало. Зарывшись лицом глубоко в плащ Хокаге, куноичи зарыдала так, что Шикамару стало по-настоящему страшно. Испуганно оглянувшись, словно ища помощи у давно ушедшего Шестого, парень подошел к девушке и тихо присел на корточки около нее.       – Сакура, – он позвал ее очень мягко. Харуно даже не знала, что Шикамару умеет так говорить. – Ты ведь поняла, что я хотел покончить с собой, когда несколько лет назад нашла меня прямо в этом кабинете. Мне было очень плохо, когда убили Асуму-сенсея. Очень. Тогда ты зашла совершенно случайно и успела меня спасти. А теперь я обязан спасти тебя. Давай, ты мне все расскажешь, и мы что-нибудь придумаем вместе. Асума-сенсей... Девушка как наяву увидела, как совсем недавно сидела с ним на кухне юного агента АНБУ и так и не предупредила о грядущей смерти. Если бы Нара это узнал, он бы сейчас так же захотел ее спасать? Накал достиг предела, и Сакура на нервах вынырнула из плаща Хокаге и надрывно прокричала:       – А если я скажу, что у меня был шанс спасти Асуму-сенсея, но я его не спасла?! От неожиданного вопроса Шикамару отпрянул, но быстро взял себя в руки. Черная мгла, мелькнувшая в его глазах, бесследно исчезла, и парень чересчур спокойно произнес:       – Рассказывай. И Сакура рассказала.

***

      – Какаши-сенсей хотя бы хорош в постели?       – Шика! – Опухшая от слез куноичи ожидала услышать все, что угодно, но не это. Гений Конохи настолько непринужденно пожал плечами, будто всего лишь спросил о погоде, что девушка невольно рассмеялась сквозь слезы, и Шикамару улыбнулся. Теперь, когда напряжение немного спало, будет легче разговаривать. Им обоим будет легче разговаривать. Нара тяжело выдохнул и начал:       – Во-первых, даже если предположить, что ты действительно была в прошлом, то ты не виновата в смерти Асумы-сенсея. На твоем месте я поступил бы точно так же. Нельзя рисковать всем будущим только потому, что кто-то из шиноби когда-нибудь умрет. Даже спустя нескольких лет говорить об этом было очень сложно, но Нара не врал. Смерть любимого учителя все еще отзывалась в нем глубокой болью и всегда будет отзываться. Однако парень постепенно учился ее принимать. Асума-сенсей сам выбрал путь шиноби и достойно прошел по нему до самого конца. Шикамару был обязан уважать этот выбор, как бы больно ему не было. Нара замолчал и встревоженно всмотрелся в то, как цепко девушка ухватилась за укрывающий ее плащ Шестого. Скорее всего, вторая мысль, которую парень собирался донести, была не менее сложной. Но в этот раз он начал сразу:       – Во-вторых, это был всего лишь сон. Ты сама говорила, что отравления могут поражать нервную систему и вызывать очень реалистичные сны. Помню, тебя все детство задевало, что Какаши-сенсей мало обращает на тебя внимание. Поэтому твое подсознание придумало такую компенсацию. Все очень просто. Куноичи, сидящая в кресле Хокаге, явно не хотела ему верить. В ее заплаканных глазах Шикамару читал такую тоску по агенту АНБУ, что парню становилось не по себе. Гений Конохи вздохнул – как это все проблематично – и постарался быть более убедительным:       – Сакура, в здании не хватает комнаты. Сай видит под маской другой нос. И сам Какаши-сенсей ни разу не показал, что между вами что-то когда-то было. Ну или ему настолько не понравилась близость с тобой, что он делает вид, что ничего не было. Боже, он превращается в Сая. Нара заметил, как снова заблестели ресницы девушки, и бесшумно выругался на самого себя за неуместное высказывание. Пытаясь опередить ее слезы, он торопливо затараторил:       – Тупая шутка, прости. Это был просто сон. Очень правдоподобный, но просто сон. Думаю, твоей нервной системе необходимо время, чтобы восстановиться от отравления. Иди домой и отдыхай. Мы сами разберемся с отчетами. А тебе лучше не видеться с Какаши-сенсеем, пока все не придет в норму. Шикамару внимательно посмотрел на девушку. Она вжалась в кресло Хокаге, а ее потные ладони не отпускали белый плащ мужчины. Куноичи не хотела верить парню. Тогда Нара использовал последний аргумент, самый веский для одного из лучших ирьенинов Конохи и главы отдела научных разработок и исследований:       – Сакура, если бы у тебя был такой пациент, как ты, что бы ты ему сказала?

***

После разговора с Шикамару девушка сразу вернулась домой. И сейчас стояла в душе под холодными струями воды и непрерывно прокручивала в голове все события и разговоры. Она точно знала, что бы ответила пациенту с таким же анамнезом, как у нее. Нара был прав... Другая планировка здания, в котором она якобы жила. Другое лицо под маской, которое якобы стало ей родным. И самое главное - другой Какаши-сенсей, который никогда не вел себя так, будто между ними было что-то особенное. Она бы ответила пациенту, что вся жизнь с юным учителем была просто сном, который вызвало отравление. Может, ей стоит принять какие-то успокоительные, пока окончательно не восстановится ее нервная система? От мысли, что того агента АНБУ никогда не было, куноичи начинала падать в бездну, но надо было держаться. Чем дольше она будет искать никогда не существующего человека, тем сильнее она будет мучиться. Пора это прекратить. Сакура выключила воду и отжала мокрые волосы. Не сказать, что ей стало легче. Но теперь, по крайней мере, она знала, что делать. Со временем ее нервная система успокоится, а пока какое-то время ей не стоит видеться с Какаши-сенсеем. Девушка завернулась в махровое полотенце, вышла из ванной и замерла на месте. У входной двери неуклюже топтался Хатаке. Он был одет в тот же костюм джоунина, в котором девушка видела его сегодня в Резиденции. Скорее всего, сенсей пришел прямо оттуда. Потому что в руках у смущенного мужчины Харуно заметила стопку бумаг. Пальцы Какаши судорожно сжимали и без того мятую бумагу. Он явно не ожидал встретить бывшую ученицу в таком виде. Копирующий отвел глаза и начал сбивчиво бормотать:       – Я стучался, и мне показалось, что ты разрешила войти. Было открыто. Срочно нужна твоя помощь с парой документов... – Мужчина начал было путано оправдываться, но тут же осекся. Сакура уловила, как его взгляд все-таки вернулся к ее полуобнаженному телу, частично прикрытому полотенцем. Напряженные глаза Хокаге пробежали сверху вниз по махровой ткани и застыли на ее оголенном бедре. В то же мгновение послышался шелест падающих из рук листов, но Какаши даже не попытался их поднять. Больше ничего и никого не существовало. Не обращая внимания на упавшую бумагу, мужчина прямо в грязной обуви прошел по светло-бежевому ковру, на ходу стягивая маску. Юному агенту АНБУ потребовалось тринадцать лет, а Шестому – всего две секунды, чтобы пересечь комнату и наконец-то поцеловать Сакуру.