Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      Хотела убить их, желала их смерти - всевозможные крепкие слова. Она недолюбливала их, ненавидела их, желала причинить столько же боли, сколько причинили ей самой. Хотела отделить их от остального мира. Ей было мало просто их ненавидеть, но, само собой, она не желала им смерти в одиночестве. Потому что было проще обвинить о всем себя и сдаться, чем ненавидеть их, злиться на них и понадеяться на перемены в этой жизни. Ведь было гораздо, гораздо спокойнее быть самодостаточной и не думать о хлопотных вещах вроде того, что люди не способны жить в одиночестве.       - Я никогда не считала себя счастливой. По крайней мере, никогда не ассоциировала счастье со своей семьей. Считала, что им будет лучше просто уйти и навсегда исчезнуть из моей жизни.       В мир Вайолетт всегда привносили краски не семья, а кое-кто другой. Раны, нанесенные ее семьей, были тщательно промыты, продезинфицированы и как следует перевязаны. И то, что у нынешней Вайолетт не осталось никаких заметных травм, что сразу бы бросились в глаза, - их заслуга. Она испытала на собственной шкуре всевозможную боль и этого не изменить, но ее спасли люди, что раз за разом излечивали раны девушки.       Так она и жила. Только так она могла выжить. Потому желала смерти многим людям, когда в дом, где Вайолетт осталась совершенно одна, вошел член другой семьи. Она считала, что должна умереть, хотела умереть - коротко и ясно.       - ──Никогда не наступит дня, когда мой мир начнет в тебе нуждаться.       - ...       Нестерпимые слезы полились из ее больших голубых глаз. Она отчаянно пыталась остановить их поток, но вместо того, чтобы высохнуть, крупные капли продолжают бежать по ее округлым щекам. Фигурка тихо плачущей девушка была столь болезненна, что была способна отпечататься в сердце любого, кто ее увидел.       И сейчас она осознанно вонзила когти в сердце Мэриджун. Потому что хотела проверить, даже если ее добрая сестра - девушка, жившая в своем прекрасном мирке - должна будет столкнуться с реальностью столь жестокой, что просто не сможет сдержать слез. Потому что Вайолетт хотела узнать, что будет чувствовать, видя, как Мэриджун будет лить по ней слезы. Она скинула свою вуаль и излила на сестру свою чистую нескрываемую злобу.       И ответ ── ничего.       "А-а... Так и знала".       Что бы ни случилось, она ни за что не сможет стать похожей на это дитя.       Она плакала, ей было больно от мыслей о Вайолетт.       Ни восторга, ни разочарования, ни чувства вины. Вайолетт не чувствовала ничего. Просто навечно застывший пустой мир. Дни, когда она могла ответить добротой на доброту, прошли. Время, когда она могла позволить себе сострадание, уже никогда не вернется. Возникшая между ней и Мэриджун пропасть не была вызовом, дабы пытаться ее преодолеть.       Вайолетт смотрела на сестру, изо всех сил пытавшуюся сдержать рыдания, с позиции простого прохожего. Девушке было ее жаль, было жаль свою столь человечную сестру. Но в конце концов, она не смогла думать о ней больше, чем о чужом деле. Ныне она не ненавидела ее так сильно, как прежде, не держала на нее той же обиды, но... именно поэтому она казалась ей такой далекой.       Ненависть и обида. Таковой была ее реакция на подкосившее Вайолетт разочарование, другими словами - доказательство возложенных на них ожиданий. Она так сильно на них надеялась, что смогла взорваться, выплеснув настолько яркие эмоции. Мечтала ли она о дне, когда они смогут стать семьей несмотря на бунтарство и боль? Девушка не знала и сейчас.       Так много надежд, но все они были разбиты и растоптаны. Однажды она потеряла все. А на второй раз решила сама от всего отказаться. Ей не были нужны ни любовь, ни доверие, ни защита, ни общение, ни поддержка. Это были отказ и последовавшая за ним свобода.       Коли ее не любили, она не была обязана любить в ответ. Коли в нее не верили, она не была обязана верить в ответ. Коли ее не слушали, не защищали, не поощряли, не заботились, ей незачем было что-то давать взамен. Потеря необходимости с кем-либо считаться лишь сыграла ей на руку.       Ненависть и обиды растаяли. Вместе с ними иссякли чувства и ожидания.       Ей не было жаль плачущую сестру, но и не была столь сильно заинтересована в ней, чтобы насмехаться во весь голос.       - Мэриджун... у тебя нет сестры.       Этот дом состоял из шестеренок, что сцеплялись не так хорошо, как могли бы. Все звали это семьей, но то был мир, что решился без особых усилий. Было немало поворотных моментов - для отца, матери и, конечно же, самой Вайолетт. Но в конце концов, она оказалась здесь. То была небольшая группа людей, шедшая по уготованной им судьбе.       - Забудь об этом. Проживи свою жизнь так, будто ничего этого на самом деле не было. Убеди себя в том, что этому миру было необходимо подобное отсечение лишнего. Частенько случается так, что одной добротой делу не поможешь... сей дом - прямое тому доказательство.       К счастью, сей дом был наилучшей средой для Мэриджун. Замок, созданный ради ее любви и защиты. Если она сумеет позабыть о Вайолетт и посчитать все полученные знания сном, ее рай продолжится как ни в чем не бывало. Это прекрасно, просто замечательно. Даже если Мэриджун станет наследницей этого дома, Вайолетт никогда не перестанет существовать. Никогда не наступит день, когда Вайолетт будет вознаграждена за свое сильное желание семьи и любви, ради которых однажды даже не поскупилась на убийство.       Все кончено.       - Сестра, я... я...       Она сползла с дивана и прильнула к коленям Вайолетт. Она не могла подобрать слов, или просто не знала, что сказать? Возможно, слезы лились как раз потому, что Мэриджун просто нечего больше было сделать. Вайолетт не ведала, как много узнала Мэриджун, но, видимо, этого хватило, дабы пошатнуть ее веру в родителей и заставить прийти проведать сестру. Иначе она бы ни за что не засомневалась в столь любимых ею родителях. Гораздо легче было бы представить, как она громко все отрицает, крича, что это невозможно.       Быть может, она и пришла к Вайолетт, дабы подтвердить услышанную правду, но где-то в глубине души она, возможно, хотела услышать, что все это ложь.       Добрый к вам человек для других может оказаться плохим. Порой праведные опускаются до греха, а злодеи творят добро. Но вряд ли многие были способны осознавать сей факт, не деля близких на добро и зло.       - Прости, я... я-я... но даже так я все еще люблю тебя, сестра.