Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      Думая об этом сейчас, причиной всех драгоценных эмоций Вайолетт всегда был именно Юлан. Кое что не теряло ослепительного блеска, даже погрузившись в лужу грязи. Пускай на поверхности могла собраться слякоть, ее легко было счистить. Как бы Вайолетт ни сходила с ума в своей алчности, ничто не могло затмить тот факт, как важен был для нее Юлан.       Столь нежное, важное, хрупкое чувство, даже слишком для нее естественное.       До сих пор она даже не подозревала, что таит в себе подобные эмоции.       Человек, что был счастлив просто думая о ней, без каких-либо наград, без каких-либо умыслов. Он не желал от нее ответных чувств: ее улыбка была единственным, что ему было нужно. Должно быть потому она и не желала давать им имя. Без разницы, каков был источник этих чувств. Пока не нужно было отделять одно от другого, он был и будет единственным, кем Вайолетт могла бы так дорожить.       - ... Вы наконец успокоились?       - Да... спасибо.       В руках девушки оказалось особое горячее молоко Марин. Теплое, но не горячее - по крайней мере, для Вайолетт, - чтобы даже она с ее кошачьим языком могла медленно его пить. Мягкий и нежный вкус, что был ее верным спутником в моменты усталости и сломленного духа.       От головы до кончиков пальцев - забота Марин щекотала кончик языка девушка и растекалась по каждой клеточке ее тела. Должно быть потому, что горничная прекрасно знала вкусовые предпочтения Вайолетт, ее осязание, да и в целом все пять ее чувств. В дни, когда она погружалась в навеянную этой сладостью дремоту, Вайолетт будто бы тонула, погружалась все глубже и глубже. Сон, в котором ее не будут беспокоить даже грезы.       - Ха-а...       Она сделала глоток, и теплый напиток потек по ее горлу. Для большинства людей он был слишком горячим, но для Вайолетт - в самый раз. Сорвавшийся с ее губ вздох не таил в себе боли, лишь облегчение. Поначалу девушка считала, что после сего разговора ее будет одолевать лишь отчаяние, но стоило пелене спасть с ее глаз, и Вайолетт узрела то, о чем не ведала прежде.       - Прошу, отдыхайте. Я принесу вам ужин.       - Ужин...       - Я уменьшу вашу порцию.       - ... Спасибо.       Говорят, чем расслабленнее человек, тем острее он ощущает голод или сонливость. Вайолетт, видимо, относилась ко второй категории, и растекающееся по телу тепло, кажется, успокоило и ее разум. Ужасное качество сна в последние дни и душевное истощение сделали свое дело, и вскоре веки девушки отяжелели, желая сомкнуться. Но прежде, чем заснуть, она отставила чашку на стол и нетвердыми шагами направилась к кровати.       Перед глазами немного плыло, а ощущение мягкости дарило эйфорию. Стоило ослабевшему телу рухнуть на кровать, как его окутала легкая, будто перышко, мягкость - так она поняла, что легла куда нужно.       Она слышала, как кто-то приближался, уходил, и вскоре осознала, что все меньше и меньше различала свет. Сдалась на милость соблазняющей тяжести.       Крышка была сломана. Больше ничего не скрыть. Что бы Вайолетт ни выбрала, обязательно нашла бы сие чувство. Нашла, удержала и полюбила. Никогда не смогла бы забыть, никогда не смогла бы отпустить.       В ящике Пандоры ее ждали любовь, одержимость, зависть, зависть и много других эмоций, но была и еще одна.       ... "Надежда" - единственное, что она не замечала до самого конца.