Насмешка судьбы

      Почти сразу после судьбоносной среды, перевернувшей его календарь, Бора купил кольцо, с которым собирался просить руки Ады. Оно было простое, без огромного камня, вставок и гравировки. Бора невзлюбил гравировку на кольцах с тех пор, как узнал, что у Ады с Рюзгяром она была. Он положил кольцо в маленькую бархатную коробочку красного цвета — других расцветок у ювелира почему-то не водилось, и стал постоянно носить его с собой, перекладывая из одного пиджака в другой.       Бора выжидал.       Он верил, что рано или поздно Ада доверится ему и откроет своё сердце.       Однако доверие между ними устанавливалось очень постепенно. Около месяца ушло только на то, чтобы убедить Аду убрать приставку «бей» из обращения к нему. Но когда с её уст сорвалось первое робкое «Бора», его сердце затрепетало как сумасшедшее. Потом, конечно же, было и требовательное «Бора», и недовольное «Бора», и даже очень ласковое «Бора»… Но тот самый первый раз, когда Ада назвала его по имени, навсегда отпечатался в памяти Боры ярким воспоминанием.       Потом настало время первых несмелых свиданий. Они организовывались ими поочерёдно: сначала место и время выбирал Бора, затем Ада. Так они посетили сперва филармонию, потом киносеанс вселенной «Марвел», музей, прибрежную кафешку, торгующую рыбными бутербродами, планетарий, импровизированный концерт уличных музыкантов… Бора знакомил её со своим миром, рассказывал о себе и о своём детстве, увлечениях, характере. Ну и конечно же выслушивал бесконечно уморительные истории Ады: про Бурсу и тётушек, про университет, про работу в гипермаркете на стойке куриных ножек. Хотя иногда всплывали и грустные истории из её жизни, например, про котёнка Думана или те, в которых присутствовал Рюзгяр.       И вот в один прекрасный день снова настала очередь Боры организовывать свидание. Свидание, которому было предначертано судьбой стать самым идеальным на свете. Бора всё продумал и подготовил очень тщательно. Он за неделю забронировал столик в одном из самых модных ресторанов Стамбула, заказал особое меню, цветы и музыканта, который на скрипке должен был исполнять для Ады красивые мелодии. Из бутика итальянского дизайнера Аде доставили умопомрачительное вечернее платье и роскошные туфли. В общем, всё указывало на то, что этот вечер станет для них двоих чем-то совершенно особенным.       И он стал таковым!       Бора заехал за Адой около семи вечера, встретил у подъезда, стараясь не потерять самообладание от её красоты. Как и полагается истинному джентльмену, подал руку своей даме и усадил в «додж». Ада заметно нервничала, явно чувствуя себя неуютно в платье со смелым декольте и в узких туфлях на высоком каблуке. Бора как мог старался развлечь её разговором, чтобы испуганная улыбка поскорее покинула прекрасное лицо. Затем они попали в жуткую пробку, но всё же смогли добраться до ресторана к нужному времени. Парковка заведения вся была забита под завязку, и Бора ещё долго искал местечко, где бы приткнуть машину. Наконец, когда «додж» был припаркован, и, казалось, все невзгоды остались позади, позвонили из ресторана. Не прекращая извиняться ни на секунду, менеджер объяснила, что произошла какая-то ошибка, накладка и досадное недоразумение. В общем, в результате всех вышеперечисленных факторов их бронь на этот вечер отменяется. Ресторан будет просто счастлив принять Бору Дорусоза вместе со спутницей в любой другой день — но только не сегодня.       Бора стоял на узком тротуаре, зажатый меж домов и припаркованных вдоль дороги автомобилей, и зеленел от злости. Мимо них туда-сюда сновали люди, задевали плечами, сумками, толкали — вечернему Стамбулу не было никакого дела до разочарований сегодняшнего дня одного конкретного человека. Нарядная Ада, с ярким макияжем и сложной причёской, казалась такой чужеродной среди этой праздно шатающейся толпы.       — Ничего страшного, — робко произнесла она, глядя на его разочарованное лицо. — Давай поедим где-нибудь в другом месте.       Бора поджал губы, пытаясь смириться с утратой продуманной идеальности: цветы, скрипач, меню…       — Бора? — Ада погладила его по плечу, и стало немного легче.       — Да… Да, конечно.       Он почувствовал, как на то место, где только что была её рука, упала тяжёлая капля. Потом ещё одна. Бора перевёл удивлённый взгляд на Аду — по её шее стекала тонкая струйка.       — Ой, что это? — она рассмеялась впервые за вечер, искренне и совсем не вымучено. — Дождь!       Бора обречённо поднял глаза к небу, словно спрашивая, сколько ещё оно будет над ним издеваться? На его лицо тут же хлынул поток холодной воды, сопровождаемый раскатами грома.       — Это уже не просто дождь, — логично рассудила Ада. — Ливень! Бора, скорей! Скорей!       Он уже стягивал с себя пиджак, чтобы накрыть любимую девушку, которая в это время должна была наслаждаться устрицами и вариациями мелодий из ретро фильмов, а не мокнуть под ливнем, вытирая с щёк потёкшую тушь.       Укутав Аду пиджаком, Бора полез в карман брюк за брелком от автомобиля. Он нажал на кнопку раз — ничего не произошло. Нажал второй — снова безрезультатно. Словно издеваясь над хозяином и желая добавить ему больше перца в пресный вечер, «додж» ни в какую не желал открываться.       — Да что происходит?! — взревел Бора и засандалил лакированным ботинком по шине железного коня.       — Бора, — Ада пыталась перехватить его руку и как-то унять гнев, — Бора, посмотри на меня… Ладно! Ладно, не открывается! Оставь! Пойдём поищем лучше какое-нибудь укрытие.       Но он не сдвинулся с места. Он был разбит. Мокрая насквозь рубашка прилипла к его телу, в лакированных ботинках хлюпала вода. Бора с ужасом посмотрел на Аду — от её гламурного вида не осталось и следа.       — Ты… ты не понимаешь, — пробормотал он. — Это должен был быть идеальный вечер. Идеальный!       — Он и так идеальный, — пожала плечами Ада.       — Как? Как он может быть идеальным, когда мы застряли тут в таком виде!       — Он идеальный, потому что ты рядом со мной, любимый.       Бора замер, словно громом поражённый, словно молния сейчас сверкнула не где-то далеко в небе, а испепелила его прям на этом самом месте.       — Как ты меня назвала? — переспросил он.       — Лю… Любимый, — запинаясь от смущения, повторила Ада.       Бора смотрел на неё во все глаза, не веря своим ушам. Он так ждал от Ады этого слова и оказался совершенно к нему не готов. Его растерянный, ошарашенный вид придал Аде смелости, и она приблизилась к Боре вплотную. От её взгляда его бросило в жар, хотя потоки холодной воды продолжали нещадно литься на них с неба.       — А… да? — выдохнул он вопросительно.       — Я люблю тебя, Бора Дорусоз! — выпалила она и вдруг встала на носочки, чтобы поцеловать его.       Бора много раз представлял себе их первый поцелуй, да что там скрывать, он мечтал о нём днём и ночью. Но вообразить себе его таким — под ливнем, посреди улицы… на это фантазии Боры немного не хватило.       Но, надо было отдать должное, он быстро пришёл в себя, обхватил Аду за талию и, прижав её к своему телу, ответил со всей страстью и нежностью, на которую был способен.       — Мне это точно не снится? — прошептал Бора, выныривая из состояния экстаза, и чувствуя под руками её — его Аду, живую, тёплую.       — Ни в коем случае, — с улыбкой ответила она.       И тут Бора понял, что вот он — правильный, идеальный момент. Он опустился на одно колено прямиком в лужу, которая уже успела образоваться под ними на тротуаре, затем вспомнил, что коробочка с кольцом осталась в пиджаке, неловким движением выудил её оттуда под изумлённым взглядом Ады и, наконец, обратился к ней с совершенно подобающим месту и времени вопросом:       — Ада Тозун, ты станешь моей женой?       Из красной коробочки Аде подмигивало скромное колечко с небольшим бриллиантом, повергшее её в шок и полное оцепенение.       — Ада? — заволновался Бора её безмолвию. — Ада!       — Что? — встрепенулась она, переводя взгляд на застывшего на одном колене в луже человека, смотрящего на неё с надеждой и любовью.       — Ты выйдешь за меня? — снова задал он вопрос.       — Да, — кивнула Ада, а затем рассмеялась, всё громче и громче повторяя единственно верный ответ. — Да! Да!       

***

      — Ну вот, другое дело! Наконец ты стал похож на нормального человека, — послышался довольный голос Али. — О чём задумался?       — Так, ни о чём, — Бора продолжал улыбаться, как сумасшедший, совершенно опровергая подобную характеристику от кузена. Ему вспомнилось, как после предложения руки и сердца они с Адой сидели на набережной, уплетая донер-кебаб, и он любовался блеском кольца на её пальце.       — Скоро начнётся, — посуровел Али, одёргивая свой пиджак. — Сосредоточься, кузен.       Заиграла тихая музыка — это за одним из цветочных вазонов притаился специально приглашённый струнный квартет. К помосту выдвинулась свидетельница невесты — Селин. В кремовом платье, как у Элиф, и с похожим венком на тёмных волосах, она заставила свидетеля жениха разом и покраснеть, и побелеть, и отвести глаза, и продолжать жадно её разглядывать. Пока Али разрывало от прямо противоположных эмоций, Селин дошла до помоста и встала напротив Боры.       — Идёт, — шепнула она ему.       Взгляд Боры устремился в проход между скамейками с гостями, туда, где на зелёный газон вот-вот должна была ступить нога его невесты. Ада появилась в длинном белом платье, словно окутанная неуловимым глазом сиянием, с зятем Асланом по левую руку и господином Зафером — по правую. Венок из ромашек и крошечных хризантем на её распущенных волосах дополнила длинная фата, которую придерживала светящаяся довольством Элиф. Девочка со всей ответственностью осознавала важность доверенной ей миссии, гордо неся и себя, и фату на умиление всем гостям.       Оба мужчины, заменившие невесте отца, помогли ей подняться на помост и отступили, каждый к своей спутнице. Ада подняла на Бору счастливые глаза, и он в который уже раз утонул в этом зелёном взгляде, ничего больше не видя и не замечая вокруг. Регистратор, меж тем, приступил к зачитыванию своей стандартной речи. Бора почувствовал, как кто-то ущипнул его за плечо.       — Чего? — он с удивлением обернулся к Али.       — Кузен, если ты сейчас не ответишь утвердительно, свадьбу отменят! — прошипел свидетель с негодованием в голосе.       — Бора Дорусоз, — взволновано проговорил регистратор, — берёте ли вы…       — Да! — перебил его Бора. — Да, я беру Аду Тозун в жёны.       — Наконец-то, — проворчал регистратор и ослабил воротник рубашки под мантией. — А вы, Ада Тозун, берёте ли вы в законные мужья Бору Дорусоза?       — Да, — громко сказала Ада, не скрывая широкую улыбку.       Ответные слова регистратора утонули в громких аплодисментах, раздавшихся после ответа Ады.       — Целуй уже, — велел Боре кто-то на ухо голосом Али, и он потянулся губами ко лбу Ады, чтобы запечатлеть на нём целомудренный поцелуй.       Регистратор вздохнул, отдал свидетельство о браке новоиспечённой жене, пожал руку её мужу, похлопал по плечу Али и поплёлся к своему столику, где тут же принялся дегустировать освежительные напитки.       К молодожёнам выстроилась очередь из гостей и родственников, желающих поздравить их с этим знаменательным событием. Боре тоже очень хотелось обнять Аду, но нескончаемая вереница улыбающихся и что-то говорящих ему в лицо людей мешала это сделать. И только мысль, что скоро этот день закончится, и они с женой останутся наедине, согревала его истосковавшуюся по Аде душу.       — Ты можешь поверить, мы поженились! — Ада повисла у него на шее, и только тогда Бора понял, что поздравления, наконец, закончились.       — Нет, не могу, — честно признался Бора, зарываясь лицом в её локоны.       Как же они приятно пахли! Она вся целиком приятно пахла — его Ада, его жена. Бора не хотел выпускать её из объятий, ни за что, никогда. Он бы сейчас сгрёб её в охапку и…       — Танец молодых! — раздался требовательный голос тёти Ясемин.       Нет, Бора, конечно, знал, что этот день станет для него испытанием, и знал, что будет непросто, но даже не догадывался, насколько малым окажется запас его терпения.       Так, что там? Танец? Да-да, они ведь репетировали… Ада с улыбкой подошла к мужу, положила ладони ему на плечи, а он обхватил её за талию, легко приподнял в воздух и закружил под музыку. Гости изумлённо ахнули. Репетиции нравились Боре гораздо больше, ведь на них всегда можно было позволить себе немного лишнего: приблизиться к Аде чуточку ближе, обнять чуточку крепче, а все их репетиционные танцы оканчивались долгим, страстным поцелуем. Заметив, что он смотрит на её губы, Ада слегка нахмурилась:       — Бора.       — Ты очень красивая.       — Бора джим.       — Очень красивая, Ада…       — Бора, не надо, на нас все смотрят.       — Я так хочу тебя поцеловать.       Ада игриво подмигнула ему и с последним аккордом музыки прошептала:       — И я тебя.       Пока Бора ошарашено хлопал глазами, медленная музыка сменилась быстрой, и на импровизированный танцпол посреди лужайки в саду подтянулись другие гости. Ада подхватила Элиф и закружила её в танце. Незаметно для всех световой день сменился сумерками, в саду зажглась иллюминация и специально установленные прожекторы, а на деревьях — развешенные электриками разноцветные гирлянды.       — Фонарики! — захлопала в ладоши Элиф. — Как здорово!       — Тебе нравится, принцесса? — Бора подошёл к Аде и взял племянницу на руки.       — Очень! — кивнула она и вдруг добавила. — Вот бы этот день никогда не заканчивался!       — Что… Что ты сказала? — Бора с ужасом посмотрел на девочку.       — Свадьбы — это так весело, оказывается! А ваша с Адой ещё и такая красивая. Не хочу, чтобы этот день заканчивался! Не хочу, не хочу!       Элиф соскочила с рук дяди и побежала по траве, ловко уворачиваясь от танцующих пар.       Ада и Бора испуганно переглянулись.       — Ты тоже это слышала, Ада?       — Да…       — А что, если…       — Нет-нет, молчи! Этого не может быть!       Не сговариваясь, они припустились за девочкой.       На дорожке в конце сада притаилась скромная, но очень нарядная Солнышко. Она тоже была украшена цветами и лентами, а сзади, на крышке её капота, красовалась табличка с надписью «Just married». Элиф, удирая от преследователей, забралась на заднее сиденье машины, однако прищемила дверцей подол своего пышного платья, и кусок кремового фатина торчал наружу, что позволило молодожёнам очень быстро обнаружить беглянку.       — Где же Элиф? Эли-и-иф! — громко позвал Бора, притворяясь, что ищет её за кустами. — Солнышко, ты не видела Элиф?       — Да вот же она! — Ада открыла дверцу, и они увидели недовольную девочку со сложенными на груди руками.       Она скорчила рожицу и показала дяде язык.       — А! Как невоспитанно! — воскликнул он. — Зачем ты это сделала?       — Потому что вы сжульничали! Наверняка, вам Солнышко подсказала, где я.       — Нет, мы сами нашли! Правда, Ада? — Бора с тревогой обернулся к жене.       — Правда, — кивнула она.       — Элиф, милая, иди ко мне, — он протянул к племяннице руки. Та нехотя выбралась из машины, и они все трое, или даже четверо — если считать Солнышко, расположились на траве.       — Расскажи мне, что случилось, — попросил Бора. — Почему ты сказала, что не хочешь, чтобы этот день заканчивался? И почему потом убежала?       Элиф молча смотрела в ночное небо, усеянное миллиардами крошечных искрящихся точек, а потом нехотя произнесла:       — Потому что у тебя теперь есть Ада, дядюшка, а у Ады есть ты. Вам больше никто не нужен.       — Что ты такое говоришь, принцесса?       — Пройдёт этот день, и вы, может быть, уедете вдвоём, а про меня совсем забудете…       Сердце Боры сжалось от сострадания. Это была не просто ревность со стороны Элиф. Его маленькая племянница действительно боялась, что останется одна, никому не нужная.       — Элиф, послушай, — обратилась к ней Ада. — Мы с Борой тебя очень любим. Очень, правда. А разве можно оставить того, кого любишь, милая?       — Нельзя? — с сомнением спросила Элиф.       — Невозможно! Посмотри на мою тётю Нергис. Она вышла замуж за зятя Аслана, но разве оставила меня одну? Нет, моя дорогая тётушка всегда была рядом. И посмотри, сейчас она танцует на моей свадьбе. Так и мы с Борой будем танцевать на твоей, Элиф, вот увидишь!       Девочка улыбнулась, видимо представив танцующую престарелую парочку, в которую, по её мнению, превратятся Ада и Бора лет через пятнадцать-двадцать.       — И вы никуда не уедете? — уточнила она.       — Нет, принцесса, — Бора поцеловал племянницу в макушку. — Никто никуда не собирается уезжать, потому что мы все — одна большая семья: и бабушка, и дедушка, и мы с Адой, и даже Солнышко, и, конечно же, ты, принцесса. Ну, ты всё ещё хочешь, чтобы этот день не заканчивался?       Ада наградила его укоризненным взглядом.       — Нет, дядюшка, — тряхнула головой Элиф, — конечно, не хочу, ведь дядя Али обещал нам с Селин сходить завтра в парк аттракционов. А там карусель и сладкая вата… Сам понимаешь, мало что с этим может сравниться. Разве что… Шарики! Смотрите, шарики!       На лужайке, где прежде проходили танцы, госпожа Бельма раздавала гостям воздушные шары — огромные, серебристые. Элиф вскочила на ноги и побежала за причитающимся ей законным экземпляром.       — Хвала Всевышнему, — с облегчением выдохнул Бора и вдруг заметил, что Ада загадочно смотрит на него. — Что?       — Так и запишем: Бора Дорусоз хотел, чтобы день его свадьбы поскорее закончился.       — Это неправда! — возмутился он. — Я не хотел, чтобы он поскорее закончился, но ты же слышала, она сказала «хочу, чтобы этот день никогда не заканчивался»! Никогда, понимаешь?       — Видел бы ты своё лицо в тот момент, — прыснула Ада.       — А тебе, я вижу, смешно? — насупился Бора. — Что бы ты делала, если бы её желание сбылось, мне интересно?       — Надо попросить Элиф загадать другое желание — чтобы ты проживал день своей свадьбы снова и снова!       — Ты смерти моей хочешь, женщина? — рыкнул Бора с притворной грозностью, вскакивая на ноги.       — Снова и снова! — разразилась хохотом Ада, и принялась удирать.       — Вот я тебе покажу, — мстительно прошептал Бора под нос. — Ты узнаешь у меня, как этот день может закончиться…       Расстегнув свой официальный смокинг, Бора Дорусоз пустился за женой вдогонку.