Малышка Пик

We, just like a carnival We laughed, just like a carnival Sleep with the dead, just like a carnival Playing with your mind, just like a Spinning me round and around and around Just like a carnival, yeah (Gorillaz — Carnival)

Рот заполнял вкус собственной крови. Пик сглотнула вязкую слюну прежде, чем горло перехватило, а тело окутало жаром. Искусанные руки заживали быстро, погружаясь в горячую плоть, но избавиться от металлического привкуса на языке было невозможно. На это не было времени, но она позволила себе слабость — пересеклась взглядом с Жаном. «Ну же, иди, заверши дело!» Он видел перед собой до нелепости уродливого титана. Она, возможно, в последний раз смотрела в глаза живому привлекательному мужчине. Пусть и юнцу по сути, который наверняка вырос из смешного подростка. Не было больше танкистов, которые восхищались ей так открыто и стали товарищами. Не было больше родного вспыльчивого Покко, которому она сказала слишком мало. Не было больше честного доброго Кольта, пожертвовавшего собой. Должно быть, погиб отец, с которым она не попрощалась. Сгинул в небытие Зик, предавший всех, кроме детских обид. Где-то рядом сражался израненный Райнер, морально убитый еще четыре года назад. За будущее боролся маленький Фалько. Выдохнуть бы и облачиться в траур. Да вот незадача — черный ей никогда не шел. Бледнокожая Пик с копной темных волос и вечными синяками под глазами выглядела бы не лучше трупа. Не поэтому ли она со скрытой смешинкой нахваливала их светло-бежевую форму? Зик хохотал в голос, когда она сказала, что ненавидит форменные брюки — только длинные юбки в пол скрывали тощие ноги с острыми коленками. «Прекрасные колени, я видел тебя в шортах». «О, перестань! Сколько мне было? Тринадцать?» Пик родилась слабенькой, раньше срока. Мать отчаянно вымаливала ей жизнь у всех известных богов и те смилостивились — дочка выжила, но сама она так и не увидела ее взросления. А потом заболел отец. Пик не понаслышке знакомая с жестоким внешним миром, ненавидящим элдийцев за факт их существования, могла представить себе приют, в который бы ее поместили после смерти родителя. Дорога оттуда вела либо к воровству, либо в бордель, куда хаживали наименее брезгливые марлийцы, готовые платить элдийским шлюхам за безнаказанное насилие над ними. Но был шанс на более достойную жизнь — на еду, на лекарства, на тень уважения. Пик объявила отцу о своем желании стать кандидатом в Воины, мягко пресекая любые возражения. Да, она все еще была слабой, зато проницательной — ей было, что предложить армии. На ее удачу стартовал второй «детский» набор. Сотня другая соперников — и она в составе элитных войск. Это было выполнимо. Когда она познакомилась с Зиком, ему было пятнадцать. Конечно, она, как и все элдийцы школьного возраста, слышала про «Чудесное дитя», поставившее интересы страны выше предателей-родителей. И все же Пик оказалась не готова к встрече. Наверное, такие лица рисовали на страницах пропагандистской литературы, изображая величие истинных сынов Элдийской Империи времен ее расцвета. Необыкновенной красотой Зик не обладал, и все же что-то внутри Пик неспокойно дергалось, когда она засматривалась на его профиль. Слишком много внешнего благородства для выходца из гетто. Был ли он лжецом уже тогда, когда в семнадцать съел своего наставника? Пик помнила, как нашла Зика на следующий день после церемонии. Он сжимал в пальцах очки Ксавьера будто драгоценность. — Малышка Пик, — Зик устало ей улыбнулся, махнув рукой. — Собираешься их носить? — Пик села рядом, заставив его подвинуться на подоконнике. — А что? — Зик нацепил очки на нос и улыбнулся уже увереннее. Она почти не видела его глаз. — Каково это? — Будто тащишь груду камней, которые не скинешь с себя до конца жизни, — неожиданно обронил он, но быстро взял себя в руки. — Но это на благо нашей Родины, мы искупаем свои грехи и это малая плата за чудовищные кровопролития прошлого. Тогда же Зик пристрастился к курению. Говорил, что один из предыдущих носителей Звероподобного обожал сигареты. Пик в ответ морщила нос. Ее уже захватила борьба, а в один момент она обнаружила себя частью группы из шести самых выдающихся кандидатов. При ближайшем рассмотрении очень похожих друг на друга в деталях. Райнер Браун и Анни Леонхарт были полукровками — голубоглазыми и светловолосыми, наполовину марлийцами. Бертольд Гувер подобно самой Пик пошел в Воины ради больного отца. Все четверо воспитывались одним родителем. В полной семье росли только братья Марсель и Порко Галлиарды. И все было бы прекрасно, но новый носитель требовался лишь пяти титанам, кого-то из них должны были оставить за бортом. — Странно, у Анни тоже длинный нос, но страшненькая Повозка досталась мне. Ей, конечно же, отдали Женскую особь, — шутливо сетовала Пик, пытаясь свыкнуться с новыми ощущениями. Оказалось, что обращение — общеизвестная, но мерзкая способность, — приносила за собой смирение с собственной сущностью. Зик посмотрел на нее непонимающе. Наверное, ему, как командиру Воинов, следовало ее отчитать и напомнить про их миссию, но он смолчал. Подумал ли он в тот момент о том, что все титаны одинаково уродливы вне зависимости от их формы? Пик не стала уточнять. Руководить Воинами, отправляющимися на Парадиз за Прародителем, доверили тринадцатилетнему Марселю. Сообразительному и ответственному, сильно отличающемуся от младшего брата Порко, который все еще срывался в истерики из-за того, что остался без титана. Зика и Пик оставили на материке, поддерживать престиж и боеспособность армии Марли. Лучше не придумаешь, решила Пик, наблюдая за отплытием четырех детей, — символов надежды на освобождение от демонов острова. Какая страшная глупость… Рядом сжимал кулаки и челюсть Порко. Окрепнув, отец Пик страшно сокрушался над тем, что жить ей оставалось меньше тринадцати лет. Но она уже чувствовала себя на своем месте — мать вымолила ей жизнь, а она искупит за них все грехи. Справедливая плата, наверное. — Не переживайте, мальчики, ко мне можно подходить сзади. Я не лошадь — не лягаюсь, — Пик много работала над своей речью в форме титана и над скоростью установки пулемета. Тогда же она сдружилась с наводчиками и танкистами, с которыми действовала в связке. Те со временем перестали относиться к ней насторожено, неизвестно откуда появились смущение и симпатия. После нескольких зарубежных вылазок Пик заслужила репутацию полезного тактического сюрприза. Зик же был оружием массового поражения. Его спиномозговая жидкость и умение управлять титанами спасли сотни жизни марлийских солдат и внушали ужас противнику. Пик соврала бы, сказав, что ощущала дрожь в коленях только из-за длительного пребывания в форме Повозки. Сунуться к Зику — старшему по званию, просто взрослому (рожденному тоже в августе, но пятью годами ранее) и пребывающему вечно себе на уме, казалось безнадежной авантюрой. Пик со свойственной ей рассудительностью сделала это в шестнадцать. Было почти необидно, когда он легко, но будто бы даже с сожалением, выставил ее за дверь, как докучливого котенка. На их деловых и приятельских отношениях это ничуть не сказалось. Толпа поклонников из военных делали с ней фото, которые размещали у себя на дверце шкафчика и в кабине спецустановки. Пик без труда затащила одного из них в свою постель. Половина комнаты, которую она когда-то делила с Анни, пустовала. Статус миссии на Парадизе оставался неизвестен.

* * *

Порко привычно громко закрыл за собой дверь и без слов прошел в комнату. Сев на кровать Пик, он начал нервно тасовать колоду карт. Пик отвернулась от зеркала и посмотрела на него с немым вопросом, но Порко поджал губы и покачал головой. — Я передам Марселю, что ты по нему соскучился, Покко, — первой начала Пик с удовольствием отмечая покрасневшие кончики ушей Порко. Ругаться на прозвище он не стал, его лицо скорее выражало облегчение пополам с благодарностью. — Я должен поплыть с вами… Нет, я должен был поплыть еще тогда, вместо нытика Брауна. — Ну-ну, прошлого не воротишь. Райнера избрали для миссии. Судя по всему, им есть, что показать, — Пик отняла у Порко колоду и начала сама раскладывать карты. Это был их последний спокойный вечер на ближайшие месяцы. Не хотелось, чтобы он заканчивался.

* * *

Впервые нога Пик ступила на остров, когда ей было двадцать. Она помахала экипажу корабля на прощание и подставила лицо солнцу. Сколько ей предстояло пробыть в облике титана на этот раз, было неизвестно. Зик подошел сзади и мягко положил руку Пик на плечо. — Разомнись хорошенько и поешь, — наставительно проговорил он. — Выдвигаться будем вечером, когда активность чистых упадет. Они — потерянные — ждали. Бертольд — длинный и нервный, Райнер — крепкий и непривычно жесткий. Вместо Анни и Марселя стояла высокая незнакомка с обсыпанным веснушками лицом. Если у прародительницы Имир был хотя бы наполовину такой же острый язык как у тезки, то миру определенно было за что ненавидеть элдийцев. В Пик боролись два чувства — горечь по Марселю и интерес к новому шифтеру. Зик предпочел выслушать доклад Райнера и Бертольда в одиночку, поручив ей присматривать за Имир, но не начинать допрос без него. Имир скучающим взглядом окинула каюту, явно не планируя сбегать. — Мир за морем все такой же паршивый, — констатировала она, — и за шестьдесят лет мало изменился, раз вас посылают на подобные миссии. — Я не знаю, какой была Марли при тебе. — Как он сказал тебя зовут? Пик? — Имир прищурилась, будто силясь что-то вспомнить. — Малышка Пик… все еще бегаешь за командором? — она осклабилась, показав мелкие белые зубы. — Я немного помню тебя… вернее, не я, а этот парень, которого я съела вместо Райнера. — И мир за морем? — усмехнулась Пик. — Только крохотную убогую его часть, которую вы зовете Либерио. Меня съедят? — Да, — честно ответила Пик. — Брат Воина, чью жизнь ты забрала. Порко. Помнишь? Имир наигранно распахнула глаза, а потом натужно рассмеялась: — Командир запретил тебе проводить допрос в его отсутствии, малышка Пик. Но ты мне нравишься, даже жаль, что кого-то настолько хорошенького прячут в уродливое нечто. Хотелось надавить, расспросить и увидеть настоящие эмоции. Имир пусть и пошла с Райнером и Бертольдом добровольно, все же не спешила сотрудничать и открываться. Но у таких людей всегда есть болевые точки. Их искать в задачу Пик не входило. Чем ближе они были к материку, тем возбужденнее казалась Имир. Она тревожно вскидывала голову, словно слыша кого-то, глаза ее при этом были пустыми, направленными куда-то внутрь себя. Затем она с кривой усмешкой качала головой. Зик после разговора с Райнером и Бертольдом так и не вернулся. Он ушел в свою каюту, бросив объяснение, которое никто не понял или не запомнил, и закрылся там. На судне стало почти неуютно. — Передай Порко, что я хотела бы быть с ним рядом после обращения. Имир сунулась к ней совсем близко, втянув носом воздух, принюхиваясь. Рассмеялась и чмокнула ее в макушку. — Они тебя все за это любят?

* * *

Флакон из темного стекла сладко пах пионами и отбрасывал красивую тень, похожую на женскую фигуру. Пик осторожно взяла его со своего письменного стола и повертела в руках. — Это духи, — зачем-то уточнил Зик, будто опасаясь, что она не поймет. — Подарок. Пик не стала кокетничать, восклицая «О, это мне?» или «Не стоило, это же так дорого!». Она молча выдернула маленькую пробку и прижала узкое горлышко к запястью, а затем мазнула указательным пальцем по шее. Маслянистая жидкость на теплой коже заиграла и распустилась, как настоящий цветок. — Спасибо, — сухо поблагодарила Пик. — Но день рождения у меня в августе. — Твои показания спасли мне и Райнеру жизнь. — Всего лишь продлили ее на несколько лет. У меня не было задачи кого-то выгораживать, я беспристрастно обрисовала обстановку, как полагается преданному солдату Марли, — произнося это, Пик не ощутила привычного желания вздернуть уголки губ. Если Зик продолжал фальшивить с серьезным лицом, зачем ей было притворяться счастливой. Он заметил. О, конечно, он заметил. — Это не за услугу, — Зик старательно пытался поймать ее взгляд, но Пик предпочитала буравить точку над его плечом. Да уж, сложно было представить Райнера, разгуливающего вместе с Зиком по магазинам и сосредоточенно подбирающего Пик аромат. Он до сих пор не пришел в себя. Путь на Марли после разгромного поражения на Парадизе был бесконечным. Пик все время просидела в каюте, отведенной Райнеру. Она осторожно устроила его тяжелую голову на болящих коленях и легко гладила по плечам, из которых медленно росли новые руки. Он восстанавливался так плохо, что Пик опасалась — умрет, не дотянет до материка. Ей мучительно хотелось с ним поговорить, спросить, какой стала Анни в шестнадцать… возможно, шестнадцать ей осталось уже навсегда, как и Бертольду. Они — застывшие юные тени в тех закутках памяти, которые старательно прячешь от себя. Пик не решилась произнести это вслух. Сорванным шепотом, почти без пауз, она говорила о том, как выросла Габи, о том, как сильно она ждет его дома. Райнер время от времени вздрагивал, из-под испачканной кровью и грязью повязки просачивались слезы. Слюна во рту горчила будто Пик хлебнула обезболивающую настойку. Кислород с усилием приходилось проталкивать в легкие, ощущавшиеся сдутыми воздушными шариками — такое бывало во время обращения в титана, но сейчас это в ее планы не входило. «Ты… Эрен Йегер? Ты совсем не похож на своего отца». Откуда ты, черт возьми, знаешь? «Поверь мне. Я знаю через что ты прошел. Мы оба жертвы твоего отца. Он промыл тебе мозги». Что ты такое несешь? «Эрен… Однажды я приду и спасу тебя». Эрен Йегер — пятнадцатилетний мальчишка с горящими глазами, обладатель Основателя и Атакующего. Неуравновешенный, пылкий и упрямый, если верить своим глазам и отчетам Райнера. Ни капельки не похожий на Зика, но носящий ту же фамилию. Заставляющий Зика одним своим существованием забыть о маске и говорить правду. Отринуть осторожность, проигнорировать присутствие Пик и дать повод считать себя… Она не смела даже про себя проговаривать слово «предатель», но не оно ли напрашивалось? Однако она смолчала, нигде ни жестом, ни взглядом не позволила в нем усомниться. Зика могли отдать на съедение Кольту. Тот подходил идеально. Это было бы правильным решением — устранить угрозу, пока не стало поздно. Пик продолжала молчать. — Между нами никогда не было обид, Пик. И я не хотел бы, чтобы они появлялись. — Их нет, командир Зик. Я была, есть и остаюсь вашей подчиненной. В моей верности не стоит сомневаться, — не удержавшись, процедила она. Зик вздохнул и подошел к Пик почти вплотную. — Никогда не сомневался. В каком-то смысле мне это льстит. Пик нахмурилась, ощутив как изменился тон беседы. — Все эти годы я пытался показать тебе, насколько ценю тебя, но, видимо, недостаточно. Ты хорошо меня считываешь, я надеялся, что и мне удается тебя понимать, — Зик неуверенно дернул уголком рта, словно пытался улыбнуться, и тепло коснулся руки Пик. — Я хотел отблагодарить тебя, сказать, как рад, что мы выбрались. Что выбралась ты. А в итоге вызвал кучу подозрений своим нелепым подарком. Я безнадежен в таких вещах… — Ты пытаешься… — Я не сомневаюсь в твоей верности мне и прошу тебя не сомневаться в моей — тебе. Я никогда бы не пошел против этого, — Зик сжал ее руку крепче и прижал к своей груди, — своих убеждений и своей веры в то, что мы способны изменить будущее мира к лучшему. Возможно, ей только показалось, но при этих словах у Зика засияли глаза, а сердце забилось быстрее. Пик не успела обдумать эту мысль, отложив ее к другим, не менее важным, когда Зик наклонился к ней: — Поверь в меня, — попросил он мягко, и что-то мальчишеское и уязвимое появилось в его лице. Пик не удивилась, когда ее поцеловали. Нужно быть готовым ко всякому, когда киваешь, глядя кому-то в глаза. …Ночь светлела. Только что она была похожа на темный сгусток, который укрывал их теплым одеялом тайны, а теперь медленно растворялась, выставляя на обозрение последствия. Совсем скоро предрассветные сумерки слижут с неба маленькие огоньки звезд, освободив место солнцу. Но у них еще было время. Колышущаяся занавеска и курящий Зик пока оставались сине-голубыми. Черно-серая Пик завозилась в разворошенной постели и повернулась на живот. Тонкая ткань пропитается дымом и будет пахнуть, поцелуи и кончики пальцев Зика будут горчить, но она вцепится в эти ощущения и потянется за добавкой. — Ты когда-нибудь жалела о том, что появилась на свет? — неожиданно произнес он, не обернувшись, но будто почувствовав на себе взгляд. — Справедливо ли поступают элдийцы, обрекая детей на такую жизнь? Пик приподнялась — тело и мысли были невесомыми, но проигнорировать едва заметную надломленность в его голосе она не смогла. — У нас их все равно никогда не будет, — ответила Пик, не ощущая сожалений. — Беременность обернулась бы для меня немедленным съедением или возможной смертью при попытке обратиться. Сомнительные перспективы, — она едва удержалась от того, чтобы насмешливо фыркнуть. Зик молчал, спина его будто окаменела. Пик соскользнула с постели, потянув за собой простыню, чтобы прикрыться. Смущения она не ощущала, но из открытого окна дул далеко не летний ветер. Она подошла к нему, глядя снизу вверх на стриженные виски. Отсутствие очков делало Зика куда уязвимее, чем отсутствие одежды. — Нам с тобой дали шанс. Ты и я стоим сейчас здесь. Это уже немало, я рада, что мне позволили родиться, — Пик уткнулась лбом в его предплечье и обняла одной рукой за пояс, ощущая огромную нежность, которая не помещалась в груди. Словно очнувшись, Зик приобнял ее за плечи и натянуто — а может, просто устало? — улыбнулся.

* * *

Пик заприметила ее сразу. Сложно было такую проигнорировать — высоченную, нескладную, коротко стриженную, тонкогубую с большими карими глазами. Вообще-то Елену можно было назвать даже красивой, если бы не безумный блеск в расширенных зрачках и паскудная усмешка. Пик не знала, следит ли Елена за ней или так получалось случайно, но они иногда сталкивались то на плацу, то в штабе, то в комнате Зика. Последнее царапало больше всего. Елена исправно вытягивалась по струнке при виде нее, сверху вниз не смотрела, но выглядела так, будто ощущала свое превосходство. — Кто это? — однажды спросила Пик, проводив Елену взглядом. Та быстро засобиралась, стоило ей постучаться в дверь кабинета Зика. На щеках Елены алел неровный румянец, а влажные губы так и норовили сложиться в улыбку. Она даже, осмелев, посмотрела своими темными омутами в глаза Пик. — Беженка, которая стала частью войск Марли. Очень преданная девочка, почему-то решила, что мне обязана. Сказала, что я спас ее на последней миссии. А я этого не помню, — Зик неловко улыбнулся, словно ему было стыдно за свою забывчивость. — Предлагает различные услуги, следит за дисциплиной в своем отряде. — Себя-то не предлагает? — хмыкнула Пик. Зик посмотрел на нее с веселым укором. — Думаю, ты ей интереснее, чем я. Елена отправилась в составе первой разведывательной миссии на Парадиз сразу после окончания войны с Восточным союзом. И пропала. Вместе с кораблем и его экипажем. Однако Пик не бросила поиски крупиц информации о ней. Елена по-прежнему ощущалась опасной… и до странности интересной.

* * *

У Зика всегда были особые привилегии, отличавшие его от остальных Воинов — особое звание, право участвовать в заседаниях высших чинов, отдельная комната и ванна. Именно последнее привлекало Пик больше всего. Она без стеснения обратилась к командиру с просьбой ей воспользоваться и тот не стал возражать. — Неужели после двух месяцев, проведенных в титане, тебе хочется этого? — весело спросил Зик. — Вот попробуй столько пробыть в такой форме, а потом спрашивай, — отбила Пик лениво, погружаясь в горячую воду по плечи. Тело ныло и все еще ощущалось не до конца своим. Она давно не видела себя обнаженной и сейчас с отстраненным интересом переводила взгляд с тонких ослабших ног на живот и грудь, ощупала бедра и зад руками, вдохнула влажный воздух с запахом эфирных масел. Она снова была человеком. — На такое способна только малышка Пик, — услышала она с запозданием, скорее почувствовав, чем поняв скрытую нежность. Зик крутился рядом, но не врывался в ее личное пространство, даря иллюзию интимности. Не то, чтобы Пик от него что-то скрывала. По крайней мере точно не самое обыкновенное тело — бледное и хрупкое, по-женски округлое. — Тебе все это нравится? — глухо спросила Пик, не надеясь, что Зик ее поймет. Тот сунулся за ширму, приподняв брови. — Если ты о себе, то да. — Я о своем теле. Зик подошел ближе и медленно опустился на пол возле ванной, закатывая рукава рубашки. Он так резко развернулся к ней, что Пик растерялась под пристальным взглядом. Зик устроил локоть на бортике и подпер щеку рукой. Его очки немедленно запотели от пара, поднимавшегося от горячей воды, поэтому он от них избавился. Пик засмотрелась ему в глаза, не сразу поняв, что Зик улыбается. — Прекрати со мной кокетничать, ты же знаешь — с тобой я робею, как мальчишка, — мягко произнес он. — Как прикажешь реагировать на вопрос женщины, от которой перехватывает дыхание? — Отвечать четко и по существу? — предложила Пик, потянувшись к нему. Вжалась носом в колючую щеку, вздохнула. Зик повернул голову так, чтобы кончики их носов соприкоснулись. Это было так глупо, но у Пик дрогнули губы и сердце. — Ты вся, целиком и полностью, создана для поклонения… — Но ты с рождения богохульник. Зик рассмеялся, оставив покалывающие поцелуи на ее запястьях. Так же он делал сразу, как они остались вдвоем после официального окончания этой бесконечной военной вылазки. Все вглядывался в ее лицо и наглаживал пальцы, будто не веря, что Пик жива, а не растворилась за эти месяцы в титане подобно ее одежде. Пик ему тогда почти поверила.

* * *

«Как же тебя угораздило, глупая?» — ругала саму себя Пик, непривычно тяжело переваривая информацию и со скрипом ее оглашая. Она ощущала себя мешком, набитым разорванными органами и раздробленными костями, но сожалела вовсе не об этом. Ведь ничего не стоило просто влюбиться, позволить отдаться юношеской увлеченности, поверить в полудетское обожание… Пик же с размаху вляпалась в любовь со всеми вытекающими, намеренно отключила разум. — Как ты поняла, что это был тот же самый марлийский солдат? — Я запомнила… из-за личного интереса. Эта женщина… один из самых преданных последователей Зика, — хрипло и тихо выдохнула Пик, глядя в живые проблески на дне глаз Магата. Если даже он понял, это не имело значения. Отчаянно хотелось спать, Пик медленно съехала по стене, не ощущая поддерживающих ее рук. Под веками последний раз вспыхнуло видение — Елена самодовольно кривила губы.

* * *

Мальчишка Кирштайн с разбитыми костяшками убежал в лес. Анни с несвойственной ей мягкостью придерживала голову Райнера, чье лицо только что превратили в жуткое месиво. Она склонилась ниже и шевельнула губами так, будто пыталась заговорить. Их связывало такое огромное бремя общей вины, что Пик невольно ощущала себя лишней. Рядом с Райнером суетилась заплаканная Габи, которая перепачкала маленькие ладошки в крови, стараясь облегчить страдания брата. В ней так четко обрисовывалась та самая трогательная крошка, которую Пик когда-то увидела в нестройных рядах кандидатов, что внутри что-то защемило. Она совсем забыла про Елену, стоящую рядом и рассеянно гладящую морду Перевозчика здоровой рукой. — Ты правда не понимаешь? — спросила Елена и неловко поджала поврежденную конечность. Нужно было подвязать. — Его план? Зик восхищался твоей сообразительностью, малышка Пик, а ты оказалась неспособна осознать таких простых вещей. Он даже не планировал тебе довериться. «Он хотел довериться, спрашивал, прощупывал почву». — Зик знал, что подобная безумная глупость никогда не найдет в моем лице поддержку, — Пик попыталась понизить голос, насколько это возможно для титана. — Из тебя бы вышел прекрасный союзник, но ты мыслишь узко, — с притворной жалостью протянула Елена. — И все же, несмотря на твою слепоту, он буквально подстилал тебе соломку. Иногда моими руками, готовыми тебя придушить. — Ревновала? — фыркать в таком облике не получалось. — Ты много о себе возомнила. Ты — обыкновенная элдийка, Зик — живое воплощение божества. «Нет, он — обиженный ребенок, который мечтал избавить элдийских детей от страданий, сделав их рождение невозможным». — Твое фанатичное желание уничтожить элдийцев кажется мне оскорбительным, Елена. Ты так мало отличаешься от своих соотечественников, что мне удивительно твое намерение откреститься от марлийцев.

* * *

Они обнялись неловко, но порыв был обоюдный — потянулись, как магниты. Прощание и прощение? Пик стояла рядом и чувствовала себя особенно одиноко. Анни вскинула голову и еще раз глянула Райнеру в глаза, а затем перевела взгляд на нее. Они не успели стать подругами, но Пик ощущала с Анни то нежное больное родство, которое может появиться только в детстве от пережитого вместе ужаса. Остальным она просто махнула рукой. Анни уходила, потому что потеряла смысл сражаться и хотела жить. Райнер остался, потому что мучился виной и хотел умереть. Чего хотела Пик? Спасти своих. Ответ всегда был одним и тем же. Пик повторила его несколько раз про себя, рассматривая бледную красивую Микасу. Невинную во всех смыслах девочку, которую убеждали в необходимости убить человека, которого она, похоже, любила. Хладнокровную убийцу, которую призывали бояться все оставшиеся об Аккерманах статьи. Сейчас она растеряно смотрела в сторону и кусала губы. Пик смогла бы убить Зика. Она была в этом практически уверена. Не за геноцид человечества даже, а за предательство своих. Микасе предстояло к этому прийти, куда быстрее Пик.

* * *

Эта тварь откусила ей кисть. Даже смертельная усталость не приглушила боль, зато заметно мешала регенерации. Пик осознала, что была на волоске, только когда ее подхватил Жан — так легко, словно она ничего не весила. — Я смогу… сражаться, когда рука заживет, — запыхавшись выдала она. — Ты на пределе, — обрубил Жан, таща ее в сторону Райнера. Их должно было убить, размазать по этим неестественно громадным костям. Пик невольно вжалась в Жана. Пришла помощь, о которой она не смела просить. — Порко! — собственный голос обрел небывалую силу. — Марсель! — они пришли. Пик чувствовала, как горячие слезы текут по грязным щекам. Ни до, ни после Пик не смогла бы толком описать картину, свидетельницей которой она стала. «Битва между небом и землей» — историки назвали это так. Она же наблюдала за тем, как титаны-шифтеры — живые и мертвые — сражаются за… них? Осознание этого наполнило слабое тонкое тело решимостью, она кинулась в бой, обратившись в Повозку — верного стойкого союзника. Пик нужно было освободить путь Жану и взрывчатке. Она старалась не думать, почему остановились Колоссы. Жан должен справиться. «Верно, как и следовало ожидать от нашей умницы Пик!» Сейчас бодрый голос Зика звучал в ушах не как воспоминание. Он стоял где-то рядом. Пик кожей ощущала его присутствие, от которого, сколько она себя помнила, всегда становилось теплее и спокойнее. Между жизнью и смертью, между небом и землей, Пик попрощалась с Зиком.

* * *

Пик заправила за ухо непривычно кроткую прядь. Современная марлийская мода выступала за практичные стрижки — местные женщины укладывали накрученные или прямые волосы на одну сторону, а мужчины носили четкий пробор по центру. Покинув мастера, который срезал большую часть темной гривы, Пик ощутила себя неожиданно свободной. Газеты на материке пестрили заголовками о небольшой, но важной дипмиссии, частью которой неожиданно для себя стала Пик. Она все еще временами задавалась вопросом, что она делает среди этих людей, но очередная чашка кофе и грустное воспоминание отрезвляли. — Все в порядке? — Жан склонился к ней, а затем сел напротив, пододвинув поближе белый чайничек. — Угу, — Пик скупо улыбнулась, не поднимая взгляд. — Вспомнила, как в первый раз плыла на Парадиз. Всю дорогу мы с Зиком провели в тесной столовой, похожей на эту. Он пил одну чашку кофе за другой, не переставая смолил… Мы почти не умолкали, но я совершенно не помню этих разговоров, — только горечь кофе и сигарет, хотела добавить она, — Мне даже не было страшно. Жан смотрел на нее со странной смесью удивления и торжества. — А сейчас — боишься? — Что бы ни говорил Армин, нас могут взять под стражу сразу после высадки, а затем отправить на эшафот или расстрелять… не знаю, что сейчас популярно на острове. — Ты, кажется, впервые при мне заговорила про Зика. Думается, он был причиной, почему тебе не было страшно, — его проницательность не злила Пик только потому, что ей она откровенно нравилась. В Жане было много приятных черт. — Я никогда не ждала от Парадиза хороших сюрпризов. И все же, отправляясь туда, я была уверена в успешности миссии. Как иронично, что раз за разом нас ждал провал. Жан усмехнулся и откинулся на спинку стула. — Я не прошу тебя в нас верить, но… — Я верю, — перебила Пик, отметив то, как дернулся его кадык. — И все же я здесь чужая… Микаса любит кофе? — она перевела тему только затем, чтобы увидеть реакцию Жана. Отболело ли? Он выпрямился так резко, что едва не потерял равновесие. При этом лицо у Жана практически не изменилось. — Не знаю, — честно ответил он, — завозят ли на Парадиз кофе и продается ли он там, где она сейчас живет. — Какая жалость, — притворно вздохнула Пик, подмигнув. — Я вот его очень люблю. — Значит, поищем, — просто пообещал Жан. — Мы спокойно доплывем, встретимся с Хисторией и посмотрим, наконец, отстроенную Шиганшину. Пик кивнула. В ней не умирала надежда на то, что «город, где все началось» не превратится в ее могилу.