План «Б»

Отказ от ответственности (Дисклеймер): Я не являюсь владельцем персонажей Поттерианы, или чего-либо из ГП-Вселенной, созданной Джоан Кэтлин Роулинг. Я не выручаю никаких средств от написания данного фанфика. Внимание(!): эта работа оценена, как фанфик для взрослых, из-за наличия соответствующего, для взрослой аудитории, содержания. Если вы не достигли соответствующего возраста для чтения подобного – пожалуйста, не читайте дальше!

__________

Его губы коснулись моих, и когда то случилось, я вся задрожала от этого прикосновения, ощущая, как его язык нежно облизывает их, исследует каждый миллиметр. Он просил допустить меня дальше. Его губы умоляли меня открыться для него. Разве он не понимает, что я уже полностью открылась ему? Я знала, что, предложив ему выпить кофе, я беззастенчиво предложила ему и всю себя. Когда наши языки соприкоснулись, то меня захлестнуло возбуждение, что полностью приоткрыло завесу всех моих чувств, и в этот самый момент губы яростно сомкнулись в поцелуе, который, буквально, выкачал из меня весь дух; я чётко осознавала, что мне уже не всё равно. Я должна была отвергнуть это, но не сделала того. Магическое принуждение или же искреннее доверие, уже не имеет значение, ведь я хочу этого волшебника каждой клеточкой своего тела. До тех пор, пока эта связь будет возможна. Его руки, что обхватили меня за талию, приподняли и посадили меня на столешницу, я почувствовала соприкосновение с ней и обвила ногами талию, руки мои обвили шею, а губы впились в губы. Единственное, кого я ощущала сейчас, так это Северуса с его чувственными и страстными действиями, что был прямо напротив, и от него буквально сквозило мужественностью, что сливалась с моей женской нежностью и открытостью. Он собственнически зарычал, прикусывая губу, и я, буквально, была готова скулить, заслыша это. "Возьми меня," — взмолилась бы я, если бы была в силах отстраниться от этих требовательных поцелуев, но руки мужчины плотно запутались в моих волосах, прижимая так близко, как то было возможно, а поцелуй этот был столь сладок, что вся я будто бы обмякла, стала невесомой, как после огромного количества алкоголя. Когда же мои ловкие пальцы добрались до его рубашки, выдёргивая ту из брюк, то, кажется, только тогда до него наконец дошло, что мы оба одеты, и оба весьма заинтересованы в том, чтобы все эти поцелуи получили хоть какое-то развитие. Северус грубо притянул меня к себе, его ладони легли на мой копчик, и я лишь сильнее прижалась к нему всем своим телом. — Куда? — выдохнул он мне на ухо. — Наверх, — лишь и смогла выдавить я. Всё ещё плотно держа руки у меня на талии, он сумел снять меня со столешницы, пронести через всю кухню и наверх, по лестнице. И остановился лишь на лестничной площадке, чтобы прижать к стене, в самом укромном уголке, покусывая нежную кожу моего горла; это продолжалось до тех пор, пока я не заскулила в ответ на это, пока не стала тихонько молить о том, чтобы он трахнул меня прямо там, на лестнице. Нехотя он отстранился и, пошатываясь, наконец-то сумел проделать весь этот путь до конца: вот мы уже и возле моей комнаты. И даже тот факт, что я грубо была повалена на кровать, самым неаккуратным образом, не имел никакого значения: всё моё внимание было приковано к мужчине, что был прямо передо мной. Почему-то до этой минуты я никогда не осознавала, насколько же изысканным был этот мужчина. Божество, что сотворяло его, не пожалело сил ни на его острый ум, ни на его великолепное тело. Странно лишь то, с каким смирением эти блестящие глаза ловили каждое моё движение, изучали меня, и в глубине тех я прочла: он думает обо мне совершенно так же. Стойкая эрекция, что угрожающе выпирала через ткань его дешёвых брюк, почти не позволяла мне сомневаться в том, что он желает меня или, по крайней мере, неистово желает моего тела; и в эту минуту именно взгляд Северуса, непостижимая глубина и откровенность, отраженная в глазах, заставили меня поверить в то, что он хочет именно меня. И всякие сомнения полностью развеялись сразу после того, как он набросился на меня, с намерением полностью насладиться моим телом. Внезапно вся эта одежда показалась мне такой неприятной и... Лишней. Чудовищное беспокойство поразило моё естество, когда я осознала, что единственное, чего я хочу, так это стянуть с него эти дурацкие штаны из полиэстера. Но делать то, пока он покусывает мочку моего уха, а его мозолистые ладони чертят бессмысленные узоры на моих животе и бёдрах, было задачей совершенно невыполнимой. Не сказать, что мне никогда не приходилось сталкиваться с ремнями и пуговицами, молниями брюк, но, если уж на то пошло, то тогда справляться с ними было куда как проще, потому что до этого момента я ни разу не ощущала такого: никогда мне не хотелось слиться с партнёром воедино, стать его полноценной частью, чтобы мы соприкасались не только телами, но и всем остальным. Что уж и говорить, любое из испытаний Кубка Трёх Волшебников было куда, как проще, чем всё это! Я хотела его. Хотела вытрахать из него сознание и весь дух, чёрт возьми! — Погоди! — воскликнула я, резко вздохнув и разорвав нашу с ним связь для этого, он схватил меня за руки, мгновенно замер, и глаза его резко соприкоснулись с моими глазами. И я прочла всё в его глазах, он боялся, что я откажу ему. Ожидал и боялся этого. Неужели всё ещё? — Пожалуйста, — сдавленно прошептала я. — Я не могу, не могу... И увидела, как на этих словах вытянулось его лицо, поняла, что ноги мои крепко обхватывают его талию, и мне захотелось ударить себя. Хм... Вероятно, если бы я слегка ослабила хватку и раздвинула свои ножки, то сумела бы разобраться с этими брюками самостоятельно. — Я... Понимаю, — прошептал он, опуская взгляд, полный стыда. Он вдруг начал отстраняться, явно намеренный слезть с меня; и я остановила его попытку сбежать на самом интересном, прижав его бёдрами, обняв его восхитительный торс так крепко, как только могла. — Что? О, нет-нет... Я не могу снять с тебя штаны. И я хотела сказать, эм... — при виде его потрясённого выражения лица, с широко раскрытыми глазами, мне захотелось вдруг спрятать своё пылающее от стыда лицо. — Не мог бы ты, пожалуйста, раздеться для меня, — неловко объяснила я. — Совершенно не могу справиться с пряжкой, но очень-очень-очень хочу, чтобы она сию минуту исчезла. Будучи до того неподвижным, Северус Снейп подался вперед, чтобы попробовать вкус моих губ; его собственные губы были обжигающими, божественными. Сдерживаемая страсть, обильность эти страстных поцелуев, будто бы выключили все высшие функции, на которые был способен мой мозг. Мои мысли путались, потеряв какой-то единый вектор. Остались лишь ощущения. Ощущения его тела на мне, тяжелый жар, что шёл от его брюк, от выпуклости, что сейчас прижималась к внутренней стороне моего бедра, сквозь ткань его брюк. Брюки. Да, они сейчас служили помехой. Им определённо стоило исчезнуть. Прямо сейчас, без лишних вопросов. С низким, торжественным горловым рычанием, Северус прервал наш поцелуй и ухмыльнулся: — Только ради тебя, я никогда больше не стану надевать этот ремень. Он начал снимать его, встав с кровати, оставляя меня на ней в возбуждении. Северус раздевался, расстёгивая рубашку, обнажая подкачанные мышцы, которые так и манили, мне хотелось потрогать их, попробовать надкусить. Его ботинки тяжело стукнулись об пол, и звук этот послужил лишним напоминанием о том, что пока его тело остаётся без одежды, моё всё ещё обернуто во всю эту ненужную ткань. Краткий миг переплетения наших губ и пальцев рук, и мы оба наконец-то были освобождены от лишнего, и Северус набросился на меня с новой силой, а я смогла вздохнуть от удовольствия, почувствовать его, всего полностью, прижатого к моему собственному телу, где ему было самое место. Его пальцы нежно поглаживали меня внизу, лаская бугорок моего клитора, вызывая у меня слабые отклики приближающихся оргазмов, точно пробивающиеся через толщу льда осколки приближающегося экстаза. Он будто бы ожидал того, что моё распалённое тело будет откликаться активнее, уделяя особое внимание нижней части каждого ореола моей груди. Как он понял, что именно эта часть является моей слабостью? Я не могла продолжать кончать в одиночку. Это, конечно же, было просто чудесным, изумительным, но совершенно недостаточным, совсем не тем, в чём я нуждалась. В чём нуждались мы оба. Я попыталась преодолеть поток этого эгоистичного удовольствия, действовать, и мои движения не были плавными или же умелыми, но совершенно полны энтузиазма. — Да! — прошипела я. Действительно, энтузиазм в этом был ощутим. Я лишь хотела, чтобы он перестал меня дразнить. Может быть позже. В какой-нибудь другой раз, но не сейчас. Сейчас он был мне нужен немного иначе. Моя хватка на его возбужденном, великолепном члене наконец-то сумела достичь желаемого: я сумела привести всё действо в то русло, которого так желала; теперь он был там, рядом с моим пустым и изнывающим лоно, с которым должен был слиться воедино. — Умоляю, — я прерывисто всхлипнула. Всё это было совершенно не таким. Да, он был там, где ему было самое место, но не хватало того, чтобы он начал двигаться, без этого моё тело буквально изнывало. Он ответил на этот мой жест, осторожно провёл кончиком своего набухшего члена по приветственно набухшему входу в меня, и я снова вздрогнула от этого прикосновения. Казалось, не было ничего лучше, чем это. Одна рука его поднялась, нежно коснулась моего лица, заставляя меня встретиться с ним взглядом, пока его член нежно растягивал меня. Я застонала от нашего первого соприкосновения, мой клитор пульсировал от удовольствия, и это всё обжигало мои внутренности, касалось, каждого волокна моей внутренней сути. Сути наших отношений. Я смотрела на него широко раскрытыми глазами, когда он вошёл в меня полностью. Лишь одного беглого взгляда на наши соединенные бедра было достаточно для того, чтобы я снова застонала: было чертовски сексуально наблюдать за тем, как его толстый, блестящий от смазки член, исчезает внутри меня. — Идеально. — прошептала я, скорее сама для себя. — Солидарен. — ответил он мне. Я уткнулась лицом в его плечо, чтобы в полной мере ощутить запах его разгоряченного тела. Мои руки обвились вокруг его упругой задницы, наслаждаясь формой, прежде, чем я укусила его, притягивая к себе и покачивая бёдрами, пока Северус глубокими толчками полностью уничтожал все мои эмоции и чувства, кроме потребности в нём. Я двигалась в такт его телу, пытаясь слиться в едином с ним ритме, и наше совокупление было столь сладким, напряжение от нашего секса наполнило воздух. Всё это было размытым, но столь прекрасным, столь желанным, но мы всё никак не могли напиться этой страстью. И в тот самый момент, как я была готова кричать и требовать от него большего, требовать, чтобы он удовлетворил эту невыносимую боль моего желания, Северус вдруг начал шептать. Первоначально я ничего не разобрала в этом его бормотании, но потом он повторил: — Стань моей, Гермиона Грейнджер. Оставайся со мной навечно и будь моей, — мягко умолял он своим соблазнительным голосом, подёрнутым хрипотцой. Я бы ответила без всякого промедления, если бы моё тело так отчаянно не требовало для этого сделать глубокий вдох; его резкий толчок столь ошеломил меня, что распугал всякие рациональные мысли, и я смогла лишь вскрикнуть: — Да! — и крик этот чудесным образом сорвался с моих губ. Один маленький слог, который сумел подытожить всё то, что я на самом деле чувствовала. Я желала именно этого. Каждой частичкой своего тела. Желала, чтобы этот волшебник обладал мной. Желала принадлежать ему, как и того, чтобы он был моим. Его потемневшие глаза, обычно угрожающие, теперь были пронизаны грозовыми искорками чистой похоти, ярким осознанием того, что он обладает мной, и это будто бы пронзало меня насквозь. Он был лишь моим. Мы оба принадлежали друг другу. Мы принадлежали друг другу... Принадлежали друг другу. Северус продолжил свой яростный напор, и не было до конца понятно, подстёгивается ли этот пыл моими криками или же тем, что моё тело сжималось от приближающегося оргазма. Я вряд ли смогу докопаться до истины, но одно было понятно сразу, что он толкался в меня, отчаянно стремясь стать единым целым. Я вцепилась в его кожу ногтями, прижималась, выгнувшись дугой, изнывая от желания кончить вместе с ним, удовлетворить свою потребность. Моё горло открылось, чтобы я могла всхлипнуть от облегчения, я полностью отдалась потоку его ритма. Мои стоны слились с его, и песня нашего единения стала просто идеальной по высоте, когда наша суть стала, буквально, единым целым. А затем мы лежали вместе, почти не шевелясь, чтобы я могла ощущать эту тяжесть тела Северуса, который не поднялся с моего, распростёртого. Его уже размякший член был глубоко внутри меня, там, где ему и необходимо было находиться. — Идеально. — Идеально. — Моё. — собственнически прорычала я, покусывая солоноватую плоть его шеи. Тяжело дышащий Северус на мгновение оторвал голову от копны моих густых локонов, чтобы одарить меня самой чудесной из своих самодовольных ухмылок. — Нет причин не соглашаться, — шепотом подытожил он.