***
Теплые солнечные лучи медленно заливали просторное помещение, выложенное керамической плиткой от пола до потолка. Влажные капли конденсата медленно стекали по изукрашенным линиям настенных рисунков, изображающих различные исторические события из истории княжества Рейс, переплетенные с удивительными сказаниями и легендами. Кейран медленно погрузился в теплые воды по самую грудь. Он аккуратно водил глазами по причудливо разрисованным камушкам, рисунки которых поднимали в его голове беспокойные темы: предстоящий диалог с графиней, утреннее происшествие с гнильцами. Беспокоил его и неприятный запах, что пристал к нему и раздражающая его щетина. Размышляя о событиях, что привели его в эти глухие западные края его не беспокоили. Кейрана не интересовала причина его вызова ко двору, мысли в голове путались, смешивались. Медленно проводя рукой по водной глади, он старался направить их в нужное русло. Рябь на поверхности рисовала различные картины: широкое поле пшеницы, колоски которого тянулись высоко к солнцу; поле переливалось, меркло, углублялось, пока не обратилось морем, глубоким, синим, воды которого притягивали, в нем хотелось утонуть; волны его накатывали, погружая тело все глубже; синяя гладь обратилась черной бездной, что не имела видимых границ: ни верха, ни низа; он тонул, захлебываясь в воде с привкусом крови, он ею захлебывался; обессиленные руки взмыли вверх, с мольбой о прощении; и лицо, что разогнало тьму, лицо женщины… Кейран вынырнул. Нехватка воздуха в груди болью напомнила, что ему не показалось. Он сжал кулаки в попытках сдержать сжигающую изнутри ненависть. И гнев. И боль. И образ. Образ женщины, что был стремительно развеян ударом кулака о поверхность воды. — Раздражен? Двери в бани распахнулись, и в наполненное горячим воздухом помещение вошел слегка полноватый немолодой мужчина. Поправив неуклюже сидящий на нем халат, он аккуратно ступил на влажную керамическую плитку — Графиня, она конечно, женщина своеобразного вида, но ее цесарская мощь посчитала прием водных процедур обязательным. Особенно после утренней резни. Да, запашок был от тебя тот еще. Скажи, как давно ты не мылся? — Я не неотесанный дикарь, войт, — сказал Кейран, только сейчас взглянув на своего собеседника, хотя ощутил его присутствие еще до того, как тот подошел к дверям, — И водные процедуры я люблю. Я о своем думаю, и это, словом, не твоего ума дело. — Эй, давай без грубости. Так ли встречают старых друзей? — Друзей войт? В прошлую встречу ты приказал меня высечь и повесить. Нет у меня друзей, да и на письмо твое я ответил с большой неохотой. Мне вот интересно, с каких пор капитан стражи и личный пес рода Кхур путешествует в кампании молодого рыцарька, у которого молоко на губах не просохло, сухих как ветки братьев Трешльен, «Быка» из народа Больх, что драпанул как заслышал визг гнильцев, да этого светленького оруженосца… Как он там, к слову? Когти разорвали его шею. Думал, не дотянет до крепостных сцен. И что вы черт возьми везли в тех ящиках? Что стоило жизни четырех человек и откуда такая спешка при передвижении? Ипат сбросил халат, обнажив покрытую шрамами и ожогами правую руку, крепкую грудь и перебинтованную ногу. Он медленно погрузил свое тело в горячую воду. — Пацан то? Жив. Подрали его, да, мерзко вышло. Едва кровью не истек. Да еще и зараза эта по крови пошла. Шея его и правда выглядела паршиво: позеленела, распухла, кошмар словом. Буквально в последний момент мы успели подогнать его к целительнице этой. Еще бы чуть-чуть, и хоронить бы пришлось. — Что за груз, ради которого ты так рисковал? Кейран взял в руки бритву, и аккуратными движениями начал счищать недельную щетину. — Выбрать в качестве тракта ничейную землю… Ты должно быть очень спешил. — Не думай, будто ведаешь все на свете. Ты сам знаешь, как опасен сейчас тракт через Малибоа. Прошлись по нему горцы, камня на камне не оставили. Необходимо двигаться через русло Поружки, а это с недавних пор спорная территория. А черти эти на переправе, будь неладен этот их королек Грихс… Смихс… Или как его там… Из Эйст, в общем, задушат если не пошлиной так гарротой. Перемирие нынче держится хлипко, старик. Пока что амбиции северян сдерживают наши мечи и стены, но, по-правде говоря, южные государства бояться грядущей мясорубки. Нет гарантий, что когда закованные в золото шевалье из Эйст перейдут русло реки, прочие короны встанут на нашу защиту. — Меня не интересует политика, Шерх. Последние годы она выходила мне боком. Что за груз и откуда спешка? — А я и забыл, насколько ты бестактен. Но, попрошу не перебивать. Выбрали мы, значит, самый, казалось бы, простой и прямой путь, по Шаловскому тракту. Он, конечно, далек от понятия «Безопасный», но знаешь? Что угодно, лишь бы не видеть эти синебородные рожи, тьфу! В общем, нанял я этих братьев Трешльен, у деревни Холовка. Паскудное дело вышло, к слову. Наемники эти с именем громким, а потому взяли заказ на какого-то сеньора, что был должен “Бригаде”. А разбойникам этим без разницы кто деньгу платит. Пришлось за них поторговаться. Свежая кровь она всегда нужна, вот я их и отмазал. — Здоровяка из Больх ты тоже отмазал? , — вопросил Кейран, плавно переводя лезвие к макушке — «Быка»? , — войт ополоснул лицо, — Этот громила был назначен самим префектом для сопровождения груза. Думали мы, если и придется резать кого, то людей. Не думали мы, что нарвемся на тварей. К слову, как ты нас нашел? — Майра направила меня по следу соглядатаев из Аширии, а они уже вывели меня на группу отчаянных идиотов, что поперлись по самому злосчастному тракту из возможных. Чудовищ на дорогах все больше, Шерх. По пути сюда я брал контракты не только на разбойников и дезертиров. Все чаще мне попадались заказы на грифов, серпантов разных видов, нагов, сирен, даже агишков. И зная такой риск, ты повел людей на смерть? — Эх, вот знаешь, с теплотой вспоминаю те времена, когда по весям можно было ходить не боясь быть заколотым, застреленным и сожранным… — Что в ящиках, войт? — Ну, думаю ты догадываешься: специи, пряности, безделушки, словом все что душа графини захочет. Но ты то должно быть понимаешь, что меня она не просто так вызвала из-за стен Дор-бартан. В ящиках есть то, что очень… Нужно графине. Для личного дела. Шерх выпрямился и слегка привстал, присев на край бассейна. — И я вызвал тебя не просто так. Дело государственной важности. Графиня Мария-де-ла-Кхур не осведомлена о тебе и твоем прошлом, да и не имел я возможности тебя представить. Ее старший сын, завидев спасителя царского груза, направил вашу милость отмываться в бани от последствий утренней бойни и недельного плутания по бездорожью. Посему перед жемчужиной юга ты предстанешь помытым, свежим и готовым помочь «Экспертом по оккультным делам». — Так ты меня представил? — вопросил Кейран, полностью выйдя из воды и обернувшись в свисающее с позолоченного крючка полотенце, — Но ты ведь понимаешь, что я не являюсь экспертом в магичных штучках. Какое же дело затребовало исказить мою «специализацию»? Шерх войт Храу последовал примеру своего собеседника, покинув уютный бассейн и насухо отеревшись. — Знаешь что, старик? Обсудим это по дороге в гардероб.***
Они перемещались по очень узким коридорам, каменные стены которых тускло освещались маленькими огоньками от масленых ламп, расположенных так, что-бы не оставлять темных углублений меж освещенными участками. Было двое их: крупный бритоголовый мужчина, выглядевший моложе своих лет со смуглой кожей цвета мориона, и его спутник — бледнолицый усатый старик, чье лицо было покрыто тенью прожитых лет как в качестве рубаки на службе сильных всего, так и в качестве посла и дипломата, роль которого Шерху была ближе. — Высокородные и древние стены замка Ше-ла-Кхур теснее, чем пещеры, в которых я охотился на пыльников, — подметил идущий позади Кейран, — а они то роют тоннели под стать своему размеру, войт. А рост их половинен твоему. — Эти коридоры, улочки снаружи и комнаты возводились во времена первых высадок на острова. Люди тогда не могли похвастаться обилием ресурсов, потому и строили с минимальными затратами, лишь бы уберечь себя от очень агрессивной окружающей среды: серых этих, пещеры которых до поры испещряли каждый холм и каждую гору; лесных жителей — волосатых гальтов этих и их зверья разношерстного, клыкастого, жадного до человечья мяса; племена еще эти, крипты, языка не ведающие людоеды чертовы. Словом — одна угроза всюду. Минуло уже сотня зим с тех пор, а никак не изгоним этих нелюдей с наших земель. — «Ваших», как же, — перебил его бритоголовый, — земли эти принадлежат их исконным обитателям, и всегда будут. Вы здесь гости, а ведете себя как хозяева. — Потому-что мы и есть хозяева, — поднял голос войт, — мы и никто другой. Люди чистой крови, без хвостов, крыльев, жабр, кошачьих глаз и прочего. Ты такой же человек, как и мы! Как ты можешь вступать на сторону этих грязнокровок? — Я, строго говоря, не вашего вида. И экспансивные настроения меня не удовлетворяют. — Хватит этого бреда, Кейран! Мне плевать, что у тебя кожа цвета эбенового дерева, что глаза твои зеленые как паяльная кислота и что сам ты размеров с кэпкуна, ты -человек. Не вздумай хотя бы перед графиней плести эти бредни, барже прошу. — Не буду, Шерх. Я не лезу в политику. Но ты вот мне скажи… Упырь, да? То, что ты поведал мне в гардеробе… Это правда? Мужчины выбрались из тесноты мрачных помещений и узких коридоров, оказавшись на просторной террасе, соединяющей гостиную с общими залами. Через тяжелые деревянные двери, сквозь затхлые помещения на свежий воздух. С просторной, нависающей над главным двориком, открывался вид на всю крепость: крепкие каменные стены из огромных монолитных блоков украшали гербы домов Кхур, на которых красный и зеленый змеи причудливо переплетались в необычном узоре; по бокам от крепостных ворот возвышались башни, с вершины которых можно было осмотреть всю округу, вплоть до русла Поружки, от которой крепость отделял густой умирающий лес, из-за крон деревьев которого виднелись золотые знамена королевства Эйст. Его войско было готово форсировать реку в любой момент, и осознание этого факта, пожалуй, тяготило каждого кто жил и гостил за стенами в этот день. — Ты только посмотри на этих животных, на этих диких синебородых зверей, — язвительно отметил ипат, -Дай им хоть толику повода, они мигом нарушат все существующие договоренности ради нового клочка земли. И будет тогда война, как в старые добрые — разноцветные знамена юга соберутся, дабы дать отпор северным захватчикам. — Не будет такого, войт. После гибели Лакура, наместника Чети и наследного принца Авельского, некому более собирать ваши знамена. Из всех голубокровых особ, составляющих четырнадцать южных корон от предгорий Эссе до Черского моря, только графиня Мария-де-ла-Кхур обладает сколько-нибудь весомым влиянием, способных укротить лень, разруху и невежество, что царят сейчас между вашими соседями. И будь я проклят, если ей это удастся, особенно в том состоянии, которое ты мне обрисовал… — Упырь… — Упырь, войт. Как такое возможно? Я никогда не слышал, чтобы человека в зрелом возрасте могла постигнуть такая напасть. Ты уверен, что это именно младший ее сын обратился в чудовище? — Никаких сомнений. Ее величество своими глазами видела, как прекрасный темноволосый наследник, разрывая на себе одежду покрылся колючей редкой шерстью, как лицо его вытянулось, как кожа его посинела, а затем стала темнее ночи, словно его сажей покрыли. В ту злополучную ночь, три луны назад, он в один прыжок вылетел из своих покоев и скрылся где-то за стенами замка. — Откуда такая уверенность, что младший Кхур еще не в пределах этих стен? Упыри, как естественно вырожденные так и искусственно сотворенные, держатся ближе к своим родным, дабы питаться их выделениями, кровью, а затем и плотью, ибо такова их природа. Мужчины двинулись с террасы, пройдя сквозь еще одни тяжелые двери из твердых пород дерева, явно не принадлежащих этим местам. Затворив их за собой, и убедившись, что рядом нет посторонних ушей, войт аккуратно проследовал вглубь еще одного узкого коридора, в этот раз чуть более просторного, чем предыдущий. — Трое ребят из гвардии как обычно вышли на патрулирование вчера к утру. Их маршрут пролегал вдоль стен, что плотнее всего прилегают к лесной чаще. Ну, в общем… Хороший мы им курганчик сделали. Всем троим… — Что их убило? , — вопросил Кейран, медленно продвигаясь за своим провожатым, — на что были похожи их раны? — Ох, старик… Я много смертей видал, но это… Ребят словно в молотилку для зерна бросили: панцири разорваны, разодраны животы, оторваны конечности, обглоданы лица… Я…Я не могу… — Когда ты приказывал заживо освежевать еще живых Портсмена и его банду, ты не был столь сентиментален. — Что-б тебя… -глаза у ипата погасли, — одно дело сдирать кожу со всякого отребья, что жить мешает, грабит и убивает, а другое — видеть, как молодых и уверенных в себе слуг короны, которых ты еще день назад направлял на обычный патруль, хоронят, забитых как свиней на бойне! Войт старался не повышать голос, изъясняясь полушепотом. В какой-то момент, мужчины покинули тесноватый тоннель, выйдя в просторное помещение, потолок которого, в кои-то веки, перестал натирать Кейрану его бритую макушку. Могучие плечи смуглокожего война наконец-то расправилась, тело выпрямилось, и он смог встать в полный рост. На фоне своего спутника, даже весьма крупный по местным меркам Шейрх войт Храу, начальник стражи и самый старший среди своих сослуживцев, казался невысоким щуплым карликом. Впервые, после гардероба, ипат был вынужден общаться со своим собеседником, высоко подняв голову. Они прошли через зал, напоминающий обеденный для множества персон: длинные столы и лавочки держались центра помещения и стояли близко друг к другу. — Навевает уныние, — произнес ипат уже не шепчась, — раньше в это время здесь проводили гулянья перед наступлением первого снега. Со всей округи, еще до того так мы были вынуждены сдать русло реки недругам, стекались жители, с разных сел и весей. Сейчас, по понятным причинам, все мероприятия отменены. Но причины эти, кроме золотых шлемов на том берегу, должны быть ясны только узкому кругу людей. Я надеюсь, ты понимаешь? — Понимаю, войт. Кто еще знает правду о судьбе младшего из графской семьи? — Кроме нас? Немногие: графиня, оно сам понимаешь, придворный чародей этот, Дорхегарий, кажется, и служка, что находилась в ту ночь в комнате молодого графа. Вот, собственно и все люди, что знают страшную тайну. — Какова официальная версия отсутствия юнца при дворе? — Мария смогла убедить двор в том, что молодой наследник сейчас отбывает в родном имении южнее крепости. Якобы в целях обеспечения безопасности королевской особы до выяснения условий бракосочетания, — Шерхпоморшился, — Мы еще не получили ответ с той стороны, а войска их припирают так что сказ сработал. Не хватало нам еще паники в такой сложный час. Они медленно приблизились к высоким, тяжелым двустворчатым дверям, за которыми располагались помещения для приема особых гостей. «Длинный зал, усеянный словно улей витражными окнами, что виделись снаружи, просторный, но душно тесный, как и любая приемная высоких особ что я посещял» — прогнал у себя в голове Кейран. Он не страшился контактировать с представителями голубых кровей, нет. Далеко не в первый, и наверняка не в последний раз ему придется преклонять колено пред очередной выскочкой, думающей что она может править миром. Наивно полагающей, что власть в ее руках, цепких и липких от запекшейся крови и грязи бесчисленных могил, гнетущих ее слабый рассудок. Но Кейран знал, кому принадлежит власть в этом мире. Кто управляет всем из теней, плетя сети заговоров и интриг. Он бежал от этого раньше, не убежит теперь. Его ладонь медленно и аккуратно легла на ручку по центру, но поворачивать ее бантуец не спешил. — Я давно тебя знаю, старик, так что, ты это, не подведи. Сразу после знакомства с госпожой я покажу тебе место, где наших ребят нашли, а после, как стемнеет, отправимся на склад. Ты, сукин сын, догадливый. Ящики не простые. Среди предметов роскоши и необходимых припасов есть предметы оккультного характера требующие твоей экспертизы. Я полагаю, что-то из этого можно будет использовать дабы снять проклятие с дитя. Глаза Кейрана сверкнули. Тысячи слов и мыслей промчались сквозь него словно вспышка молнии во время страшного шторма. Но он не сказал ни слова. Бритоголовый странник потянул центровую ручку на себя, и дверь в высший свет отворилась, заливая помещение позади теплыми оттенками разноцветных лучей света.