Приключения Биотино

      Один из зрительных залов Дома Творчества на окраине города постепенно заполнялся гостями, а до премьеры кукольного спектакля «Танцы деревянных человечков» оставалось всё меньше времени. В зале становилось всё шумнее, а за сценой тишина нарушалась только тихим хрипловатым бормотанием. Перешёптывания в ультразвуке же человеку было услышать не по силам, если только в его генотип не добавили чего-нибудь от летучих мышей.       Директор передвижного театра Карлос Бартоломео Абас, гастролирующий под запоминающимся псевдонимом Карабас Барабас, гордо называл себя доктором кукольных наук, хотя и наук-то таких не существовало. Он знал о куклах без преувеличения всё: от видов и способов изготовления до новинок кукольной моды. Каждый актёр, каждая актриса в его передвижном театре — плод многочасовой, а то и многодневной работы. Он сам вытачивал части маленьких тел из дерева, пренебрегая бездушной, по его мнению, технологией биоформования, хотя она и была ему по карману, кропотливо вырезал индивидуальные черты лица для каждого, накладывал грим и сам выдувал глаза из стекла. Даже формы для заливки фарфора он изготавливал своими руками и сам же выращивал волосы нужной длины и цвета на спине лабораторной крысы.       Многие его творения, будучи одетыми в щедро украшенную рюшами, кружевами и стразами одежду, с напомаженными лицами, выглядели будто настоящие дети, просто уменьшенные раза в два. Казалось, никто не удивился бы, если бы они вдруг заговорили или начали двигаться сами собой, на деле же, немало людей удивилось до степени обморока.       — Мастер! — окликнула Карабаса деревянная кукла в человеческий рост.       — Чего тебе? Двадцать минут до спектакля, надеюсь, это что-то важное? — недовольно нахмурился тот.       — Вам прислали куклу, мастер, сказано, передать срочно, — Бартоломео передал директору записку, от вида которой тот поморщился.       — Ужасный почерк. А кукла? Она уродлива до невозможности! — отметил Карабас Барабас, разглядывая Биотино. Тот был недоволен характеристикой, у него даже веточка от возмущения заколебалась. — И это их хвалёная биоформовка? Я бы одной левой ногой лучше выточил! Ладно, — махнул рукой Карабас Барабас, направляясь к выходу из гримёрной, — не до неё сейчас. После спектакля разберусь.       Бартоломео бросил деревянного человечка тут же, на полу, и вышел вслед за свои создателем.       Биотино с облегчением пискнул: он потерял счёт времени, сидя в том большом контейнере, но так и не дождавшись того громогласного человека, который, как он думал, мог бы отнести его за сцену. Пришлось рискнуть, и всё вышло лучше, чем можно было рассчитывать, даже представление ещё не началось!       Довольный собой, он вскочил на ноги, забывая о боли в пятках, и начал издавать высокочастотные попискивания, чтобы остаться неслышимым для людей и при этом обследовать окружение.       Тем временем директор давал своим актёрам, вставшим перед ним в полукруг, последние указания.       — Любые импровизации запрещаю. Строго следуйте сценарию, особенно ты, Пьеро. Если ещё хоть раз во время сцены похищения принцессы ты кинешься «спасать» Мальвину, я запру её на час в дезинфекционном боксе, а тебя заставлю смотреть, понял?       Фарфоровая кукла с красивыми голубыми кудрями с противным скрежетом приложила ладони к своему хорошенькому личику и в ужасе охнула. На украшенное рюшами голубое платьице посыпалась фарфоровая пудра. Испуганные шепотки послышались и среди других актёров, но больше всего был напуган деревянный мальчик с выбеленным лицом. Он был одет во все белое, в длинной белоснежной рубахе с длинными рукавами.       — Н-не повторится инцидент, плясать я буду в тот момент! — дрожа произнёс он, и начал размахивать руками, изображая некое подобие летящего голубя.       — Надеюсь на это. Всё должно быть идеально, ясно? Если публика останется недовольна, я вас поразбиваю и сожгу! — пригрозил Карабас Барабас.       Куклы закивали, издавая кто скрип, кто скрежет.       Взглянув на часы, директор приказал Арлекино, деревянному мальчику в клетчатом комбинезоне, напомнить зрителям о правилах приличия и объявить начало спектакля. Сам он всегда оставался за сценой: он прекрасно понимал, что никто не захочет по доброй воле глядеть на его уродство. Куклы — единственные, перед кем он не стыдился показаться, даже после того, как нашёл способ подарить им возможность видеть. Да что бы создания воротили нос от мастера, давшего им жизнь?       В зале послышались аплодисменты. Биотино, привлечённый отзвуками хлопков, медленно продвигался к сцене, лишь примерно представляя, как она устроена. До его чувствительной веточки-носа дошли странные высокочастотные звуки. Они едва пробивались сквозь музыку, которая становилась всё громче, но, сосредоточившись, Биотино смог различить некоторые слова.       — Вы это слышите? Кто-то прощупывает там, справа, — пропищала одна из кукол, не отрываясь от танца.       — Кто это может быть? Все ведь здесь, — удивилась другая, садясь на шпагат из кувырка. Зал был в восторге.       — Я точно слышу!       — И я тоже.       — И я!       Танцующие куклы переглянулись, увидев, что на сцену медленно выходит совершенно незнакомая им фигура, но в страхе они старались его игнорировать.       — Вы можете говорить, неужели вы деревянные человечки? — так же, на высоких частотах спросил Биотно, предвкушая только положительный ответ.       — Уйди со сцены, ты нам всё испортишь! — ответила одна из кукол.       — Но я хочу потанцевать с вами! — Биотино, ни о чём не думающий от радости, тотчас же попытался повторить движения за куклами, чтобы те нему лучше прониклись. Вместо этого, его стали прогонять ещё больше голосов, а затем на сцене погас свет.       Публика зашумела, не понимая, является ли тьма частью спектакля, или же что-то случилось с электроэнергией. Назначение странной деревянной куклы, которая была больше любой другой и совсем без одежды, так же осталось для них неизвестным.       Биотино не мог видеть, но он чувствовал свет поверхностью тела. Только так он понял, что наступила темнота, он единственный из кукол продолжил танцевать, как вдруг кто-то приблизился к нему и резко схватил.       — Он же тебя сожгёт! — сочувственно пропищал кто-то.       В ярости Карабас Барабас швырнул Биотино на пол за сценой. Тот вскрикнул, почувствовав, что в его теле образовалась небольшая трещина.       — Ты ещё кто такой? — грозно прошипел Карабас Барабас, — Кто тебя создал?       — Джузеппе! — испуганно ответил Биотино, стараясь встать.       — Кто такой Джузеппе? Где живёт? Отвечай живо!       Биотино замолчал, не зная, что и ответить. Он действительно не знал адреса своего создателя. Молчание его, по-видимому, надоело Карабасу-Барабасу, тот выхватил баллончик и прыснул в деревянную куклу.       — А вот и не попал, не попал! — дразнился Биотино, скача то влево, то вправо.       — Ну, я тебе покажу! — прорычал директор театра, схватил большой баллон и направил струю в Биотино.       Кажется, не попало, ведь боли он не почувствовал, но почему-то стало так холодно и тяжело двигаться, хотелось замереть на несколько часов и не делать ничего, провести это время в тишине и уюте. Так он погрузился в сон.