Двойное знамение

От имени Ирмы Рассел, графини Бедфорд

Роднее дома нет ничего на свете. После того, как побывал в других краях и, в особенности в плену у немцев, так приятно и восхитительно возвращаться домой. Ты чувствуешь прилив сил и, кажется, что весь мир улыбается тебе и раскрывает свои объятия. Также чувствовала и я, как только ступила на английскую землю и вдохнула полной грудью свежего воздуха. Одновременно стало легко, но и в то же время сердце сковала тяжелая грусть. Мне так хотелось увидеть любимого человека и даже на мгновение мне показалось, что он должен выйти мне навстречу. Но это было лишь эфемерное видение, плод моего воображения. И это самое ужасное, что я когда-либо чувствовала. Но даже это ощущение перекрывало другое – то, что жило под сердцем. Моим сердцем. В последнее время часто вспоминаю то, что произошло тогдашним вечером. Стыд и унижение охватывают меня с большей силой, и мне хочется сброситься со скалы. Мне хочется отмыться от этой черни, но как ни тру тело своё мылом и мочалкой, кажется, что она вообще не отлипнет от кожи. Словно вся я была обмазана гудроном. И плод деяния Шмидта сейчас толкается внутри моего живота. Мне хочется порой взять охотничий нож и вырезать ЭТО из своей утробы и сжечь. Но каждый раз меня охватывает страх. Когда Шмидт узнал, что я беременна, то ему вдруг пришла мысль о своем наследии. Что когда он захватит мир и станет управлять всем и вся, то ему, как и любому правителю, нужны наследники. Мне от этого легче не стало. Я не хотела этого ребенка. И пыталась хоть как-нибудь избавиться от него. Но ко мне Шмидт приставил «нянек», которые следили за каждым моим передвижением. Только предпринимала попытку, как эти «няньки» тут же подоспевали и унимали мой пыл. Даже вместе со мной заходили в ванную и сами мыли меня. Это было не очень приятно. Неприятно, когда посторонние смотрят на тебя голого. Такие ощущения обычно бывают при медицинском осмотре. Подул летний ветерок. Я взяла чашку с уже теплым чаем и сделала глоток. Подставила лицо теплым лучам солнца. Сегодня была прекрасная солнечная погода, которая так редко навещает Англию. И обычно в такую погоду всегда хочется погулять, насладиться теплом и вобрать в себя лучи солнца. Хорошая и ясная погода всегда приободряет и даже немного освежает человека. Всплыли воспоминания о том вечере. Был день. Я сидела и читала детям «Остров сокровищ». Они с интересом слушали про приключения подростка Джима Хокинса. Услышала, как с железным скрипом открывается дверь, но не особо придала этому значение. Я подумала, что это принесли обед. Дочитала предложение и взглянула на близнецов. Они сначала посмотрели на меня затем в сторону двери. Я посмотрела туда, куда и они. В дверях стоял Шмидт, убрав руки назад и выпятив вперед грудь. Захлопнула книгу и встала с места. Улыбка промелькнула на его лице, и появился некоторый прищур в его глазах. - «Что вы читаете?» – вдруг спросил он. Для меня был неожиданным его приход. Ведь он так очень редко лично посещал нашу «камеру». И я вовсе забыла обо всем. - «Так как называется книга?» – вновь он задал вопрос. Я посмотрела на книгу, которую держала в руках и прочитала название. - «Остров сокровищ», - ответила, посмотрев на него в упор. - «Вы уже чуть больше года находитесь здесь», - проигнорировав мой ответ, сказал он. – «И проводите все свое время в стенах этой комнаты. Я подумал и решил. Я приглашаю вас сегодня на ужин. Думаю, это поможет выглядеть вам подобающе», - он подал знак кому-то в коридоре и в комнату вошел солдат с коробками. Он их поставил на стол и вышел. - «Жду вас к восьми», - сказал Шмидт и вышел. Закрылась дверь. Я всё еще не понимала, что произошло, и решила заглянуть в принесенные коробки. Открыла первую коробку и увидела платье цвета вина. Во второй были туфли такого же цвета. А в третьей была косметика. Если мне нужно вот так приодеться, то, скорее всего, у Шмидта на ужине будут еще какие-то гости, подумала я. К назначенному часу я была готова. Давненько не надевала красивого платья, туфель, подчеркивающих женскую ножку, и чуть не забыла, как это быть красивой. Подчиненный Шмидта по имени Ганс Ланда проводил меня до нужного места. Гостей не было. Хотя я и ожидала, что они придут. Но вплоть до ужасного момента никто не пришел. Для меня было ужасно сидеть за одним столом с убийцей моего мужа. Кровь так и приливала к сердцу, а в голове так и крутилась мысль об убийстве Шмидта. Сам Шмидт пытался со мной завязать разговор, задавая различные вопросы. Я отвечала коротко и ясно. Потом он встал из-за стола и, взяв откупоренную бутылку вина, налил мне его в бокал. При этом он зашел мне за спину. Мне стало не по себе от того, что он почти вплотную стоит ко мне. Он медленно поставил бутылку с вином рядом с моим бокалом. Помню, как он затем кончиками своих пальцев, едва касаясь, провел по моей ключице, приговаривая: «Думаю, нам надо познакомиться поближе» и затем он положил свои руки мне на плечи. Животный страх охватил меня. Инстинктивно я схватила столовый нож и быстрым рывком встала со стула и побежала к двери. Пыталась открыть её. То ли она была закрыта, то ли я в спешности не могу понять, как её открыть. Посмотрела на Шмидта, который успел уже приблизиться ко мне. - «Не подходите ко мне!» - закричала я, выставляя вперед столовый нож. Шмидт, при виде моего оружия самообороны, только рассмеялся. - «Неужели вы думаете меня убить этим?» - сказал он, расплывшись в насмешливой улыбке. Он приблизился ко мне вплотную. Я попыталась хотя бы ранить этого негодяя, но у того была отменная реакция. Он на лету выхватил столовый нож из моих рук и на моих глазах согнул его пополам одним большим пальцем. Он выкинул испорченный столовый прибор. Затем он обхватил мою талию и прижал к себе. - «Отпустите меня!» - кричала я, вырываясь из его сильных рук, которые зажали меня словно в клещи. Дальше произошло самое ужасное. То, что хочется стереть из своей памяти. Забыть как сон. Но такое не забудешь даже через сто лет. Все ужасные моменты своей жизни человек запоминает ясней, чем все радостные. Наверное, Бог задумал так, чтобы человек помнил и знал, что делать в будущем. Но после такого тяжкого оскорбления, унижения моей чести, я лежала на своей постели. Дети мирно сопели. Я плакала в подушку, кусая ткань на ней, дабы не закричать. Горячие слезы текли по щекам. Крик души зажало и пекло горло, что порой я не могла дышать. Ждала… Ждала, когда Творец заберет мою душу. Ждала, когда сверкнет страшная молния, и Он на колеснице спуститься сюда, дабы очистить мою душу и тело от скверны. Но никто не спустился с Небес на Землю, дабы спасти невинную душу…Никто. Скоро мне рожать. И мне тяжко на душе. Тяжко потому, что этот ребенок от ненавистного всеми силами души Шмидта, который позволил себе недозволенное… Я не знаю, как поступила бы любая другая женщина на моем месте, но я уже, кажется, все обдумала и решила. Несмотря ни на что, воспитаю и этого ребенка. Надеюсь, что ненависть пройдет, когда только увижу его. Что просто не буду вспоминать о ненавистном человеке и буду вся в заботах за детьми. Ведь если так подумать, то еще не родившийся ребенок ни в чём не виноват. Не виноват в том, что родится. Не виноват, что произошло, например, так, а не так. Попросту не виноват в грехах, которые были содеяны до него. Смотрю на детей, которые играют на лужайке. Ох, эти детские улыбки! Этот заливистый веселый смех! По ним я уж точно скучала за все время в плену. Как же прекрасна свобода. Как же прекрасно вдыхать свежий воздух и подставлять лицо теплым лучам солнца. Надеюсь, что моим малютками не придется тужить в будущем. __________________________________________________________ И помните, что автор нуждается в ваших комментариях :3