С пультом по жизни

Сразу после того, как Алина приняла платок из рук султана Сулеймана, праздник закончился. Повелитель ушел в свои покои, наградив изрядно смущенную девушку выразительным взглядом. Перед этим он подозвал к себе Нигяр-калфу, и она, поклонившись, вышла вместе с ним. Не успела Алина покинуть место празднества, как путь ей преградили воинственно настроенные девушки. Они держали в руках подносы, кувшины и потряхивали ими с нетерпеливым видом. — А ну-ка стой, Алина-хатун, — грозно воскликнула одна из них. Девушка остановилась. — Мне что, еще и руки вверх поднять? — пробормотала она себе под нос. Зачинщица продолжила тем временем свою гневную речь: — Прежде чем мы начнем говорить с тобой серьезно, я представлюсь и представлю других девушек. Меня зовут Айдын, — она сверкнула глазами и прижала к груди свой кувшин, — это Гюленай, — блондинка в красивом синем платье с вызовом посмотрела на Алину, — Кара, — «хатун» с черными, как смоль волосами вежливо кивнула, — Нергис, — девушка с рыжими вьющимися волосами качнула головой, — Тангюль, — Айдын указала на эффектную шатенку, вздернувшей подбородок. — Девушки, если кто еще не знает – эту бесстыдницу и выскочку зовут Алина, — они зашептались между собой, а Айдын звенящим от злости голосом продолжила: — Как ты смела? Нет, я вижу, что наглости тебе не занимать, поэтому поставлю вопрос по-другому: как ты сумела? Ты в гареме всего ничего и уже умудрилась привлечь к себе самого падишаха, повелителя мира в тот момент, когда к нему скоро пожалует его главная любимица – Махидевран Султан – и шехзаде Мустафа! Алина вновь закатила глаза. Сколько ревности и зависти в глазах этой Айдын! Бедняжка… но рассказывать ничего нельзя. Даже если б можно было бы это сделать, ее бы подняли на смех. Никто такому бреду не верит. Вообще, как поняла девушка, эти «хатун» совсем не жаждали правды. Они отчетливо хотели с ней расправиться и побыстрее. Поэтому Алина начала тянуть время. — Как ты, Айдын-хатун, правильно заметила, наглости мне не занимать, — мило улыбнулась девушка. — Вот и ответ на твой вопрос. Что до тебя… думаю, у тебя и так не было бы никаких шансов. Айдын сжала руки в кулаки, лицо ее исказилось от гнева. Алина мысленно прокляла свой длинный язык, она же хотела потянуть время до возвращения Нигяр-калфы, которая быстренько все разрулила бы! А теперь она стояла и смотрела на то, как Айдын медленно приближается к ней, держа в руках кувшин. — Айдын, может не надо? — опасливо вопросила Тангюль, отходя чуть в сторону. — Султан Сулейман не будет доволен, если мы… — Айдын, правда, еще не время, — урезонила пылающую от гнева «хатун» Нергис и положила ей руку на плечо. Девушка содрогнулась всем телом и, резко отстранившись, закричала страшным голосом: — Вы что, не понимаете? Змею нельзя пригревать на груди, нельзя давать ей расти! Если мы сейчас вот так ее оставим, то она добьется всего, чего захочет! — Но она еще даже не провела ночи с повелителем! — воскликнула Кара. — Вот если дело зайдет слишком далеко… Айдын в ярости занесла руку с кувшином над головой Алины. Та только поморщилась и негромко произнесла: — Давай, убей меня. А я с того света посмотрю, как ты объяснишь все повелителю. Заодно за казнью грядущей понаблюдаю… — Айдын, постой, одумайся! — отвела кувшин в сторону Гюленай. — Она права. Как ты это объяснишь? Ты убьешь ее прямо в этих покоях? Да тебя сразу же найдут и снесут голову с плеч! — Или задушат, что более вероятно, - буркнула Тангюль. — И нас заодно порешат как тех, кто за этим наблюдал и не смог остановить. — Ты хочешь нашей смерти, Айдын? — выразительно спросила Нергис. Айдын начала мелко дрожать. — Нет! Нет, нет, нет! — закричала она и опустила кувшин. Нергис с сочувственной улыбкой взяла его в руки. — Знаешь ведь, на что надавить… Она заплакала. Даже, нет, зарыдала, горько зарыдала. Стоны вырывались из нее груди, и слезы капали на красивый турецкий ковер. Девушка опустилась на колени, согнулась и закрыла лицо руками. — Уходите. Я прошу вас, уходите! — закричала она в исступлении. — Султаншей себя возомнила, небось. Сюда в любой момент могут войти! — прошептала Гюленай, отходя в сторону двери. Алина оглянулась и с некоторой долей жалости посмотрела на содрогающуюся от рыданий Айдын, которая пару минут назад пыталась ее убить. Правда время, место и орудие убийства выбрала неудачное. Девушки вышли из покоев, прикрыв за собой дверь. Глухие рыдания не были слышны в коридоре, так что пока ни о чем можно было не беспокоиться. Нергис, Гюленай, Кара, Тангюль и Алина молча шли по коридору, прижимая к себе подносы и кувшины. На безмолвную процессию вскоре наткнулась запыхавшаяся Нигяр-калфа, которая явно неслась за ними. — Так, девушки… У вас все в порядке? — беглым взглядом оглядев всех «хатун», спросила калфа. — Где Айдын? Умная Нергис тотчас же придумала отговорку. — Осталась в покоях, там нужно немного прибрать. Вот мы ее и оставили, решив сначала все это отнести на места, — произнесла она твердо. — Вот и хорошо, — удовлетворенно проговорила Нигяр. — Я вам помогу. Нергис, давай мне свой поднос. *** После того как девушки расставили все по местам, Нигяр-калфа подозвала к себе Алину и прошептала ей на ухо: — Иди, отдохни немного. Через несколько минут я к тебе приду, и мы вместе пойдем к повелителю. — Что, вы тоже пойдете? Тогда вам нужно переодеться, — хихикнула Алина. Нигяр укоризненно покачала головой. — Ай Аллах, совсем еще ребенок… Я тебя провожу. Не нравится мне это спокойствие. Постоянно смотри по сторонам. Я видела, как на тебя все глядят другие девушки. Сегодня никто тебя не оскорблял, не угрожал расправой? — Нет. А должны были? — и не моргнув глазом, солгала Алина, решив строить из себя наивную дурочку. — Должны были, конечно, — сочувственно посмотрела на нее калфа и положила свои руки ей на плечи. — А если этого не было, значит, они совсем скоро перейдут к более решительным действиям. Ладно. Не забивай себе голову, девочка. Пойдем, я тебя провожу. Поначалу Алина думала, что соседство с Айше-хатун принесет ей достаточно много проблем, но она ошибалась. Айше старалась и носа не высовывать из своей комнаты, а когда все-таки отваживалась на это, то исключительно работала внизу, сливаясь с остальными трудящимися девушками. Сегодня истерик не было. Нигяр по пути сообщила, что в целях безопасности закроет ее снаружи. «Опять я особенная», - с досадой подумала Алина. Девушка, оказавшись в собственной комнате, для начала с разбегу опустилась на кровать, от чего «подпрыгнули» лежащие на ней мягкие подушки. Она полежала так минут пять, а потом вспомнила, что Нигяр должна была занести ей новые украшения специально для вечера с султаном и поднялась, затем подошла к столу. На нем стояла деревянная резная шкатулка. У Алины руки задрожали от предвкушения, и она трясущимися пальцами открыла ее. У девушки зарябило в глазах от блеска драгоценных камней. Она взяла в руки тяжелое ожерелье с красными камнями и заметила, что под грудой драгоценностей лежит свиток пергамента… Алина удивилась. Может, это попало к ней по ошибке? Но сначала нужно было узнать, о чем говорится в письме, а то как же она это поймет? Девушка аккуратно развернула лист пергамента и увидела изящные… русские буквы? «Ах да. Наверное, все, что написано на языке османов, автоматически переводится для меня на русский. Удобно, однако», — подумала она, улыбаясь, и приступила к чтению. Моя несравненная госпожа, Вы – сладкоголосая птица, гордо летающая в небесах моего сердца; Жемчужина океанских вод моей израненной души, что жаждет лишь любви. Я околдован вами, я лишился слов и не могу я выразить и доли той печали, что с головой меня накрыла - миг желанный, когда увидел вас ваш скромный раб, моя Сонгюль. Я очарован небесными глазами, которые сравнятся только с камня драгоценного сияньем и то, бесспорно, победят. Я околдован вами, я влюблен, мне хочется летать и с вами: Поймать ваш взгляд и вознестись на небо, И счастье воцарится вновь в душе моей! Безмерно влюбленный в вас раб Ибрагим, нижайше надеющийся вновь увидеть вас. — Ну вот, Ибрагим проснулся. Как не вовремя... И что значит это «Сонгюль»? Должно же было перевестись, - вздохнула Алина. С одной стороны ей льстило такое внимание: в ее мире ей стихи еще никто не посвящал. Но с другой стороны эту влюбленность нужно было срочно вырвать с корнем. Ибрагим должен быть с Хатидже! И никакая русская наложница не должна помешать зародиться между ними искре любви. Алина с долей грусти (и злорадства) отложила пергамент и оглянулась в поисках того, что могло бы помочь ей избавиться от письма. Сохрани она его – кто-нибудь бы его тотчас же нашел, и Алина рисковала бы тогда «вознестись на небо», ибо такие отношения, мягко сказать, недопустимы. Девушка хотела разодрать его на клочки, но потом подумала, что эти самые клочки можно соединить, а потом вновь прочитать все письмо разом, поэтому остановилась на огне. Свеча стояла рядом, на столе. Алина бережно переложила в левую руку пергамент, правой взяла свечу, наклонила ее, и часть огня тут же перекинулась на несчастное письмо «раба Ибрагима». Минута – и от любовного письма осталась лишь горстка пепла.