В тихом омуте

В город отец Фёдор приезжал всегда оказией, по служебным делам, и старался надолго не задерживаться среди мирской суеты. Но сегодня он изменил обычному маршруту и на обратном пути заглянул к строительному рынку. Там, на пятачке между оживлённым шоссе и рядами ларьков с утеплителем и краской, кучковались в поисках нанимателя строительные бригады. Отец Фёдор давно подумывал о починке крыши в храме, да и собственное его хозяйство требовало ремонта. Однако, оценив масштабы предстоящего непокоя, батюшка всякий раз откладывал его начало до лучших времён. Дело было даже не в дороговизне материалов. Управляться на стройке своими силами при хилой поддержке нескольких прихожан выходило долго и муторно. Хорошая строительная бригада исполнила бы все работы куда качественнее и быстрее. Однако бригады, которые стоило приглашать, просили за работу немилосердно дорого, а те, что соглашались трудиться на задворках за гроши, не вызывали доверия. К тому же большинство строителей были мусульманской веры, что создавало дополнительные сложности с их размещением и прокормом. Так бы все мечты о благоустройстве и остались мечтами, не вздумай корова Зорька почесаться с утра. Сделав это, она своротила один из подпирающих хлев столбов. Матушка Наталья, заметив опасный наклон крыши, тут же упёрла руки в бока и заявила, что сил её больше нет, что надоело годами обретаться в халабуде, сложенной из говна и палок, что на дворе всё рухнет, как карточный домик, стоит только чихнуть погромче, что в доме течёт кран, на крыльце провалилась ступенька, в сенях «гуляет» половица, а хозяин даже не почешется, пока не провалится вместе с этой самой половицей в подпол… Короче, много всего увлекательного матушка сказала. А отец Фёдор терпеливо выслушал. Слова жены он принял к сведению и, прихватив из заначки некоторую сумму денег, решил после консистории заехать на стройдвор, чтобы нанять на работу кого-нибудь недорогого и с руками из плеч. Однако позже, блуждая по солнцепёку среди улыбчивых сынов Средней Азии, отец Фёдор быстро растерял задор. Он уже был готов смириться с неизбежным: купить пару брусьев, лист шифера и куб доски и поехать домой чинить сарай, когда его внимание привлёк галдёж у обочины. — Давай-давай, топай отсюда! Умный нашёлся! — визгливо орала придорожная торговка пирожками. — И ко мне тоже неча зыркать, — басила тётка с корзиной иноземных яблок. А дюжая продавщица семечек молча прикрыла платком свой товар и погрозила кулачищем. Но вся эта демонстрация сил совершенно не напугала того, кому была предназначена. Рослый белобрысый парень только улыбнулся в ответ: — Да ладно вам, тёть Шур, я ж чуточку, попробовать… — Знаем мы таких пробовальщиков! Плати — и жуй. А так — иди себе мимо. У, чертяка! Отец Фёдор присмотрелся к нарушителю спокойствия повнимательнее. Лицо у парня было хорошее: простое, добродушное, загорело-конопатое. Крепкие, мозолистые руки, линялая футболка, обтрёханный рюкзачок за спиной. А на шее — простенький нательный крест на серой верёвочке. «Может, судьба?» — подумал отец Фёдор. И как можно доброжелательнее обратился к торговкам: — Бог в помощь, бабоньки. Чем вас так обидел этот молодой человек? Для подтверждения мирных намерений отец Фёдор даже купил пирожок с картошкой и фунтик семечек за тридцатку. Смягчившись, тётка-пирожница пояснила: — Да всё шляется тут, будто бы купить хочет: дай попробовать, то да сё… А у самого денег нет. — Третий день уж тут бродит, — шепнула доверительно торговка семечками. Отец Фёдор с притворной строгостью поманил к себе нарушителя порядка: — Подойдите-ка сюда, юноша. Улыбка парня чуть поблекла. Он настороженно зыркнул в сторону шоссе, но потом подумал и всё же сделал шаг навстречу. Отец Фёдор поспешил закрепить успех: — Голодный? Парень кивнул и сделал ещё один шаг в нужном направлении. Отец Фёдор протянул ему пирожок и проговорил с мягкой укоризной: — Неужели такому крепкому и сильному молодому человеку не стыдно объедать бедных женщин? — Стыдно. Но жрать очень хочется, — честно признался парень, запихивая дарёный пирожок за щеку. — А звать тебя как? — Вовой. — Работать надо, Владимир. Честно трудиться, тогда и хлеб насущный Господь непременно пошлёт. Вова вновь улыбнулся. — Дык я бы рад. Но эти, — он кинул быстрый взгляд в сторону сидящих группками у дороги смуглых граждан Таджикистана. — Братья по разуму, блин… Хиляй, говорят, отсюдова к шайтан-бибиям, пока по шее не накидали. Думают, я у них заказчиков уведу, потому что местный и цену ломить не стану. А мне, собственно, хилять некуда, последние деньги проел… — А что умеешь? — сразу оживился отец Фёдор. — Да так, всё понемногу. — По дереву работал? Венцы там поменять, ступеньки, половицы? — Это да, недавно соседке дом подправлял. — Крышу клал когда-нибудь? Высоты не боишься? — А чего её бояться-то… — Вот и славно. Машину водишь? — Так-то да, но прав нету. — А что же тогда водишь? Велосипед? — Обижаете, батюшка. У нас с мамкой от бати старый жигулёнок остался. Вот я его починил и сено для коровы вожу. — Ага. Значит, в технике понимаешь, и за скотиной ходить тоже умеешь. Это хорошо. А чего в город подался? — Да подработать срочно надо. Я тут задолжал кое-кому: не отдам через год — мамке в селе житья не будет. Как бы дом не пожгли… А в городе, ребята говорили, хорошие деньги быстро поднять можно. Вот я и поехал. — Велик ли долг? — Да кому как. Двенадцать косариков. Вроде, и не много, а взять вот так с разбегу неоткуда. Так что сам-то я готов делать, что скажут, за жратву и крышу, а деньги — потом, к расчёту. Чтоб спустить не успел. — Играешь, что ли? — проницательно спросил отец Фёдор. Улыбка парня сделалась чуть смущённой. — Ага. В автоматах. — Азартные игры есть грех, — произнёс отец Фёдор назидательно. — Да ладно вам, батюшка. Вот наймите меня, а заодно и от грехов отвадите, а? И вам хорошо, и мне. Отец Фёдор повздыхал притворно, в задумчивости поднял глаза к небесам… На самом деле он уже принял решение. Парень ему понравился: русский, крещёный, судя по всему, не балованый и привычный к простому труду… «Что игрок — это мелочи. Наталья его за день так угоняет, все мысли будут лишь о кровати, — рассуждал батюшка сосредоточено. — А с оплатой после поглядим.» Вслух же он сказал: — Мне нужен работник: утром помогать матушке по хозяйству, а после обеда заниматься ремонтом на церковном дворе. Столоваться можно у меня, каморку для житья в доме выделю. Но только чтобы без баловства. У меня дочери шестнадцать, глупостям её не учить. Согласен? — А, годится, — легкомысленно кивнул Вова. — Паспорт есть? Давай. Из замызганной тёмно-красной книжицы отец Фёдор узнал, что зовут его нового работника Балдашов Владимир Михайлович, и рождён он в селе Старо-Березино на задворках Вологодской области. Спрятав документ в карман, отец Фёдор скомандовал уже строго, по-хозяйски: — Пойдём. Надо прикупить кое-что из стройматериалов и уложить в УАЗик. — А что с оплатой? — Отработаешь год без нареканий — получишь 12 тысяч из рук в руки. Ну а если у меня или у матушки будут к тебе претензии, тогда считай, что работал за харчи. Вова хитро прищурился: — Что, прямо так совсем без оплаты оставите? Давайте уж хоть на что-то точняком условимся. Хоть на три щелбана, а? Отец Фёдор усмехнулся добродушно: — Ладно, считай, условились. Только ты сперва заслужи это право, щелбаны раздавать.