Я ангел твой и твой я грех

      Утро началось с лёгкого завтрака и последующих сборов. Несмотря на то, что пара поспала не так уж и много, чтобы до конца избавиться от усталости, у обоих был странный прилив бодрости и сил. А последнее как раз понадобилось на ряду с терпением, чтобы очистить дракона Айви от липучек, которыми он был обрамлён с головы до пят. Этот проныра и на одиноком острове умудрился подцепить молочный чертополох.       В дальнейшем Айви ощущала покалывания дремоты, настигшей уже ближе к полудню. Но все мелочи жизни испарялись, как странный сон, стоило Эрагону взглянуть на неё тёплым благодушным взором. Вот уж и правда… Она не подозревала, что можно смотреть так мягко, поражая воображение способностью оказывать внимание лишь одним невербальным общением.       А путь продолжался, и девушка в самом деле порадовалась тому, что летели они не только за счёт своих крыльев, иначе сил бы не хватило и на половину преодолённой дороги.       Они парили над океаном, скрываемые от глаз ненужных свидетелей пышными облаками, сейчас больше напоминающими разбросанную по небу вату. Изредка небольшими участками показывались песочные островки со своими кусочками тропического рая, куда не ступала нога человека.       Так прошла ещё пара дней полёта. Постепенно воздух становился прохладней, а ветер сильней. Замечалось и значительное снижение температуры, из-за чего пришлось прибегнуть к своим потрясающим способностям, которыми обладали лишь бессмертные. Любой человек позавидовал бы такому: при любой ситуации контролировать температуру собственного тела.       Ближе к полудню на горизонте показалось заветное место, куда они держали путь. Айви несказанно обрадовалась тому, что вскоре сможет ощутить и потоптать твёрдую почву ногами.       Последняя пара часов сопровождалась неминуемой мукой, полной нетерпения и желания побыстрей очутиться на загадочном острове. А грудную клетку распирало от почти детского восторга, вызванного снежными горами, колоритно вписывающихся на фоне безупречного зимнего неба. Уже ближе к таинственным пейзажам по коже побежал холодок от леденящего ветра.       Драконы плавно опустились к небольшому городку, где в своей собственной суете протекала жизнь. Внушительных размеров остров был похож на ожившую зимнюю историю из сказки про снежную королеву, которую так обожали детишки в мире смертных. Деревянные двухэтажные домики стояли ровными рядами в несколько улиц, усыпанных кипенно-белым серебром природы. Каждый из них очерчивал свои границы ровными заборами, меж которыми простиралась извилистая, припорошенная снегом дорога. Да, здесь однозначно было слишком прохладно, но от этого лёгкого морозца на лице девушки лишь вырисовывалась улыбка.       Эрагон спешился первым, выпуская из рта пышное облако пара, сразу же обращая взор на спутницу, которая находилась в смешанных чувствах. Она и была в замешательстве и в то же время не прекращала любоваться красотами посещённых краёв.       Всё вокруг и вправду напоминало детскую зимнюю сказку. В цитадели в это время года идут дожди и редко можно увидеть всю красоту и благородство истиной зимы. Здесь же всё буквально было пропитано ледяным ветром и сказочно сияющим на свете снегом.       – Как тебе? Правда красивое место? – поинтересовался серафим, неотрывно наблюдая за реакцией спутницы, ведь для него подобные мгновения становились чем-то сокровенным и ценным. Это место могло возобновить любовь к Рождеству одним только своим видом, волшебной атмосферой.       – Это… чудесно, Эрагон. – Она заметила, как он протянул руки, чтобы помочь покинуть спину верного товарища, переминающегося с одной лапы на другую. Девушка аккуратно упёрлась ладонями в мужские плечи, плавно соскальзывая на землю, страхуемая надёжными руками серафима. Последний, довольный подобной реакцией, потрепал спутницу по волосам, уводя следом за собой. Драконы последовали за хозяевами, фыркая и осматриваясь вокруг. Пришлось отваживать неугомонного друга от попытки что-нибудь ухватить по пути. Этот дракон явно был особенным в своей исключительности, раз умудрился уже так знатно выделиться на фоне остальных. И Эрагон лишний раз напомнил о том, что этот товарищ мало чем отличается по характеру от своей нынешней, пускай и временной, хозяйки, получая за это тычок локтем в бок.       Аккуратные милые домики в один или два этажа были украшены расписной резьбой. На крышах висели гирлянды, символизирующие о скором наступлении праздника. Бессмертные порой с любопытством осматривали незнакомцев, но надолго не задерживали на них взгляды, практически сразу теряя всякий интерес.       Совсем скоро навстречу паре выскочил мужчина, задохнувшийся от длительной пробежки. Опоздавший на встречу, он едва не разнёс себе лоб в сокрушённом поклоне, грозясь тюкнуться носом в заледеневшую дорогу, однако серафим уверил его в том, что они прибыли немногим ранее, поэтому вины подопечного в этом нет.       Элмерс продолжала вертеть по сторонам головой, рассматривая домики и украшения на них, порой получая со стороны спутника замечания по этому поводу. Однако упасть она не боялась. Куда страшнее не рассмотреть все те прелести, что скрывал в себе таинственный остров.       Эрагон о чём-то разговаривал с мужчиной, бородка которого покрывалась инеем от устоявшегося морозца. Кай, их новый знакомый, постоянно норовил поклониться серафиму с раскрасневшимся то ли от мороза, то ли от стыда лицом. Однако последний не зря попросил лишний раз не демонстрировать его почтение при посторонних, дабы не привлекать ненужного внимания.       Они прошли несколько улиц прежде, чем остановиться рядом с калиткой одного из домов. Кованные ворота вензелями охватывали аккуратную очищенную от снега территорию, на которой помимо домика располагались массивные высокие деревья.       Кай пообещал позаботиться о двух драконах, отводя их в тёплую специально оборудованную под это постройку, где животным предоставят место для отдыха, свежую воду и пропитание. На этом их с Айви знакомство и закончилось, ведь мужчина ушёл так же быстро, как и появился.       – Я сожалею, но мне придётся покинуть тебя на некоторое время, у меня есть кое-какие дела. - Эрагон взял Айви за руку, заводя за границу калитки, пытаясь хоть немного проводить до заветного места.       Неведомое чувство предвкушения чего-то приятного и в то же время пугающего засело где-то под рёбрами и Элмерс нерешительно сбавила шаг, привлекая тем самым внимание спутника. Её потерянный вид отдался чем-то болезненным в глазах мужчины, и он сразу же сократил между ними расстояние.       – Я никогда бы не причинил тебе боли, ты же знаешь. – Словно пытался донести это до неё Эрагон, а Айви в ответ лишь уныло кивнула. Отчего-то сердце зашлось в учащённом ритме, словно боясь чего-то, предвещая о чём-то.       – Куда ты? – Айви была поражена тону своего голоса, полного тоски и одиночества, однако вовремя исправилась, быстренько выворачиваясь из его рук. – В смысле, не задерживайся, пожалуйста.       Снова замолкла, пытаясь придумать что-то на замену уже сказанному, нервно кусая губы едва ли не до крови, выкручивая кисти под неестественными углами.       – Есть некоторые вопросы, которые необходимо решить незамедлительно. – Эрагон признался честно, но ему не было жаль, что он оставляет её. Есть некоторые вещи, которые она должна увидеть и принять сама, он бы стал ей только мешать. - А у тебя есть дело, которое можешь закончить лишь ты. Ступай. Тебя уже заждались.       Его негромкий бархатистый голос пролился, как прохладный ручеёк в местах вечной засухи, лишая юную особу даже возможности усомниться в сказанных словах. Он заботливо провёл широкой ладонью по тёмной макушке, смахивая с шёлковых волос несколько снежных хлопьев, нападавших по пути сюда. И тогда Элмерс взглянула в его глаза, преисполненная неспокойствия и неожиданной решимости.       – Тогда я дождусь тебя. – Шепнула она в ответ ему, но не сомневалась, что он услышит. Они переговаривались тихо, почти беззвучно, словно делились чем-то сокровенным друг с другом.       Кивнув, мужчина жестом указал ей путь в сторону протоптанной тропы, а сам, немного проводив взглядом, вышел за пределы намеченной территории. Когда Айви обернулась, чтобы посмотреть на него в последний раз, Эрагона уже не было видно. От него остался лишь блёклый аромат парфюма и след сильнейшей энергетики. Как будто нарочно, погода заметала все следы, медленно опуская на землю снежные хлопья. Мороз, что так отчётливо пощипывал кожу, немного отступил более степенной погоде, разбавленной тишиной воздуха.       Эта картина что-то напомнила Айви. Что-то, словно давным-давно позабытое. И невольно девушка вновь прикоснулась к своим губам, как будто до сих пор чувствуя дыхание, которое обожгло невинную кожу под покровом ночной мглы. От воспоминания о поцелуе щёки мгновенно вспыхнули жаром, и юная особа постаралась смахнуть с себя эти сомнительные чувства.       Развернувшись в сторону тропы, Элмерс почувствовала, что этот короткий путь всего в пару шагов станет для неё чем-то решающим, чем-то, с чем даже Эрагон решил оставить её наедине, не спеша вмешиваться. А чтобы узнать, что же там всё-таки ждёт, ей нужно сделать эти шаги, шаги навстречу судьбе.       Светлая полупрозрачная завеса застилала голову и пыталась лишить возможности обозревать всё вокруг, но девушка ступила на путь, указанный серафимом. Невольно перед глазами вновь замелькали картинки спадающего на землю пепла и обгоревшие изволоченные тела, из-за чего в нос врезался запах гари.       Элмерс застыла, закрыла лицо руками, отгородив себя от страшных картинок, навязываемых непонятно кем и зачем. Может она уже сходит с ума? А навязчивые картинки – лишь плод её изощрённого разума?       «Я справлюсь, я смогу. Всё нормально!» - доказывала она сама себе, делая несколько дыхательных упражнений, чтобы вернуть себе самообладание. Ещё один вдох и выдох, и она убирает от глаз руки, меняя темноту на уже более привычную взгляду хмурую действительность. Это не пепел – это обычный снег. Она протянула руку, чтобы проверить. Несколько светлых хлопьев, опускаясь на светлую ладонь, моментально растворились от чужой теплоты. Перед ней аккуратный дом, а не сгоревшие развалины. Земля не устилается трупами, она припорошена сугробами. Всё хорошо, всё спокойно.       Айви решительно ступила вперёд. В тихом и спокойном умиротворении стали мелькать отголоски знакомых мелодий. Громоздкие деревья, окружающие небольшой домик, красовались снежными шубками, свисающими с длинных ветвей. Айви старалась не задевать их, чтобы не быть в последствии похороненной под кучей снега, который могли спустить на неё приветливые хозяева здешних окрестностей.       Уже заходя за дом, Айви на мгновение замерла, обозревая практически скрывающийся за лёгкой метелью сказочный вид на хозяев острова – широких и высоких гор. Даже если попытаться насытиться этим чудным горным воздухом - из раза в раз каждого нового вздоха будет казаться слишком мало.       В летнее время тут наверняка всё цвело необычайно яркими красками, пестрило цветами разных видов и сортов. Однако сейчас здесь царствовало снежное царство, покрывающее беседку, стоящую посреди зимнего сада, слоями светлейшего снега.       Лёгкие мелодии, доносящиеся из граммофона, навеяли на девушку что-то очень знакомое и родное.       – Мама очень любила Бетховена… - прошептала она, всё больше поддаваясь наплывающей меланхолии под лунную сонату. Снежинки плавно опускались в такт музыки, проливая внутри души новые странные нотки.       А музыка звучала всё ближе, сердце же становилось всё неспокойней. Она ощутила, как что-то давит на грудную клетку железными прутьями, острыми концами впиваясь под кожу, стараясь вывернуть наизнанку рёбра. Холодный воздух практически парализовал лёгкие, но она боролась с этим наваждением.       Небольшой столик, рядом старый граммофон, как раз издающий эти звуки, ласкающие слух.       Посреди всей этой сонной меланхолии бился едва заметный огонёк света, не погасающего даже несмотря на холодные порывы ветра. Издавался он кротко и туманно из центра беседки и потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что тёплое свечение издавала масляная лампа, оставшаяся на мраморном столе. Рядом слабо испускал призрачный дымок ароматный напиток, переливающийся янтарной гаммой вдоль светлых стенок кружки.       Казалось, что зима царствовала вокруг беседки, но не в ней. Рядом со столом мягко и плавно покачивалось кресло-качалка, убаюкивающее на себе закутанного в тёплые одежды бессмертного. Судя по всему, женщина, учитывая собранные в высокий пучок волосы и длинный подол юбки, выглядывающей из-под деревянного ритмично покачивающейся округлой опоры.       Элмерс замерла, разглядывая всю предоставленную взору картину, ощущая, как внутри копошится и поднимается что-то слишком глубинное и тревожное, от чего затряслись руки. Вскоре в унисон мелодии раздалось едва различимое намурлыкивание её мотива.       У Айви спёрло дыхание, после чего моментально опустились руки, а ноги в попытке ослабнуть заметно затряслись. Она пыталась проглотить ком, вставший в горле, но не вышло, с губ сорвался беспомощный всхлип.       Стоило женщине остановить такт своего кресла и обернуться, как Айви прикрыла губы ладонью, чувствуя влажные дорожки на щеках. Она затрясла головой, не веря своим глазам, сковываемая недоверием и шоком.       – Не может быть… не может... - шепнула девушка, задыхаясь. Внутри разом что-то лопнуло, схлопнув лёгкие раз и навсегда, больше не позволяя ей насытиться кислородом, разрезая морозным воздухом горло, рассекая внутренности на части стремительной стрелой.       – Айви… девочка моя... – пролилось ласковое обращение, которое девушка не слышала уже много-много лет, и которое уже не надеялась больше услышать. Это подкосило её окончательно. Она так и осела на месте, создавая вокруг себя мягкое пушистое облако из вспорхнувшего снега от её стремительного приземления.       – Как? – ноги не слушались. А ведь так хотелось встать и подбежать, обнять. Элмерс закусила губу, прикладывая неимоверную волю, чтобы сдвинуться. Пока безрезультатно. Она хотела подняться навстречу женщине, которая уже сделала первый шаг к ней. Годы отняли у неё живость лица и блеск глаз, вплетая в тёмные волосы серебристые нити старости, но она была жива, жива и реальна. Словно призрак прошлого предстал перед Айви во всей красе, но она не этого боялась. Больше всего на свете она боялась сейчас моргнуть, и что после этого мнимое облако, создавшее перед ней родного человека, могло с такой же простотой и непорочностью забрать её, скрыть от глаз раз и навсегда.       Девушка поборола слабость, вставая лишь для того, чтобы броситься в тёплые объятья, до сих пор не веря собственным глазам. Она уже плакала, рыдала, как дитя, лишившееся самого дорогого в мире и заново обретая это.       – Как же так… Ну как?! – причитала она, кутаясь в материнских объятьях, обливаясь слезами, из-за которых кожу мгновенно жёг мороз, обветривая, не щадя. Гелия всё сильней прижимала к себе содрогающееся тело дочери, сама переполненная сильных чувств, роняя слезинки.       – Я рядом. Всё хорошо, моя дорогая. – Шептала она ей, целуя в макушку, целуя в лоб и щёки. Она гладила дочь по голове, плечам, крепко обнимала, пока юная особа не пришла в себя, не усомнилась в том, что это реальность, а не сон.       Уже через несколько минут Айви сидела подле матери у стола, где отдыхала Гелия. Ей был предложен свежезаваренный чай, но к нему девушка не притронулась, до сих пор находясь в глобальнейшем шоке. Она трепетно удерживала руку женщины, страшась даже подумать о том, что ей придётся ещё раз отпустить её.       Небо продолжало сыпать на землю снежные хлопья, скрывая остров от ненужных взглядов остального мира. А беседка посреди одинокого сада тихонько наполнялась тишиной и спокойствием без присутствующей в ней пары.       Гелия отвела дочь в дом, и они спокойно устроились в гостиной около разожжённого огня. Кажется, семья Айви, обрамляемая теплом камина, всегда будет помниться ей лишь в таком тёплом и добром свечении. Несмотря на неприятный запах чая, который всегда пила Гелия из-за своего недуга, Айви был он дорог, как сокровенное воспоминание о матери. Она знала, насколько ужасен его вкус, но пила за компанию с ней, чтобы хоть как-то разделить горечь. Наивно было полагать, что от этого напиток станет слаще, но маленькая Элмерс почему-то на это искренне надеялась. А мать, замечая заботу и старание со стороны девочки, силилась не морщиться, говоря, что чай и вправду стал немного слаще. Только теперь Айви понимала, что это не так.       Сейчас же Гелия пила очень ароматный и вкусный чай, не отдающийся горечью, поэтому Элмерс младшая была рада вдвойне. Она помогла женщине устроиться на кресле, а сама пристроилась рядом, кладя руки на колени Гелии, накрывая их пледом. Настоящий комфорт пришёл, когда женщина вновь погладила дочь по голове.       – Я была в своей комнате, когда в дом пришла стража, объявив, что наша семья обвиняется в предательстве. Но всё рухнуло лишь в тот момент, когда я услышала, что мои муж и дочь погибли. – Гелии давался непросто тот рассказ. – Меня собирались арестовать и отправить в тюрьму до окончания разбирательств. Узнавший об этом Эрагон бросил все силы на то, чтобы помочь мне. Но…       Женщина глубоко вздохнула, отпивая горячего напитка из чашки. И эта пауза оказалась куда мучительней, чем Элмерс младшая могла себе представить.       – Никому не было дела, совет с самого начала принял решение. Из-за протестов семьи Эрагона и пары других семей ангелов разбирательство всё же началось и затянулось на определённый срок. Но это было лишь вопросом времени. Они уничтожили нас в одночасье.       – Страшно представить, что тебе пришлось пережить. – Айви посильней сжала ладони матери, но та лишь мягко коснулась её щеки.       – Эрагон позаботился обо мне. Он не только скрыл меня ото всех, но и нашёл лекарство. – рассказывала женщина свою небольшую историю, мягко улыбаясь девушке.       Айви молча припала к побледневшей руке щекой, до сих пор не сумев насытиться радостью реальности.       – Он и обо мне позаботился. – бесцветно произнесла девушка, с наивностью поглядывая в глаза матери.       – Он всегда помогал тебе, Айви. - Гелия осмотрела внешний вид дочери. – Ты так повзрослела, моя девочка. А красивая какая стала.       В ответ Элмерс младшая лишь поджала губы, опуская взор с ноткой грусти, которую не желала демонстрировать родительнице.       – Почему он сразу не сказал мне? Не отвёл к тебе… Я по сей день оплакивала тебя… – задалась вопросом девушка, скорее обращая его не матери, а самой себе.       – Ты наверняка была полна смешанных чувств, моя дорогая. Эрагон не по годам мудр, поэтому ему виднее, когда этот момент должен был наступить. Однако я очень хочу, чтобы ты была благодарна ему. Он тот, кто поддержал и спас тебя после гибели Клэр. Он тот, кто сдержал топор над твоей головой, когда всё рассыпалось крахом, когда нас заклеймили предателями. Он тот, кто сохранил жизнь твоей непутёвой матери.       Айви дёрнулась, как будто её хлестнули кнутом, заключая обе руки женщины в свои ладони, целуя каждую, как нечто святое.       – Не говори так. Я непомерно рада, что ты жива. И теперь я точно знаю, что никогда, никогда не предам его! За то, что он сделал ради нас, я буду служить ему до своего последнего вздоха.       Мать одобрительно кивнула, с заботой и счастьем глядя на дочь. Под её глазами залегли морщинки. Да, болезнь унесла много сил, но только благодаря Эрагону она теперь жива и сидит здесь, напротив вернувшейся дочери. Не похоже, что болезнь оставила её до конца, но в ней ещё были силы и энергия, что не могло не порадовать.       Остаток вечера они разговаривали, как в старые добрые времена. Их переплетённые руки ни на мгновение не распускались, поддерживая друг дружку. И в этом долгожданном и неожиданном единении было нечто прекрасное, что мог бы понять только тот, кто когда-то пережил похожую утрату.       Как оказалось, жила Гелия здесь не одна. Вскоре раздался едва слышимый хлопок двери, после чего в гостиной показалась красивая женщина. Весь вид её нёс аристократические нотки, но присущая большей части знати заносчивость к счастью не проступала.       – Знакомься, Айви. Это Элеонора. – представила Гелия свою соседку, - А это моя дочь Айви.       – Приятно познакомиться, Айви. Дорога сюда, наверное, отняла неимоверно много сил и времени. Не желаешь освежиться и немного отдохнуть перед ужином?       Статная женщина внушала устойчивое ощущение того, что была выходцем благородного рода. Об этом говорили чётко отточенные манеры и приличия, которых она очень здорово придерживалась.       – Мне тоже бесконечно приятно с Вами познакомиться, Элеонора, и я непременно приму ваше предложение. Но можно я помогу с ужином? Не хочу становиться обузой.       Элеонора сверкнула весёлыми огоньками глаз, сдержанно улыбнувшись и кивнув.       – Дочь моей дражайшей подруги Гелии ни в коем случае не станет обузой, не стоит переживать. Поэтому ступай за мной, я покажу твою комнату.       Эрагон же тем временем уже был в доме главы города, обсуждая накопившиеся вопросы. У главы острова было множество прошений и предложений, поэтому собрание могло затянуться, но Эрагон даже не подавал вида тому, что устал. Медовый вкусный напиток, поданный ко столу хозяйкой дома, согревал получше любого пледа.       В помещении царил устойчивый треск поленьев в камине. Именно он разносил повсюду приятный оттенок тепла, так сильно контрастирующего с холодом, властвующим снаружи. Тусклый свет из окон разрезался на ровные ромбики из-за установленных снаружи решёток, которые имелись скорее для красоты, нежели защиты. Да и не славился городок опасностью или неспокойным нравом контингента.       Эрагон сидел за столом, напротив хозяина дома, разглядывая какие-то документы. Он концентрировал своё внимание на докладе сторожевых, заметивших не так давно весьма подозрительную личность.       – Неприятно признавать, верховный советник, но, кажется, спокойные дни подходят к концу. Близится что-то неприятное, страшное. Горы тоже неспокойны в последнее время. Наверное, покровитель беспокоится.       Эрагон, до этого щепетильно вгрызавшийся в лист бумаги скрупулёзно и слегка даже предвзято, перевёл синие отрешённые глаза на главу города, обеспокоенного и явно находящегося на грани великих переживаний.       – Эвер, Дрокаст не проявлял себя уже очень давно. Я сомневаюсь, что его основной целью является ваш покровитель. Для тех, кто слаб духом и телом он полезен. Но для других целей дракон этих гор бесполезен. – Эрагон сложил раскрытые ладони между собой, внимательно смотря на мужчину. – Понимаю причину твоего беспокойства, поэтому кое-что я вам всё-таки привёз.       Дорожная сумка таила в себе много загадок, как и её обладатель. Эрагон достал из глубин складок внутренних карманов какой-то несуразный на первый взгляд минерал, оставляя его на резном столе. Свечи шипели и извивались пламенем, расплавляя воск, накатывающийся на подсвечники.       – Это амулет. Для вашего города и острова в целом. Необходимо отнести его к подножию горы и оставить в подношение покровителю. Он защищал вас от чужих взоров по сей день, и наша с ним договорённость несёт обязательный характер. Поэтому пока он защищает вас, никто с тёмными умыслами не сможет пробраться на остров.       – Тогда зачем необходимо это? – всё же поинтересовался мужчина, касаясь невзрачного камня, который едва завибрировал в чужих руках, предупреждая о своей необычности.       – Это подарок, чтобы покровитель не скучал. – Эрагон улыбнулся, попытавшись разбавить атмосферу, но глава города не выглядел воодушевлённым, поэтому мужчина вздохнул, поясняя, - Это знак того, что вы как никогда нуждаетесь в его защите. И своеобразный дар, который поможет ему насыщаться необходимой силой и быстро восстанавливать энергию.       – Энергию? Из вот этого малюсенького камня? – дивился глава, порой даже осторожно бросая на серафима слегка недоверчивые взгляды.       – Не стоит недооценивать силу магических камней, Эвер. Порой не всё то золото, что блестит. И также наоборот.       Он перебрал ещё несколько листовок, изучая данные, сталкиваясь наконец с изображением вторженца и хмуря брови.       – Что ж, мой друг, спешу тебя заверить, что это не Дрокаст. – заключил он, тем самым немного успокаивая мужчину.       За окном начиналась нешуточная вьюга, укрывая свет белый, погружая всё в серую дремоту. А мужчины продолжили обсуждение оставшихся вопросов. Как никак, а Эрагон не так уж и часто мог позволить себе оторваться от дел и прилететь сюда. Так что устроенные выходные тоже несли в себе рабочий контекст.       День пролетел незаметно. В конце концов Эрагон был рад встрече с главой города и тому, что правитель из него вышел довольно недурной, чего не скажешь о предыдущем кандидате.       Но уже через пару часов он всё же отправился домой. Осталось ещё несколько тем для обсуждения, но их решили отложить на другой день, так как сил у серафима оставалось не так уж много, как и времени.       Время стремилось к полуночи, когда мужчина возвращался домой. Он шёл по заснеженной улице вдоль заборов, лишь изредка осматриваясь по сторонам. Снег томно и загадочно переливался, стоило хотя бы какому-либо источнику света пролиться на его просторы.       Эрагон знал, что его ждут, поэтому был рад в скором времени вернуться домой. В груди уже давно не разливался столь сладостный нектар от тёплых чувств к кому-то, поэтому он впервые за долгое время почувствовал себя по-настоящему живым.       Воспоминания Эрагона.       После исчезновения Айви мир Эрагона не сильно изменился, но изменился он сам. Лишь немногие могли поспособствовать его исцелению, но было куда больше бессмертных, пытающихся влезть в душу своими грязными лапами, чтобы запятнать остатки непорочности памяти о ней. Именно по этой причине он оставил всех в стороне, отгородился от лишнего, угнетающего и обременяющего, никого не впуская в свою душу.       Будоражило разум то, как когда-то почётную семью, к которой обращалось так много бессмертных, которые бескорыстно помогали тем, кто попал в беду, в одночасье уничтожили, втоптали в землю, смешали с грязью. О них больше не говорилось ничего хорошего, все отвернулись от Элмерс, называя их двуличными и порочными.       Пускай и не сразу, но Эрагон встал на ноги, возвращаясь к службе. В свободное от работы время от него не отходила малышка Лорелей, которая вместе с матерью окутывали юношу заботой и вниманием.       Порой Эрагон сидел в саду семейного замка, наблюдая за водопадом, разбивающим о гладкую поверхность тонны жидкости, пузыря и бурля. Зеленый рай не мог залечить всех нанесённых ран и время от времени он видел образ Айви среди плакучих ив, озорно сверкающую огоньками светлых глаз, играющую и хохочущую, зазывающую к себе. Она была везде и нигде одновременно. Она отражалась в воде рек и озёр, шаловливо пряча глаза в ладонях, как будто играя с ним в прятки. Она пряталась в солнечных проблесках сквозь густую сочную листву деревьев. Она шептала ему о чём-то сокровенном с шелестом травы. Румянила щёки в распустившихся бутонах цветов.       Эрагон, наблюдающий за водопадом, мог сидеть здесь часами, разглядывая мощнейшую стихию во всех её проявлениях, не решаясь даже сдвинуться. Порой его навещала мать, приводя малышку Лорелей, которая собирала для брата цветы и плела из них венки, накидывая на светлые волосы. Она озорно хохотала, когда излишне большой венок скатывался с головы, опускаясь на мужские плечи, предварительно замазав лицо братца волшебной жёлтой пыльцой. В ответ на детский смешок Эрагон невольно начинал улыбаться. Такой маленький и непорочный цветочек, как Лорелей, мог заставить любого ожить, выйти из своеобразной комы своих обид и тревог.       А Ванесса навещала всё реже, постепенно отвыкая от его общества, испаряясь из его жизни, как призрак прошлого. У неё хватало своих забот, своих неотложных дел, которых с каждым днём оказывалось всё больше, вытесняя Эрагона из её обыденной жизни.       Ангел, как будто застрявший в тюрьме заточения своего прошлого и совершённых ошибок даже не реагировал на проявления других бессмертных, как будто отключаясь от остальных в этом саду. На службе он проводил много времени, исполнял свой долг, как это и должно было быть, но дома… Дома он становился замкнутым и тихим, мрачным и апатичным, более-менее выходя на контакт лишь с Лорелей, нуждающейся в его заботе.       Только с потерей Айви он осознал, что ничего уже не будет так, как раньше. Он искренне надеялся на то, что она жива, но в сложившейся ситуации здравый рассудок пытался доказать, что это практически невозможно.       Порой мы сами отталкиваем тех, кто пытается быть к нам ближе. Порой мы не замечаем того, как делаем больно другим. Порой мы даже не хотим этого видеть и замечать. Вот и Эрагон… Он не хотел ничего видеть и слышать. Ему нужна была небольшая лавочка в саду, на которой он сидел и любовался течением жизни вокруг, словно и сам становясь лишь живым изваянием – украшением этого сада.       И если мать пыталась вывести его из этого состояния методом заботы и теплоты их взаимоотношений, то отец подобным терпением не отличался. Неоднократно он спорил с женой, пытаясь вразумить её, что подобный подход лишь глубже закопает сына под землю при текущих обстоятельствах. Он утратил интерес к жизни.       Эрагон был на привычном месте, недавно вернувшись с миссии, опираясь спиной о кованную спинку, в переплетениях которой красовались металлические виноградные лозы. Ветер плавно ласкал его по голове, подхватывая светлые локоны и ненавязчиво опуская их обратно. Удобная и практичная одежда не сравнится с формой, которую он получил, обретая статус сил. Хлопчатобумажные штаны, такой же лёгкий плащ прикрывал светлую слегка примятую рубашку.       В саду показалась высокая фигура с постным выражением лица. Она приближалась с каждой минутой, но кажется Эрагона это даже не трогало. Он любовался видом, что стоял перед глазами. Он даже не отреагировал, когда рядом оказался недовольный отец.       – Так и собираешься просидеть здесь остаток своей бесконечности? Срастёшься с лавкой или превратишься в каменную статую? – разговор с самого начала не нёс ничего конструктивного, он провоцировал, пытаясь вывести Эрагона из застоявшегося состояния депрессии. Однако последний не поддался, оставаясь в своём коконе забвения.       – Мелани прислала письмо о том, что тебя приглашают в главное здание цитадели. За прекрасно выполненный долг тебя наградят. – Тон Роберта сгладился, но острых углов всё равно осталось слишком много.       Прекрасно выполненный долг? Это он о том кровопролитии, которое учинили бессмертные? Это он об устранении отступника, убийстве Милонега и Айви?       Эрагон грустно прикрыл веки, пытаясь совладать с накатывающей на него волной тошноты, которая накрывала его каждый раз при упоминании о той резне. Лица поверженных и убитых, кажется, теперь всегда будут навещать его во снах, они не дадут ему жизни, не дадут покоя, не дадут отдыха.       «Я знал, что мне не стоит идти по этой кровавой лестнице… Рано или поздно на чужих костях можно поскользнуться». – подумал ангел, также медленно приоткрывая глаза. Он не смог спасти бессмертных, которых задержали на той поляне. Сколько бы он не пытался достучаться до верхов, все аргументы и недостаток доказательств были отклонены. Он из раза в раз сталкивался с безразличием бессмертных, лишний раз доказывающих, что справедливости в этом мире не существует. И хоть он и пытался идти своим путём, избегая пробежки по головам, под ноги всё равно время от времени попадались тела тех, кого стоило обойти.       – Дам распоряжение, чтобы тебе приготовили одежду для парадного выхода.       – Я никуда не поеду. – сказал, как отрезал, молодой ангел, даже не глядя в сторону отца, который собирался уйти сразу после сообщения о добром, на его взгляд, известии. Сказанное сыном словно ударило его по спине, и он как-то неестественно выпрямился сильней прежнего, разворачиваясь и глядя на Эрагона с лютым выражением лица.       – Чтобы до завтрашнего дня привёл себя в порядок! – сцедил он сквозь зубы, уже не скрывая пренебрежения. – Уже прошёл год с событий "кровавой поляны"! А ты продолжаешь разыгрывать трагедию из-за той девчонки и её предателя – отца?       – Надо мной можешь издеваться как хочешь, но пятнать имя Милонега и Айви я никому не позволю. – Взгляд Эрагона заострился, как самый тонкий клинок, наполняясь жгучей неприязнью. Впервые за разговор он обратил взор на мужчину, причём не сказать, что этот взгляд был приятным. Это покоробило Роберта ещё больше.       – Какой же ты всё-таки… – хотел было что-то сказать мужчина, но сдержался. После чего язвительно заметил, - Род Элмерс стёрт в лица земли! Их лишают всех привилегий и отныне они числятся, как предатели. Совет уже вынес решение по этому поводу пару дней назад.       Вот тут-то Эрагон и поднялся на ноги, резко и спонтанно. Он не желал больше ничего слышать, ему нужно было поскорее оказаться в поместье Элмерс, чтобы помочь вывезти Гелию. И стоило ему пройти мимо отца, как цепкие пальцы мёртвой хваткой врезались в плечо, словно пытаясь вывернуть его.       – Очнись и приди в себя, щенок! Ты позоришь моё имя, мою фамилию! – не поскупился на критику родитель, продолжая коршуном цепляться в плоть своей потенциальной жертвы, распыляясь с каждой новой секундой всё сильней.       И его слова зазвенели в ушах сына болезненной трелью.       – Тогда оставь её себе, раз она так сильно дорога тебе! – отрешённо произнёс Эрагон, смахивая чужое прикосновение и уходя прочь, более не оборачиваясь.       – Да как ты… как ты смеешь, неблагодарный?! Если ты полетишь к поместью Элмерс, можешь больше не возвращаться! Ты мне не сын больше! Я не приму тебя обратно!       В спину Эрагона летели угрозы, переходящие все рамки дозволенного, но он ни разу так и не обернулся. Летев по выложенной дорожке, а затем и полированному полу замка, он встретил Лорелей, которая играла с куколкой на верёвочках. Изящная балерина покорно шевелилась под манипуляциями её ручонок.       – Братик, а ты куда? – вполне справедливый вопрос, который прозвучал самым первым.       – Братику нужно кое-куда слетать. Не переживай, я скоро вернусь.       Нередко ему приходилось лгать во благо. Он редко возвращался в этот замок, но так там и не задерживался, раз и навсегда покидая свой дом. Однако нельзя сказать, что был тому опечален, ведь этот дом уже не казался ему спокойной гаванью, куда можно было вернуться за миром и спокойствием.       В тот день Эрагон собрал свои вещи, улетая прочь. И первым же делом отправился к дому Элмерс. Увидев то, что от него осталось, он не поверил своим глазам. Некогда прекрасное поместье походило на древние развалины. Частично сгоревшее здание очерчивало свои границы чёрными контурами от уже погасшего огня. В окнах зияла пустота из-за лопнувших и выбитых стёкол. Неужели он опоздал?       Сердце пропустило удар. Ведь без присмотра оставалась Гелия, которая лишилась всех защитников в одно мгновение. Осмотревшись, он не нашёл случайных свидетелей, быстро забегая внутрь, ловко пробираясь через окно.       Внутри ситуация была не менее печальной, нежели снаружи. Полы были затоплены, по всему периметру валялись разбросанные в спешке или панике вещи. Это больше не было укромным уголком свободы, где можно было отдохнуть и скоротать часы.       Искорёженное обугленное бывшее здание сейчас походило на дом-призрак с частично провалившейся внутрь крышей.       Эрагон шёл по затопленному по щиколотки коридору, разглядывая почерневшие от копти стены. Где-то ещё оставались старые не до конца сгоревшие картины, а точнее рамы от них. Казалось, что прикоснись к ним сейчас, они обратятся в прах. От былой роскоши осталось лишь глухое упоминание, сгоревшее вместе с дальнейшими надеждами на светлое будущее рода Элмерс.       «Опоздал». – пронеслось в голове ангела, когда он уже готов был опустить руки. Ещё несколько дней назад всё было нормально, он навещал Гелию, обещая помочь. Но не успел…       Шум со стороны бывших гостевых комнат привлёк внимание. Эрагон поспешил на этот звук, едва уворачиваясь от пролетевшего над его головой металлического подсвечника. То, с каким грохотом он воткнулся в стену и отлетел на пол, смачно плюхнувшись в воду, говорило о степени тяжести, какую бы нанёс предмет.       – Тише, я с миром! – Эрагон автоматически вздёрнул руки кверху, демонстрируя раскрытые ладони, показывая, что он не опасен. И то, что он увидел Луизу – служанку этого дома – нешуточно его обнадёжило. Она вполне соответствовала внешним видом дому. Извозившееся в саже платье, промокшие туфли, съехавший на бок чепец, непонятно зачем сейчас ей так нужный.       – Здесь никого нет, господин. – Луиза тянулась в сторону чего-нибудь, что легло бы в руку потяжелей, чтобы в крайнем случае суметь отбиться от недоброжелателя. Однако, узнав в незнакомце Эрагона, она даже едва не осела в воду от заметного облегчения. Вовремя подстраховал юноша, не дав ей упасть.       – Луиза, где госпожа? Где Гелия? – сразу же пошёл в наступление Эрагон, понимая, что время терять нельзя. В груди теплилась небольшая, но надежда, поэтому он использует сейчас все свои ресурсы, чтобы помочь.       – Госпожа не здесь. Я отвела её в одно место, но не уверена, что там нас не найдут…       Луиза вытерла чумазые руки о подол платья, растерянно осматривая помещение, в котором они находились.       – Позволишь мне помочь? Я действительно здесь ради этого.       – Госпожа сказала никому не верить… Я знаю, что Вы честный и милосердный ангел, но Вы служите советникам, поэтому сейчас я не могу Вам доверять.       Несмотря на то, что этот диалог не привёл бы ни к чему хорошему, Эрагон уговорил её подумать на счёт предлагаемой помощи. Он также помог собрать ей некоторые вещи, уцелевшие после пожара, а потом позволил уйти. Ангел не мог требовать показать место, где они прячутся. И потому пришлось отпустить её с миром. Однако Эрагон всё же проследил за женщиной, чтобы хотя бы примерно знать, откуда спасать Гелию в случае засады.       Луиза пускай и была щепетильно исполнительной, но хорошо смешиваться с толпой и отрываться от слежки не была способна, а потому за ней следовало присматривать. Раз он смог с лёгкостью за ней проследить, то опытным ищейкам это дело осуществить не стоит больших усилий.       Несколько дней Эрагон находился неподалёку, будучи на чеку. И пускай и не сразу, но осторожные женщины решились на разговор. Как только ангел сил смог поговорить с бывшей хозяйкой дома Элмерс, он воспользовался случаем, чтобы вывезти её из города.       Он сдержал обещание и укрыл женщин там, куда стража бы не смогла заявиться.       Другим вопросом оставалась болезнь Гелии, которая с каждым днём отнимала всё больше сил. И тем не менее одной проблемой уже было меньше. Впервые за долгое время юноша был чем-то занят и ему хотелось довести своё дело до конца. Что-то ему подсказывало, что рано или поздно он сможет разрешить эту проблему. И он её разрешил.       На одном из званных приёмов, устроенных знатью, Эрагон встретился с давним знакомым Фидеро, который и поведал ему о таинственном острове, где среди заснеженных гор обитало необыкновенное существо, которое обволакивало просторы своим необычайным благословением. Воздух тех гор исцелял даже самые страшные болезни, но не каждый мог найти это место.       Реальное время.       Тихонько заходя в дом, Эрагон постарался не создавать излишнего шума, однако уже на пороге зацепил носком сапога вешалку, из-за чего та едва не создала шум, пытаясь спикировать на пол. Вовремя перехваченная, она лишь жалобно скрипнула и неохотно вернулась на место под чётким надзором серафима.       В кромешной мгле раздался маленький источник света, исходящего откуда-то из глубины помещения. Эрагон присмотрелся, замечая обрамлённое тёплым свечением девичье личико, приближающееся к нему. Она остановилась в нескольких шагах, заинтересованно сверкая зеленцой глаз.       – Я уж думал, что ты видишь третий сон. – шепнул мужчина, с лёгкостью скидывая с плеч пальто и вешая его на недавно спасённую от фиаско вешалку. В ответ ему не поступило ответа. Лишь тёплые ручонки, обхватившие его, преднамеренно оставившие подсвечник на стоящем неподалёку журнальном столике.       – Я только с мороза, замёрзнешь. – Несмотря на эти слова, он скупо загрёб её в охапку своих объятий, пытаясь подарить свою теплоту, а не холод, прихваченный с улицы.       В доме явно пахло чем-то мятным и свежим, приятным для обоняния. Но больше всего было приятно ощущение тепла и комфорта. И, конечно же, та, что дождалась его несмотря на время, которое он отсутствовал.       – Я думала, что ты не сдержишь обещание. – Сказала Айви, поднимая на него глаза, но мужчина лишь заговорщически подмигнул ей.       – Как я мог не прийти, если ты меня ждёшь… - этот вопрос-ответ звучал, как что-то очевидное. Несмотря на то, что между парой ещё недавно лежала пропасть непонимания и недомолвок, сейчас они нуждались во внимании друг друга как никогда и не скрывали этого.       – Спасибо за сюрприз. Это лучшее, что ты мог подарить мне в этой жизни. – шепнула Айви, смотря на него глазами, полными благодарности. Она не знала, когда сможет отплатить за всё, что он для неё уже сделал, но зато отчётливо понимала, что просто так теперь серафим не отделается.       На её слова мужчина лишь чмокнул девушку в лоб, как маленькую проказницу, тем самым показывая, что не ждёт от неё ответных манёвров в попытках отблагодарить за свершённое. В конце концов спасения Гелии он желал сам, потому и не оставил женщину в трудный момент. Воздух на этом острове и вправду был более свежим и чистым, поэтому и болезнь матери Айви понемногу, но отступала.       И эти чудесные мгновения их объятий длились бы бесконечно, если бы не появившиеся из другой части дома женщины, которые, как никто другой, желали держать под контролем любую ситуацию.       – Озеро желаний будет действовать на вас ещё несколько дней, поэтому уж постарайтесь не наделать глупостей, о которых потом можете пожалеть. – Явно толстый намёк со стороны старшего поколения несколько пристыдил Айви, подбив самообладание Эрагона, который скосил глаза на Элеонору, хитро улыбающуюся.       – Сожалею, маман, но Вы слишком суровы в своих суждениях. Мы уже не подростки, чтобы прятаться по углам, как маленькие. – Вполне спокойно ответил мужчина на провокацию, из-за чего Гелия весело прыснула, пихнув подругу в бок. Кто-то кого-то явно обставил в словесной дуэли.       – Ох, несносный мальчишка, как же я по тебе скучала. – Элеонора отбросила весь имеющийся в запасе этикет, подходя ближе и заключая в объятья сына. Гелия также поприветствовала ночного гостя. Лишь Айви, опешившая от того, что эти двое оказались родственниками, заметно сконфузилась.       Серафима пытались накормить, но он лишь изъявил желание немного отдохнуть, поэтому сразу после водных процедур ушёл к себе. Остальные же разбрелись по своим комнатам, пытаясь хоть немного забыться сном. И как бы сильно Элмерс не беспокоилась далеко отходить от матери, её заверили, что теперь всё будет хорошо, отправляя в комнату на второй этаж.       Ночью было тихо. Айви никак не могла уснуть, перекатываясь с одного бока на другой. Усталость накатывала тяжким комом на веки, но стоило закрыть глаза, как сон издевательски ускользал из рук. Насыщенность последних дней просто не позволяла думать о плохом, даруя ей массу эмоций, из-за которых она так явно и мнительно сейчас чувствовала каждое незначительное изменение, происходящее вокруг неё.       Элмерс завернулась в тёплое одеяло, тихонько приподнимаясь на кровати и выглядывая в окно. Снег так и падал на землю, кружась и спускаясь в лёгком вальсе природы. Всё вокруг спало глубоким беспробудным сном, окутывающим город. Девушка опустила ноги на холодный пол, поморщившись. Нащупав стопами предоставленные забавные тапочки, она быстренько зашагала в них к выходу.       Выходя из комнаты, девушка проследовала к другой двери, останавливаясь рядом с ней и утыкаясь головой в деревянную поверхность. В мыслях и не было умысла стучаться, она даже не была уверена в своём желании оказаться внутри, однако нутро рвало и требовало её совершить этот смелый поступок. Желание изо всех сил попытаться услышать хотя бы тихое звучание его дыхания становилось настоящей зависимостью.       Простояв так с несколько минут, она в какой-то момент потеряла опору, которой служила именно дверь. Айви накренилась закутанным коконом вперёд, заваливаясь следом за открывшейся деревянной дверью. С таким же успехом, как бы она грохнулась, не предприняв ничего во время падения, девушка втесалась лицом в мягкую ткань чужих одеяний.       Он мог бы задать тысячи вопросов наподобие: что ты здесь делаешь, почему не спишь и прочее-прочее, но вместо ожидаемого скопа любопытства юная особа лишь услышала:       – Я ждал твоего визита. – На устах мужчины играла добрая улыбка, а залёгшие под глазами тени говорили о том, насколько необходим ему был сейчас покой и отдых. Айви лишний раз убедилась в том, что она истинный нарушитель спокойствия. Там, куда она приходила, из раза в раз происходило что-то странное, и былой покой как ветром сдувало. Вот и сейчас ей казалось, что именно она нагрузила его плечи всем тем грузом, что лёг так плавно и тяжело одновременно.       – Я… ну… - она не нашлась, что ответить и тогда Эрагон лишь приложил руку на её талию, прощупывая даже сквозь одеяло. Словно там уже очень давно была выгравирована для него отдельная ложбинка, принадлежащая только ему и только ему. Проводив юную особу в свою комнату, он плотно прикрыл за собой дверь.       – Мы должны поговорить, Айви. – Коронная фраза звучала несколько обременяюще для обоих, но никто не был против. Они присели за край кровати друг напротив друга на небольшом расстоянии. Элмерс, закутанная по подбородок, пристроилась вместе с ногами на мягкой постели, оставляя тапки на полу и глядя на собеседника тихим, но заинтересованным взглядом.       Горящая на столе свеча позволяла немного рассмотреть блёклые вспышки света, играющие на бледных лицах. Эрагон был более, чем одомашнен в этой лёгкой светлой рубашке и таких же удобных штанах, явно готовившийся ко сну. Но именно такой вид был девушке в новинку, поэтому она с практически детским любопытством рассматривала его тонкую косу, в которую были заплетены длинные светлые волосы.       Любая поклонница этого мужчины душу дьяволу бы продала, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на подобное амплуа серафима, однако от этой же мысли голову Айви накрыла неоправданная ревность. Она не хотела, чтобы кто-то кроме неё увидел его таким открытым, искренним. Да и вряд ли можно было вообще представить столь могущественного и сильного мужчину столь кротким сейчас.       – Айви, тот остров, на котором мы ночевали в первую ночь. Он не совсем обычный, насколько ты поняла. – Начал серафим, складывая руки в кончиках пальцев, опираясь локтями о свои колени, слегка склоняясь вперёд. Девушка согласно кивнула, не перебивая и ожидая продолжения. – Я прошу прощения за то, что не предупредил тебя сразу. Я никак не мог предположить, что озеро желаний так сильно овладеет нашим рассудком.       – Тебе не за что извиняться. Я сама сделала тот шаг. – Абсолютно спокойно отозвалась Элмерс, в глубине души замирая от страха. Сейчас он точно скажет, что это было лишь действие источника и никаких чувств у него к ней не было и не будет…       – Но я начал это всё… Понимаешь, то место… Оно обнажает желания, подталкивает на более смелые и порой безрассудные поступки. Наверное, справедливо назвать эту воду сывороткой правды.       – Ты жалеешь? – сорвалось с уст Айви прежде, чем она успела себя остановить. От её вопроса серафим удивлённо вскинул брови. Он никак не ожидал сейчас услышать это, но потом вспомнил, что ведь это его Айви, малышка Айви. Прямолинейная и упрямая, привыкшая говорить всё в лицо.       Девушка сжала губы. Молчание, которое воцарилось в помещении, ничуть не прельщало, а заставляло напрягаться ещё больше. Айви насупилась, уже находясь на грани того, чтобы уйти, но Эрагон вовремя накрыл её руку, торчащую из-под складок плотного материала, ладонью.       – Я не жалел тогда и не жалею об этом сейчас. Самое главное, чтобы об этом не жалела ты.       И тогда осознание пришло само собой. Он не хотел брать слова назад, не боялся того, что натворил. Но он беспокоился, было ли то взаимным и не жалела ли о произошедшем сама Айви.       – Я уже не юнец, бросающийся словами на ветер, Айви. У меня нет привычки забирать слова назад, поэтому…       – Эрагон, поверь, я не требую от тебя ничего. Я лишь хочу, чтобы ты обрёл покой в сердце и душе. Я видела, как сильно ты истязал себя за произошедшее с моим отцом, видела, как был убит горем после смерти Лорелей. Я… Мне так жаль, что меня не было рядом, чтобы подставить своё плечо. Ты всё всегда делаешь без умысла на какую-то благодарность, ты заботишься об остальных.       Айви почувствовала, как снова плавно скользит по краю пропасти. Лицо серафима побледнело сильней, становясь едва ли не белым. Девушка перехватила его руки, уткнувшись в них лицом, жалобно всхлипывая.       – Прости, что я не верила тебе. Прости, что не была рядом. Прости, что не видела твоего одиночества и мучений! – она причитала, как заколдованная, вызывая ответный порыв и у Эрагона. Он не выдержал этого ужасного самобичевания, притягивая за руки к себе, в свои объятья. В душе проклёвывалось зерно облегчения, росток долгожданного покоя. Он так устал. Именно! Он устал быть сильным, устал быть правильным. Он просто хотел жить, не существовать. Вместе с этим его с головой накрыла новая волна усталости, он так хотел отдыха...       Айви дрожала в мужских объятьях, хватаясь за его одежду, как за спасательный круг. Она переполнялась странными чувствами, она до сих пор не могла отойти от того, насколько эгоистична была по отношению к нему по сей момент.       Эрагон мягко гладил девушку по волосам, целуя в макушку, приподнимая ладонями милое лицо и целуя щёки, солёные от слёз. Её скулы, лоб, нос, губы. Из этого снова вылилось нечто неконтролируемое. Айви прихватила его губы, не желая расставаться с ними ни на мгновение больше никогда. В переплетениях губ было нечто отчаянное, редкое, ненасытное.       Они слились в новом порыве поцелуев, обнимая друг друга. Элмерс откинула одеяло, служащее до этого своеобразной защитной бронёй, оказываясь перед ним лишь в одной лёгкой ночной рубашке. Она обхватила его шею руками, путаясь пальцами в светлых слегка взлохмаченных волосах, выбивающихся из слабой косы.       Нечто дикое, ненасытное и нетерпеливое. Элмерс чувствовала и его желание, то, как он властно перехватывает инициативу, вжимает в спинку кровати, как сильные руки скользят по её телу практически играючи, поселяя в душе настоящий диссонанс.       Плавные умелые движения оглаживали заточенные под его прикосновения плечи, выдавая прелесть её изящных линий. Гладкое касание вдоль позвоночника отзывалось миллиардами мурашек. И поцелуй, всепоглощающий поцелуй, не способный стать первым и последним. Элмерс томно вздохнула, обронив с губ первый едва слышимый стон, когда Эрагон опустился поцелуями к шее и ключицам. Она опрокинула назад голову, подставляя свою обнажённую кожу под пламя сжигающих всё на своём пути поцелуев.       То, как бережно он вложил её между своих ладоней, придерживая за спину, изучая ловкими пальцами изящество лопаток, как гармонично сплетались их соприкосновения.       А затем вновь эти поцелуи, поцелуи, поцелуи… Сумасшедшие, ненасытные, страстные, полные желания, полные нетерпения, полные сладостной муки, от которой Элмерс ощущала нечто новое, неизведанное ранее. Она потянулась к его рубашке, расстёгивая одну пуговицу за другой, плавно проскользнув ладонью в открывшийся для взгляда обнажённый участок груди. Мягко оглаживая массивность его мускулов, она томно и соблазнительно прикрыла глаза, закусывая губы. Эрагон же пылал не меньше её, заводясь от каждого нового прикосновения женских пальцев.       – Айви… Постой. – послышалось над самым ушком девушки хриплым, слегка севшим голосом. Вне сомнений эти слова дались ему тяжело и не исключено, что он сам себя возненавидит за это, однако сейчас было не время и не место.       – Ты шутишь? – Айви подняла на него разочарованный взгляд, встречаясь с синевой заботливых глаз. Они так сильно нуждались друг в друге, что хотели этого каждый не меньше другого. Однако Эрагон отрицательно покачал головой.       – Я должен быть уверен, что ты...       – К чёрту всё, Эрагон! – вспылила Элмерс, сверкая изумрудами глаз, но её убийственный взгляд даже немного не убил оппонента, который заключил девичьи руки в свои, целуя каждую.       – Я бы очень хотел этого, ты пробуждаешь во мне нечто необыкновенное. Но я не хочу, чтобы ты жалела об этом завтра. К тому же свидетели нам ни к чему. - последний из приведённых аргументов отрезвлял куда больше, чем предыдущие, но не отменял того факта, что раздосадованы были они оба.       Айви закусила губу до крови, стараясь совладать со своими эмоциями, но выходило слишком плохо. Злость, отчаянье и желание бились в голове не на жизнь, а на смерть. Она желала этого также сильно, как и ненавидела его правильную принципиальность.       – Я бы не стала жалеть. И озеро тут не при чём, Эрагон. – уже опостыло произнесла девушка, вздыхая и наконец потухая окончательно. – Ладно, мне пора. Нужно постараться уснуть.       – Можешь остаться со мной, Айви. - он указал на местечко рядом с собой, улыбнувшись. А Элмерс особо и не сопротивлялась, своевольно возвращая на плечи своё одеяло и проползая к отведённому для неё месту. В конце концов, что может произойти хуже того, что уже не случилось?       Они долго изучали друг друга взглядом, лёжа друг напротив друга, не отводя глаз. И у каждого крутились свои мысли в голове. Они едва было не поддались на соблазн, но отчего-то сейчас это уже было неважно. Айви не злилась на него, понимая, что подобные поступки порой слишком сильно обременяют, вынуждают ожидать от бессмертного чего-то большего.       – Тебя любили все девчонки в моём классе, да и в старших тоже.       – Неожиданное откровение. – Усмехнулся Эрагон, погладив её по щеке. – А ты…       – Что я? - словно не поняла его посыла девушка.       – Что чувствуешь ты?       – Что серафим Эрагон слишком много заморачивается. Я могла быть твоей лишь только пожелай ты этого сейчас. Но… Ты не хочешь.       Эрагон смотрел на неё глубоким проницательным взглядом. Ему не хотелось отводить от неё глаз, не хотелось отпускать от себя. Он погладил её по волосам, отрицательно мотая головой.       – Это грех – так сильно желать тебя. – Шепнул он, на что Айви лишь блекло улыбнулась.       – Однако мы совершили бы его вместе. И к чему бояться сделать то, что может принести нам обоим хоть немного удовольствия?       – Тебе стоит быть осторожной в своих желаниях, Айви. Удовольствия опасны...       "Но я рад, что ты бы желала этого именно со мной". - Эрагон не признался в этом вслух, но об этом говорили его глаза. И если бы Айви не была так обижена на него сейчас, возможно заметила бы это.       – Бла-бла-бла, я такой деловой, что сейчас щёки порвёт от официальности. – Айви в шутку заклацала смыкающиеся в кончиках пальцы, имитируя тон Эрагона, при этом игриво стреляя глазами.       Они смогли успокоиться только в объятьях друг друга. Эрагон заснул раньше Айви, явно обессиленный с долгой дороги. Девушка могла теперь разглядывать его спящее лицо столько, сколько могла пожелать.       Она будет благодарна ему за то, что он вовремя остановился, ведь озеро желаний и вправду оказало сильный эффект, от которого Айви оправится уже через несколько дней. Её жадное желание быть центром его внимания постепенно поутихнет, но чувства, зародившиеся где-то в глубине души, никогда больше не умолкнут.