Как ты до такого докатилась, Круэлла?

      Погода в Лондоне непредсказуема — вчера был снегопад, а сегодня дождевые капли с силой ударялись об окно и крышу дома. В такую погоду даже самый ужасный хозяин собаку на улицу не выгонит, как часто говорят. Глядя на тротуар из окна, можно было заметить, как людей, быстро бежавших куда-то под крышу, от ливня не спасал ни дождевик, ни зонт. Хоть все собаки и были дома, на удивление, царила тишина. А на удивление ли? Обычно в резкую смену погоды живые организмы чувствуют себя вялыми и не проявляют резкой активности. Мама-далматинец планировала вчера вечером грандиозные планы на сегодня, и каково же было её разочарование, когда, проснувшись, она увидела погоду на улице. Ничего не оставалось, как развлекать своих детей дома. Доуг предложил посмотреть какой-нибудь интересный сериал по телевизору, и многие далматинцы согласились на это, а потому уже через пятнадцать минут большая часть семьи сидела на полу, устремив взгляд к плазме на стене, по которой шёл какой-то старый сериал о популярном в своё время псе-супергерое Громобое.       — О, а это неплохой сериал, — прошептал Дилан рядом сидящим Долли и Докинзу. — Хоть он и не цветной, хоть качество и хромает, но сюжет тут определённо на порядок выше большей части всех этих слезливых сериальчиков, что крутят по телевидению!       — Действительно, — согласился Докинз. Он не был фанатом сериалов по телеку, особенно старых (как раз из-за плохого качества), но сериалу про Громобоя он готов был простить плохое качество видео, звука да и в целом чёрно-белое изображение, поскольку сюжет очень цеплял внимание, погружая смотрящего в сюжет и заставляя чувствовать себя полноценным персонажем данной картины; всё больше хотелось узнать продолжение истории. Отчим сказал, что этот сериал сродни классике, поскольку остаётся актуальным до сих пор как среди взрослых, так и среди щенков, ведь даже Дороти с интересом следила за происходящим на экране, хотя она находится сейчас в том самом возрасте, когда всячески пытаются отдалиться от всех «скучных» передач и сериалов по телевизору. Да и старые сериалы современный молодняк не сильно цепляют, но так можно выразиться точно не про этот.       Долли так ничего и не ответила, засмотревшись на происходящее на плазме — она явно была погружена в сериал больше своих сводных братьев, раз не могла отвлечься от просмотра.       Докинз повернул голову в сторону окна и тяжело вздохнул, понимая, что ливень будет продолжаться ещё как минимум до вечера. Опять в прогнозе погоды наврали: обещали температуру чуть выше вчерашнего и чуть меньший снегопад, а в итоге весь снег растаял и снегопад уступил место мощному ливню, какого не было с осени, хотя сейчас конец февраля. В планах далматинца сегодня был расспрос своих сводных сестёр Диззи и Ди Ди о том, где сейчас находится Хантер Де Виль, чтобы на днях наведаться к нему. Только навестить его лучше не в выходной, чтобы мама и Доуг ничего лишнего не подумали. Они любят, чтобы вся семья была дома по выходным и как можно больше времени их дети провели с ними двумя. Сейчас они временами жалели о том, что проводили с детьми недостаточно времени, ведь теоретически они сейчас мало что знают о своих щенках, и тут речь даже не про интересы и увлечения, а про чувства и желания, эмоции и переживания — Делайла и Доуг не знают, что на самом деле ощущают их дети, потому что не интересовались этим ранее, когда далматинцы были щенками и могли сказать всё напрямую, сейчас же из них не дождёшься излияния происходящего на душе, они привыкли доверять это своим друзьям или определённым сиблингам, с кем были близки по-особенному, но никак не родителям, которые нагружали их заботой о младших и, случись вдруг что, ругались на них, не разобравшись в ситуации. Нет, они не были плохими родителями, просто не учли этого. Наверное, хуже всего было Дилану с Долли, потому что они были самыми старшими, а, соответственно, работы на них накладывалось больше, чем на остальных, и Докинз понимал это, узнав, каково им было, совершенно случайно, когда его оставили на день присматривать за всеми младшими, пока два старших сиблинга с родителями уезжали планировать летний отдых для семьи на пляже. В этот момент далматинец впервые испытал всю эту «красоту» бытия главным. Безусловно, ему дали помощника в тот раз — Данте. Но Данте совершенно не годен в качестве старшего, и это отражалось не только в его вечных пугалках про конец Света, а в принципе в организованности и знании, что делать в конкретной ситуации. А ни первого, ни второго не наблюдалось. Забавно, ибо Докинз был значительно моложе своего сводного брата, который ещё и нередко того бесил. Хотя они оба друг друга бесили тогда. Докинз ждал от брата большей организованности и серьёзности, а также надеялся, что уже в скором времени брат избавится от дурной привычки пугать всех подряд байками о конце Света и внезапными появлениями в самых неожиданных местах. Данте же, будучи братом своей сестры, всё время раздражался на вечную серьёзность и вспыльчивость Докинза, отчего стал называть его Капитан-Безопасность Младший. Докинза это ещё больше выводило из себя. Но прошло много времени, многое поменялось, а кличка, данная Данте Докинзу, так у того и осталась, хоть теперь мощной вспыльчивостью далматин на неё не реагировал, а лишь незаметно вздыхал и старался уйти от разговора с братом, зная, что после этой клички ничего серьёзного разговор с Данте не сулит. Более того, Данте даже не понимал, что это как-то вызывает какое-то неприятное ощущение, в чём ещё больше походил характером на сестру, которая тоже ляпает, что попало, направо и налево.       По телевизору началась реклама, и Докинз поднял ухо, после чего обратно повернул голову к плазме — с разных сторон комнаты раздавались вздохи далматинцев, разочаровавшихся таким резким прерыванием серии, ведь никому не хотелось ждать, наблюдая, как рекламируют всякую дурь, какая обычно и находится в рекламе на всяких старых каналах. Докинз поднялся с пола и тихо зашагал к выходу в коридор.       — Эй! Ты куда? — воскликнула Долли, заметив удаляющегося брата.       — Мне надоело сидеть, лучше похожу по дому и разомну лапы, а то они вскоре могут затечь, — вяло ответил далматинец, так и не повернув головы в сторону далматинки, пока Дилан переводил взгляд то на него, то на неё.       — Аааааа... — понимающе протянула Долли, медленно отвернув голову в сторону разговаривающих с Дороти и Дипаком родителей, но так и не отводя взгляда, будто что-то подозревая, однако, вставать не спешила.       Наконец Докинз скрылся в темноте коридора, идя вдоль к кухне, как вдруг он прошёл мимо комнаты матери и отчима, дверь в которую была приоткрыта. Далматинец, завидев щёлку, сразу оживился и решил заглянуть внутрь. Он отодвинул лапой дверь, открыв себе проход, и просунул морду в комнату. Свет был выключен. Лапой далматинец нажал на выключатель, и люстра на потолке зажглась, осветив комнату тёплым светом. На той половине, где находилась «территория» Делайлы, была чистота: всё опрятно сложено и убрано по полкам и ящичкам, нигде не торчало лишнего, на полу ни пылинки, на столе тоже ничего лишнего — сразу видно, что здесь живёт дама, которая любит порядок и аккуратность. К сожалению, этого нельзя было сказать о половине, где располагались вещи Доуга: подоконник был завален всякими бумажками и маленькими вещичками, которые совершенно не интересовали Докинза, на полу валялось несколько тряпок разного предназначения, а на ящиках и полках царил такой беспорядок, за который бы в своё время Делайла растерзала в клочья Дилана или Докинза, если бы те развели такой свинарник в комнате. Докинз прошёл к кровати Делайлы и Доуга, после чего заглянул под неё и, пытаясь всмотреться в темноту, искал что-нибудь, как вдруг его внимание привлекло кольцо, которое обычно крепят на дверь, и когда за него тянешь на себя, то дверь открывается, но тут почему-то оно было прикреплено к полу, что, безусловно, вызывало много вопросов, ответы на которые отыскать было трудной задачей.       Нащупав лапой небольшого размера фонарик в ящике матери, Докинз взял его и включил, проверив его работоспособность, и, к счастью, он исправно работал, светя тусклым светом, как и должен светить дешёвенький фонарь. Далматинец, взяв его в пасть, полез под кровать прямиком к кольцу. Оказавшись рядом с ним, тот посветил на пол, и, к его удивлению, вокруг дверного кольца ясно выражалось очертание небольшой дверки в полу размером с листок А4 — как это тут оказалось?       Лапой взяв кольцо и потянув на себя, Докинз попытался открыть нечто, и дверка с лёгкостью поддалась. Отперев маленькую дверцу, далматин посветил фонарём внутрь открывшегося пространства и попытался разглядеть там находившееся. Внутри лежал какой-то флакон странной формы, от которого несло очень знакомым смрадом, а под ним лежало что-то ещё. Докинз достал флакон и начал рассматривать его, стараясь не прослезиться от настолько сильного запаха.       «А, так вот о чём говорил Дилан» — сразу врезалось в мозг Докинза:«Вот что это за флакон. И несёт от него точно так же, как от Круэллы. Значит, не соврал. Хорошо, а что эта вещь делает здесь?»       Отложив смердящий сосуд в сторону, Докинз начал высматривать, что ещё находится внутри. В свете, проникавшем в отверстие, на глаза далматина попались несколько газет и записок, которым примерно было столько же, сколько и записке, найденной ранее. Докинз вытащил всё находящееся на дне и положил рядом с флаконом, начав рассматривать в свете фонаря статьи на выцветшей бумаге газет, как вдруг услышал быстрые шаги, будто кто-то бежал по коридору. Он выключил фонарь, вслушавшись в шаги, никак не понимая, кто и куда бежит.       — Эй, Докинз! — распахнув полностью дверь в комнату родителей, вбежала Дороти. — Долли сказала мне позвать тебя, так как реклама уже зако...       «Нет, лучше сейчас не показываться ей на глаза, а то она может начать расспрашивать меня о находке, и я уже не отвяжусь, а потом может рассказать всё родителям».       Докинз притаился под кроватью, будто его тут нет, благо, что видно его не было.       — Оу, а Долли сказала, что он убежал в комнату мамы и папы... Наверное, ей показалось! — младшая сестра начала уходить из комнаты, так и оставив дверь распахнутой. Немудрено, что та ушла на поиски своего старшего братика в других комнатах.       «Хоть бы в мою не входила, хоть бы в мою не входила...»       Докинз сгрёб всё в кучу, стараясь не повредить старую бумагу, и начал понемногу вылазить из-под кровати родителей.       «По-быстрому занесу всё это в свою комнату, а потом пойду к семье. Ночью прочитаю и проанализирую, что здесь имеется».       Далматинец окончательно вылез из-под кровати и побежал к лестнице, по пути не забыв вернуть дверь родительской комнаты в прежнее положение. Услышав шаги в коридоре и заметив быстрый силуэт Докинза, несколько далматинцев выбежали из комнаты, оторвавшись от, вероятно, успевшего надоесть сериала, так как сегодня марафон, а потому они провели всё время с раннего утра за просмотром приключений Громобоя, как и хотели родители. Услышав своих разной степени родства сиблингов, Докинз тяжело вздохнул, но не остановился. Младшие далматинцы думали, что сейчас Докинз хочет играть с ними в догонялки, а они были и не прочь, так как за целый день отсутствия активности целый день устали сидеть на одном месте, и всем хотелось носиться, но умнейшему далматинцу совсем не хотелось не то, что играть, ему вообще не хотелось попадаться сейчас кому-то на глаза со своей находкой.       «А закрыл ли я эту странную дверцу в полу?» — вдруг пронеслось у далматинца в голове. Он совсем забыл, закрыл его ли после того, как вытащил парфюм с бумажной волокитой.       «Флакон... Флакон! А что, если другие учуют запах духов Круэллы?!» — запаниковал Докинз, пока быстро вбегал по лестнице на второй этаж к своей комнате. Далматинцы, к счастью, остановились рядом с лестницей, видно, догадавшись, куда направляется братец, а потому лишь уселись на полу и провожали взглядом Докинза, зная, что лучше не входить в его комнату.       Забежав в свою комнату и плотно закрыв дверь, Докинз выдохнул и явно расслабился, надеясь, что за ним не никто не зайдёт. Подойдя к столу, он разложил все свои находки и стал рассматривать их быстрым взглядом, гадая, куда лучше положить их. Наконец ему на глаза попался открытый почти пустой небольшого размера секретер в одном из стеллажей, стоящих вплотную к стене. Докинз подошёл к стеллажу и начал засовывать внутрь все свои находки, стараясь не повредить и не порвать газеты — на удивление всё прекрасно уместилось, и не пришлось даже мять бумажную волокиту, чего Докинз опасался, так как думал, что от сильного смятия бумага может начать крошиться или рваться, как иногда бывает с очень старыми кусками бумаги, а ведь далматинец даже понятия не имел, сколько примерно лет всей этой куче газет (нет, явно видно, что больше полувека, но сколько точно им лет всё ещё оставалось неизвестным). Плотно закрыв дверь стеллажа, он небыстрым шагом побрёл к выходу из комнаты, а когда вышел за дверь и закрыл её за собой, быстро скользнул взглядом по коридору, после чего подошёл к лестнице и, спускаясь вниз, обратил внимание на то, что младших, караулящих под лестницей ранее, уже и след простыл, потому что теперь они мирно сидели в комнате с плазмой и родителями, хотя им уже было не так интересно наблюдать за происходящим на экране, так как весь день смотреть один лишь сериал было довольно утомительно. Только более старшие, обладавшие большей выдержкой, смотрели шоу, не отрываясь, иногда переговариваясь друг с другом во время рекламы, которая длилась от силы минут пять и которая появлялась каждые полчаса. Делайла и Доуг с интересом смотрели приключения Громобоя, хотя, наверняка, видели каждую серию не один раз, но с такой ностальгией всматривались в картинку, будто снова погружались в детство, в то самое время, когда их родители показывали им этот сериал впервые — Докинз мельком смотрел на это с лестницы второго этажа, так как она открывала хороший вид на многие точки дома, и даже в темноте или при пасмурной погоде было видно, хоть и не в свете, но достаточно отчётливо пол и ступени, что позволяло лишний раз не напороться на игрушки или что-нибудь валяющееся там же на полу. Медленно спустившись по лестнице, Докинз вошёл в комнату просмотра телевизора и сел недалеко от Долли с Диланом. В отличие от старшего брата сестра быстро обратила внимание на Докинза и повернула голову в его сторону.       — Ты где был? — прошептала она, наклонив голову.       — На кухне, — быстро соврал Докинз, ляпнув первое, что пришло на ум. — Мне захотелось чем-нибудь перекусить.       — А что ты никого не предупредил? — чуть повысив голос, раздражённо спросила Долли.       — Я как-то не подумал над этим, — промямлил Докинз, почесав затылок. — В следующий раз предупрежу тебя или Дилана.       — Очень на это надеюсь, — отвернувшись мордой в сторону плазмы, протянула Долли.       Докинз придвинулся к Дилану с Долли и начал смотреть сериал по телевизору, хоть и не сильно внедрялся в сюжет, ибо его мысли кружились лишь вокруг недавних находок.       «Зачем родителям под кроватью тайник? Почему они хранят там газеты? Что это за газеты? Откуда флакон Круэллы, и вообще сколько ему лет? Вряд ли они нашли его недавно, но тогда как он сохранился в таком хорошем состоянии и до сих пор смердит, будто его только изготовили?... Кстати, о запахе. Его могут учуять остальные и поднять панику! Надо бы открыть окна, чтобы выветрилось всё...»       Докинз начал потихоньку отодвигаться к выходу, надеясь, что на его отсутствие никто не обратит внимания, так как он сам по себе персона незаметная, а значит, его пропажа будет не сразу заметна. Разве что... Родители и Дилан с Долли могут окликнуть его, хотя до конца в этом он не мог быть уверен, однако, рискнуть всё же решился.       К счастью далматинца, его уход был не замечен ни кем из вышеперечисленных, а потому он, быстро побежав по коридору, начал открывать окна, но так, чтобы капли продолжавшегося ливня не попали в дом, от чего бы паркет вздулся, и его пришлось бы заменить в дальнейшем, на что ушло бы достаточно много средств из семейного бюджета. Через минут десять все окна в комнатах, куда смог попасть Докинз, были открыты — он также успел открыть окно в своей собственной комнате, чтобы не казалось, будто вонь Круэлльских духов исходит из его помещения.       «Неужели в родительской комнате оно так не несло? Или, лежав под кроватью, запах не проникал в помещение? Насколько мне помнится, в комнате мамы и Доуга не было такого разъедающего запаха, да в принципе не было запаха, схожего с этим...».       Он и не заметил, как дошёл до комнаты, где семья смотрела телевизор. Кажется, марафон показа старого сериала подходил к концу, а потому некоторые уже спешили разойтись, но даже несмотря на это, значительная часть семейства оставалась за телевизором, в числе которой были и Дилан, и Долли, и мать с отчимом, и Дороти, и Дипак, и даже Данте, который обычно не любил подолгу засиживаться за такими бессмысленными вещами, как просмотр сериалов или фильмов по телеку, но, похоже, даже его чем-то зацепило это шоу. Докинз не стал заходить в комнату, а лишь посмотрел внутрь, не заходя, поскольку не хотел отвлекать своих сиблингов с родителями постоянными приходами и уходами, как он делал, понятное дело, не единожды, ведь даже старшая сестра уже начинала беситься по этому поводу, что можно было понять по заданным ранее ею вопросам в адрес младшего сводного брата, и он прекрасно понимал, что делает она это не из-за скрытой ненависти, а просто потому, что в данный момент ей не понравилось совершённое им действие.       Докинз тихо прошёл мимо комнаты в сторону выхода из дома и, дойдя до двери, отделяющей улицу от помещения, он высунул морду наружу через специальную дверку для собак. Как ни странно, ливень не только не уменьшился, а, скорее, даже усилился, из-за чего вокруг было столько воды, сколько, казалось, и в местном пруду не было никогда. В момент морда далматинца промокла, несмотря на наличие выпирающей крыши, из-за чего пришлось быстро засунуть голову обратно в дом.       «Надеюсь, завтра хотя бы ливня не будет, и часть воды испарится... Хотя бы к новой рабочей неделе... А то не очень хочется мочить лапы при каждом выходе из дома».       Докинз встряхнулся, стараясь избавиться от воды в шерсти, которая постепенно капала на пол. Подняв ухо, он услышал несколько голосов членов своей семьи и, повернув голову, постепенно стал замечать в разных концах дома далматинцев, занимающихся каждый своим делом, — похоже, что шоу по телевизору наконец закончилось. Сбоку к Докинзу подошёл его старший брат Дилан.       — Ну что, сильный ливень снаружи? — спросил он, заметив промокшую морду младшего.       — Да... — протянул второй, явно не зная, как можно поддержать этот диалог.       — Как думаешь, он и завтра продолжится? — задумался Дилан, глядя на брата.       — Не знаю, но мне бы не хотелось ещё один день дома просиживать, — как и снежную погоду, Докинз не любил дождливую. Но если пришлось бы выбирать между снегопадом с холодом и ливнем с большими лужами, то он выбрал бы первое, поскольку из-за снега не так сильно намокаешь.       — Надеюсь, почтальон не перестанет работать из-за такой погоды, мне же должен прийти комикс про Пудель-Волка! — заявил Дилан.       — Вроде почта работа перестала работать из-за сильного снегопада и гололёда год назад, — начал раздумывать Докинз. — Так что есть вероятность, что и в этот раз могут не разносить посылки с письмами... Но всё же это не повод отчаиваться, так как твой комикс рано или поздно придёт, ведь так?       — Хм, ты прав, но мне хотелось бы получить его вовремя, — грустно произнёс Дилан. — Я же обещал Долли, что я, ты и она будем читать его вместе вечером завтрашнего дня... И вдруг будет такой облом.       — Тебе стоит научиться ждать, брат, — Докинз знал, что Дилан всегда в нетерпении, если что-то доходит до его любимых франшиз и увлечений. Ему явно стоит научиться быть терпеливее в этом плане, по мнению младшего.       — Я уже не могу дождаться, когда прибудет новый выпуск! — воскликнул Дилан, приблизив свою морду к морде брата: похоже, у того начались психи или истерика. — Я не смогу уснуть, гадая, что же будет в новом выпуске, если почтальон не придёт завтра!       Здесь он, кстати, не соврал: Дилан мог не спать, если ему не вовремя приходили выпуски комиксов. У всех же такое бывало, когда, находясь под сильным впечатлением, не удавалось быстро заснуть ночью, а на утро чувствовалась усталость и немощность от недосыпа. Вот Дилан этим часто грешил, если дело доходило до Пудель-Волка или интересующих его книг про космос с археологией.       — Успокойся, брат, всё придёт вовремя, а если не придёт, то всегда можно самостоятельно зайти в отделение почты за твоей посылкой, — поспешил успокоить брата Докинз, чтобы тот не продолжал свою истерику, и только после молодой далматинец понял, что за дурь ляпнул в конце.       — Как ты это себе представляешь?! Собаки идут за посылкой на почту! — воскликнул Дилан, начав драть передними лапами свои уши, в точности как Данте.       — Я уже осознал, что сказал бред, — спокойным голосом произнёс Докинз, поправив свой ошейник и пригладив шерсть на плече лапой. — Но в любом случае, рано или поздно твой комикс придёт, и мы втроём его почитаем.       Дилан заметно успокоился и стал менее нервным, тяжело выдохнув, произнёс:       — Да, ты прав. Наверное, мне стоит прекращать нервничать по таким пустякам, я же уже не подросток, и от нервов иногда самочувствие ухудшается. А нервные клетки, как известно, не восстанавливаются.       — Восстанавливаются, но очень медленно, — подправил старшего младший. — Не так давно учёные обнаружили.       — Ох, правда? — поднял уши Дилан. — Теперь буду знать!       — Тебе не мешало бы почаще заглядывать в научные статьи, — посоветовал Докинз. — Много нового узнаешь.       — Да я и смотрю, только исключительно о космосе, — ответил Дилан. — Однако ради интереса сегодня гляну что-нибудь из других научных сфер, раз ты так настаиваешь.       — Я не настаиваю, я лишь советую.       — В любом случае... — Дилан не успел договорить, поскольку с перил лестницы к ним виртуозно спрыгнула сводная сестра.       — Ну и что вы обсуждаете, ботаники? — без энтузиазма спросила у обоих Долли, вероятно, задав риторический вопрос, так как Докинз прекрасно понимал, что ответ её вовсе не интересует. — Может, лучше пойдём играть?       — Мне сейчас не до игр, — тяжело вздохнув, сказал Докинз, отвернув голову в сторону коридора, ища кого-то глазами.       — А что насчёт тебя, братец? — с улыбкой подползла к Дилану Долли и взяла того лапой за плечо. — Может, в догонялки сыграем?       — Ты вроде так и не дочитала мои комиксы, — сменил быстро тему старший далматинец.       — Уже дочитала, — с гордостью сказала сестра. — Теперь мне хочется поиграть с тобой в подвижные игры.       — Мне сейчас не хочется, — отвернул голову Дилан. — Можешь пока сыграть с кем-нибудь из младших, если тебе так хочется.       — Ну что ж вы такие занудные! — протянула Долли, махнув лапой. — Ладно, зануды, найду кого-нибудь, кто захочет побегать!       Долли быстро убежала в одну из комнат с явным намерением найти далматинцев для игр, пока Дилан и Докинз провожали её взглядом с разных концов коридора. Старший, когда сестра уже скрылась из виду, перевёл взгляд на младшего, а тот лишь моргнул, после чего развернулся и медленно пошёл вверх по лестнице на второй этаж.       Поднявшись, он мельком посмотрел на лестницу, ведущую на третий этаж, где преспокойно сидели Диззи и Ди Ди, о чём-то весело разговаривая. Заприметив этих двоих, далматинец направился прямиком к ним медленным шагом. Те быстро заметили его и перестали вести беседу, явно изменившись в лице: кажется, они думали, что Докинз сейчас попросит их объясниться за вчерашний снежок, прилетевший в окно, ведь обе знали, что Докинз, скорее всего, уже догадался — то были именно они.       — Прежде, чем ты начнёшь говорить, да-да, это мы нечаянно кинули тебе снежок, только не бей... — быстро протараторила Диззи, под конец замявшись.       — Я к вам не по этому поводу, — хмуро ответил Докинз. — И я знаю уже, что это были вы вдвоём. Просто знайте, в следующий раз будете на пару выдраивать всю мою комнату до блеска, если ещё раз это повторится, и только попробуйте что-то испортить, вам же будет хуже.       — Всё, всё, поняли мы, поняли, — прижав к голове уши, проскулила Ди Ди, зная, что брата лучше не злить и не перечить ему.       — Стой, ты говоришь, не по этому поводу, тогда что тебе вдруг от нас понадобилось? — спросила Диззи в недоумении склонив голову.       — В общем, вы же хорошо общаетесь с Хантером, правильно? — начал Докинз, став чуть менее хмурым.       — Это который Де Виль? — захотела уточнить Ди Ди.       — А ты знаешь другого Хантера? — уже спросила у сестры Диззи. — Лично я нет!       — Да Де Виль, Де Виль, — тяжело вздохнув, сказал Докинз.       — Да, мы с ним общаемся и иногда навещаем его в Хэлл Холле, — хором ответили сёстры.       — А он в ближайшее время будет дома? — задал следующий вопрос старший брат.       — Он редко куда-то выбирается, только если по праздникам или навестить свою двоюродную бабушку в тюряге, — пояснила Диззи. — Это происходит примерно раз в месяц. А зачем тебе это?       — Хм... — Докинз в этот раз почему-то не подумал, что может последовать такой вопрос. Обычно подобного рода заявления от Диззи и Ди Ди не поступало, потому как они не задумывались над смыслом и целью, держа всё на поверхности и не интересуясь особо целями других. — Просто интересно.       — Ты захотел навестить нашего друга? — подняла уши Ди Ди и завиляла хвостом. — Ты хочешь к нему в гости? Да?       — Ну, возможно... — замялся Докинз, боясь о дальнейших расспросах.       — О, мы можем тебя отвести к нему! — обрадовалась Диззи.       «А, так дальнейших расспросов не последует? Отлично!»       — Нет, мне пока это не надо, — расслабленно сказал Докинз. — Я ещё не решил, когда мне идти к нему, у меня дел полным полно, нужно выхватить свободную минутку.       — Если вдруг что, ты нам только скажи, мы тебя к нему отведём! — виляя хвостом, воскликнула Ди Ди.       — Спасибо, конечно, но я знаю, где он живёт, не думаю, что помощь с этим мне понадобится, — ответил Докинз.       — Мы можем составить тебе компанию! — воскликнула Диззи, радостно прыгая на ступеньках лестницы.       —Не прыгай на ступенях, а то упадёшь... — и в этот же момент Докинз замолчал, так как Диззи в действительности оступилась, из-за чего всем телом упала, развалившись на лестнице и, вероятно, больно ударившись спиной. — Ты в порядке?!       — Я в полной сохранности, только немного отбила спину, — не сбавляя энтузиазма прошлых фраз, ответила та. — Я же не первый раз так, хе-хе.       — Когда-нибудь ты можешь очень сильно пострадать, поэтому следует стать аккуратнее, чтобы как можно больше сократить риск, — слегка обеспокоенно ответил старший брат, хоть и прекрасно понимая, что сестра не захочет выслушивать его ничуть не отличающиеся от Диланских «занудные бредни» про безопасность.       — Ну что ты как Дилан, — вдруг взвизгнула Ди Ди. — Не будь таким занудным, как он!       — Я вовсе не занудный... — начал было Докинз, но решил не вступать в спор с младшими, поскольку понимал всю проблематичность донести до них свою позицию, ведь те всегда рассматривали только свою позицию, не желая даже выслушивать утверждения других, чьё мнение в корни разнится от их, что уж говорить об осмыслении и понимании.       Пока сёстры что-то пытались сказать Докинзу, сменив тему, тот молча развернулся и побрёл в свою комнату, а, войдя в неё, захлопнул дверь, что было слышно если не на всех этажах, то хотя бы на втором и идущих от него двух лестницах. Тяжело вздохнув, далматинец запер дверь в комнату на замок, пока снаружи Диззи и Ди Ди молча пялились на дверь, сидя на ступенях между вторым и третьем этажах. О чём бы они не думали, Докинза это не интересовало.       Дойдя до секретера, куда он положил свои недавние находки, он остановился, зачем-то осмотрелся, краем глаза посмотрел в окно, где всё ещё господствовал ливень, а после открыл секретер, находящийся в стеллаже, и вытащил флакон с парфюмом и старые газеты, положив на убранный вчера стол. Разложив всё по столу, далматинец стал внимательно рассматривать находки. То, что он принял за газеты вначале, оказалось лишь вырезками статей и полноценными кусками газет, которые выпускались достаточно давно, и хоть названия газетных листков были знакомыми, их внешний вид очень отличался от современных выпусков, причём не только возрастом, но и наполнением, словечками, дизайном и даже качеством бумаги.       «О, достаточно неплохо написано. Видно, что жившие тогда журналисты знали своё дело и владели ремеслом на отлично. Точно профессионалы своего дела работали. Не то, что сейчас. Даже названия не столь банальны, а действительно интригующие».       Взяв один из листков, Докинз начал пытаться разобраться в написанном. Как оказалось, вырезки и сами листки принадлежали каким-то «модным» газетам, среди них также было несколько вырезок из на тот момент популярных журналов о моде. Что удивительно, качество бумаги было на редкость хорошее не только у вырезок из журналов, но и от газетёнок. Опасения далматинца о возможном повреждении или крошении бумаги оказались ложны, хоть на первый взгляд этого не было видно. Названия статей, как уже было сказано выше, содержали из себя что-то скандально-интригующее, а сами статьи, в некоторых местах даже их обрывки, повествовали о том, как Круэлла Де Виль соперничала с некой богатой баронессой и с огромным отрывом уходила вперёд, удивляя и поражая публику своим великолепным мастерством изготовления дизайнерской одежды.       «Что? Эта женщина работала по молодости дизайнером?...»       Вдруг на глаза Докинза попался фрагмент газетёнки с чёрно-белым изображением молодой Круэллы: хоть половины её лица не было видно, поскольку дама надела маску, даже по фото было видно, как хороша была она в молодости. Её причёска была такая, будто её ударило током, но она придавала Круэлле какого-то определённого шарма и дополняла её образ. Дама выглядела достаточно привлекательно, даже если судить по современным реалиям, когда вкусы в одежде у людей очень изменились. Докинзу даже показалось, что наряд Круэллы был бы актуален и в сегодняшние дни, потому что, хоть он и не смыслил в моде и дизайне почти ничего, находил это достаточно продуманным изделием. Платье, интересно крепящееся вокруг шеи, создавая как бы видимость банданы, вместо привычных лямок, перчатки до локтя, оттенка чуть темнее самого платья, маска из перьев чёрного с белым цвета, ну и, собственно, волосы: левая половина белая, правая чёрная — всё это совсем не сходилось со стилем дамы, напавшей год назад на далматинцев, ну, кроме волос, конечно. Удивительно, как меняются вкусы... А вкусы ли сменились? Точно ли дело в них?       Рассмотрев почти всё и прочитав все статьи, что нашёл Докинз, далматинец заметил ещё одну бумажку, сложенную аккуратно, которую он, похоже, сначала не приметил. Взяв её в лапы и развернув, он увидел несколько неплохих эскизов платьев разных оттенков, явно отрисованных либо профессионалом, либо очень ярым любителем этого дела. Внизу была подпись, написанная тем же почерком,что и в записке, ранее найденной, — «Круэлла». Несложно догадаться, что она и создала эти эскизы, которым тоже на вид полувека. Если опираться на возраст бумаги. Кстати, конкретно эта бумажка выглядела, как листок, вырванный то ли из альбома, то ли из скетчбука, то ли ещё откуда, где обычно делают наброски или рисуют. Вот как Да Винчи — она хоть по большей части рисует на холстах, в своей комнате всё же хранит парочку вещиц, называемых скетчбуками. Они нужны ей для быстрого набрасывания карандашами чего-то из сферы построения будущей модели, что она хочет создать. Сестра не часто этим пользуется, а только в каких-то особых случаях, когда это действительно необходимо для понимания того, что именно нужно заказчику или кому бы то ни было.       «Откуда и почему оно вырвано? И как это оказалось у мамы и Доуга? Или, может, оно было не у них? Тогда всё равно, откуда? Неужели Де Виль когда-то отдала это вместе с той запиской и, возможно, прапрапрабабушкой Аните Дарлинг? Вопросов становится ещё больше, и всё это становиться ещё более подозрительным.... Мне начинает казаться, будто мама и Доуг, или хотя бы только мама, знают больше, но явно скрывают... Иначе откуда бы этому взяться? Хм, а может... Это дом, в котором жила мама с детства, может, эти вещи хранили не мама с Доугом, а бабушка с дедушкой? Тогда почему всё это было под кроватью в полу? И Дилан говорил, что мама уже хранила флакон с этими духами, тогда выходит, что мама всё же знает о том, что находится под кроватью... Как всё запутано...».       Положив бумажки на стол и взяв фиолетовый дико смердящий флакон с духами, Докинз стал его рассматривать: вообще его сложно было назвать флаконом, поскольку это было что-то схожее с фиолетовой пробиркой, где было немного непонятных узоров, и всё это чудо было заткнуто обычной пробкой, какой обычно закрыто шампанское, но пробирка эта была достаточно внушительного размера, из-за чего Докинз и, похоже, Дилан приняли её за флакон, причём пробка не особо помогала, ибо даже сквозь неё проникал этот тяжёлый аромат, чем-то походящий на Lancome «Gypnose», но только гораздо тяжелее и от которого, казалось, сложнее избавиться. Создавалось такое впечатление, что это чудо варили на дому, применяя к изготовлению какие-то странные вещества, коих в обычных духах и туалетной воде, кажется, не было — ну не могут обычные духи пролежать полвека, так и не изменив своих свойств, продолжая всё так же благоухать, как при окончании изготовления. Почему на дому? Потому что на пробирке не было ни названия духов, ни состава, ни даты изготовления — будто в первое попавшееся под руку залили самостоятельно намешанные из даже Бог не знает чего духи.       Из-за «великолепного» запаха, выедавшего не только роговицу глаза, но и противно начавшего действовать на слизистую носа, Докинз поспешил убрать флакон в самый дальний ящик и распахнуть окно, даже не смотря на продолжавшийся ливень, который, к слову, стал чуть слабее утреннего и обеденного. В буквально несколько минут на подоконнике образовались небольшого размера лужи из-за воды, что летела из окна. Хорошо, что там не стояло ничего грозящегося испортиться от воды, типа бумаг или салфеток.       «Наверно, окно стоит оставить открытым на ночь, чтобы не задохнуться от этого кошмара. Ужас какой, как это можно выливать на себя и спокойно проходить с этим весь день? Неужели ей это не выедало глаза никогда и не заставляло задыхаться? Мне кажется, что даже с наличием такого ужасного обоняния, как человеческое, этим вполне реально задохнуться или остаться без зрения, даже, наверное, этим смрадом не составит труда убить кого-нибудь...».       Докинз лёг на своё спальное место, взял в лапы со стола недавние бумажные находки и продолжил их рассматривать, ища какие-нибудь зацепки, но, как на зло, в голову ничего не приходило, а зацепок на вырезках не обнаруживалось. Через пару минут безуспешного поиска тот решил посмотреть в интернете информацию о журналах, вырезки и выдранные листки откуда находились у него сейчас, дабы попробовать выяснить хотя бы что-нибудь. В глубине души он хотел благодаря информации от журналов с газетами выйти на след, что приподнял бы завесу тайны про то, кто же такая на самом деле такая Круэлла Де Виль. Он также решил пробить личность баронессы, с кем у Де Виль шла какая-то модная борьба, но кроме того, что это была богатая женщина с кучей подражателей и фанатов со всего мира, обладавшая тремя собаками породы далматин, что уже сподвигло на раздумья, из интернет-источников выявить не удалось. Разве что когда-то эта женщина проживала в Хэллмен Холле.       «Очень похоже на Хэлл Холл — место, где живёт Хантер, а ранее жила Круэлла. Может ли это что-то значить? Может ли это считаться первой зацепкой?».       Решив проверить, далматинец решил найти немного информации про Хэлл Холл и Хэллмен Холл, и каково же было его удивление, когда информация о том, что Хэлл Холл ранее являлся Хэллмен Холлом, попалась ему на глаза в первой же статье по запросу.       «То есть Круэлла жила в особняке, где ранее жила её конкурентка? Всё становится более запутанным...».       Подумав, Докинз счёл наиболее гуманным решением поискать информацию про собак баронессы, полагая, что они тоже могут быть напрямую замешаны в этой истории — не просто же так Де Виль ненавидит собак данной породы и хочет сделать из них шубу, при этом известен тот факт, что у, считай, главной конкурентки на подиуме собаки были именно этой породы.       Немного ранее Докинза зацепил ещё один кусок статьи из газеты, где было недостаточно разборчивое название, но если судить по оставшимся словам, там было что-то вроде «Из собак ли платье?», при этом прилагалось фото молодой Круэллы в платье, явно чёрно-белом, на белой стороне которого красовались пятна, словно у собак породы далматин. Это и правда очень походило на шубу настоящих собак, поскольку окрас был очень схожим с теми, какие обычно бывают у взрослых особей данной породы. Возможно, что эта дама в действительности убила некую собаку и содрала с неё шкуру на платье. Это уже больше походило на стиль жёсткой женщины, коей она предстала перед ними год назад.       «А могла ли это быть одна из собак баронессы? Но что та ей сделала, раз так жестоко расправилась с любимцем женщины? Не просто же так подобное творят... Круэлла не похожа на даму, кто сделал бы подобное зверство безосновательно, хотя моя семья, похоже, так не считает. А может, она в действительности с катушек слетела... Но что послужило? Не бывает же ничего просто на ровном месте — всегда должны быть предпосылки, особенно когда происходит что-то подобное этому».       Раздумывая над запутанной историей, Докинз не заметил, как наступила ночь, а на электронных часах красовалась цифра ноль. Отведя взгляд в сторону и как раз попав им на электронные часы, далматинец заметил, сколько сейчас времени, а потому в начале удивился: как он мог провести всё это время, раздумывая над странностями.       — Теперь мне понятно, почему я чувствую такую усталость, — сам себе сказал далматинец, вставая со спальника.       Он медленно прошёл к выходу из комнаты и, отперев дверь, выглянул наружу: в доме было тихо, но, на удивление, спали ещё не все, потому как силуэты некоторых далматинцев виднелись в разных концах дома. Спустившись вниз по лестнице и пройдя по коридору в зал, попутно заглянув на кухню, где его миска, доверху наполненная кормом, одиноко стояла на столе, Докинз обратил внимание на то, что Долли и немного других сиблингов играли в догонялки, но почему-то только в зале. Они не выбегали за пределы, возможно, по той причине, что некоторые братья и сёстры уже спали в своих комнатах, и топот лап мог их разбудить ненароком. Докинз немного постоял около двери в зал, что была распахнута, и поглядел на играющихся далматинцев, после чего не быстро направился в кухню к своему ужину, попутно выключая свет там, где никого не было, но свет почему-то горел. И почему все забывают выключать свет, когда уходят из комнаты? Никакой экономии, только деньги за него впустую тратят...       Далматинец вошёл в кухню и подошёл к столу, к своему месту, где его уже ждала миска с кормом. Проведя взглядом по всему помещению, Докинз заметил, что помимо него в кухне ещё и Дилан, который, казалось, не обращал на того никакого внимания, а потому Докинз спокойно начал есть, думая о чём-то своём, уже даже не надеясь на приятный разговор с братцем.       «Уже сколько времени, а он до сих пор в кухне убирается, нет бы спать пошёл, так ему надо, чтобы всё в чистоте было, и конкретно ночью без этого не обойтись, по-видимому» — с раздражением подумал младший, глядя на своего брата, что усердно оттирал от противоположного конца стола уже успевший засохнуть корм.       Поев, Докинз оставил свою миску на столе, чтобы брат вымыл её, после чего удалился к выходу. Сзади себя он услышал недовольное ворчание Дилана — тот явно не был счастлив мыть ещё одну посудину, но Докинз, ничего не сказав, вышел и снова поднялся по лестнице в свою комнату. Войдя в неё и закрыв дверь, он, не включая свет, прошёл до спального места и улёгся поудобнее, закрыв глаза, после чего начал засыпать с мыслями о запутанной истории, которые никак не хотели выходить из головы, но далматин особо этому и не препятствовал.       На удивление, на следующий день снова объявилось похолодание, заменив наконец закончившийся ливень. Теперь все лужи замёрзли, отчего вся дорога с асфальтом покрылись тонким слоем льда, но при этом очень прочным и скользким. Погода в Лондоне умеет удивлять.       Как обычно, уже с раннего утра в доме начался движ и шум, отчего Докинз проснулся, толком не выспавшись за ночь. Первым делом после того, как он продрал глаза и полностью проснулся, далматинец посмотрел в окно и удивился, что вместо дождя теперь падает снег. Лужи на подоконнике за ночь успели высохнуть, не оставив после себя и следа, зато на край подоконника, находящийся ближе к улице, за ночь из достаточно большой щёлки успело навалить нехилое количество снега, и когда Докинз заметил это, то, тяжело вздохнув, поднялся, подошёл к окну, открыл его побольше и начал лапами отодвигать весь снег, постепенно скидывая его на улицу, и когда дело было закончено, закрыл окно, не оставив и щёлки.       «Надеюсь, из ящика эта смрадина не успеет наполнить всю комнату, потому что, кажется, теперь я в безвыходной ситуации».       Вдруг далматинец вспомнил, что он забыл убрать со стола вчерашние находки, а потому развернулся в его сторону с намерением проверить наличие и сохранность всего. К его счастью, всё лежало на столе, не изменив положения, хотя из открытого окна в комнату всю ночь дул ветер. После того, как Докинз собрал всё со стола и положил в укромный ящик недалеко от флакона, он направился на выход. Выйдя из своей комнаты, он заметил Долли и Дороти — старшая, похоже, рассказывала младшей о каком-то новом трюке, что было заметно по её довольной морде, пока младшая сидела на скейте рядом с лестницей, и на её голове, конечно же, был шлем сестры.       «Ах, вот кто её надоумил заняться скейтбордингом в доме! Я-то думал, что сестра умнее окажется и не будет скатываться до подобного. Ох, как я ошибался...»       — Эй! — окликнул сестёр далматинец, и когда те обернулись в его сторону, продолжил. — Вы что тут вытворяете?!       — Привет, зануда младший, — хихикнула Долли. — Я рассказываю своей любимой сестрёнке о том, как правильно прыгать со скейта в случае падения.       — А можно это делать не на лестнице и не на перилах? — с раздражением спросил Докинз. — Это вообще уличный вид спорта, дома доске никак не место!       — Ой, да ладно тебе, я же не собираюсь сестру с перил на скейте скатывать, — как-то странно улыбнулась Долли.       — Но ты же обещала это сдела... — Дороти не успела договорить, так как Долли заткнула её рот своей передней лапой.       — Что?! — с раздражением и в то же время удивлением воскликнул Докинз. — Долли, мне думалось, ты до такого не опустишься! Неужели ты забыла, сколько шишек набила себе, занимаясь этой ерундой!       — Да ладно тебе, братец, — отмахнулась сводная сестра. — Один раз живём, можно и рискнуть раз! Кто не рискует, тот не пьёт шампанское, помнишь?       — Мы собаки, нам нельзя такое пить, — произнёс младший, тяжело вздохнув от того, насколько же сестра беззаботная и не думает о последствиях.       — Да это же образное выражение, — засмеялась Долли. — Ты в действительности воспринял это всерьёз? Ха-ха-ха-ха!       Вместе с ней начала смеяться и Дороти. Докинз лишь стоял с недовольным видом и наблюдал за происходящим с разочарованием, что было смешано с раздражением.       — Ну ты даёшь, братец! — не переставая смеяться, воскликнула сводная сестра.       — Над чем смеётесь? — вдруг морда Дилана показалась с другого пролёта, что находился выше того, на котором находились трое.       Докинз поднял голову и увидел старшего брата в его любимой шапке для душа — зачем он в ней моется? У него же нет волос. Или боится, что вода в уши попадёт что ли?       — Не над чем, — протянул младший, пока тёр двумя пальцами переносицу. — Просто тут кое-кто хочет скатиться по перилам на скейте.       — А как это возможно, если перила тоньше доски? — спросил Дилан. — И в принципе это уличный вид спорта, дома этому не место.       — О, ещё один мистер-зануда, — не переставая хохотать, вскрикнула Долли, от чего Дороти ещё больше начала смеяться.       — И вовсе это не смешно! — высказался Дилан. — А ну прекращайте ваши дурацкие забавы и издевательства над Докинзом!       — Но над ним же никто не издевается, — тихо произнесла Дороти, пытаясь не засмеяться.       — Я сейчас у вас заберу доску и шлем и отдам папе с мамой, если не перестанете! — серьёзно заявил старший, и после этой фразы обе далматинки перестали смеяться.       Дилан начал спускаться по лестнице, придерживая лапой своё любимое красное полотенце. Тут уже было не до шуток, а потому обе далматинки стали стремительно убегать вниз, не забыв прихватить скейт, потому что опасались, так как Дилан мог его забрать на серьёзных основаниях, и родители бы не отдали его, принеси он им скейтборд. По пути Долли с Дороти на пару врезались в выходящего из одной из комнат Данте, из-за чего все трое свалились с лап на землю.       — Да, давайте ещё в кого-нибудь врежтесь! — недовольно крикнул вслед Дилан, не сводя глаз с троицы, валяющейся на полу.       Докинз молча наблюдал за происходящим и чуть ли не смеялся от абсурдности данной ситуации: только его сестра могла так нелепо вляпаться в переделки, ещё и затянув с собой кого-то.       «Не хотелось бы, чтоб Дороти по характеру стала полной копией старшей. Она та ещё... Оторва».       Долли и Дороти быстро встали с пола, оставив Данте валяться внизу, и быстро убежали, свернув за угол. Дилан же, в свою очередь остановился и сел рядом с Докинзом, недовольно фыркнул, явно раздражённый случившейся ситуацией. Потеряв из вида двоих сестёр, Докинз стал наблюдать за Данте, который, казалось, даже не понял, что произошло, однако его отвлёк старший брат.       — Ох уж эта Долли... — недовольно сказал Дилан, поправив на себе полотенце.       — Да уж, — Докинз опять не знал, как стоит продолжить этот разговор, поэтому больше ничего говорить не стал.       — Кстати, как спалось? — сменил тему Дилан.       — Да как-то не очень, — сознался Докинз. — Не выспался что-то совсем.       — Понимаю тебя, — сказал старший брат, повернув голову к младшему. — Я думаю, это из-за сильного ливня, который бил по окнам стёклам со всей силы первую половину ночи.       — Хм, кстати, это возможно, — согласился младший, пошевелив ухом.       — Как думаешь, сегодня почтальон не будет разносить посылки? — поинтересовался Дилан, нарочно думая, что Докинз опровергнет это, хотя прекрасно помнил, что вчера младший говорил фразу, опровергая этот вопрос.       — Скорее всего, не будет, потому что в прошлом году то же самое было.       — Да... Наверное, ты прав... — разочаровался Дилан, явно изменившись в настроении.       — Но ты не отчаивайся, завтра точно доставят тебе твоего Пудель-Волка, — поспешил приободрить брата Докинз. — Обычно же всегда так делали.       — Наверное...       — Не наверное, а точно тебе говорю, — Докинз положил своему брату лапу на плечо. — Можешь поверить мне на слово. Ты же веришь мне?       — Да, я тебе верю, — слегка улыбнулся Дилан, немного приободрившись.       — Вот это правильный настрой, — потрепал Дилана по голове Докинз. — Ладно, иди домывайся. Ты же наверняка не закончил свои водные процедуры.       — О, точно, спасибо, что напомнил, — Дилан побежал по лестнице обратно в ванную, что находилась на третьем этаже.       Докинз наблюдал за Диланом, пока тот не скрылся из вида, после чего тот начал спускаться вниз — он опять пропустил завтрак, а потому нужно было наверстать упущенное. Спустившись к кухне, он зашёл внутрь и с удивлением заметил, что в кухне находилось достаточно много далматинцев: некоторые из них до сих пор доедали свой завтрак, а кто-то просто сидел поодаль, разговаривая с другими. Вместо Дилана сегодня посуду, на удивление, мыла Делайла, которая тоже нередко перебрасывалась с детьми парой словечек. Докинз прошёл к своему месту, где, как и вчера, стояла его миска, доверху наполненная кормом. Он сел за своё место; сейчас ему совершенно не хотелось с кем-то разговаривать, а потому он хотел как можно быстрее закончить трапезу и, оставшись незамеченным, уйти в свою комнату, размышляя о чём-то своём.       Как только он доел весь корм из миски и собрался было уходить, его наконец заметила мать и обратилась к нему.       — О, сынок, — повернув голову в сторону далматинца, произнесла мама-далматинец. — С добрым утром, как ты сегодня?       — Привет, мам, — с явной неохотой выдавил из себя Докинз. — Всё в порядке, сама как?       — Ты почему-то стал меньше проводить времени с нами, — проигнорировав вопрос, продолжила Делайла. — Что это на тебя нашло, милый?       — Да тааак... — он не знал, что лучше ответить, и пытался быстро сообразить, наконец выдав. — Да просто свои дела есть, которые требуют к себе много внимания, понимаешь...       — Ох, да, — понимающе произнесла Делайла. — Кстати, ты случайно не заходил в нашу с папой комнату вчера?       «О нет, только не это! Неужели она заметила пропажу газет с флаконом?! Или всё-таки учуяла запах?!».       — Нет, мама, а что такое? — стараясь не показывать волнение, ответил Докинз.       — Просто кто-то так хлопнул дверью, что от сильного удара упала фотография твоего дедушки и разбилась, так как она висела на стене в рамке, — с гневом в голосе произнесла мама-далматинец. Она всегда говорила таким тоном, когда её что-то очень раздражало или когда дети что-то испортили.       — А, так это Дороти была, — расслабившись, ответил Докинз. — Долли послала её разыскивать меня, потому что я на время рекламы уходил в кухню, и в итоге ей пришлось бегать по всей квартире, но меня она так и не нашла. Скорее всего, она заходила и в вашу с Доугом комнату.       — Так вот оно что! — изумилась Делайла, поразившись, видимо, сама собой, ведь хотела обвинить в произошедшем своего самого послушного сына. — Я с ней поговорю наедине, как только она заявится.       — Хорошо, мам. Так... Можно мне пойти к себе?       — О, да, милый, — улыбнулась мать. — Иди и приятного тебе дня!       — Тебе тоже, мам, — уже на ходу произнёс Докинз, не поворачивая головы в сторону матери. О, как же его пронесло!       Когда далматинец дошёл до своей комнаты, распахнул дверь, то с порога учуял, что смрад из пробирки-флакона уже просочился во всю его комнату — этому он никак не был рад. Докинз подошёл к окну и распахнул его, в этот раз уже не взирая на снегопад: лучше уж в комнату залетит снег, чем дышать этим кошмаром, сидя в духоте.       «Нужно как можно быстрее от него избавиться».       Докинз покашлял и стал думать, когда ему стоит наведаться к последнему из семьи Де Виль.       «Лучше, конечно, завтра. Я не выдержу этого запаха больше, это кошмарно!.. Хм, но если я собираюсь идти к Хантеру, мне стоит показать ему все мои находки, соответственно, как-то нужно отнести их ему. Ладно, с этим проблем не будет, но эта вонь... Может, попробовать скотчем замотать пробку, тем самым приклеив к бутылке? Вроде должно сработать...».       Далматинец достал из выдвижного ящика моток скотча, а затем из другого вытащил и сам флакон, подсел поближе к окну и стал заматывать, стараясь не вдыхать запах проклятущих духов.       «Похоже, вся семья Де Виль пользуется этим чудом. Или пользовалась... По крайней мере, от Хантера в последнюю встречу с нами исходил точно такой же запах, однако, в меньшей концентрации. Или оно стало так вонять, настоявшись? В общем, надо будет в дальнейшем расспросить у него».       Через пару минут Докинз закончил, и, на удивление, духи перестали так жёстко вонять — значит, схема всё-таки рабочая.       Достав с полки небольшой мешочек, с виду походивший на рюкзак чёрного цвета, Докинз открыл его — этот мешочек для него когда-то сделали младшие братья и сёстры в подарок на какой-то праздник, и тот часто им пользовался. Достав из секретера все газетные и журнальные листки с вырезками, он аккуратно сложил их в мешочек, также не упустив из вида записку, что нашёл в самом начале. Поверх всего далматинец положил флакон-колбу, перед этим замотав её водонепроницаемой тканью, дабы при случайном открытии едкая жидкость не попала на бумажки — всякое же бывает.       После того, как всё было сделано, Докинз положил мешочек на ту же полку, откуда и взял. Ему предстоит оставшуюся часть дня отдыхать, а потому сейчас он предоставлен сам себе.       «Чем же заняться? А, знаю!» — после этой мысли далматинец достал с полки одну из книг авторства, как ни странно, Ричарда Докинза, поудобнее устроился на своём спальном месте и начал читать.