Как обдурить Молчалина, или Чацкий всегда здесь

Когда Аля открыла глаза, вовсю светило палящее летнее солнце. От жары в комнате не спасало даже распахнутое настежь окно, из которого доносились шум ветра и фырчание лошадей. Аля по привычке потянулась было за часами, но тут же, вспомнив об утреннем происшествии, отдернула себя. Она неторопливо встала с кровати, босиком подошла к окну и вздохнула. От утреннего волнения не осталось и следа, на смену же ему пришло приятное размеренное спокойствие. Отдернув занавеску, Аля позвала Фросю, дабы наконец умыться и вновь переодеться, на сей раз уже в платье. Служанка вошла буквально через минуту, неся кувшин с прохладной водой и полотенце. По лицу ее было ясно, что в то утро поспать девушке так и не удалось - под глазами проступали синяки, а веки, несмотря на все тщетные попытки, так и оставались полуопущенными. – Доброго дня, барышня. Как Вам спалось? – Доброго дня, Фрося. Спала отлично, а ты, похоже, так и не заснула? Девушка лишь покачала головой. – Павел Афанасьевич велел помочь с приготовлениями к отъезду на реку. Десяти минут не прошло, как уехали. День выдался довольно жарким и душным, отчего еще за завтраком Фамусов предложил перед обедом вновь направиться к реке. Идея эта была поддержана всеми обитателями поместья, и лишь один вопрос не давал им покоя - стоит ли беспокоить Алю? Как поведал Федор Петрович, при головных болях любой шорох мог усугубить ситуацию, но поехать без Али было как минимум некрасиво с их стороны, поэтому Москвин, вопреки просьбе, решил все же проведать дочь, дабы лично справиться о ее здоровье. Он нерешительно постучался в комнату, однако ответа не последовало. Федор Петрович приоткрыл дверь и сделал несколько осторожных шагов вперед перед тем как понял, что Аля, откинувшись на подушки, безмятежно спит. При головных болях сон оставался лучшим лекарством, позволяя хоть ненадолго, но забыться и облегчить страдания. Порою, после сна боли становились меньше или вовсе пропадали, поэтому, закрыв дверь и спустившись вниз, Федор Петрович объявил, что беспокоить Алю точно не стоит. – В таком случае, – проговорил Фамусов, - полагаю, что стоит отложить отъезд, в лучшем случае, до завтра. – Позвольте же, батюшка, – возразила отцу Софья, - облегчить Алины боли мы не сможем, но шум наш может разбудить ее. Поедемте, а ежели Але станет легче - то она сможет прибыть к нам верхом. Она же отличная наездница, верно, Федор Петрович? Спорить с этим было трудно - в седле Аля держалась уверенно, так как с легкой руки дедушки-гусара езде она обучалась с четырех лет. – А ежели сегодня лучше не станет, – продолжала девушка, – мы вновь поедем туда завтра, все вместе. Слова Софьи были поддержаны и Павлом Афанасьевичем, и Федором Петровичем, отчего Лизе, Фросе и прочей прислуге велели готовить поляну к скорому приезду туда гостей. – Велели передать, - продолжала Фрося, - что ежели Вам легче станет, то можете сами к ним верхом прибыть. Обещались к двум часам уже вернуться. – А который сейчас час? – Почти двенадцать. Умывания были окончены, и приличное, пусть и летнее домашнее платье красовалось на Але. – Благодарю, Фрося. Ступай же и приляг теперь, сегодня я попрошу впредь тебя не беспокоить. – Благодарю, барышня, – и с этими словами, забрав кувшин и полотенце Фрося вышла из комнаты. До возвращения других обитателей поместья с поляны оставалось около двух часов. Время это Аля решила провести в саду, в полной тишине. Нельзя сказать, что ей было неприятно проводить время с Софьей или, скажем, Фамусовым, однако, привыкшая за много лет к тишине и пусть и изредка нарушаемому бабушкой, но одиночеству, от постоянного общения девушка несколько утомлялась. Взяв книгу, Аля направилась прямиком в сад, где, удобно устроившись на скамейке в одной из тенистых аллей, погрузилась в чтение. Она была даже слишком увлечена чтением, отчего, когда рядом раздался знакомый голос: "Позволите присесть," - вздрогнула от неожиданности. Нехотя оторвав взгляд от книги, она увидела перед собой Молчалина все в том же летнем костюме. Вежливо произнеся: "Конечно, присаживайтесь," - девушка не очень вежливо отодвинулась в сторону, вновь желая погрузиться в чтение. Однако у Алексея Степановича были несколько иные планы. Он долго представлял себе эту встречу, ждал, когда наконец никто не сможет помешать ему спокойно поговорить с Александрой Федоровной. – Прекрасная погода, не находите? - решил начать издалека Молчалин. Аля напряглась. С того момента, как он принес ей извинения, ни слова не было сказано между ними. Более того, с тех пор Молчалин начал несколько сторониться ее, избегая даже случайных встреч взглядом, когда пересекаться им все-таки приходилось. К тому же, события "Бури" интересовали ее много боле, чем "английские" разговоры о погоде. – Вы правы, - отвечала она, равнодушно взглянув Молчалину в глаза, ‐ погода действительно стоит отменная, - после чего вновь продолжила читать. – Как и несколько недель назад... Девушка поняла, к чему плавно шел этот разговор, однако виду решила не подавать – Да, лето в этом году чудесное, Вы не находите? – Признайтесь, ведь это Вы тогда подстроили все это? - начать издалека не получилось, отчего спрашивать Молчалин решил напрямую. – Я Вас не понимаю, - лицо Али выражало искреннее удивление. – Не стоит так удивляться, Александра Федоровна. Вы хорошая артистка, и, быть может, обведете вокруг пальца любого, но все же. Ведь это Вы тогда выманили меня к реке, а потом оставили лежать в гостиной? – Вы пытаетесь обвинить меня в Вашем пьянстве? - удивдение в этой фразе переплеталось с возмущением. Молчалин смерил девушку равнодушным взглядом. Нет, его так просто не проведешь. Он много думал, благо времени для этого было предостаточно. Он четко помнил все события той ночи, за исключением лишь обратного пути от поляны к поместью. Одежда его, отдающая запахом лошади, шишка на месте удара, взявшая из ниоткуда водка - все говорило о его невиновности. Да и с чего бы ему вдруг выпивать без явных на то причин? Нет, в этом точно был замешан никто иной, как сидящая перед ним девушка, в этом он готов был поклясться всем, что имел. – Я ни в коем случае не пытаюсь Вас в чем-либо обвинить, - мягко произнес Молчалин. - Но не кажутся ли Вам по меньшей мере странными все эти события, - после этих слов он пододвинулся чуть ближе. Сидящая на краю скамейки Аля скрыться от этого напора не могла, отчего молча ждала, что же произойдет дале. Внезапно Молчалин схватил ее за запястье, как тогда, в Москве. Нет, это стоило немедленно прекращать. Она резко встала и со словами: "Алексей Степанович, отпустите руку!" - попыталась уйти, как тот схватил ее за второе запястье. Взгляд Молчалина выражал лишь спокойствие, тот даже позволял себе улыбаться. – Александра Федоровна, успокойтесь, - тот же насмешливый тон, однако в этот раз Фрося ее спасти не могла. – Я закричу. – Не стоит, - после этих слов он встал, так что теперь они стояли напротив, глядя друг другу прямо в глаза. - Признайтесь же, ведь все это подстроили Вы. – Наш разговор не имеет смысла, - сердце в этот момент вновь глухо и тяжело стучало. - Алексей Степанович, я буду вынуждена рассказать о нашей встрече... – ... Павлу Афанасьевичу. Предсказуемо, и так не похоже на Вас, Александра Федоровна, - улыбка с ноткой издевки застыла на его лице. – Пустите же! Зачем Вам это знать? – Так это были Вы, - медленно произнес Молчалин. Он довольно улыбнулся, отчего еще сильнее стал походить на кота, после чего неожиданно отпустил запястья. – Алексей Степанович, - сердце девушки теперь часто стучало в груди, -  можете быть уверены, что Павел Афанасьевич по приезде незамедлительно узнает о Вашем поступке. Аля поспешила покинуть сад и вернуться домой, где планировала дожидаться двух часов. Молчалин же лишь смотрел ей вслед и продолжал улыбаться. Он получил ответ на вопрос, волновавший его разум с того самого дня. К тому же, главный козырь все же оставался в рукаве. Когда девушка не вошла, буквально вбежала в гостиную, казалось, что сердцебиение ее мог слышать любой стоящий рядом человек. Глаза нервно бегали по мебели, книжным полкам, руки ее дрожали, и вся фигура металась по комнате, словно зверь запертый в клетке. От бессилия хотелось плакать, однако красные глаза могли смутить и без того, верно, напуганного внезапной болью отца. Первой мыслью было непременно рассказать о встрече Павлу Афанасьевичу. Однако что если он все же решит выслушать Молчалина? И что если найдет его аргументы правдивыми? В самом деле, с чего бы вдруг такому праведному на первый взгляд человеку, как Алексей Степанович, столько выпивать? Да и откуда взялась та водка, ежели пределы поместья ни в тот день, ни ранее он не покидал? Куда боле девушку страшило то, что Павел Афанасьевич может поверить в доводы Молчалина. В таком случае... Представлять, что будет в таком случае, очень не хотелось. Стоило Але прийти в себя после очередного происшествия, как вдруг из открытого окна донесся стук копыт, ржание лошадей и скрип колес. Ровно к двум часам с поляны возвратились Фамусовы и Федор Петрович. Незамедлительно был подан обед. За столом все поспешили спросить Алю о ее здоровье. Узнав, что сейчас все в полном порядке, обитатели поместья облегченно выдохнули, а Федор Петрович, незаметно отвернувшись, перекрестился и тихо произнес: "Слава Богу!". После трапезы, когда уверенный в хорошем самочувствии дочери Федор Петрович все же направился прилечь, девушки вновь вышли в сад. Во время прогулки Софья, взволнованная, но счастливая, поведала Але о том, что на пути к поляне они встретили Николая и Александра, направляющихся к ним с визитом. – Можешь ли себе представить, - увлеченно рассказывала Софья, - Николай дрался с Делеховым! Он даже был ранен в плечо, однако теперь честь моя защищена. Батюшка говорил с Николаем, пока Александр рассказывал нам, как они искали дорогу до поместья. Глаза Софьи блестели, как могут блестеть лишь у влюбленной девушки, сама же она сияла изнутри, и Аля, шествуя рядом, невольно любовалась подругой, радуясь вместе с ней. – А потом батюшка пригласил их на завтрашний обед. Веришь ли, он был так любезен с Николаем, что первое время я даже не могла поверить. Аля, как же я счастлива! Софья продолжала рассказывать о Николае, Александре и поездке к реке, однако теперь, слушая подругу, Аля тоже радовалась, что завтра вновь увидит Николая. Она надеялась, что часы лишь выпали на желтой поляне и завтра, вместе с гостями, вновь прибудут в поместье.