Настоящий дар Шаванахолы

Магистр подошёл к моей постели и встал рядом. Я сел поудобнее, подтянув ноги, и судорожно вспоминал, как принято встречать гостей, находясь в спальне.  — Не беспокойтесь, сэр Макс, я привык заявляться к людям с неожиданными визитами. Хотя, по правде, не делал этого уже лет 50, — Магистр Шаванахола, не стесняясь, сел в паре метров от меня, до смешного похоже повторив мою позу.  — А Магистр Чьйольве не с вами?  — Нет, Чьйольве сейчас занят одним из Миров Мёртвого Морока.  — Миров? Так он ещё и не один? — Я вспомнил, что изначально принял это за название одного романа.  — Увы, нет, — развёл руками Шаванахола. — Сразу после создания их было около семи тысяч. Сейчас около десяти с половиной тысяч. И если бы я знал, как один из этих миров подействует на Вас — я бы выбрал для экскурсии историю с не настолько сообразительными персонажами. Я дёрнул головой. «Десяти тысяч»? «Выбрал для экскурсии»? Но вместо выяснения спросил:  — А что это за Миры? Вспомнив манеру шефа не сообщать факты, я заранее разозлился, но магистр Шаванахола, не заметив, начал рассказывать:  — Макс, вы ведь знаете, что традиция романов Мира зародилась в Куманском халифате около пяти тысяч лет назад? После она угасла, чтобы возродиться спустя три тысячи лет в эпоху Клакков, а затем снова исчезла. Я запутался, кивнуть в ответ на второй вопрос или покачать головой на первый, но в итоге сделал какое-то причудливое движение головой. Магистра это устроило и он продолжил:  — Между этими эпохами были попытки записать и передать вымышленную историю, но вот после — никогда. Вы, как новый человек в Мире, наверное, гадали, почему это так?  — Магистр Чьйольве Майтохчи и заклятие Тайного запрета, да-да, — грустно ответил я.  — Хорошая осведомлённость, хотя ещё вчера я был уверен, что это станет откровением и поводом для расспросов, при чём тут Магистр Чьйольве и Незримая Библиотека.  — Ещё вчера вы были бы правы. Но при чём Библиотека?  — Ага, значит, всё же стало поводом! — обрадованно потёр руки Шаванахола, но тут же мигом вернул себе серьёзность. — Дело в том, что именно моего друга, Магистра Чьйольве, немногие осведомлённые считают виновным в запрете художественной литературы и уничтожении Незримой Библиотеки. Но это, по правде говоря, неверно.  — Литература не запрещена или Библиотека не уничтожена?  — Именно сейчас Библиотека на месте, и её коридоры исследует тот человек, что сидел у постели полчаса назад. Я вздрогнул, представив Шурфа среди бесчисленных едва освещённых коридоров, и, казалось, попытался вскочить на ноги. Магистр Шаванахола озадаченно осмотрел меня м пояснил:  — Не беспокойтесь, ему ничего не угрожает, я давно не видел настолько осторожного и опытного читателя. А вот что касается художественной литературы, то тут дело в том, что Магистр Чьйольве был огромным её ценителем. Похоже, как и вы, сэр Макс. Однажды он узнал, что некто давным-давно запретил записывать новые истории, и с тех пор в Куманском халифате выдуманные истории передаются в устном виде. Вам не знакомо такое имя, как Хебульрик Укумбийский?  — Звучит так, будто вы пытаетесь необоснованно ввести в роман нового персонажа.  — Я не пытаюсь ввести нового персонажа, — улыбнулся Шаванахола.  — Нет, пытаетесь! — я не то разозлился, не то почувствовал азарт спора. Вместо ответа Магистр нахмурился, но потом достал из складки лоохи бутылочку для мыльных пузырей, открыл её и выдул в мою сторону несколько десятков радужных пузыриков. Я ожидал, что почувствую хоть что-то магическое, если мыльная оболочка коснётся меня, но ощутил только влажное прохладное прикосновение. Кажется, пузыри были самыми обычными. Магистр Шаванахола выдул ещё несколько облаков пузырей, закрыл бутылочку и объяснил:  — Отличный способ обуздать эмоции, если дело касается лично Вас. Я жалею, что не воспользовался чем-то подобным в азарте. В общем, Хебульрик Укумбийский — имя могущественного колдуна, который по легенде пять тысяч лет назад нашёл первый Мир Мёртвого Морока и показал его другим. Вы наверное заметили, сэр Макс, насколько тоскливое место один их этих Миров. Я ожидал, что его хватка ослабнет за две тысячи лет, но не рассчитал, что может сделать этот мир, захватив в своё распоряжение Вершителя. Если я правильно понял Библиотекаря, Мир попытался вытянуть из вас все силы, чтобы не то доосуществиться самому, не то прекратить своё существование. Библиотекать чудом выдернул вас оттуда.  — Да, чудом. Кажется, я попал именно в то место романа, где встретились эти двое, — я обрисовал руками два контура, вспоминая ощущения, которые охватили меня в том месте. — Я не сказал бы, что он хотел осуществиться. Кажется, эта реальность никогда не желала быть созданной, в отличие от персонажей. Библиотекарь ударил меня как раз в тот момент, на котором я вложил в книгу закладку.  — Закладку? — серьёзно переспросил Шаванахола — Вдоль или поперёк строк?  — Э, кажется, вдоль. Мне подвернулась под руку завязка от шторы и я её вложил, чтобы не потерять страницу. Магистр посмотрел на меня и расхохотался. Я, подвергшись его очарованию, тоже. Смех Шаванахолы звучал столь естественно, будто Мир просто невозможен без него, Наконец гость пояснил:  — Закладка поперёк строк издавна означала, что вы хотите вернуться к книге после, а закладка вдоль как бы отделяет вас от всего, что там было написано. Это что-то вроде сообщения книге о том, будете ли вы её дочитывать или нет. Впрочем, сейчас это мало кто знает, использовать закладки в Ехо считается дурным тоном. Но неудивительно, что вы, как недавний обитатель Мира, об этом не знали. Я осмотрелся, подсчитывая оставшиеся завязки штор в моей царской спальне. Кажется, ещё пара десятков.  — Так что сделали после того, как Хебульрик нашёл первый Мир? И каждый ли роман порождает новый Мир Мёртвого Морока?  — Я расскажу несколько не общепринятую версию, но поверьте, в ней правды куда больше. Дело в том, что Хебульрик Укумбийский очень не любил романы. Поэзия ему была безразлична, а вот чтение и обсуждение выдумок друзьями вызывали у него тоску. Однажды он решил проучить случайно зашедшего писателя, показав тому, как сам Хебульрик представляет его мир. Он создал прекрасную иллюзию тоскливого мрачного места, где неразумные персонажи бессмысленно повторяют в пустоту отрывки своих фраз. По задумке иллюзия должна была рассеяться, едва писатель покинет её, но вместо этого случилось иное, — Шаванахола задумчиво посмотрел в потолок. — Хебульрик был тогда очень молод, глуп и азартен, и при этом несравненно могущественен. По ошибке он создал очень живучее наваждение не для одного романа, а для целых семи тысяч тогда существующих. Более того, его желание выйти из спора победителем повлияло на всю литературу Мира, и отныне любой роман, прочитанный здесь хоть немного способным к магии человеком, сам по себе создавал новый Мир Мёртвого Морока. Магистр Шаванахола вздохнул, выпустил ещё несколько облаков мелких мыльных пузырей, и грустно продолжил:  — С тех пор в Куманском халифате был наложен строгий запрет на записывание вымышленных историй. Местные колдуны выяснили, что рассказанная вслух история не создаёт новый Мир Мёртвого Морока, в отличие от записанной книги, и с тех пор вся традиция сочинительства перешла в устные сказания. Поначалу усомнившимся в таком положении дел просто показывали один из Миров, и он навсегда зарекался читать выдумки. Говорили, что несколько писателей сошли с ума, побывав в Мирах собственных романов. Впрочем, не слишком впечатлительный человек вполне мог провести там несколько часов без вреда для психического здоровья. После традиция написания романов возродилась уже во времена вурдалаков Клакков, но быстро сошла почти на нет по той же причине — кто-то нашёл и показал другим новый Мир Мёртвого Морока. Романы, конечно, продолжали писаться невеждами или безумцами, но редко в какую дюжину лет был написан хоть один. И вот однажды мой близкий друг, Магистр Чьйольве Майтохчи, узнав не от меня о таком положении дел, решил посетить один из Миров Мёртвого Морока. Он пробыл в этом мире не один день и вернулся почти сумасшедшим. Запах безумия слышался от него на мили вокруг. Впрочем, Чьйольве, как и многие менее могущественные колдуны, заранее позаботился о таком случае и наложил на себя знахарские чары, так что можно считать, что он исцелил себя сам. Поначалу он хотел дать этим Мирам осуществиться до конца, но быстро понял, что это ни к чему не приводит. Новая почти живая реальность просто отказывается осознавать себя как что-то, отличное от букв на бумаге. Бросать почти разумных обитателей мира в вечном мучении он не хотел, но его воля была слишком слаба в сравнении с трехтысячелетней историей этого мира и волей и могуществом Хебульрика, создавшего их. Тогда Чьйольве решил уничтожить хоть один Мир, и это у него, как ни удивительно, получилось, однако затратил он без малого восемьсот лет. После он сразу принялся за следующий мир, — Магистр Шаванахола вздохнул и выдул ещё десяток пузырей. — Я пытался отговорить Чьйольве от этой самоубийственной затеи, напомнить, что Миров Мёртвого Морока больше десяти тысяч, но он только повторял, что кто-то должен положить им конец. Со временем он набрался опыта уничтожения миров, но даже с его могуществом за две тысячи лет он смог уничтожить лишь 18. Я прикинул в голове, сколько же это — десять с половиной тысяч Миров, требующих уничтожения. Если уничтожать хотя бы по одному в день — это займёт больше трёх дюжин лет!  — А нет способа покончить с ними как-то проще?  — Есть, конечно же. Надо, чтобы Вершитель захотел, чтобы они были уничтоженными. В этом и заключался весь мой план с экскурсией в один из Миров романов и с восстановлением Незримой Библиотеки. Я пытался провернуть подобное ещё с королём Мёнином, но из идеи не вышло ничего путного. Похоже, его просто не интересовала литература.  — А как вы восстановили Библиотеку? Она теперь снова в моём подвале? И зачем её уничтожил Магистр Чьйольве?  — Он не то что бы уничтожил, и не только Незримую Библиотеку. По крайней мере, то, что принято ей называть. Во время начала эпохи Орденов было очень модно включать орденские библиотеки в Б-пространство. Это некое общее поле между библиотеками всех Миров, в котором при желании можно найти самые удивительные книги. Когда Магистр Чьйольве начал уничтожение Миров, он первым делом запретил создание новых романов и пресёк пути, по которым они просачивались в Мир. То есть наложил заклятие Тайного запрета и отключил от Б-пространства все библиотеки Мира. Ордена не слишком хвастались своими безграничными запасами книг, так что общественность узнала только про уничтожение Незримой Библиотеки на месте нынешнего Мохнатого Дома. Несколько дней назад я пошёл на риск и подключил твой подвал обратно к Б-сети. У нас был договор с Библиотекарем — я возвращаю доступ в наш Мир из Б-пространства и позволяю ему вернуть книги, ждавшие возвращения в Библиотеку уже две тысячи лет, а он проводит тебя в один из Миров Мёртвого Морока через книгу, оставшуюся в Библиотеке. Настоящие Библиотекари готовы очень на многое, чтобы закрыть двухтысячелетнюю просрочку. — То есть книги, которые я протаскивал в Мир из Щели между мирами и из библиотеки Мёнина, тоже оставили свои Миры Мёртвого Морока? — я представил персонажей Толкиена и Кинга, бессмысленно проговаривающих монологи в течение тысячелетий.  — Библиотека короля Мёнина? Вот удивительно. Но и да, и нет. Если их читали только вы с сэром Шурфом — то можно не беспокоиться. Ваш друг умеет читать книги настолько беспристрастно, что это не создаёт новые реальности, а вы существо из иного мира и к тому же Вершитель, тут моя воля и мои старые заклятия не могут помешать осуществить новый мир так, как вы его представите. Впрочем, мне пора, я сказал всё, что вам нужно знать. Магистр Шаванахола поднялся, поправил лоохи, повернулся и растворился на Тёмном пути. Пока моё внимание было где-то на двух третях его рассказа, история Магистра Чьйольве медленно разворачивалась в моём мозгу в ужасную драму, и когда я осмыслил последние слова, было, казалось, уже слишком поздно.  — Эй, постойте. ВАШИ старые заклятия? Несколько секунд спустя по спальне разнёсся далёкий смех, перемешанный с эхо, а на пол передо мной упал огромный бумажный пакет с запиской. Я подполз и раскрыл пакет. Внутри была россыпь конфет в цветных обёртках и бутылочка мыльных пузырей. Записка гласила: «Приз за догадливость». Я задумчиво развернул одну конфету, в полумраке положил её в рот и на вкус понял, что это шоколад. Я подполз к стене, опёрся спиной и задумчиво отправил в рот ещё одну конфету. Такую свалившуюся на меня кучу информации следовало обдумывать по меньшей мере час. Я снова прокрутил в памяти рассказ гостя и попытался вспомнить, читал ли при мне художественную литературу кто-то ещё. Впрочем, сдался я по ощущениям минут через пять. Благо у меня был собеседник, с кем всегда можно было обсудить странные идеи, и который видел меня насквозь не хуже сэра Джуффина. Перебравшись в постель, я, как и в прошлый раз, обхватив двумя руками пакет с конфетами, прошептал: «Я хочу увидеться с Лойсо», опустил голову на подушку и мгновенно отключился.