Путь Кхалисси, или приключение без макарон

Как только мы с Долли вошли в спальню, все обитательницы мансарды устремили свои взгляды на меня. Крутившаяся перед зеркалом девица, так вообще: застыла вполоборота и уставилась так, как будто в их комнату поднялся не человек, а как минимум слон. Я прошептала: «Здравствуйте!» Долли подвела меня к кровати, на которой лежали видавший виды серый матрас и подушка. Я заметила, что в серой ткани матраса зияла дыра с чёрной окантовкой — след от огня. До чего же грязным казалось это ложе! Даже не «казалось», оно было невообразимо грязным и представляло собой гнездилище пылевых клещей, а может даже — ещё кого похуже. Мне вдруг вспомнилось, как на курсах гигиены в колледже нам рассказывали о постельных клопах и вшах. Асы подолгу ходят в одной и той же одежде, поэтому их вещи просто кишат вшами и блохами. Все волосистые поверхности человеческого тела — это прямо настоящий заповедник разнообразных эктопаразитов. Поэтому своевременная обработка, регулярный душ, эпиляция и бритьё волос — это самая лучшая профилактика педикулёза. Видимо, в этом доме элементарными правилами гигиены решили пренебречь. Хотя, наверное, дресс-код работниц чудо-кофейни был обусловлен пристрастиями членов Семьи, которые являлись основными клиентами этого заведения. Надо было соответствовать эталонам жизни элиты. У всех девушек, присутствующих в комнате на голове были волосы, уложенные в самые разные причёски. От этого они очень походили на аватары из Реальности и создавали лично у меня неприятное впечатление. Глядя на то, как развевались волосы кружившейся перед зеркалом девушки, я сразу поняла, что это не парик — это самые настоящие волосы. «Пружины» Долли тоже были самыми что ни на есть натуральными. Я оказалась единственной, у кого была стандартная «причёска» планетянина. — Вот здесь ты будешь спать! Тумбочка тоже твоя! Не волнуйся, сейчас достанем бельё! — сказала Долли, и вприпрыжку направилась к стенному шкафу. Пока Долли вдохновенно рылась среди стопок белых тряпок, к кровати подошла девушка, так долго разглядывавшая своё отражение в напольном зеркале. Она выглядела даже более красивой, чем аватары, которые создавали себе любители смазливых лиц в Реальности. Кожа её была бледной, но не болезненно-блеклой. Такой цвет лица, скорее навевает мысли о некоей «аристократической» бледности. Очень многие планетяне вычисляли нужный код похожего тона, или же часами возились, передвигая бегунки конструктора персонажа безнадёжно бесчисленное множество раз. Волосы у девушки были золотистого цвета, они лёгкими волнами струились по спине и спадали ниже края сверхкороткой юбки. Ноги у неё были стройными и длинными, просто на зависть. — Почему это она должна спать здесь?! — не скрывая негодования спросила красавица. К кровати, цокая каблучками, подошла Долли со стопкой постельного белья в руках. Она повела бровью и ответила подруге: — Потому что это единственная свободная кровать, Кэнди! Кэнди поджала губки и отвернулась. — Держи подушку! — крикнула Долли, поворачиваясь ко мне. Любуясь красотой девушки, которую назвали «Кэнди», я просто забылась. Скорее всего эту фею, внешность которой буквально загипнотизировала меня, звали совсем не «Кэнди». В этом месте, как я уже успела понять, всем дают дурацкие клички. Вид ниспадающих, похожих на золотой водопад, волос; небесная голубизна её глаз, высокий рост, королевская осанка — всё это говорило мне о том, что приторно-сладкое прозвище «Кэнди» ей совсем не подходило. Вот бы её называли «Гуннхильд» или «Гудрун»! Ещё ей бы подошло имя «Гвиневра» или «Ровена». Пока я перебирала в уме все эти эпические и сказочные имена, непонятно откуда мне известные, в меня попал какой-то пыльный снаряд. Я чихнула, и начала судорожно тереть глаза. Рядом с моими ногами на полу лежала подушка. — Не спи на ходу, Джипси, я же предупреждала! Быстро иди сюда! И подушку подними! — не унималась Долли. Я нехотя нагнулась, посмотрела на этот омерзительный серый мешок с пылью. Мне вдруг почудилось, что по всему моему телу ползают крохотные насекомые. Мне хотелось чесаться. Наверное, чтобы избавиться от этого проклятого зуда, мне придётся содрать с себя кожу. — Что это с ней? — послышался сиплый голос. Он принадлежал одной из девушек, слушавших музыку на кровати, та, что была повыше, с чёрными волосами. Хозяйка странного голоса встала с кровати, вынула наушник из уха, и подошла ко мне. Я увидела, что она высокая, ещё выше, чем Кэнди. У неё были короткие, до подбородка чёрные волосы, к которым был приколот ярко-красный бант. Огромной рукой, похожей на мужскую, она сгребла подушку. Я даже зажмурилась, готовясь к пылевой буре. За долю секунды я успела разглядеть ярко-красный лак, покрывавший ногти девушки. — Иди, Долли покажет тебе, как стелить постель, — просипела она. — Между прочим, это тебе пригодится и на работе. Мне не хотелось идти туда, а ещё меньше мне хотелось спать на этом старом прожжённом матрасе и пыльной подушке. — Сейчас мы наденем наволочку на подушку, — прозвенел голосок Долли. — Затем идёт простынь… Помоги мне, Джой! Высокая девица с сиплым голосом помогла Долли расправить большое белое полотнище. Воздух наполнил сильный косметический запах, который производители отдушек и освежителей воздуха называли «цветочным». Я никогда не пользовалась парфюмом, меня раздражали все эти посторонние запахи. — Джипси, принеси одеяло, не стой столбом! — закричала Долли, указывая на стенной шкаф. — Одеяла лежат на полках справа. Похоже, выхода не было. Я подошла к полкам, на которых громоздились одинаковые сложенные в стопки тёмные клетчатые пледы. Никогда не видела таких в обычном мире. На ощупь они были несколько грубоватыми, кожу от них начинало покалывать, и вдобавок по коже руки что-то больно стрекануло, наверное, разряд статического электричества. Мерзейшее ощущение! Не знаю, как я справилась со своей миссией. Самое сложное было потом, когда мы в месте с Долли долго надевали на это «одеяло» тканевый чехол, который называли «пододеяльником». Долли очень долго и сложно пыталась мне объяснить, что надо сначала взять один край одеяла, и поместить в угол гигантского тканевого конверта, затем повторить эту же манипуляцию с другим краем… Наши пляски с пододеяльником привлекли внимание маленькой блондинки, которая сидела на кровати вместе с Джой. На голове у неё был ободок с двумя меховыми треугольничками, имитировавшими кошачьи уши. Она начала размахивать руками вправо-влево и командовать: «Живо! Живо!» — Лучше бы помогла или помолчала, Китти! — прошипела Долли. — Мур! Мяу! Ну уж нет, у меня же ла-апки! — протянула девушка, доставая из кармашка передника рукавички в виде кошачьих лап. В конце концов справедливость восторжествовала: победа над спальными принадлежностями была одержана. Я даже подумала, что кровать стала выглядеть приличнее, но вид матраса и подушки без белья не давал мне покоя. Всё-таки удобнее и гигиеничнее было спать на нашей откидной кровати, в костюме планетянина. Я вздохнула и, преодолевая брезгливость, бросила взгляд на постель. Похоже, пока придётся забыть о своих привычках. Надо как-то выжить в этих условиях. — Ну вот! Теперь это твоё спальное место! — улыбнувшись, сказала Долли. — Наконец-то! А то эта кровать уже начала превращаться в стихийный мемориал! Кэнди вечно жжёт тут свои свечи! — просипела Джой. Услышав эти слова, Кэнди развернулась на каблуках и выбежала из комнаты. — Что это с ней? — спросила я. — Да ничего, — протянула Китти. — Всё скорбит о своей ненаглядной Лолли. Блондинка подошла к прикроватной тумбочке, стоявшей рядом с отведённой мне кроватью, и резким движением выдвинула ящик. Пространство внутри было заполнено бумагой. Я сделала один шаг. Это были рисунки. Множество набросков. Поверх кипы бумаг лежал портрет двух девушек, прижимающихся друг к дружке головами. Одна из них была вылитая Кэнди, другая — неизвестная девушка с тёмно-коричневыми волосами. Даже эта незатейливая картинка передавала ощущение, что двух изображённых на ней подруг что-то связывало, причем очень сильно. Я даже вспомнила своих матерей, образ которых отпечатался в моих детских воспоминаниях. — Лолли была у нас художницей. — пояснила Долли. — Девочки всегда ходили парами. Китти и Джой — лучшие подружки, Лолли была не разлей вода с Кэнди, я клон, а Лили — это Лили. — Лили? Ещё одна? А где она? — спросила я, оглядывая комнату. Кроватей было только пять. Где могла жить шестая девушка? — Лили у нас особенная, — пояснила Джой. — Скоро ты с ней познакомишься. — Понятно, — ответила я. — Всё же, что произошло с Лолли? Как же меня раздражали местные клички! «Лолли», «Кэнди», «Китти» — от этого всего веяло какой-то грязью и пошлостью. Ко мне подошла Китти и прошептала: — Она решила сбежать, но охрана застрелила её. — Никто в неё не стрелял! Это собака-людоед набросилась на неё и перегрызла ей горло! — гневно выкрикнула Долли. — Защищаешь своих братьев-клонов? — взревела Джой. — Девчонки не ссорьтесь, мя-ау! Мурр! Мирр! — запричитала Китти. — Проехали, — вздохнула Долли, махнув рукой. Меня просто ошарашило то, насколько непринуждённо девушки говорили о смерти своей… подруги, сестры по несчастью или коллеги… Как это назвать? С другой стороны — мы, представители современного поколения, действительно проще относимся к смерти, нежели наши предки. Предыдущее поколение пережило ужасы катастрофы планетарного масштаба. Огромные территории, целые города уходили под воду. Просыпались вулканы. Повсюду можно было видеть сотни, тысячи убитых и раненых. Мы, граждане Единой Европы, выработали особое отношение к жизни и её финалу. Эвтаназия вошла в нашу обыденность. Завершить свой жизненный путь по собственному желанию — право каждого человека, свободно распоряжающегося своей жизнью. Прогрессивное человечество шло к этому очень долго. Главная ценность для человека — это свобода. Человечество прошло гигантский путь, прежде чем поняло, что просто выжить — мало, важно сохранить качество жизни. Также для здорового осознания себя необходимо чувствовать себя собой. Пластическая хирургия, возможность изменить внешность, возможность осуществить трансгендерный переход — всё это, как и многое другое, помогает индивиду жить так, как он считает нужным и правильным. Конечно, так было до Катастрофы: можно было проделывать все эти процедуры с физическим телом, но сейчас даже к лучшему — ведь есть Реальность, где каждый меняет себя, как хочет без дорогостоящих операций. Проявлением же высшей свободы является право добровольно уйти из жизни. Значение этой меры проявления социальной заботы в разы возросло для граждан современного мира. Планета была перенаселена и до катастрофы, а сейчас — тем более. Если гражданин не в силах участвовать в возрождении Планеты, он имеет право совершить красивый жест и освободить место для других. Раньше говорили: «Живи и давай жить другим». Так вот, чтобы дать жить другим, многим надо уйти из жизни. Конечно, девушки-асы из «кофейни» уже давно вычеркнули себя из жизни и готовятся ко встрече со смертью каждый день. Перед глазами возникла картина с самозабвенно крутящейся перед зеркалом Кэнди, с Джой и Китти, сидящими на кровати. Неужели улыбаясь, слушая любимую песню в наушниках эти девушки думают о близости смертного часа? Я вдруг подумала, что сама не готова к тому, чтобы запросто взять и завершить свой земной путь. Со мной с самого детства столько говорили о неизбежности смерти, о расставании с дорогими людьми навсегда… Почему же тогда моя память бессознательно вытеснила воспоминание о смерти моего приятеля Ари из начальной школы? Почему боль от детской травмы тупым ударом, далёким эхом отозвалась в тот миг, когда я лишилась персонального кода? Что ожидает меня после того, как перестанет биться моё сердце и умрёт мой головной мозг? Как это понять: «Меня нет»? Похоже ли это на бесконечный сон без сновидений? Что же есть тогда «бесконечность»? Голова просто раскалывается! Может, всё это из-за того, что я стала асом? Будь я обычной планетянкой, я бы приготовилась к своей эвтаназии. Я бы пригласила друзей, устроила бы прощальный вечер. Только вот кого мне было приглашать? Ито из Реальности? Как правильно он выразился, наши тела находятся на расстоянии тысяч миль друг от друга. Да и после его выходки, я даже не могу назвать его «другом». У меня не было любимого человека, моя родительница была далеко. Я даже не знала, жива ли она. Выходит, что я даже до того, как стать социальным изгоем была абсолютно одинока. А не значит ли это, что меня никогда не существовало? Нет. Я существовала для своего работодателя, для государства, для себя. Теперь я не существую для государства, я вне закона. Я начисто разорвала отношения с государством, ведь я даже не каторжник. Получается, я сама выбрала свою судьбу? — Джипси! Спускайся к обеду! — прозвучал голос Долли откуда-то снизу. Я осмотрелась. Этот чердак, эти кровати. Что меня ждёт?