Путь Кхалисси, или приключение без макарон

Меня разбудили. Рядом со мной, на полу, лежал новый, пластиковый на вид, костюм, похожий на стандартный. От комбинезона планетянина его отличал в первую очередь цвет – серый вместо зелёного. Наконец-то впервые за все эти дни у меня появилась одежда! Комбинезон был явно велик, я почти «утонула» в нём. Ткань тоже отличалась от привычного одноразового пластика, она была грубее и толще. Вскоре пришла Руби Веллингтон, майор экологистов. Она покачиваясь ввалилась в мою камеру в сопровождении двух безмолвных конвоиров-клонов. Я впервые увидела клонов так близко. Их лица были похожи на белые маски с узкими щёлочкам для глаз. Я ужаснулась, когда увидела, что это и были их глаза. На меня надели наручники, а вокруг шеи застегнули ошейник с мигающей красной лампочкой. Как только щёлкнул замок, кожа моей шеи, как назло, начала зудеть, как если бы невидимый жук начал перебирать под ошейником цепкими лапками. Я попробовала просунуть под ошейник палец, чтобы почесаться, и тотчас же в ответ на мои действия раздался пронзительный электронный писк. – Не трогать! – вскричала Руби. – А ч-что будет? – спросила я, отдёргивая руку. – Сначала – предупреждающий сигнал, а потом – он будет сжиматься, пока не задушит тебя. – Правда? – ошарашенно переспросила я. – Автоматическая система устранения преступников, – сообщила Руби с гордостью. В голосе экологистки прозвучали какие-то садистские, злорадные нотки. Я заметила, как правая рука моей тюремщицы скользнула в карман комбинезона и начала что-то перебирать. Мой ошейник стал более тесным, он буквально сдавил мою шею. Я посмотрела на Руби, которая улыбнулась мне, а потом снова нажала на кнопку невидимого мне контроллера, чтобы ослабить электронную удавку. – Понятно? Отойдёшь от меня – и тебе кранты! – засмеялась моя тюремщица так, что её складчатое тело начало подрагивать под красным комбинезоном. Мы медленно прошли по грязным переулкам к причалам. Над нами уныло нависало серое лондонское небо. Воздух был настолько влажным, что казалось будто бы лицо находится под обстрелом невидимых глазу холодных капель. Всё очень походило на тот вечер, когда мы с Нанду наблюдали погрузку наших соседей по «Титанику» на баржу. Мне стало как-то неспокойно. Сердце начало сжиматься, мне даже почудилось, что кольцо ошейника начало сдавливать мою шею. Я вспомнила звук взрыва, а ещё того странного молодого человека, по имени Нанду. Куда он мог деться? Сумел ли он убежать от Надзора и экологистов. Жив ли он сейчас? – Давай, пошевеливайся, – гаркнула Руби, толкнув меня на палубу небольшого катера. Моё настроение начало портиться. Меня снова начали обуревать чувства. Почему со мной обращаются как с преступницей? Всю свою жизнь я была законопослушным членом общества. Я работала, платила налоги, никогда ничего не крала, если не считать последнего случая с арендованным мобилем, который я не вернула в срок. Всё же, как так получилось, что я оказалась вне закона? Мой ум никак не мог принять этого. Когда меня буквально затолкали в тёмный трюм, где у меня почти сразу началась самая настоящая паническая атака. Охваченная каким-то диким животным страхом, я с криками барабанила кулаками в запертую дверь. Катер несло сквозь волны, и каждый раз, когда вода билась о его борт, мне казалось, что пришёл мой последний час. Когда звук мотора смолк, я попыталась расслышать, что говорят на палубе, но ничего не могла понять. Когда распахнулась дверь, в трюм вошли клоны. Один из них подошел ко мне и завязал мне глаза чёрной повязкой. Меня вывели из трюма и куда-то повели. Мы шли долго. Когда повязку сняли, я оказалась в комнате с очень странной обстановкой. Интерьер больше всего на свете напоминал Реальность. Я сидела в кресле с высокой спинкой. Передо мной был круглый деревянный столик, очень старый. Вообще вся комната была обставлена очень старомодно. Стены были оклеены бирюзовыми обоями с повторяющимся мотивом из белых цветов, похожих на розы. Такой мебели я никогда не видела в обычной жизни, только в реальности. В углу громоздился шкаф с книгами. Рядом стоял огромный диван с деревянными подлокотниками и огромными валиками по бокам. На стене, прямо над диваном, висела картина в массивной, с похожими на языки пламени, барочными завитушками, раме. На холсте был изображён небольшой особняк, окружённый лесом. На заднем плане можно было разглядеть горы. Напротив стены с картиной находился камин, перед которым стоял экран, украшенный в восточном стиле. На каминной полке стояли механические позолоченные часы в виде двух крылатых младенцев, опиравшихся на круглый циферблат. Я пощупала лакированную поверхность стола – она оказалась настоящей. Окно в комнате было открыто, и лёгкий ветерок покачивал тончайшую, почти прозрачную, материю занавеси. На подоконнике стояли ряды горшков с растениями. Снаружи доносились звуки, похожие на пение птиц. Звук такой обычный для Реальности, создавал впечатление чего-то чужеродного, неправомерно вторгнувшегося в нашу вселенную. Интерьер комнаты вызывал у меня какие-то неприятное, тревожащее впечатление. Убранство этого помещения выглядело слишком уж «Реальным» от слова «Реальность». Всё, что нормально в цифровом пространстве выглядит неприемлемо в мире физическом. Это просто недопустимо для жизни обычного планетянина! Это расточительно, и поэтому преступно. Только члены Семьи могут жить той жизнью, которую мы привыкли создавать в Реальности. Это был нерушимый договор. Семья управляет нашим государством. Государство обеспечивает нашу безопасность. Чтобы управлять людьми в экстремальных условиях пост-катастрофного мира, нужно быть экстремально неподкупным. Никакие сокровища мира не должны прельщать их, поэтому мы, рядовые планетяне, жертвуем своим комфортом ради них. Пусть они первыми вкусят все блага общества будущего – общества золотого миллиарда. Когда прекрасное будущее наступит, все граждане Планеты смогут жить так же, как и Семья, а, может, даже лучше. Нужно только привести нашу Землю в порядок, очистить от мутантов и преступников. Атмосфера в по-мещански обставленной комнате душила меня не хуже электронной удавки. Я пыталась найти хотя бы клочок свободного пространства, но тщетно. Узор обоев, от которого рябило в глазах. Экран с журавлями, отвратительные фигурки толстых золотых пупсов, смотрящихся вульгарно, этот кружевной тюль, вся эта громоздкая мебель, словно вражеская армия, окружала меня, пытаясь раздавить, уничтожить. Я замотала головой, пытаясь отогнать от себя то, что казалось видением. Уа! Исчезни! Внезапно щёлкнул замок двери. В комнату вошла Руби, одетая уже не в комбинезон, а в длинное алое платье на тонких бретельках. Позади огромного тела волочился шлейф. Толстые пальцы украшали перстни. Этими пальцами она словно ласкала длинный мундштук курительной трубки. Вместе с майором экологистов вошла вторая женщина. Она, как будто в противовес огненно-красной громадине Руби, была тонкой и длинной. На голове у неё была шляпка с вуалью, а платье-мини подчёркнуто минималистичным. Цокая каблучками, она подошла ко мне и взглянула сверху вниз неестественно голубыми глазами в обрамлении пышных, похожих на крылья диковинной птицы, ресниц. Даже выиграв все генетические лотереи мира, при всём желании, невозможно было получить столь густые ресницы. Да и радужная оболочка, поражающая воображение электрически сияющей голубизной, никак не может быть результатом редкой мутации. Стройняшка явно была поклонницей весьма дорогостоящих эстетических процедур. Конечно, она могла состоять в одном из кругов, окружающих членов Семьи. – Уа! Сестрёнка! Ты превзошла себя сегодня! Это уже перебор! – В чём дело, Одри? – пробасила Руби. – Когда ты сказала «страшненькая», я не думала, что ты привезёшь самую настоящую уродину! Я…просто боюсь выпускать этого крокодила в зал, – протараторила худышка, показывая на меня указательным пальцем, на котором ярко, словно звезда, сверкнул драгоценный камень золотого кольца. – Ну уж извини, сестра: выбора-то особо не было. Конечно, у меня никто ничего не спрашивал. Они обсуждали меня, словно вещь. Мне было очень неуютно. К тому же руки затекли от наручников, а наличие ошейника, который мог задушить меня по первому клику Руби, не добавляло уверенности и оптимизма. – Как тебя зовут? – обратилась ко мне Одри. – Элис, – прошептала я. – Что ж, Элис. Теперь, ты работаешь в нашей кофейне «Литтл Лили Долл». Тебе придётся распрощаться с именами, которые у тебя были до этого. Я почувствовала, как что-то буквально кольнуло меня в грудь. Я не почувствовала, что не могу глубоко вдохнуть от нервного перенапряжения. Мне было больно. Моё имя, его снова отбирали у меня! Уа! Месс, за что? – Мы назовём тебя «Джипси», ты такая тёмненькая, прямо цыганочка! Да, а когда отрастут волосы, может, сделаем тебе причёску помоднее и научим варить кофе, – сообщила Руби. Я никогда не ассоциировала себя с цыганами, хотя мои черты лица, цвет волос и оттенок кожи сообщал о наличии генов людей, происходящих с Юга или Востока. Моё детство прошло в Скандинавии, и моя картина мира строится на понятии уважения к достоинству человека, уникальности каждой личности и абсолютной ценности свободы. Я выросла в обществе, где среди людей, объединённых общим правовым полем, неприемлемы стереотипные представления о других людях, а также любая дискриминация по какому-либо признаку. Эти принципы являются основой основ для построения прекрасного будущего для всей Планеты! – Да подожди ты! Она же будет работать уборщицей и не будет выходить в зал к гостям! – взвыла Одри. – Рубиновое колье оставляем? – проворковала Руби. – Я бы оставила… Но… Куда ей бежать? Отсюда? К тому же мне будет стыдно объяснять гостям, которые всё равно заметят её, почему это работница выглядит словно воровка-рецидивистка. У нас же другой имидж! – Ладно, разрешаю! – усмехнулась Руби. Она подошла ко мне, прикоснулась к ошейнику, замок щёлкнул, и кольцо вокруг моей шеи разомкнулось. Затем, Руби сняла с меня наручники. Не то чтобы ошейник душил меня, но постоянная мысль о том, что петля может в любой момент может затянуться по мановению руки пышнотелой экологистки, не давала мне вздохнуть свободно. Одри быстро сняла с меня этот мерзкий аксессуар, который они называли «рубиновым колье» и лукаво перемигнувшись с Руби, спрятала его в чёрную лаковую сумочку. – Что ж, Джипси. Пора тебе узнать фронт твоих работ, – бодро сообщила Одри, щёлкнув пряжкой своего ридикюля. – Вставай. Нечего тут прохлаждаться. Она схватила меня за руку. Её костлявые пальцы впились в мою кожу, словно иголки. Одри потащила меня в узкий коридор, стены которого были декорированы деревянными панелями. Справа по курсу я увидела белую дверь с бронзовой ручкой посредине. Вид этой двери, с бликами, пляшущими по изгибам филёнок, был нарочито Реальным. Мои ноги утопали в мягком ворсе пёстрой ковровой дорожки. Сколько же пылевых клещей живёт в теле этого мохнатого чудища! Фу! Моя новая тюремщица распахнула дверь и толкнула меня, скомандовав: «Раздеться!» Свет включился автоматически, и передо мной возникла обычная гигиен-кабина с раструбом аэрозольного душа, торчащим из потолка. – Разве я не на планетном сказала? Почему ты всё ещё в одежде? Или ты у нас не только уродина, но и тупая!? Лучше бы тебя отправили на каторгу! Впервые вижу такой тормозной экземпляр! – заорала Одри. Она растягивала гласные, словно была гигантской разгневанной кошкой. Я посмотрела на мертвенно-белое лицо Одри, пытаясь не заглядывать в её глаза, в которых пылала ненависть, смешанная с омерзением. – Ты что, глухая? – завизжала она, пытаясь ударить меня сумочкой. Я отскочила. Она что, хочет, чтобы я раздевалась, пока она на меня смотрит? – Не могли бы вы закрыть дверь? – тихо попросила я. – Что? – завопила Одри. – Ты ещё тут условия ставишь, ас подзаборный?! Снимай робу немедленно! Мне вдруг стало дико стыдно. Я никогда, может быть, кроме раннего детства, не раздевалась в присутствии других, и уж точно ни разу в жизни не обнажалась перед незнакомыми людьми. Я почувствовала, как горят кончики моих ушей. Одри раскрыла ридикюль, достала оттуда пару перчаток, и респиратор. Надев их, она подскочила ко мне и начала буквально сдирать с меня комбинезон. Она разорвала его прямо на мне. Остались только резинки, вокруг моих запястий и лодыжек. Нажав кнопку подачи аэрозоля, она хлопнула дверью. Меня затрясло. Казалось, это и был шок. Что же будет дальше? Никакого правила вытянутых двух рук, никакого уважения достоинства человека… Человека? Являюсь ли я теперь человеком? Я больше не гражданин Объединённого Планетного Государства, я ас. Асы – это существа, стоящие в одном ряду с мутантами, они уже не являются людьми. Значит… У меня больше нет прав, которые причитаются человеку! Чувство горечи заслонило даже удовольствие, которое я могла бы получить, принимая душ, которого я была лишена все эти дни. Не помню, сколько я стояла, но душ выключился автоматически. Дверь раскрылась. Одри, не говоря ни слова, дёрнула меня за руку и повела по коридору. Мы вышли в большой светлый холл. На диване, обитом полосатой тканью, лежала форма, похожая на костюм официанток в мэйд-кафе, которые я часто видела, гуляя по улицам Токио в Реальности. Чёрное платье с коротенькой пышной юбкой, белый передник с рюшами, кружевная наколка на волосы, белые чулки с поясом и чёрные лакированные туфли. Никогда не заходила в подобные заведения, но, видимо, они были весьма востребованы. Я дрожала от холода. Всё-таки на мне ничего не было. – Долли! – крикнула Одри. – Где ты шляешься? Я же просила: немедленно! К кому она обращалась? Лишь приглядевшись, я заметила капельку наушника-гарнитуры в её ухе. Дверь распахнулась, и в зал вбежала миниатюрная девушка с длинными каштановыми волосами. Завитые локоны были похожи на большие пружины и забавно подрагивали. Она выдохнула, и, поклонившись, выпалила: – Простите, мэм. Я заблудилась в вашем особняке. Он такой огромный! Одета девушка была точно в такую же форму, какая лежала на диване. Она выглядела точь-в-точь как официантки в костюмах горничных из Реальности! Или даже лучше. – Топографический кретинизм – это навсегда. Помоги одеться новенькой. Расскажи ей о «Литтл Лили Долл»! Её зовут Джипси. Ты меня услышала? – Да, мэм! – кланяясь сказала горничная. Одри развернулась на каблуках и, чеканя шаг, вышла из зала, оставив меня наедине с девушкой. – Привет, я Долли, – представилась она. – Тебя зовут Джипси? Я уже не знала, что говорить. Я просто дёрнулась всем телом. Моё сознание просто отказывалось принимать эту дурацкую кличку. «Джипси»! Нашли тоже цыганку! Какая безвкусица! – Ты планетянка? – удивлённо спросила Долли, заглядывая мне в глаза. Я молча кивнула. – Никогда не видела рядовых планетян! Вы что, все такие? – Какие? – вырвалось у меня. Видимо, в интонации моего ответа считывался оттенок негодования. Мне даже показалось, что по кукольному личику Долли пробежала еле заметная тень смущения. Она помолчала несколько секунд и поинтересовалась снова: – Ну… Какие-то измождённые? Или ты была на каторге? – Нет…ещё. Какая же она странная, эта Долли! Как это не видеть рядовых планетян? Кто же тогда она? Кто её родители? Асы? Кто же ещё, если она работает здесь, в костюме горничной? – Ты когда-нибудь носила подобную одежду? – спросила вдруг Долли. – Никогда. Вернее… Если только в Реальности. – Понятно…Тогда я покажу тебе, как это надевается. Сначала она взяла в руки белые трусы и бюстгальтер. Мне стало дико стыдно. Я видела подобные предметы одежды в виртуальном пространстве, но никогда не подумала, что буду одеваться в такое наяву. – Это бельё. – объяснила Долли. – Его у нас не стирают, а сразу, после единственной носки, выбрасывают. Оно одноразовое, сделано из синтетического разлагаемого волокна. Его меняют раз в сутки. Уже это радовало. Хоть какая-то забота о гигиене! – Платье, чулки и передник, а также украшение для волос…– она запнулась, посмотрев на мою бритую голову, – стирают раз в неделю. Обувь и пояс не стирают. Уа! Многоразовая одежда, как же это кошмарно! Наверное, я здесь долго не проживу! Меня заживо сожрут пылевые клещи! Я умру в муках от аллергии! – Трусы надеваются так: вот сюда просовываешь ноги, одну и вторую. И бюст…– Долли бросила смущённый взгляд на мою фигуру и приложила это подобие сбруи к моей груди, – Тебе помочь одеться? Я отшатнулась и замотала головой. Я не хочу, чтобы кто бы то ни было притрагивался к моему телу и нарушал мои границы! Я…Я ненавижу это! – Ладно, – ответила Долли. Кое-как я, подавив отвращение, я надела на себя бельё. Напротив дивана стояло большое овальное зеркало. – Хочешь посмотреться? – спросила Долли. Я подошла к зеркалу, и взглянула. В резной, с завитками, раме появилось жуткое изображение рахитичного, ссутулившегося карлика. Грудная клетка этого доходяги почти ввалилась внутрь, а плечи напоминали сложенные крылья съёжившейся от холода птицы. Я даже покрутилась, чтобы убедиться, что у меня нет горба. Слава Мессу, горба у меня не было. Зато кожа имела какой-то землистый оттенок, а вокруг глаз чернели огромные синяки. Неужели меня так изуродовали всего несколько дней болезни? Ведь до затопления моего «Титаника» я старалась следить за своим здоровьем! Даже специальную программу оплачивала! Как этот противный живой труп может быть моим отражением? Я тронула свою щёку. Зазеркальный лысый уродец сделал то же самое! – Уа-а! – вскрикнула я от ужаса. – Показать тебе, как надевать чулки? – пропела Долли, подкрадываясь сзади. Через минуту не без помощи Долли, я оделась. Битых пять минут я сражалась с застёжками пояса и чулками. Впервые в жизни я надела платье – одежду аса. Этот факт, словно клеймо, отпечаталось в моём сознании. В этом костюме я чувствовала себя некомфортно. Меня не оставляла мысль, что до меня это платье надевали сотни людей. – Посмотри снова, – сказала Долли. Мне было страшно и стыдно смотреть на своё отражение, ещё и в неглиже, но я пересилила себя и подошла. «Рахитик» в одежде смотрелся уже не так страшно, как голышом. Но всё же, вид у меня был нелепый. Я напомнила себе какого-то уродца, сбежавшего из цирка, или маленькую смешную обезьянку. – Спасибо за помощь, – тихо пробурчала я, опуская взгляд. Мои туфли очень напоминали школьные: чёрные с узким ремешком-перемычкой, на низком ходу. Я даже представлять не хотела, кто мог ходить в них раньше. – Вот и славно. Теперь пойдём в кофейню, я расскажу тебе про работу! Долли шагнула к двери и распахнула её. Она встала в проёме, откуда лился яркий свет солнца, и жестом пригласила меня. Я пошла за ней. Мы вышли в сад, полный звуков. Повсюду чирикали птицы. Я словно очутилась в другом измерении. Лёгкий ветерок обдувал меня. Я даже бросилась прижимать подол юбки. Долли хихикнула, глядя на мою неуклюжесть. Вокруг были зелёные лужайки, клумбы с цветами, деревья. Впереди виднелся небольшой кирпичный домик с черепичной крышей и трубой. Стены его картинно оплетал плющ, а на вывеске, прикреплённой над дверью, красовалась надпись: «Кофейня Литтл Лили Долл». Чем-то это здание напоминало дом с картины, висевшей в гостиной, в которой я очутилась по приезде. Мы шли по дорожке, Долли шла впереди. – Где мы находимся? – В частном владении, на острове. – Что это за остров? – Не знаю, его охраняют боевые клоны и большие белые собаки. Тут не бывает чужих. – Понятно, – автоматически ответила я. На самом деле мне не было понятно ровным счётом ничего. По тропинке, вымощенной диким камнем, мы дошли до крыльца кофейни. Поражало, что камень был действительно диким, настоящим. Долли открыла массивную деревянную дверь, звякнул колокольчик. Всё это было реально, «Реально»! В наивысшей степени похожим на Реальность! В нос ударил запах кофе, к которому примешивался аромат выпечки. После залитого солнцем сада, я с трудом фокусировала глаза. Вскоре взору моему предстал зал с круглыми столиками и казавшимися мягкими диванами и барная стойка. В углу размещалась небольшая сцена. В витринах были выставлены яркие десерты. Действительно: кафе. Маленькое, почти фэнтезийное, казавшееся игрушечным кафе, вид которого более естественен для Реальности, чем для физического мира.