Коллектор

Кофе. Сегодня утро начиналось с него. Если выразительнее, то с моего дикого желания испытать на себе этот дикий напиток Бразилии. Месяц назад, на него меня подсадил Браян, тот самый охранник, у которого есть фифа. И лучше бы он его не называл, остался бы обычным, никому не нужным и безымянным человечком который когда-то там заменял меня единого. Ну кто в здравом уме назовет своего сына Браяном? Я бы и под дулом пистолета не назвал. Это же позор на всю жизнь. «Фу!» Сказал я Браяну, когда тот назвал свое имя, повторил же я эту фразу на его черную жижу, которую тогда ещё не пробовал. Я уже предвкушаю вопрос. Пил раньше воду, или за редким событием чай. А вот эта бурда, от которой зубы чернее нигера, зачем они мне? Я что, и так мало над ними поиздевался семечками, так ещё и давайте в меня вольем то дивное зелье от сна? Сначала просто сказали попробуй, я попробовал, не понравилось, но эффект был. Потом уже сам просил. Как-то это мне напоминает что-то очень незаконное. Так вот, утро. Кофе, а точнее кофемолку я искал совместно с кружкой, в которой уже были зёрна. В левой руке находился чайник от которого несло паром. «Увижу скотину которая забрала кофемолку… натяну ему глаз на жопу». Спрашивал у персонала, и никто не знает куда подевалась кофемолка с будки охранника. Вот же абсурд. Кто тот бессмертный, который решился на данный смертный грех? Я специально к Боссу заходил, узнавать, что да как, мол, беда такая приключилась, и как работник месяца, я требовал вернуть законный аппарат на место. Словно профком, мне обещали ответить в течении тридцати рабочих дней, точнее послали куда подальше. В последнее время у всех уже болит голова от Босса. Тот всем вечно не доволен, упрекая во всех своих бедах сотрудников, доходило до абсурда, когда Кингпин обвинял того, кто у нас попросту не работал, он был обычным посетителем. Ну, обычный же Босс в каждой компании, разве так не везде? Как «охранник месяца», и личный мальчик на побегушках у Босса я имел некие привилегии, например, мне все же сказали где кофемолка. В подвале. «А где подвал?» Работаю уже как слава богу, полгода, а подвала даже краем глаза не видал, во прикол. Зато теперь, я иду по этому самому подвалу. А на подвал, он был похож, как велосипед на машину. Похоже, но совсем не то. Потолки высокие, коридоры длинные. Свет сюда видимо не заносили, «пожалели» называется. Те лампочки, что были также не отличались качеством, иногда моргали. «И зачем такой длинный коридор?» Прошел я значит где-то метров пятьдесят, и завидел дверь. Отлично подумал я, да только та была закрыта. Не, замок открыт, а дверь просто закрыта. Руки то у меня заняты. Вот и приходилось проявлять свою истинную суперсилу, смекалочку. Ног то у меня две, а, чтобы стоять надо одну. Открыв дверь, зашел внутрь. Там были такие же старые лампочки. А ещё несколько человек в клетках, но это не так важно. Важно то, что впереди была кофемолка. Подключённая к одной единственной розетке. Пролетев к ней, я тут же загрузил зёрна, и установил всю эту установку работать. Шайтан машина завелась и на душе стало легче. Вернулись так нужные человеку слух и обаяние. Удары. Они послышались сразу. И как могучий орёл, который с тысячи метров различает добычу размером с ботинок, так и я заметил ещё несколько человек. Таких людей называют «дознаватели». Они выбивают все сведения из человека. Очень странная профессия. Бить лежачего не по пацански. Был этот мужик ростом с меня, правда худее. Он бил пристёгнутого к креслу человека. Стоял мужик ко мне спиной и потому не услышал моих шагов, походка как у кота, такая же тихая. Кофемолка тем временем размельчила те зёрна. Их то я и засыпал обратно, после чего уже хотел заливать все кипятком да только вспомнил, что от кипятка там одно название. Поэтому включил в розетку чайник, отключив кофемолку. Пока ждал воду, оглянулся на местности. Несколько людей сидели измученными куклами в клетках, как мумии, над которыми уже провели кремацию. — Ты кто? — ох, меня заметили, надо было присесть. Может прокатил бы за здешнего мученика. — Я охранник, — чайник закипел и автоматически выключился. Мужик оказался со шрамом на пол лица. Такой стереотипный бугай, который тупой как пробка, но сильный как… м-да, голова совсем не варит. — И? Что ты тут делаешь? — я заварил себе кружечку кофе. Достал из кармана несколько пакетиков сахара и насыпал их внутрь. Во, полегчало. Сразу понятно стало кто нагадил, чем и как это сделал. — Так это ты у меня кофемолку спиздил? Уважаемый, мы тут как бы не быдло, ну ебана в рот, можно ж было попросить. Второй глоток кофе принёс спокойствие. А ведь я уже начал закипать от злости. Тихо спиздил и ушел, называется нашёл. — Ты это о чём? Он тупой. Бывают такие люди, вы не поверите, но они все время где-то рядом. Тупые как пробки, по сравнению с ними даже попа младенца покажется острейшим оружием массового поражение. Живут такие люди на кулаках. Вот вижу, у этого «шрама» руки на первый взгляд работящие, все в ссадинах и рубцах, казалось, обычный работяга, но нет, он тупой и приходя домой включает телик, выключает мозг, благо это сделать легко и белый шум для него информативнее тех же новостных каналов. — О кофемолке я, ты её зачем забрал? — ни чашек, ни кофе я здесь не вижу. Что он с ней делать хотел непонятно. — Это для пыток, — а, да, тогда понятно, чего он весь в крови. Я взглядом мазнул сначала по кофемолке, с которой нежно капали некие капли, потом перевел взгляд на чашечку свежезаваренного кофе. «Значит, тот странный привкус был не моим воображением». Стало грустно. Я надпил кофе и жизнь снова заиграла новыми красками. — Ты лучше… — он хотел что-то сказать. Губы шевелились медленно, за это же время, даже не вслушиваясь в его проникновенную речь, рука отложила чашку, сжалась в кулак и полетела в морду «шраму». Человек, как я уже говорил он очень даже хорошо сложенный, удар словил мгновенно, лишь удивление в глазах да начало вопроса «Какого?» На том и закончил. Упал тот держась за промежность. А что я сделаю, если меня сегодня решили побаловать кровью. Я вампир, что-ли? От этого неправильного и вонючего места я уже сыт по горло. — Валить надо с этого гнусного места, — и это я не о подвале. Люди, которые сидели по клеткам, были напуганы как овцы, которых пас сам волк. Они тряслись и сбивались в кучку. Не слушая и даже отмахиваясь от своего спасителя, мне казалось они сейчас ещё и закроются в клетке, боясь ступить и шаг за неё. — Ладно, не по-честному это будет, кидать вас, — в груди взыграла совесть. Я их не знаю, но такая участь вызывает жалость. — если решитесь выйти, то делайте это быстрее, вон, я оставлю на столе нож, сможете отколупать того что в кресле, а можете и «шрамированого» туда посадить, в общем делайте что хотите, вы формально свободны. И кивнув им на удачу, а также перекрестив, я отложил нож, который держал «шрам» и ушел назад. — Надо будет, Зализе сказать, чтобы больше сюда не подходил. Настроение было испорчено до следующего понедельника. Не зря жалуются: «Понедельник — день тяжёлый». Тяжелее только вторник. Ах, как в рифму. С того визита, я думал, как бы уйти. Уйти от этого ненормального. Рано или поздно он и меня под нож пустит с надуманной причины. Прошёл час. Я сидел за столом, а перед мной мониторы. В самом здании компании чисто и вовсе не грязно. Вон та уборщица потрудилась на славу. Нет, не то. Было тихо. Людей тут всегда немного, но вот, то что на меня ещё никто не доложил, а «шрам» не стоит рядом с Боссом, который тыкает своей пальцем-сарделькой, в меня и говорит: «Ты уже мертв», было… странно. За эти шестьдесят минут, я успел придумать два разных плана, как убежать. Получается зря думал? Те люди в клетке все же отомстили обидчику? Нервно перебирая пальцами, мне хотелось вернуться и посмотреть, все ли там так хорошо, как я хотел бы. — Даров. — Еба! Бум! Бряц! Пах! Тудум! Как пружина, которую сдавили до предела, мое тело выпрямилось и ударило обидчика. Обидчик, моего широкого жеста не оценил, то есть не увидел, а если и увидел, то оцепенел. Я уже говорил, что несколько сильнее обычного охранника? — Ты чего тут вообще делаешь? Моя же смена… и что с тобой делать? А? Чего молчишь, как партизаны в сорок третьем? Шутка не удалась. Оценить её пока мог только я. *** — Браян, ты такой «раян» что я от тебя диву даюсь. Для двоих людей, будка оказалась мелкой. На своем горбу, я дотащил его к моему дому. Это была арендованная квартирка, небольшого размера. После чего уложил и вернулся назад, ожидая как на электрическом стуле. Не круто так. Ещё в моем дворе, да что там в моем, за границами моего двора, все знали. Вот ко мне лучше не подходить сзади и не пытаться напугать. Если хотелось, то мог окликнуть, сзади, на расстоянии трёх метров. По-другому, все понимали, я так ударю, мало не покажется никому. Тут не мой двор, а другая страна, в которую меня чудом занёс магический коврик или лавочка, или ещё какой волшебник. Может это вообще все большой пранк и сейчас из-за угла вылетит Колян с камерой, крикнет, мол «Мы тебя разыграли», и заржет как охрипшая коала. Но нет. Такого я не наблюдаю. Камеры есть, да только я смотрю на них, а не они на меня. Увидел, как Босс вышел из кабинета и направился в лифт. «Началось?» На лбу проявилась испарина. Сейчас будет больно. Чего ж тогда не сбежишь? Да только из-за того, что заново я что-то не хотел бы копить деньги. Меня и простить могут. Прощали же до этого. А может и вовсе ничего не нашли. На крайний случай, был придуман гениальный план: «Не моя вина, я в домике». Десятый этаж, девятый… Лоб вспотел так, словно я тут курс утроенной силовой подготовки прошёл. Страх, каким бы смелым я не был, казалось выходил из меня паром. Дымкой, тот кружился около шеи и тянулся от лифта. А те уже все. Открылись. Недовольство тут же рухнуло на всех, кто был на первом этаже. Я не стал исключением, наоборот, он словно сконцентрировался на мне одном. «Не показалось». «Караул! Полундра! На нас надвигается Белый Кит! Всем! Задраить шлюзы! Закрыть черный проход! Будет штормить!» Одноглазый пират, прокричал всё это слитно, прямо в моей голове. Шаг за шагом, но приближался все ближе. На замену страха, пришла тревога. Та помахала мне недалёкому ручкой с платочком и шмыгнув поменялась с отвагой. «Чего это я его боюсь?» Он кто? Обычный человек, который если и сильный, то давно по-настоящему не дрался. Лишь избивал, хилых, выбивая тем дубы вместе с правдой. Он никто! Ух! Заряд моей бодрости достиг порога, при котором я начал улыбаться. — Джон, у меня к тебе есть разговор, — неожиданно тепло и вежливо начал Амбал. — В чем дело Босс? — Помнишь, в первую нашу встречу, ты хотел стать моим телохранителем? — Помню, как же тут забыть. Кивнув, тот ухмыльнулся. «Хряпнул?» Таким Кингпин становился только после рюмки. — У меня есть предложение, — он остановился и огляделся, высматривая каждую тень вокруг. Настолько секретно? — нужно чтобы ты слетел в космос. — Ага… — медленно, голова падала. Не упав, она поднялась вверх. Моя нижняя губа оттопырилась, и я задал вопрос. — вы ебанулись? Вопрос не лишен смысла, он был многообразен и многоразовым. В следующую секунду, я сам себе его задавал, а Босс, спотыкаясь о каждое матерное слово, задавал его уже мне. Угрожающей. Я тут резко понял, что физику плохо учил, и у духа, которым я так горжусь нет дополнительных ста кило, чтобы сравняться в весовых категориях. Зато ноги были быстрее. В понедельник, часов двенадцать, утра, жители Нью-Йорка, могли отчетливо видеть молодого парнишку. Тот был молод, сложен мол сам Аполлон позаимствовал тому свое тело. Его короткие черные волосы вздымались на ветру словно дешёвый парик. Он с улыбкой на лице бежал. Сзади чудесного молодого человека, бежала машина. Разъярённая машина, которая, не смотря на вес и поломанные законы физики ничуть не отставала от молодца. Это было на пляже. В той части Нью-Йорка нет моря, но это определенно было на пляже. — О нет, не надо, — пискляво кричал молодец, выжимая из ног все что мог. — Подожди, Джон, — улыбчиво говорил Амбал. Этот романтический привкус моря. Их силуэты можно использовать как рекламу средств от сердечной недостаточности. Улыбались оба, не просто так. — Да я пошутил! Не надо! — Джон улыбкой скрывал свои переживания на свой счёт. — Иди сюда мелкая тварь! — а вот улыбка на лице Амбала была из-за тех самых «переживаний Джона». Очень много людей в тот день видели, да что там видели. Те слышали столь много, что детям закрывали уши, взрослые закрывали глаза, а старики все та же, опираясь на трость, приставляли руку к уху и кричали: «Что?! Не слышу!» И лучше бы они этого не слышали.