Искусство Обмана

Нет, я понимаю, что даже лучшие из валькирий не были сильнейшими представителями своей мифологии. Так ещё и я при призыве главным критерием указал не силу, а способности к дипломатии и поиску шпионов. На хитрость, грубо говоря и оперируя терминами скандинавских небожителей. Но даже так, это бессмертная дева воительница, которая по словам Ма Кенсея уработала Ма Туна, силу которого я уже мог оценить самостоятельно. И что же я вижу в итоге? Старейшина, просто безжалостно мордовал дочь Одина, уверенно отражая ее атаки и сокрушительно контратакуя. Валькирия, в свою очередь, размахивая мечом и когтями на свободной руке, пыталась получить преимущество в бою хотя бы при помощи магии. Думаю как раз её заклинания и стали основной причиной всех разрушений. — Это она? — спросил меня Ма Кенсей, также в некотором шоке рассматривая происходящее. — Судя по энергетике, да, — отзываюсь, продолжая анализировать происходящее. Старейшина, кажется, умышленно обходил определенные точки повреждения, которые могли бы скорее завершить бой. Возможно просто щадил противника, а может быть хотел захватить её в плен. Хотя, глядя на их бой, нельзя было исключать и такой вариант, что он просто играется с противником. — И что ты собираешься делать? — снова заговорил китайский мастер, продолжая рассматривать продолжающийся поединок. Вместо ответа я молча поднял руку, создав за спиной валькирии портал, через который и схватил её за шкирку, притянув к себе. Подобный фокус изрядно удивил Акашитов, но в ещё больший шок они пришли, когда дочь Одина открыла рот. — Убийца! — Ага, и тебе здравствуй, — оправдываться и объяснять что-либо было решительно бессмысленно, а потому я сделал морду кирпичом и продолжил, как будто так и надо. — Что вы тут устроили? — Можно назвать это дружеским матчем, — хохотнул старейшина, оглаживая свою бороду. При этом он даже близко не походил на человека, что только что сражался с крайне могущественным противником. — Вот только эта милая дама явно настроена несколько враждебно. — Матч? — вопросительно поднимаю бровь. Как я и подозревал, он не воспринимал это противостояние серьезно. Это подтверждалось и теми эмоциями, которые я мог уловить своей эмпатией. — И что насчет враждебного настроя? Второй вопрос адресовался уже валькирии, которая недовольно переводила взгляд с меня на Старейшину. Рука, пальцы на которой были преобразованны магией в когти, нервно подергивалась. Боль от подобных глубоких и грубых боевых мутаций должна быть адской, но Один, со всеми его итерациями, не просто так считался безумным богом и покровителем всевозможных измененных состояний сознания. С расстояния вытянутой руки я чувствовал, как эта странная валькирия преобразовывает собственную боль в силу, ритуалом очень похожим на ритуальные пытки и казни чернокнижников. Интересную исполнительницу мне подсунул договор по праву победителя. С таким переговорщиком и никаких зомби не надо, она сама может кучу проблем принесет на ровном месте. — Ты сам приказал мне найти тех, кто следил за тобой, — отозвалась валькирия, рывком плеча вырываясь из моей хватки. — Вот я и ищу их. — Интересный способ найти кого-то, мне нравится, — хохотнул Старейшина, но почти сразу он бросил на меня серьезный взгляд из-под бровей. — Да и сама ситуация крайне интересная. Я встретил его взгляд спокойно, не видя смысла чего-то стыдится или оправдываться. Хотя кое-что всё же сделать нужно будет. Как бы они сами не открещивались от звания Акашитов, эта земля все же была их святилищем, а потому устроенный беспорядок нужно устранить. — Обманчив дней и лет круговорот: опять приходит тот же день недели. И тот же месяц снова настаёт, как будто он вернулся в самом деле, — повинуясь заклинанию время для разрытой и разорванной земли повернулось вспять. Прямо на глазах всё вернулось в норму, как будто ничего не было. — О, интересный трюк, — удивлённо протянул Старейшина, наблюдая за восстановившимся ландшафтом. Остальные мастера тоже с интересом осматривались. Да даже Валькирия с некоторым уважением покосилась на меня. Для многих народов и мифологий манипуляция времени были очень сложной темой. — И всё же хотелось бы вернуться к нашей ситуации. Так что же за дама, и почему она напала на Рёдзанпаку? — Я… — валькирия уже начала было сама отвечать за себя, но я тут же её перебил. Норовистая кобыла хотела таким образом завуалированно меня оскорбить, так как обычно вождь говорит за подчиненных. Кто бы что ни говорил про скандинавские Тинги, но есть разница между совещанием всех значимых, читай свободных, людей и встречей двух и более равных. — Циц, — вербальный посыл сопровождался резким жестом. Символ того, что я не собираюсь с ней спорить или соперничать, я повелеваю, и она обязана подчиниться. К её чести, валькирия тут же захлопнула рот и больше не отсвечивала. — Уже некоторое время, меня преследуют духи, что следят и наблюдают за мной, пытаясь оставаться в скрытности. Вот и я решил выяснить, кто это сделал и зачем. — Понятно, — старейшина на несколько мгновений задумался. — Я сам не следил за тобой, Такаши-кун. Но точно так же я не слежу за своими друзьями, что проживают в этом доме. — Весьма обтекаемый ответ, — качаю головой. Ответ был не только обтекаемым, но и довольно показательным. Старик не сказал твердого «это не мы», и оправданий в духе «я не могу быть уверен», тут не пришьешь. — Но дело ваше, валькирия уже пришла в ваш дом. Надеюсь она смогла донести моё недовольство данной ситуацией. — О да, прекрасный бой получился, — Старейшина подмигнул Валькирии. — С большим удовольствием размял свои старые кости. Валькирия в ответ посмотрела на него так выразительно, что будь она дитём современной эпохи, она точно показала бы старику фак. Но даже без распальцовки в виде фаллического символа, её реакция была более чем выразительно, что лишний раз позабавило старейшину. — Но почему тогда пострадали Тун и Рёнка? — спросил Кенсей, у которого так-то родня пострадала во всей этой ситуации. И в этот раз я переадресовал его вопрос валькирии, так как сам вообще ни в зуб ногой, что там вообще произошло. — Он так же любит играть словами, как и этот старик, — отозвалась валькирия, смотря при этом мне в глаза. — Не ответил ни на один вопрос и первым приготовился к драке, как и юноша с девушкой в его доме. — Только дурак будет ждать, пока на него нападут, — киваю, уловив её мысль. — Всегда лучше бить на упреждение. — А если бы они не напали? — все ещё недовольно, но уже не так враждебно спросил Ма Кенсей. — Тут уже каждый сам пускай решает, когда он готов рискнуть, а когда нет, — пожимаю плечами. — Я бы рисковать не стал, и никому бы из своих знакомых не посоветовал бы. И как бы Кенсей не морщился, но со мной никто спорить не стал. Всё же здесь живут мастера боевых искусств, для которых подраться так же естественно, как пообедать. Так что можно сказать, что расходимся миром. Я уже собирался со всеми распрощаться и просто уйти, и так уже опоздал как минимум на первый урок, вот только старейшина хотел уточнить ещё кое-что. — Могу я узнать, почему она называет тебя Убийцей? — спрашивая он внешне совершенно расслаблен, вот только это мало что значило в случае акашитов его уровня. — Потому что я убивал, — пожимаю плечами. — Это логично, не правда ли? *** Кеничи не понимал, что за ужас тут творится. Он уже успел познакомиться с некоторой оригинальностью, если не сказать «чудоковатостью», своих мастеров, но сегодня это было что-то с чем-то. Началось все с новости, что у мастера Ма оказывается есть дочь, Ма Рёнка. Девушка была красива и, что было неожиданно, несколько побита. Она и ещё несколько человек связанных с мастером Ма пришли в Рёдзампаку после нападения со стороны… Такаши? Услышав всё это Кеничи вообще перестал что-либо понимать. Что вообще произошло? И как бы он ни пытался расспрашивать других, толком ему никто ничего пояснить не мог. Более того, некоторые даже высказывались в защиту Такаши, пока мастер Ма был мрачнее тучи. Ну и как вишенка на торте на додзё тоже напали… Ну как напали, сначала всё началось очень даже прилично. Пришла очень красивая девушка-иностраннка, прям топ модель, и выразила желание поговорить со старейшиной. Кеничи вообще обратил внимание, что среди девушек, занимающихся боевыми искусствами нет некрасивых. Это было безусловно приятно для глаз, но как-то странно. Ту же Ма Рёнку отделали очень качествено, и не похоже, что это уникальный или хотя бы редкий случай. И что, девушке-бойцов бьют, а они от этого страшнее не становятся? Странно как-то. Но вернемся к ситуации. Пришлая красавица оказалось именно той, кто избил родственников мастера Ма и по совместительству подчиненная Такаши. И тут ситуация стала резко сложнее, ведь девушка, назвавшая себя Валькирией, хоть и подчинялась Такаши, но также не называла его иначе, чем «Убийца». Ну и пока Кеничи пытался в своей голове сложить все это более или менее в логичную картину мира, ситуация в додзё резко изменилась. В один момент пространные разговоры с прощупыванием друг друга сменились боем. И если раньше Кеничи считал, что все мастера Рёдзанпаку монстры, то теперь он воочию убедился, что Старейшина был монстром из монстров. Кеничи даже не верил, что человек в принципе способен на подобные фокусы. И уж тем более он не верил, что сам однажды сможет проделать что-то подобное. С другой стороны «Валькирия» оказалась тоже тем ещё монстром. Пускай её сила и скорость серьезно уступали Старейшине Рёдзанпаку, но меч, который она достала из воздуха и когти, которые выросли прямо на глазах. Невольно даже вспомнился рассказ о том, что сам Такаши называл себя магом. Выглядело нереально круто. В этом хаотичном бою каждое движение Валькирии выражало смесь ярости и искусства. Однако, несмотря на весь её арсенал волшебства и физической силы, Старейшина явно имел неоспоримое преимущество. Его спокойствие и мастерство, выработанное за долгие годы практики, просто подавлял оппонента. Он легко уклонялся атак, и сокрушительно контратаковал. А потом пришел сам Такаши, и показал ещё больше чудес. Шок в общем, да и только. Кеничи так удивился всему происходящему, что мимо него прошла большая часть диалога, между Старейшиной и Такаши. — Могу я узнать, почему она называет тебя Убийцей? — спросил Старейшина, пряча в бороду улыбку. — Потому что я убивал, — ответил Такаши совершенно буднично. — Это логично, не правда ли? — Ну что ж, справедливо, — к удивлению Кеничи Старейшина воспринял это заявление спокойно, даже с юмором. По мнению парня, на фактическое признание в убийстве и скорее всего не одном, надо реагировать немного по другому. — Мы не стали вдаваться в подробности о себе, ты ответил тем же. — Я рассказала об этом тому старику, к которому приходила в начале, — подала голос Валькирия. — Ради богов, мне в принципе плевать. И распространяться о себе я не хочу не из мести или ради каких-то тайн. Мне просто лень тратить время на пустые расшаркивания, — ответ Такаши был довольно грубым. — Если у вас претензий нет, то я тоже не вижу смысла продолжать разборки. — Что скажут остальные? — Старейшина не дал ответ сразу. — Мне всё равно, — первым отозвался мастер Сакаки. — Я и раньше в эти дела не лез, не полезу и теперь. — Я тоже останусь в стороне, — Акисамэ Коэцудзи пригладил кончиками пальцев жидкие усики, после чего добавил фразу, от которой у Кеничи прошли мурашки по спине. — Моя забота сейчас ученик. Всё это было очень волнительно. Кеничи испытывал невероятное чувство сопричастности к происходящему. И всё это было густо замешано с немалым чувством страха, вполне явственного страха за свою жизнь. Всё же есть разница между разборками со школьными хулиганами и вот этим вот всем. Этот страх, одновременно с восхищением перед тем, что он видел, приводил Кеничи к мысли, что мир, в который он попал, полон загадок, опасностей и, безусловно, возможностей. Он понимал, что каждое новое знание из мира боевых искусств открывает перед ним новую грань реальности, группу опасных личностей и, возможно, новые угрозы для его жизни. Но он также чувствовал, что не может отступить, теперь, когда он так глубоко погружен в эту историю. Он должен был дойти до конца. — Апачай хочет помочь, — громила Апачай как всегда был готов заступиться за друзей. — Не надо, Апачай, — мастер Ма, покачал головой. — В это и так ввязалось куча людей. Нет нужды усложнять ситуацию ещё больше. — Подглядывать нехорошо, — Сигурэ высказалась в своей стиле, так что было сложно вот так с ходу понять, что она имеет в виду. — Что ж, каждый высказал своё мнение, — кивнул Старейшина. — Мы не против разойтись. — А что насчёт слежки? — Это ваше дело, — покачал головой старик Фуриндзи, что несколько покоробил Кеничи. — Твоё и тех, кто за тобой следит. — И вы не полезете в это дело? — Такаши тоже выглядел удивленным. — В этот раз нет, — Фуриндзи кивнул, он говорил как всегда, но в то же время в них читалась усталость. — Я бы хотел, чтобы вопрос решился бескровно, и я готов вмешаться, если пострадают невинные. Но призывать тебя сдерживаться в отношении тайного врага просто глупо. На этом в принципе вопрос разрешился. По крайней мере Такаши со Старейшиной ещё некоторое время обсуждали… что-то. Кеничи так и не понял, то ли Такаши хотел нанять несколько мастеров как телохранителей, то ли хотел просто откупиться от Рёдзанпаку, но делалось это так иносказательно и странно, что юный ученик мало что понял. Да и всё равно в итоге всё закончилось ничем и Такаши ушел. Вот только Кеничи даже после его ухода всё ещё продолжал раздумывать над случившейся ситуации. Естественно это сказалось в том числе и на его результатах в тренировках. Благо мастер Коэцудзи не стал его за это наказывать и нагружать ещё больше. — Смотрю сегодняшние событие не оставили тебя равнодушным, ученик, — заметил философствующий мастер джиу-джицу. — Да, мастер Коэцудзи, — признался Кеничи, воспользовавшийся возможностью для передышки и севший прямо на землю. — Я просто не понимаю, что вообще произошло. Непонятное нападение. Такаши говорит, что за ним следили. Это вроде бы не мы, но это не точно… Юноша развёл руками. — Это были точно не мы, — поправил его мастер. — Другой вопрос, связаны мы с ними или нет. — Родственники мастера Ма, — после недолгого раздумья Кеничи догадался, о ком идет речь. — Да, причем не те, кто сейчас отлеживается в нашей с Кенсеем клинике, а другая его родня, — Коэцудзи важно покивал. — Поэтому Старейшина и не хочет влазить в это дело. — Но почему? — Он пощадил гордость Кенсея, — видя, что ученик не понимает, Коэцудзи решил пояснить на примере. — Вспомни, что ты чувствуешь, когда Сакаки или сам Кенсей начинают лезть в дела, которые ты считаешь своим личным делом, в твои отношения с Миу, например. — Мы с ней просто друзья, — тут же покраснел парень. — Как скажешь, — Коэцудзи реакция ученика повеселила. — Но сам пример понятен? — Да, мастер Ма хочет сам решить этот вопрос, — Кеничи ненадолго задумался, прежде чем задать волнующий его вопрос. — Но ведь если ученик просто будет вместе со своим мастером рядом, то это не уронит его честь. Так ведь? *** Поход в Рёдзанпаку вышел откровенно странным. По другому и не скажешь. Акашиты явно что-то знали, а то и имели контакты с теми, кто следил за мной, но говорить об этом не хотят. И всё же Старейшина явно выразил мне свою поддержку: «готов вмешаться, если пострадают невинные» — это был не намек мне не убивать гражданских в процессе. Я не давал повода заподозрить себя в подобных наклонностях. Это был прямой посыл: если кто-то из любителей подглядывать сунется к моей семье, Рёдзанпаку вступит в игру на моей стороне. В конце концов это моё дело и тех, кто следит за мной. — И тебя устраивает эта ситуация? — поинтересовалась идущая рядом валькирия, которой надо было нарезать новых задач. — Не особо, — признался я. — По хорошему хотелось бы прямо здесь и сейчас просто раздавить придурков, которые за мной следят. В первую очередь они угрожают не мне, а, как верно заметил Старейшина моей семье, тем самым невинным. Но, к сожалению наши желания не всегда исполняются. — Мы сами исполнители наших желаний. Даже боги лишь направляют, а не служат нам, — выдала валькирия избитую для любого скандинава фразу. — Этим и займёмся, — смотрю на небо, прикидывая прийти сегодня в школу, пусть и с опозданием, или уже окончательно забить и пропустить сегодня учебу совсем. — След добрался в додзё или ты чувствуешь ещё кого-нибудь? — Ты видел ещё нескольких, которые видели тебя, — сказала она откровенную чушь. Сразу видно дочь безумного бога, Один тоже любил играть словами, что выражалось не только в поэзии, но и в подобных смысловых конструкциях. — Я не чую их так, но найти можно. — Сейд или Блот? — уточняю способ, при помощи которого она собирается искать следующих подозреваемых. Сейд был темным, злым, колдовством скандинавов, по факту скорее шаманизм, чем классическая европейская магия. Блот же был жертвоприношением мяса и алкоголя, которое надо с молитвой сожрать и выпить. Оба варианта предоставляли своим практикам возможность гадания и предвидения. — Сейд, — осмотрев меня решила Валькирия, выбрав унизительный для мужчин вариант магии. Сейд всегда считался детским видом магии, даром что сам Один баловался подобным колдовством, за что его стебал Локи. — Валяй, я посторожу. Естественно я не собирался присоединяться к ритуалу. Пускай мне плевать на мнение каких-то там скандинавов о том, что достойно мужчины, а что нет. Но вестись на подначки дочери Одина не было смысла. Практика показывает, что некоторые совершенно не ценят доброго отношения, а потому их сразу надо хватать за задницу и держать так крепко, чтобы не дергалась.