Я прекрасно понимал, что в этом смехе мое величайшее сокровище и радость, — заставить женщину смеяться и ощущать лицом, кожей, как этот смех журчит, срываясь с её губ. Грегори Дэвид Робертс "Шантарам"
Джеймс Поттер
На следующий день, после разговора с друзьями, которые в сотый раз успокаивали его, Джеймс оказался перед дверями, ведущими в библиотеку. Он начал расхаживать взад-вперед по коридору и остановился перед дверью, только чтобы зарычать от разочарования и снова начать расхаживать. Лидер Мародеров чувствовал неудивительное беспокойство, но он заставил себя успокоиться, понимая, что если он не избавится от своих сомнений, то у него ничего не получится с Гермионой. Он показал ей всю глубину своего сердца. Теперь пришло время показать ей, насколько серьезно он к ней относится. "Привет, Гермиона", - произнес Джеймс в пустом коридоре. Он прочистил горло и попробовал снова. "Привет, Гермиона. Я просто хочу знать, хочешь ли ты пойти со мной на свидание". Он вздрогнул, почувствовав, как сердце пытается вырваться из груди. "Нет, нет. Я не хочу показаться слишком настойчивым. Я попробую еще раз". Он прочистил горло и представил, как разговаривает с Гермионой. Его ладони вспотели от этой мысли. "Привет, Гермиона. Возможно, официально мы еще не знакомы, но меня зовут Джеймс Поттер. Ты, наверное, знаешь меня, так как именно я планировал все это несколько недель назад. Я просто хочу, чтобы ты знала, что ты мне очень нравишься. Нет, я люблю тебя. И я хочу быть с тобой, но ничего страшного, если я тебе не нравлюсь". Джеймс помрачнел. "Я просто заползу в угол и умру. Пока". Джеймс застонал и потер лицо. "Держи себя в руках, Джеймс. Спокойно. Ты же не хочешь, чтобы Гермиона сбежала? Расслабься, Поттер. Это любовь всей твоей жизни. Это твоя будущая жена. Ты справишься". Он сделал длинный вдох и шагнул к закрытым дверям, но в шоке отступил назад, когда они открылись, и перед ним появилась мадам Пинс, которая одарила его своим знаменитым взглядом. "Ну что? Ты так и собираешься стоять здесь весь день?" фыркнула она и, оттолкнувшись, вернулась за свой стол. Джеймс покраснел и поспешно вошел внутрь. Он направился в дальний угол библиотеки, зная, что она выбрала именно это место, потому что оно позволяло ей уединиться. Он с нежностью вздохнул, увидев, что она зарылась под томами, когда писала на пергаменте, а ее кустистые волосы были завязаны в тугой пучок. Пряди волос выбились из прически и обрамляли ее прекрасное лицо. Она выглядела такой совершенной. Джеймс прочистил горло, и она подняла голову, удивленно расширив глаза. У Джеймса пересохло во рту, когда он поймал ее темный сверкающий взгляд. "Привет", - прошептал Джеймс. Он прочистил горло и повторил еще раз, но на этот раз более четко. "Привет. Могу я сегодня посидеть с тобой?" Гермиона оправилась от шока и откинулась на спинку стула, на ее губах заиграл призрак улыбки. "Ну, если это не печально известный Джеймс Поттер", - сказала она дразнящим тоном. "Как раз вовремя. Я уже начала думать, что ты никогда не подойдешь ко мне. Пожалуйста, присаживайся". Джеймс чуть не умер. Это были самые длинные фразы, которые она когда-либо говорила ему. Обычно ему махали рукой или вежливо улыбались, когда он признавал ее, и хотя эти вещи делали его день, ничто не могло сравниться с этим. Ему всегда нравилось слушать ее голос - более глубокий и хриплый, чем у остальных девушек, но с нотками феминизма - тогда он узнал, что у нее было много разных голосов. Был голос лекции, когда она отвечала на вопрос профессора, голос "Знаете ли вы", когда она делилась чем-то со своими сверстниками из Рейвенкло, голос вежливости, который она всегда использовала, когда разговаривала с профессорами или незнакомыми людьми, а теперь ее дразнящий голос был направлен на него. Уши Джеймса горели, когда он сел на стул напротив нее. "Ну, теперь я здесь". Он усмехнулся и нервно потер затылок. "Ты ждала, когда я подойду к тебе?" Гермиона пожала плечами. "Более или менее", - ответила она. Она застенчиво улыбнулась и наклонила голову. Ее тонкие руки потянулись к золотой цепочке, украшавшей ее шею, и Джеймс обратил на нее внимание. "Мне было интересно узнать о мальчике, который сделал для меня все эти удивительные вещи. Я хотела с ним познакомиться". Сердце Джеймса затрепетало в груди, когда он узнал золотую цепочку, но он заставил себя выслушать Гермиону. Он был рад, что послушал. "Правда?" Он не смог сдержать нетерпения в своем голосе. Она рассмеялась, и Джеймс чуть не умер и не попал на небеса. Вблизи она была еще более потрясающей. Ее карие глаза, казалось, темнели на краях, когда она смеялась. А ее смех! Ее смех был прекраснее песни сирены! Он вызывал привыкание. Джеймс мысленно упал в обморок. "Правда." Гермиона кивнула; ее руки лежали на раскрытой книге на столе. "Я была очень польщена твоим вниманием". "Не за что!" с энтузиазмом сказал Джеймс. Она внимательно посмотрела на него. "Но ты ведь знаешь, что тебе не нужно было этого делать, верно?" Джеймс сделал паузу. "Что?" Гермиона, должно быть, решила, что обидела его, потому что тут же затараторила: "Дело не в том, что я не ценю то, что ты сделал. Я ценю! Очень, очень ценю. Это было удивительно, как ты все организовал. Записки и цветы были приятным штрихом. Шоколадные конфеты были очень впечатляющими и очень вкусными. Конечно, я была смущена и немного удивлена, но это не было необоснованной реакцией. Я никогда не думала, что ты знаешь о моем существовании..." "Гермиона", - вмешался Джеймс, заглядывая ей в глаза. Гермиона остановилась. "Да?" сказала она нерешительно. "Я всегда знал о твоем существовании", - сказал он ей трезво. "С тех пор, как ты пришла сюда, я всегда замечал тебя". Гермиона затаила дыхание. "Правда?" Почему она не могла понять, насколько она особенная и ценная? Неужели она не догадывалась, как сильно бьется его сердце в груди при одном только упоминании ее имени? Что при виде ее он погружается в блаженную дымку в течение всего дня? Что когда она смотрела на него, он чувствовал себя самым счастливым волшебником на свете? Джеймс криво улыбнулся. "Правда." Гермиона наклонила голову, но Джеймс все равно уловил улыбку на ее губах. Его собственная улыбка растянулась сама собой. "Я хотела сказать, - продолжала Гермиона, поглаживая волосы до уха, когда она подняла взгляд, - что тебе не обязательно делать все это только для того, чтобы я... э-э-э... обратила на тебя внимание. Ты можешь просто поговорить со мной. Я не кусаюсь, если ты этого боишься". Джеймс почувствовал себя виноватым. "Думаю, я могу все это сделать", - согласился он. "Но я нервничал, что ты не воспримешь меня всерьез". Гермиона снова рассмеялась, и Джеймс всерьез задумался о том, чтобы после этого разговора отправиться в Больничное крыло, потому что его сердце в данный момент билось в быстром темпе. "Что ж, это был отличный ледокол", - сказала она, прочищая горло. "Я ценю все твои усилия. Они были прекрасны, все это. Но я простая девушка, и мне все это не нужно. Я не принижаю твои усилия, не пойми меня неправильно, пожалуйста. Я лишь хочу сказать, что под этими великими жестами я бы предпочла узнать парня, понимаешь?". Джеймс вздохнул и кивнул. Он понял, что она имела в виду, и нашел это чрезвычайно освежающим. Другие девушки хотели бы быть с ним только потому, что он Джеймс Поттер, лидер знаменитых Мародеров и капитан команды по квиддичу. Но Гермиону это не волновало. Возможно, пришло время показать ей, что она действительно для него значит. Время перестать прятаться за записками, цветами или другими схемами, которые раньше приводили Лили Эванс в ярость. Потому что его друзья были правы; Гермиона не была Лили. Она была намного больше. Она искрилась, и Джеймс мог поклясться, что видел, как за ней сияло солнце. "Хотя мне очень нравятся шоколадные конфеты", - скромно призналась она. Джеймс засиял в ответ и сделал себе мысленную заметку. Шоколад и свобода для домовых эльфов. Считайте, что это сделано.