Опаленные души

Анна Блуфайер была полна решимости. Она была полна крайней, непередаваемой и очень сильной решимости встать, наконец, с этой очень мягкой и широкой кровати и выяснить, что @$@ здесь происходит. К сожалению, тело женщины было временно с ней несогласно. – Г-госпожа, вам не следует, – робко сказала служанка, стоящая поблизости от кровати. – Молчать, – холодно сказала Анна, пытаясь удержать свое тело в вертикальном состоянии. – Вы можете себе навредить, – испуганно заметила горничная. Блуфайер отвлеклась от болезненно крепкого объятия со столбиком кровати (иначе ее тело могло неизящно повалиться на пол) и уставилась на дрожащую служанку. Та выглядела удивительно взволнованной перспективой падения своей “мятежной” госпожи. Может быть в своей ранней молодости, Анна бы решила, что девушка волнуется именно о ней. Но взрослая Блуфайер знала лучше – горничная была ответственна за целостность тела госпожи, и если Анна поранится, то орать будут именно на нее. И нет, Блуфайер не винила девушку за черствость или равнодушие – учитывая, как большая часть аристократов относилась к прислуге, было сложно ожидать ответных теплых чувств. Анна устало закрыла глаза и тяжело навалилась на столбик. – Если ты волнуешься о моей сохранности, то принеси что-нибудь, помогающее передвигаться, – бесконечно устало прохрипела женщина. – Я все равно покину эту комнату... даже если мне придется ползти, – на этой фразе в спокойный голос Анны просочилось старательно сдерживаемое раздражение. Служанка ощутимо вздрогнула, низко поклонилась и побежала на выход из до смерти надоевшей Блуфайер комнаты. И нет, женщина совершенно не шутила – она лежала в этой кровати шесть дней и восемь часов... шесть дней! И за это время ни одна живая душа, кроме слуг, не подошла и не поинтересовалась ее самочувствием. Даже доктор заходил лишь два раза и даже не поменял первичное лечение. Казалось, потерявшую память “Этель” просто списали как ненужный инструмент... Анна старалась не злиться на этот безжалостно очевидный факт. Она правда старалась, но собственные воспоминания женщины о ненавидящих материнских глазах и холодных, промозглых улицах сильно мешали. Слова “потерявший пользу” и “выкинутый на улицу” плотно ассоциировались в ее разуме и мешали спокойно лежать в кровати. Анне нужно было снова научиться ходить. Ей необходимо понять где она, что происходит и какие у нее ресурсы. Она должна знать, как ей выжить, если ее внезапно выкинут на улицу. И, самое важное и необходимое для ее душевного равновесия, Анна должна точно убедиться, что она Анна Взломщица, а не Этель Блуфайер, сошедшая с ума после какого-то эксперимента. Что Анна, это не ложная личность, созданная из-за чудовищного сбоя какого-то артефакта. Как ученый, женщина не могла игнорировать эту возможность... особенно учитывая то, что она увидела в услужливо принесенном ей зеркале. Этель Блуфайер была точной копией Анны – тот же овал лица, те же брови и форма губ... именно факт чудовищной схожести и заставил женщину начать нервничать. Одно дело, когда ты просыпаешься непонятно где и непонятно в ком, но совсем другое, когда непонятно где, это буквально иная реальность, а непонятно кто твоя точная копия. Было откровенно страшно жить, когда у тебя не было ни единого свидетельства собственного существования. Поэтому Анна должна была проверить. И самым простым способом будет использовать навыки, которыми изначальный владелец тела обладать не мог. Если Анна Блуфайер знает что-то недоступное Этель, то Анна, это другая личность. Вот только как это проверить, если никто не рассказывает ей об этой Этель? Вдруг опыты женщины как раз и заключались в работе с ядрами, а ее хобби было взломом замков? Анна совершенно ничего о ней не знает! И из-за этих нервирующих мыслей (даже для психически устойчивой Анны мысль о том, что она может быть ненастоящей... это было откровенно пугающе), полное игнорирование Блуфайер нервировало еще больше. Она даже не могла расспросить об этой Этель! Не прислугу же ей расспрашивать об опытах и хобби их “госпожи”? Ей нужен хоть один друг или член семьи... хоть один человек, который знает эту женщину! И на этой самой мысли, в комнату быстро вошла запыхавшаяся от недавнего бега служанка. В руках она держала прочную, хоть и немного потертую старую трость. Анна окинула эту вещь долгим пристальным взглядом. После чего подняла глаза на служанку... та старалась казаться спокойной, но выглядела так, будто прошла несколько кругов ада и по пути продала свою душу. Анна очень устало вздохнула. – Сколько она стоит? – тихо спросила женщина. – Госпожа? – непонимающе переспросила горничная. Блуфайер утомленно потерла виски и осторожно протянула руку за тростью. – Объясни экономке ситуацию и попроси отдать стоимость трости тому, у кого ты ее забрала, – устала сказала Анна. – Если у нее возникнут вопросы, пусть подойдет ко мне... – глаза Блуфайер наткнулись на нескрываемое потрясение взгляда напротив, и она окинула растерянную горничную еще одним усталым взглядом. – Если мой приказ невыполним, то игнорируй его. Мне потребуется несколько дней, чтобы разобраться в ваших порядках, – хрипло сказала женщина, после чего аккуратно оперлась о трость и сделала несколько нерешительных шагов вперед. – Я... я передам миссис Салливан, госпожа, – низко поклонилась служанка. Анна отвлеченно кивнула, после чего сделала еще пару очень осторожных шагов. Уверившись, что она не упадет замертво при попытке движения, Блуфайер еле заметно выдохнула и снова посмотрела на выпрямившуюся горничную. Та косилась на непредсказуемое начальство с еле различимым опасением. – Где мое... место, где я создаю чертежи? – холодно спросила Анна. – Ваша лаборатория находится дальше по коридору. Первая дверь налево, госпожа, – поведала служанка, снова наклоняясь в глубоком поклоне. Анна печально посмотрела на дверь и двинулась в долгий, сопровождающийся периодическими легкими судорогами, путь. Впервые за неделю женщина покинула надоевшее ей помещение и вышла в коридор... как и во всем доме, в нем превалировали сине-серебряные оттенки, он выглядел богато обставленным и очень чистым. Анна равнодушно прошлась взглядом по окружению (машинально оценивая стоимость выставленной на обозрение мебели) и двинулась дальше. Молчаливая служанка двинулась за ней. Спустя пару неприятных для ее ног метров, Анна остановилась около светло-белой двери. Ее поверхность отличалась от других обилием еле различимых рун и металлических вставок. Блуфайер повернулась к нервной служанке, получила подтверждающий и очень почтительный поклон, после чего повернулась обратно и слегка робко нажала на ручку двери... всегда существовал шанс, что защита лаборатории ее не пропустит. Возможно Анна совершала большую глупость, но если защита ее остановит, то она точно Анна. И одна эта мысль, эта явная надежда подталкивала руку женщины вперед. Блуфайер нажала на ручку и та... немедленно открылась с тихим, еле слышным щелчком. Уголки губ Анны заметно опустились, а усталые ноги задрожали сильнее. Женщина резко выдохнула и открыла дверь. Ее взгляду предстала болезненно чистая, без единой пылинки комната с большим письменным столом из светлого дерева, стулом из того же материала и кучей упорядоченных стопок листов. Блуфайер окинула это безжизненное помещение внимательным взглядом. Итак, Этель была перфекционистом и ненавидела грязь. Значит личность Анны все-таки отличается от личности этой женщины. К сожалению, это не было совершенным доказательством того, что она и Этель разные люди – возможно Этель Блуфайер просто хотела быть другим человеком. Или ее эксперимент привел к ложным воспоминаниям, изменившим ее личность. Анна решительно сжала ручку трости и начала осторожно двигаться вперед. Спустя пару минут неловкого ковыляния до письменного стола (эта комната была... большой. Почему все в этом месте такое большое?), Анна добралась до записей “Этель” и почти нерешительно подняла последнюю страницу. – АНЕ МИТ КВАПРЫ МИИЛГНК АВ, – было написано на оглавлении. Анна тупо уставилась на эти строчки. Строчки становиться понятнее не желали. – Эм... – многозначительно сказала женщина, после чего осмотрела остальную часть страницы. И да, весь текст представлял собой неразрешимую, бредовую тарабарщину. Нижнее веко Анны дернулось, после чего женщина опустила не оправдавший ее ожиданий листок и начала читать следующую. Точнее попыталась. Но каждая страница каждого листа была полна бессистемно расставленных букв, толпящихся в бессмысленные ряды текста. Очевидно – Этель Блуфайер была не только педантичным мизофобом, но и параноиком. Ведь она зашифровала весь текст своей работы. Анна очень устало вздохнула и утомленно потерла виски. Разрозненные факты, маленькие детали и прямо кричащие в лицо вещи начали собираться вместе и кричать громче. Так громко, что Анне становилось трудно все это игнорировать. Ее обычный способ игнорирования в виде исследований был очевидно недоступен и страх начал просачиваться наружу. Довоенный стиль одежды, старинная мебель, женщина рода Блуфайер, которой позволено творить чертежи, шифрование чертежей, что было характерной привычкой того времени (из-за которой была потеряна колоссальная доля знаний, когда создатели шифров умерли), полузнакомые названия и имена, что Анна прочитала в старой, чудом выжившей хронике и газетах. Все это складывалось в четкую, леденящую душу Блуфайер картину. Она находилась в теле аристократки, жившей до Забытой Войны. Или она была аристократкой, которая придумала Забытую Войну у себя в голове и считала, что находится в прошлом. И Анну откровенно пугала мысль о том, какой из вариантов реальнее – тот, в котором она перенеслась неизвестно в кого в прошлое или тот, в котором она сошла с ума. Хотя нет... Блуфайер точно знала, что пугает ее сильнее. Тело Анны продрала откровенная, полная ужаса дрожь. Она читала об экспериментах со временем. Она знала, как сложно повернуть время хотя бы на минуту назад, сколько энергии и ресурсов это требует. Двести лет... в мире просто нет ТАКОГО количества огня. Это просто невозможно! Бритва Оккама. Самый логичный ответ обычно является самым правильным. Блуфайер обхватила себя рукой и силой заставила тело перестать дрожать. Нет... нет, она настоящая. Адриан настоящий... ее жизнь, исследования, жертвы и боль, они были настоящими. – Слуга, – холодно сказала Анна. – Какой сейчас год? – Три тысячи двести семьдесят второй от Прибытия, госпожа, – без тени удивления поведала горничная. Рот Анны тревожно сжался. Да... судя по довоенным записям, раньше люди отчитывали года от прибытия в их мир Вечных Путников. После войны, годы стали отсчитывать от нее. Для Анны шел двести тридцать пятый год после Забытой Войны. К сожалению, из-за обрывочности записей, женщина не могла сравнить будущие события этого времени с ее знаниями. Она даже не знала, когда началась Война... так что информация о том, какой сейчас год, ничего не дало кроме твердой уверенности, что она больше не в ее реальности. И эта новость никакого утешения ей не приносила. – В этом доме есть хоть один человек, который знает Этель Блуфайер? – прорычала расстроенная Анна. Ей нужно было знать. Она должна была выяснить все про эту Этель и понять, могла ли та научиться взламывать замки, работала ли с ядрами... было ли у нее отвращение к яблокам, в конце-концов?! Хоть что-нибудь! Служанка, стоящая за ее спиной ничего не сказала. Анна резко повернулась и пристально на нее уставилась. – Я задала вопрос, – сдавленным от эмоций голосом сказала Блуфайер. – Скажи что-нибудь! Горничная крупно вздрогнула и сделала невольный шаг назад. Очевидно, к списку педантичная параноидальная, страдающая мизофобией аристократка можно было добавить – кошмар для прислуги. Анне было плевать? На данный момент полностью и абсолютно! – В-возможно г-господин зн-знает, – еле произнесла отчаянно трясущаяся девушка. – Какой господин? – сердито спросила окончательно разозлившаяся Анна. Нет, женщина логически догадывалась какой... тот самый, что приходил в ее спальню неделю назад. Но ее откровенно раздражало, что никто не догадался просто подойти к “Потерявшей память Этель” и спокойно рассказать женщине кто она, кто такой “господин” и что происходит вокруг. Прошла неделя, а никто даже не попытался... даже не попытался! Они думали она сама все поймет, или им было просто плевать? В глазах служанки буквально за секунду мелькнуло сразу несколько выражений. Сначала это был ужас, потом удивление, после резкое осознание, после чего девушку прошиб еще больший ужас. Видно до служанки наконец дошло, что их “госпоже” так никто и не объяснил, кто же этот ужасающий и строгий “господин”, которого все вокруг так сильно боятся. И теперь, бремя объяснения легло на хрупкие плечи бедной, невинной горничной. – Г-господин Аарон Блуфайер, госпожа. Ваш муж, – быстро сказала отчетливо дрожащая девушка. И вот тут мысли Анны будто налетели на стальную, непробиваемую стену. – Я замужем? – спросила ошарашенная женщина. – Д-да, госпожа, – проблеяла осознавшая всю бездну проблем “госпожи” служанка. – То есть тот мужчина, что пришел в мою спальню неделю назад, – осторожно, будто нащупывая путь в полной темноте сказала Анна. – Он мой муж? – Да, госпожа, – прохрипела бедная девушка. Анна непонимающе нахмурилась. – Он сильно занят? – решилась спросить Блуфайер. Потому что до этого самого момента, Анна считала, что Этель совершенно одинокая, лишенная семьи и родственников женщина, живущая на отшибе жизни. А “господин”, это какой-то спонсор, что оплачивал ее исследования... это бы объяснило гнев мужчины от “бесполезности важного вложения” и полное игнорирование женщины в последующем. Игнорирование женщины вообще всеми. – Господин всегда очень занят, госпожа,– быстро сказала горничная. Анна нахмурилась. Ее сердце заполнили призраки нехороших предчувствий. – А родители у этой Этель еще живы? – холодно спросила женщина. Лицо служанки удивленно вытянулось, после чего она быстро наклонилась... видно педантичная параноидальная, страдающая мизофобией аристократка, кошмар для прислуги, не любила, когда у слуг были эмоции. Анна все больше “восхищалась” личностью этой Этель. – Э-эта слуга н-не обладает... э-эта слуга обяз-обязательно выяснит... – начала быстро мямлить девушка. – То есть за все время, что ты здесь работаешь, они не приезжали, – сделала логичный вывод Анна. Явно трясущиеся плечи служанки потеряли свое полное ужаса напряжение и слегка расслабились. – Н-нет, госпожа. Эта слуга не имела чести видеть старших господ, – быстро сказала горничная. – И сколько ты здесь служишь? – устало спросила Анна. – Одиннадцать лет, госпожа, – кратко доложила горничная. – Восхитительно, – совсем не восхищенным голосом сказала Анна. Служанка снова крупно вздрогнула и склонилась еще ниже. Блуфайер посмотрела на ее съежившуюся фигуру и снова тяжело вздохнула. Анна не любила пугать и мучить людей... это было не в ее характере. Да, иногда страх помогал – например при работе с бандитами и прочими преступными элементами. Но это не значит, что Анне нравилось тратить свое время на запугивание окружающих. Блуфайер использовала давление и запугивание, когда это могло сэкономить ей время. В данный момент, постоянный ужас прислуги только нервировал... это напоминало ей о детстве. На самом деле, многое в этой комнате и в этом доме напоминало ей детство. И у этого была четкая, сильно нервирующая женщину причина. Этель Блуфайер очень походила на ее мать. Анна сжала рукоять трости и выпрямила спину. Ей нужен был... хоть кто-то, кто знал эту женщину. Хоть кто-то, кто скажет, что Анна, это другой человек. – Где господин? – сурово спросила окончательно разозлившаяся Блуфайер.

***

Аарон Блуфайер сидел в своем кабинете и разбирал поступившие сегодня отчеты по работе четырех его шахт, доклады о делах рода, краткий отчет о делах в принадлежащей ему деревне и гораздо большая кипа его теорий о сжатии огня. Это было только начало очередного долгого и очень занятого дня. Аарон молча взял почтительно поднесенную кружку с черным чаем, сделал маленький глоток и... Двери в его кабинет резко открылись. Аарон поперхнулся. После чего пораженно уставился на крайне наглого вторженца в его владения. И это оказалась... его жена? Этель Блуфайер тяжело опиралась на трость и слегка пошатывалась при попытках удержаться в вертикальном положении. Стоящая за ее спиной служанка буквально посерела от ужаса и тряслась чуть ли не сильнее, чем ее мучающаяся от несчастного случая госпожа. Этель решительно выдохнула и, не менее решительно, двинулась к стулу для гостей, стоящему напротив рабочего стола хозяина этого дома. Шаги ее были слегка неуверенными, но очень твердыми... ничего не понимающий Аарон молча провожал глазами ее целеустремленное шествие. Наконец, Этель дошла до желанного стула и тяжело на него опустилась. После чего поставила напротив себя трость и навалилась на нее в попытках отдышаться после перенесенного напряжения. Все это выглядело крайне некультурно и совершенно неизящно. – Миледи Этель, – сухо сказал немного пришедший в себя Аарон. – Чем я обязан вашему визиту? Женщина медленно выпрямилась и на Аарона уставились ее странно сконцентрированные, холодные глаза. – Вы мой муж? – с каким-то нервирующим напряжением спросила женщина. Блуфайер слегка нахмурился, после чего... внезапно вспомнил, из-за чего именно его жена не смогла участвовать в ежегодном экзамене рода Блуфайер. Ну, это могло немного объяснить ее совершенно беспардонное поведение. Придется нанять ей преподавателя по манерам – устало подумал мужчина. – Полагаю, память к вам так и не вернулась, – констатировал очевидное хозяин особняка. Судя по взгляду Этель, та не сочла нужным отвечать на столь глупый вопрос. – Над чем я работала? – без тени манер спросила женщина. – Это мне неизвестно, – сухо ответил Аарон, беря очередной отчет. – Полагаю вы не помните, но каждый представитель нашего рода охраняет детали своей работы от посторонних, – кратко пояснил Блуфайер. Между бровей Этель пролегла еле заметная складка. – Вы мой муж, – зачем-то повторила женщина. Аарон отвлекся от отчета и слегка обеспокоенно на нее посмотрел. – Мне казалось, мы уже прояснили этот вопрос. У вас проблемы с кратковременной памятью? – спросил мужчина, совсем недавно переживавший за манеры супруги. Этель уставилась на него странно непонимающим взглядом. Спустя секунду в нем мелькнула искра неохотного осознания... женщина отвела взгляд и нервно сжала рукоятку неказистой трости. – Какой... вы можете кратко описать меня, как человека? – спросила Этель. – Какие у меня увлечения, как я провожу свое свободное время, что читаю? – в голосе женщины проступил признак нервирующего беспокойства. Аарон снова непонимающе на нее посмотрел. От удивления, мужчина даже отвлекся от ранее прочитанного отчета. – Вы известны как высокопрофессиональный и успешный ученый, – сказал Блуфайер. – Это было основным критерием по выбору вас в супруги... остальная же информация мне неизвестна, – холодно сказал мужчина. И снова, на него смотрел этот странно нервирующий пристальный взгляд. Аарону казалось, что сидящая напротив женщина пытается изучить его как особо непонятное уравнение или загадочную лабораторную реакцию. И получаемый вывод ей совершенно не нравится. – Вы... не знаете, что за человек ваша жена? – напряжение в голосе Этель стало звучать отчетливее. Пальцы Аарона еле заметно дернулись... он немедленно остановил рефлекторное движение. – Вы можете расспросить об этих деталях других ваших знакомых, – резко ответил мужчина, поднимая забытый отчет. – Я очень занят. – Я не знаю, есть ли у меня знакомые, – с внезапной злобой прорычала женщина. Ее пальцы сжали трость до хруста полированного дерева. – За ту неделю, что я лежала в той комнате, ко мне никто не пришел. Никто, – женщина не кричала, но в ее голосе было столько сдерживаемых эмоций, что они буквально просачивались в мозг слушателя. – Я только сегодня узнала, что у меня есть муж. Я даже не знаю, живы ли мои родители, потому что они не навещали Эт...меня как минимум одиннадцать лет, – твердым как сталь голосом сказала Этель. – Я просто хочу понять, кто я. Аарон сидел и пораженно смотрел на самые сильные эмоции, что он видел на лице своей жены за все годы их брака. Этель же, устав от своей эмоциональной вспышки, тяжело осела на стуле и снова оперлась о трость, пытаясь выровнять учащенное дыхание. В комнате стояла тяжелая, полная ужаса тишина... слуги боялись даже дышать лишний раз. Аарон же сидел в некотором потрясении, не совсем понимая, что ему делать с эмоциональной вспышкой жены. С одной стороны она вела себя просто ужасающе некультурно и непочтительно. С другой же, ее разум был в явном беспорядке. И то, что ее оставили в подобном подвешенном состоянии безо всяких объяснений было... упущением с его стороны. И если это было упущением, то его следовало исправить. – Я свяжусь с вашими родителями и попрошу их описать вашу личность, – наконец сказал Аарон. – Полагаю это поможет вам от вашей... растерянности, – подобрал верное слово мужчина. Лихорадочное дыхание Этель постепенно успокаивалось, пока полностью не выровнялось до спокойного состояния. После чего женщина медленно подняла голову и снова посмотрела прямо в глаза своего мужа. В ярко-синих глазах Этель плескалась глубокая, глухая усталость. – Значит они живы? – тихо спросила женщина. – Да, – кратко ответил Аарон. – Я видела их хоть раз за одиннадцать лет? – все так же тихо спросила Этель. И тут Аарон немного замешкался. – Полагаю... на некоторых приемах, – тщательно взвесив воспоминания ответил мужчина. Плечи женщины устало опустились, и она медленно встала с гостевого стула. – Благодарю вас за хлопоты, но не вижу смысла, – устало сказала Этель. – Вряд ли они скажут что-то полезное. После чего развернулась и, навалившись всем телом на трость, медленно покинула рабочий кабинет Аарона Блуфайера. Мужчина остался молча сидеть за своим рабочим столом и смотреть на опустевший дверной проем. Его пальцы нервно постучали по светлой древесине рабочего стола. – Милорд, – учтиво сказал дворецкий. – Мне отправить письмо уважаемым родителям леди Этель? Аарон моргнул и вышел из своей странной задумчивости. Его пальцы резко сжались в кулак, а лицо затвердело в привычной безэмоциональной маске. – Не нужно, – с неожиданным напряжением в голосе ответил мужчина. После чего подхватил давно забытый отчет и начал тщательно вчитываться в размеренные колонки цифр. Он продолжал работать без перерывов до глубокой ночи и остановился только на зарождающемся рассвете следующего дня. Никто не осмелился его отвлекать.

***

Анна сидела в самом безопасном и успокаивающем месте этого проклятого, безжизненного дома. Она сидела в библиотеке... это было единственное место, которое не напоминало трижды проклятый дом ее детства с этими болезненно чистыми полами, напряженной, ожидающей атаки прислугой и призраком ее матери в каждой вещи и коридоре на ее пути. В их доме никогда не было библиотеки. Ведь женщины не должны ничему учиться... хоть что-то хорошее во всей этой ситуации. Теперь Анна могла спокойно и безо всяких ограничений читать все, что ей заблагорассудиться. И именно поэтому бесконечно усталая Анна приползла в это место. Ей нужно было на что-то отвлечься... очень, очень нужно! С памятного разговора с “мужем” просто уже три дня, и Анна начала отчаиваться найти хоть какие-то доказательства своего существования. У этой Этель не было известных друзей, слуги говорить о ней опасались, все ее записи были зашифрованы и к ней не пришло ни одного письма. Буквально “человек-никто”... одна эта мысль удручала. Анна не хотела быть сошедшим с ума никем. Это просто напросто угнетало. Конечно, женщина не собиралась сдаваться, но для артефакторики и хоть какой-то серьезной активности требовалось здоровое тело с отличными моторными навыками... которых у нее пока не было. В итоге все, что ей оставалось, это постепенно восстанавливаться, попутно увеличивая свои знания. Блуфайер медленно поняла руку и нащупала корешок книги, располагавшейся над удобным библиотечным креслом (в которое Анна и повалилась по прибытию в эту обитель знаний). После чего медленно вытянула книгу и уставилась на название. Искусство сплавов от бронзы до наших дней, – многообещающе звучало название. На губах Анны появилась легкая, взволнованная улыбка, и женщина немедленно открыла книгу. А потом кто-то пораженно ойкнул, и до ушей Блуфайер донесся звук падения и обрушения десятка книг. Анна немедленно захлопнула книгу и повернулась к источнику звука. Там, на полу лежала маленькая девочка примерно семи, восьми лет. Судя по всему, ребенок куда-то направлялся, а потом споткнулся и упал на пол, попутно ударившись о полку и вызвав маленькую книжную лавину. Блуфайер обеспокоенно нахмурилась и тяжело поднялась с такого уютного и мягкого кресла. И пока женщина ковыляла к ребенку, девочка успела выбраться из завала, отсортировать из гор книг свою литературу, после чего увидеть приближающуюся к ней Этель. Глаза девочки испуганно расширились. Она резко встала, быстро отряхнула свою одежду (ранее удерживаемые книги быстро упали на пол), снова ойкнула, побурела как краб, снова наклонилась за книгами, а потом смущенно застыла, возможно опасаясь поднять глаза на почти дошедшую Анну. Женщина не могла ее винить. Вряд ли педантичная параноидальная, страдающая мизофобией аристократка хорошо общалась с детьми. Сама Анна с ними не очень хорошо контактировала, а она хотя бы старалась. – Вы в порядке? – обеспокоенно спросила Анна. Девочка крепче прижала к себе книги и склонила голову еще ниже. – Да, мэм... простите, мэм, – почти прошептал ребенок. – За что вы извиняетесь? – непонимающе спросила Блуфайер, осматривая девочку на предмет синяков и ушибов. – Я... я отвлекла вас от работы. Мне жаль, но я... обычно, вы сидите в другом месте и я... – начала бубнить девочка. – Ничего страшного, – отмахнулась Анна, стараясь успокоить начавшую вибрировать кроху. – Я не делала ничего важного. Просто читала, – успокаивающе сказала Блуфайер. Девочка стала вибрировать тише. После чего нерешительно переступила с ноги на ноги и робко подняла глаза. – К-как ваше здоровье, мэм? – тихо спросила девочка. – Лучше, – просто ответила Анна. – Я восстанавливаюсь. После чего некоторые вещи, сказанные ребенком, внезапно высветились в ее голове яркими, разъедающими буквами. – Вы знаете, где я обычно сижу? – сосредоточенно спросила Анна. Девочка вздрогнула, после чего быстро опустила голову. – Я не хотела наблюдать за вами, просто обычно я прихожу в библиотеку после уроков и в это же время вы заканчиваете свои утренние тесты и гораздо удобнее повторять материал сразу после изучения... – начала быстро тараторить девочка. Казалось она отрабатывала этот поток фраз, пока он не стал автоматическим. – Не волнуйтесь, я не злюсь, – с нажимом сказала Анна, стараясь успокоить ребенка. – Я просто хотела спросить вас о... себе. Из-за несчастного случая у меня произошел эпизод потери памяти, и вы первый человек, кто хоть что-то знает о моем режиме дня, – немного устало сказала женщина. И после этих слов, девочка подняла голову и удивленно посмотрела на усталое лицо Анны. Ребенок взволновано нахмурился и поудобнее перехватил свои книги. – Вы Этель Блуфайер, ученая, создавшая два первичных чертежа в шестнадцать лет и человек, усовершенствовавший артефакт по сжатию и перемещению массы объектов, – уверенно заявил ребенок. – У вас есть три защищенных научных работы на тему пространственных искажений и одна, затрагивающая концепцию квантовой физики, – полным гордости голосом сказала девочка. Она звучала так, будто лично совершила все эти удивительные вещи и сильно радовалась этому факту. Анна недоуменно моргнула, после чего ее лицо несколько расслабилось. – Благодарю вас, но эту информацию мне уже сообщили, – поделилась женщина. На следующий день от допроса супруга, ей принесли лист с краткой информацией по “Этель Блуфайер”. – Меня больше интересуют... личные вещи. К примеру, любила ли Этель яблоки, были ли у нее увлечения и цели? – спросила вселенную Анна. И впервые за все ее жизнь... за эти долгие, полные разочарований годы, вселенная ей ответила. У вселенной был голос маленькой, задумчивой девочки. – Вы хорошо относитесь к яблокам, мэм. И вам нравится читать, а еще слушать музыку. Больше всего вам нравится скрипка Гонта Гостфайера... вы специально покупали его записывающие диски, – ответило бесхитростное дитя. Анна потрясенно на нее уставилась. Девочка немного смутилась и снова нервно сжала свои книги, низко наклонив голову. И вот именно в этот момент молчаливого потрясения, в голову Анны постучалась робкая, но настойчивая мысль. Кто эта девочка и что она здесь делает? Для ребенка прислуги, она была слишком хорошо одета. К тому же, слуги обычно не склонны читать, и тем более не склонны учиться этому в особняке своих господ, используя для этого их книги. Значит девочка принадлежит к числу аристократов... но кроме нее и ее “мужа” в этом доме больше никто не живет. В животе Анны начало нарастать нехорошее, прямо таки леденящее подозрение. Нет... это уж слишком. Кто-нибудь точно бы ей сообщил. Прошло уже почти две недели. Но с другой стороны, напротив нее стоит совершенно незнакомый ребенок, о котором она ничего не знает. А ведь Анна хозяйка этого дома. Если эта девочка аристократ, то ей должны были сообщить, что она живет здесь по каким-то необъяснимым причинам. Значит в любом случае, Анне что-то не сообщили. И это что-то включало в себя крохотную, семилетнюю девочку. – Извините меня за этот глупый вопрос, – очень осторожно сказала Анна. – Но учитывая мою потерю памяти, я вынуждена спросить... кто вы? Девочка сжалась в еще более маленький комок и нервно переступила с ноги на ногу. После чего тяжело сглотнула и вобрала воздуха в грудь. – М-меня зовут Алисия. И вы... м-моя мама, – робко сказала дочь Этель Блуфайер.