Каре на дамах (История вторая)

По правилам играют только с умными, с дураками любая игра без правил. Нестор Бегемотов

Так образцово-показательно, как в этот четверг, они не прощались у выхода из “Хрустального” никогда. Чинно вышли сразу после тренировки, Этери даже не позволила себе засесть за бумаги, как с острой ненавистью делала это почти каждый вечер. Была у этой сильной женщины, обожающей свою работу, слабость: идиосинкразия на неизбежную бюрократию, так что откладывала она всю макулатурную муть на самые крайние сроки в пределах разумного, естественно. Но сегодня штаб Тутберидзе давал спектакль, и поэтому бумажная работа отменялась. Неспешно разошлись к своим автомобилям: Дудаков отправился первым, Даня вырулил следом. Если кто-то их и провожал, то сегодня делали это незаметно. Было спокойно. А в подобных ситуациях именно спокойствие давит сильнее всякого напряжения. Глейхенгауз включил музыку максимально отличающуюся от того, что можно было услышать на льду. Пустота напряжения размылась яркими звуками рэгги. - Эр, у нас, кажется, выходной вечер?- улыбнулся мужчина. - Ох, Данечка, давай доедем сначала и зайдем домой. А потом, да, будем отдыхать,- усмехнулась блондинка. - Оптимистка ты моя!- весело поддел Даниил Маркович,- Никакого у тебя доверия судьбе и благорасположению звезд к нам! - Зато мир меня все время радует,- улыбка женщины становится озорной и совершенно детской. Она и правда до сих пор умеет радоваться, словно маленькая девочка. Иногда эта радость выскакивает совершенно неожиданно, например, в интервью. И мгновенно добавляет в образ суровой королевы льда нежные ноты, делающие ее невероятно притягательной и открывающие вечно спрятанную нежную сердцевину этой суровой души. Вряд ли Даня мог бы влюбиться в мороз ее комментариев и горячие уголья темных глаз, если бы за всем этим то и дело не выглядывала совершенная непосредственность малышки. Когда Этери смеялась, удивлялась, восхищалась, ей было никак не больше шестнадцати. И остальное терялось в этой юности души, размывалось из жестких штрихов в мягкие очертания. Все чаще слышатся голоса: “Раньше Тутберидзе такой не была. Стала надменной и безразличной”. Она и правда такой на публике не была изначально. Публика научила прятать ее “ребенка”. Но для своих Этери оставалась той же. Может быть, стала даже теплее, поскольку мест, где можно раскрываться, теперь меньше. В последний год Даня заметил, даже на льду старший тренер больше шутит и как-то нежнее относится к девчонкам и даже мальчишкам, хотя к последним все так же приближается с подозрением, как к неизведанной вселенной. - Эр, как тебе работается сейчас?- негромко спрашивает Глейхенгауз. - Этот вопрос мне обычно задает Аксенов,- смеется Тутберидзе,- И я очень испугаюсь, если он будет делать это таким голосом! - Опасаешься начальства, Этери Георгиевна?- Даня совсем развеселился. - Начальства, которое так нежно интересуется моим самочувствием, очень!- в автомобиле становится наконец-то легко и солнечно. - Это правильно!- голосом умудренного опытом человека говорит Даниил,- Одни проблемы с этими служебными романами с вышестоящими! - Тебе ли не знать!- сочувственно кивает Этери. - Точно! Одни страдания!- тычок в бок заставляет молодого человека охнуть,- А еще она меня бьет! - Ну, не чехлами же от коньков!- голос женщины становится совершенно карамельным,- Щадит, стало быть, ценного сотрудника! - И как ее не любить после этого!- вдвоем им легче живется, потому что есть с кем забыться, посмеяться. Есть с кем испугаться. Автомобиль въезжает на парковку у дома. Им впервые за долгое время улыбается вечер вдвоем. Полная тишина мира и радость общения ни о чем, которое так много значит для любящих. К подъезду они идут в обнимку. В лифте мужчина нежно прижимает женщину к себе и легко целует. За дверями квартиры неспешная нежность плещется мягкими, как океанский прибой в спокойный день волнами, окатывая двоих. Тихий ужин. Тишина дома и параллельность отдыха. Даня слушает какую-то музыку и смотрит ленты соцсетей и мессенджеров. Этери читает. И это, наверняка, что-то трагически-героическое. Прекрасная дама питает слабость к драме преодоления. Даниил Маркович пару раз заглянул в текст. Убедился, что герой опять борется с судьбой и миром, и задал вполне резонный вопрос: - Эр, тебе в жизни преодолений не хватает? - Борьба - это очень красиво,- задумчиво произносит Этери, отрываясь от чтения,- Это сила. - Милая, ты же девочка!- самым воспитывающим из возможных тоном увещевает Глейхенгауз,- Девочки не борются! - И что же у нас делают девочки?- блондинка вытягивается, всем телом прижимаясь к мужчине. - Восхищают красотой! И тогда начинают бороться мужчины!- Дане хочется мурлыкать от ее скользящего вдоль его бока тела, обнимающих рук, нежного взгляда. - Давай процитируем твою мудрую мысль нашим девчонкам! Она достойна того, чтоб обрести популярность!- тонкая рука тянется к телефону, чтобы открыть общий чат с фигуристами,- Пусть знают, что думает по поводу их поведения хореограф команды. Ведут себя, понимаешь ли, девочки неправильно! Борются тут! Медали там всякие выигрывают! Олимпиады, так их растак! Веселая возня на диване все меньше похожа на попытку дотянуться до мобильного и все больше на начало нежного танца любви для двоих. В конце концов мужчина плотно обхватывает женщину, сковав своими объятиями ей руки, и прижимается губами к длинной шее. Короткий громкий вздох. Еще один поцелуй в выступающий позвонок. сердце бьется в предплечье, окольцовывающий ее руки. - Ты будешь со мной бороться и преодолевать?- нежно смеется в самое ухо мужчина. - Нет,- еще один сладкий вздох,- Я сдаюсь. Сильные руки пробираются под одежду. Дыхания ускоряются. Сердца бегут через секунды все быстрее. Близость все глубже. Пальцы проводят по кончику грудей так, что ток пробегает по всему телу и заканчивается глубоко внутри. Бедра вздрагивают в первобытном ритме и жмутся к мужскому паху. - Нравится сдаваться?- голос за спиной у самого уха стал ниже, тяжелее, глубже. Совсем скоро никаких слов не останется. Только движение, дыхание, вскрики освобождения и стоны ожидания. Телефон Этери требовательно завибрировал. И мелодия, значение которой знали оба, вмешалась в нежную игру. - Завтра убью Дудакова!- простонал Глейхенгауз. - Дудаков - ценность. Я запрещаю убийство!- Этери пытается одновременно привести свой голос в нормальное состояние и как-то побороть внутреннее согласие с уничтожением несчастного Сережи. Судя по тому, как после ее “Алло” повисла пауза на другом конце провода, с голосом справиться не очень удалось. Этери живо себе представила покрасневшего Сергея Викторовича и зарделась. Тут же попыталась найти выброшенную кофту, чтобы прикрыться и хоть как-то прийти в себя. - Слушай, мы тут все попробовали, поснимали. Тебе сейчас скину. Вроде никто не интересовался нами на въезде, но это я точно не могу сказать. На выезд вот собираемся,- голос у Сергея был спокойный и деловой. - Трусов, не заметил провожатых? Вообще, как он отреагировал, что теперь возить Сашку будет в ЦСКА?- Этери наконец натянула толстовку и успокоилась, став снова собой рабочей. - Вот,- на другом конце повисла пауза,- Не было Трусова. Юлька приехала. - Блин!- снова стало страшно,- А папочка у нас где? - Я толком не понял, честно скажу,- Дудаков замялся,- Я сейчас с девчонками уеду. Не могу я, Этери, когда они вдвоем по полупустым дорогам. На линии связи висит напряженная тишина. Очевидно, что бы она сейчас ни сказала, Сережа поедет с Юлькой и Сашей. Это правильно. Это по-мужски. Но как было бы спокойнее, если бы вместо маленькой Юли за рулем сидел единоборец Трусов, а Сережа без всякого героизма на такси направлялся домой. - Сереж, только не геройствуйте, ради бога! И позвони, как будешь дома! Даня обнимает ее со спины, поворачивает к себе и прячет на груди. Холодные от страха пальцы прижимаются к голой пояснице. Борьба - это очень красиво, когда смотришь со стороны. Но войны, большие ли, мелкие ли, не должны доставаться женщинам. Ни Сашке, ни Юльке, ни этой кудрявой, пытающейся согреть свои руки, куда уставшее даже бояться сердце не хочет вытолкнуть кровь. - Кто же нас так пугает, Дань? И зачем? - Выясним со временем. Мы же в конце концов все выясняем и всех побеждаем!- он нежно целует светлую макушку. - Главное - не опоздать!- Сильные руки глядят, баюкают, утешают. Еще чуть-чуть борьбы и преодоления. Как будто до этого им не хватало демонстраций собственной красивой силы. Никогда, кажется, она так не ждала окончания марта, как в этом году.