Я выберу его

       Шуршание волн о прибрежные скалы пробиралось в шелест травы, сливалось с ним, становясь почти не различимым, — выдавало их только само море, вплеталось солью в ветер, трепавший волосы, щипавший мелкие ранки на коже и загибавший уголки бумаг. Солнце освещало буквы и глаза девушки напротив Одиннадцатого Предвестника, и он задумчиво тарабанил пальцами по бедру, одолеваемый сомнениями, но напряжённо обрадованный азартом.        Бумаги как будто говорили правду, но ведь и предчувствия никак не могли обманывать Тарталью: с его работой без развитой интуиции быстро идёшь ко дну, захлебываясь не водой, а кровью, а он, даже будучи преступно молод, прекрасно удерживался на плаву. — Значит, Царица направила тебя следить за мной? — весело и как будто шутя спросил он, рассматривая странную девушку перед собой, которая принесла настоящие, но явно не должные существовать на самом деле бумаги.        Нет, они не были фальшивыми, ровно такие, какие всегда приходят от штаба в Снежной, но какие же бредовые! Синьора мертва, Скарамучча исчез с сердцем бога, а к Тарталье направляют незнакомую офицерку, неизвестно к какому подразделению прежде приписанную! — Ни в коем случае! — с жаром заверила его она, одновременно как будто являвшаяся дочерью Снежной, но в тоже время вызывавшая оглушающее чувство несоответствия всему, что Тарталья видел. Он никак не мог понять, что выбивалось… — Я лишь как помощь, если вдруг вам вообще может понадобиться помощь…        Девушка понимала его уровень сил — и свой собственный. Обладание Глазом Порчи, который Тарталья прекрасно ощущал, даже если она прятала его во внутреннем кармане мундира, не вскружило ей голову, не уверило в собственном бессмертии и всесильности. Что же, не совсем «расходник», но ведь и не элитный офицер! Держалась она не так уверенно, не так умело, и казалась слишком зажатой, цеплялась пальцами за перевязь колчана со стрелами и лука…        Тарталья широко улыбался, ещё более взбудораженный всеми игравшими на нервах маленькими и слишком явными несоответствиями. Всадит ли она ему нож в спину? — Я собираюсь разведать это местечко… — указал Чайлд пальцем себе за спину, на поддернутые туманной искажающей дымкой лестницу и дверь, существующие будто миражом посреди протоптанной тропинки меж травяными склонами.        Офицерка чуть склонила голову набок, перенося вес тела на одну ногу, заглянула ему за спину, и освещенное солнцем лицо чуть скривилось, сияющие глаза потемнели… Тарталья жадно наблюдал за реакцией девушки, к которой ни на секунду с момента, как она приблизилась, не ощущал доверия, даже с учётом наличия официальных бумаг, формы и Глаза Порчи. — Не думаю, что именно там скрывается Шестой Предвестник Скарамучча… — действительно озвучила она сомнения, ярко отражавшиеся на слишком подвижном, честном лице. — Как и не думаю, что этот факт заставит вас передумать туда идти. Я подготовила провиант на несколько дней и могу также прикрыть вам спину, — с готовностью предложила девушка, почти восхищая этим Тарталью.        Или искусная лгунья, или на самом деле столь самоотверженно готова сделать для него всё! — Как тебя зовут? — спросил Чайлд, направившись к лестнице, но идя в пол-оборота к спутнице.        Он был уверен в своих силах и скорости, знал, что обернётся быстрее, чем она что-то сделает, но не желал спускать взгляд с такого забавно живого лица.        Не зря. Прежде, чем ответить, последовала всего лишь секундная заминка, которой Тарталья и не придал бы значения, если бы не паника, мелькнувшая и утонувшая в красивых глазах. — Льдинка, — уверенно сказала она. — Льдинка? — выразил насмешливое удивление Чайлд, одним переспрашиванием намекая на сомнение в подлинности подобного имени. — Льдинка, — поджав губы, она ещё и кивнула для весомости, и он улыбнулся ещё шире.        Становилось всё занятнее!        За парившей в воздухе дверью скрывался особняк в традиционном для Инадзумы стиле с тонкими бумажными стенами и раздвижными дверьми, но такой огромный, пыльный, затянутый паутиной и разлагающийся запустением; в нем витали застарелые запахи крови, напряжение битв впиталось в скрипящее дерево пола, каждый шаг по которому пускал дрожь предвкушения по позвоночнику Чайлда. Он знал, что его ждёт сражение, и жаждал этого.        В воздухе тонко просвистела стрела, прямо над головой, и он с улыбкой отметил, как точно Льдинка попала в паука, только собравшегося плюнуть в них. Зеленоватая жижа ядовитого плевка разъедала самого паука и деревянную стрелу — и вскоре вся эта каша шмякнулась на деревянный пол. — Отличный выстрел, товарищ, — оценил Предвестник расстояние и силу, а после и стойку Льдинки.        Только вот рука, сжимавшая лук, казалась слишком перенапряжена. А до этого и вовсе будто безвольно висела вдоль тела…        Они продолжили путь, только лук Льдинка не спешила выпускать, напряжённо оглядываясь. Местами перевернутая или поврежденная мебель, целые и порванные ширмы… — В таких домах обычно обитают призраки, — хмыкнула неожиданно она, когда Тарталья уже подумал записать её в категорию не слишком разговорчивых. — Боишься призраков? — весело откликнулся он, охотно поддерживая диалог, надеясь вытянуть о девушке больше информации.        Может, интуиция и не шептала об опасности Льдинки, но расслабляться и слепо верить офицерке Предвестник не спешил. — Все мои со мной, — с мрачным смешком отозвалась Льдинка.        Тарталья мог ей поверить: солнечный свет больше не скрывал бездны её глаз, в которых эти самые неупокоенные души скрывались, а всякая бездна безмерно его влекла. — Давно вступила в Фатуи? — продолжил Тарталья ненавязчиво расспрашивать, кривясь на скрип пола.        Реально ли здесь никого нет или всё-таки кто-то до сих пор бродит меж пыльных комнат… Предательское дерево в любом случае уже выдало их приход, не оставив и шанса оказаться незамеченными. — Да, наверное. Время относительно, — расплывчато отозвалась Льдинка.        Тарталья почти рассмеялся с наивной попытки ускользнуть от ответа и был готов поклясться, что если его спутница всё-таки взаправду часть Фатуи, то стала ей недавно и каким-то совсем неожиданным образом, пропустив все этапы продвижения по службе.        Что делало её ещё интереснее. Кто она и чего хочет? Почему пытается подобраться к нему и с какой целью? — Осторожно! — воскликнула она громко и порывисто, схватилась крепко за его плечо, отчаянно оттягивая Предвестника на себя, и он весь напрягся, но тут же расслабился, послушно позволяя увлечь себя назад и опуская занесенную ногу. — Тут ловушка… Вроде бы… — растерянно принялась оправдываться Льдинка, отдернув руку.        Тарталья улыбнулся, склонив голову к плечу.        Он не знал, в какую конкретно ловушку чуть не наступил, но то, что древесина пола в этом месте темнее, чем везде, не мог пропустить, как и настойчивый шёпот интуиции об опасности — но не смертельной. Только его показательная безалаберность подкинула много пищи для размышления. Может, он не знал, но вот Льдинка откуда-то точно знала. Как и не желала ему ни смерти, ни ран. Так чего же она хотела от Предвестника? — Спасибо, товарищ! Как думаешь, что это? — спросил он с бодрым интересом, даже не фальшивым, но не выказывая, что видит её насквозь.        Тарталья хотел продлить игру. — Проклятие какое-нибудь, — мрачно буркнула она, сверля напряжённым и неприязненным взглядом тёмный участок пола.        Они продолжили путь, обойдя ловушку по стене, но помещения мало отличались одно от другого: коридоры сменялись коридорами, маленькие комнаты большими, большие — маленькими, и везде была примерно одинаковая картина с незначительными отличиями; лишь в одном огромном зале они неожиданно натолкнулись на возникших из неоткуда самураев.        Даже с парочкой Кайраги, чьи катаны облизывало яркое пламя!        Тарталья плохо понимал, что именно происходит в старинном особняке, но в бой бросился с радостным предвкушением, позволяя чутью и ритму сражения вести его… Водяные клинки пели в ладонях, а стрелы Льдинки свистели над головой и мимо ушей. Как и обещала, она прикрывала его в силу своих и его способностей.        Противников не становилось меньше. Они не были особо искусны поначалу, больше походили на обыкновенные манекены, но каждые последующие обладали большим силой и искусством, и Тарталья входил во вкус, распалялся. И не один он! Стрелы следовали за ним по всей комнате, иногда даже опережая, и он не мог уступить Льдинке в счёте! Даже если его подкупала абсолютно счастливая азартная улыбка на её лице!        Ухо и щеку обжёг холод, а спину облизала знакомая проклятая энергия. Кайраги с трещащей Электро катаной покрылся коркой льда, когда об него разбилась стрела…        Одиннадцатый Предвестник быстро покончил с ним и другими противниками, спеша к спутнице. — Прекрати, если не хочешь умереть, — строго приказал Тарталья, взирая на тяжело дышавшую Льдинку, опустившую лук.        Она оказалась бледна до синевы, по рукам и щекам цвели белые холодные узоры, впрочем, уже медленно тающие, и не осталось следа от прежней улыбки…        Льдинка глубоко вдохнула и выдохнула, расправляя плечи. — Перенервничала, когда стрелы кончились, — пробурчала она мрачно, но заметно смущённо; Тарталья издал смешок. Сдавшие нервы выдавало даже не её напряжённое тело, а лёд, покрывший значительную площадь вокруг неё. Вероятно, кто-то из противников-болванок подобрался слишком близко, когда Льдинка обнаружила пустой колчан за спиной… — Это были не настоящие люди, — заметила очевидное, направившись к разбросанным по полу стрелам, к её счастью, не исчезнувшим вместе с противниками.        Тарталья кивнул. — Похоже на воспоминания артерий земли, — предположил он, и Льдинка пожала плечами.        Неужто знала, о чем он? Как интересно.        Пройдя ещё немного, они вышли в новый огромный зал. На этот раз Тарталья смог предвидеть появление противников и, бросив предупреждение спутнице, вновь побежал вперёд, влекомый песней битвы. Он танцевал на поле боя и сейчас почти не переживал об оставшейся в тылу Льдинке: конкретно ему она угрозы не несла, чего не скажешь о болванках особняка.        Только зря позабыл о Льдинке. Противники резко закончились, и он со сбитым дыханием обернулся на девушку, чтобы застать её тихо ругающейся на полу, дергаными движениями перевязывающей раненную ногу… — Неудачно подставилась, товарищ? — беззлобно поддел он, приблизившись.        Льдинка замерла, взглянув на него исподлобья, и, фыркнув, затянула потуже пропитывающиеся кровью бинты. — Не привыкла к появлению противников прямо из воздуха, — отговорилась она.        Тарталья вполне поверил. Льдинка, даже если и правда офицерка Фатуи, совершенно точно не воин. По крайней мере, не опытный.        Идти она могла без помощи. Из-за несерьёзности ранения или собственной гордости, Тарталья не знал, но — пожалуй, по доброте душевной, да, именно, — помог собрать стрелы, пусть и не любил этим заниматься с тех самых пор, как впервые взял в руки лук… Что случилось не так уж и давно, но все же. Ему повезло иметь Гидро Глаз Бога и возможность создавать стрелы из элементальной энергии.        За следующей дверью их ждал выход… Подступающие сумерки расплескали солнце и его кровавый свет по горизонту, спустились на землю и море синеватой тьмой, охотно подхватывавшей прохладу и солёные брызги взволновавшихся волн.        Тарталья даже не заметил, что они провели в странном особняке половину дня. — Уже закат, — удивилась Льдинка, напряжённо вглядываясь в краснеющий горизонт, и подступающая ночь отбросила тень и на её лицо, оставшись на нем странным беспокойством и тревогой. — Так время же относительно? — припомнил ей Тарталья, тоже обеспокоившись.        Что именно её так встревожило? — И то верно, — усмехнулась она, болезненно прикрывая глаза, в бездне которых хоронила все больше того, что он жаждал раскопать и рассмотреть. В самом деле, слишком много секретов для одной девушки! — Устроим привал?        Тарталья не возражал. Это будет отличная возможность расспросить навязавшуюся спутницу.        К моменту, когда солнце окончательно растворилось за тёмными водами, а звезды воссияли над головой, они разожгли костёр и принялись за еду, которая была у Льдинки в рюкзаке с собой, пока закипала вода в котелке — Гидро Глаз Бога мог быть весьма полезен в быту.        Льдинка почти не ела. Она оказалась полностью поглощена небесами и сидела неподвижно с запрокинутой головой, смотрела на звезды так, как если бы впервые их видела. Совершенно очарованная… И даже очаровательная.        Тарталья признавал, что она цепляла его, особенно счастливой улыбкой в пылу боя. Они как будто были похожи… — У тебя есть семья? — спросил он, раскрывая тканевый мешочек из её рюкзака и принюхиваясь.        Чай. Мята. Тарталья безбоязненно высыпал травы в котелок. — Была, — выдохнула Льдинка, опуская опустевший взгляд. Тени от костра затанцевали по её лицу, заставили призраков в глазах и душе зашевелиться. — Родители. Младший брат. Они любили рыбалку, особенно на лодке, а я не понимала этого занятия. Как по мне, есть куда более интересный способ провести время, а рыбу можно и купить… Мне жаль, что я не разделяла это увлечение с ними… Жаль, что я не с ними. Но это не значит, что я могу безвольно умереть только чтобы последовать за ними, — мрачно сжала она кулак одной руки, пока второй почти не шевелила…        Тарталья уважал такую позицию: сам не представлял, как бы поступил, как бы жил, случись что с его… — Соболезную, — искренне сказал он, ощущая всю честность и тяжесть странной девушки.        Льдинка внимательно посмотрела на него. Чужая бездна распахнулась, показала скелеты настоящих чувств, но Тарталья не успел прочесть всё показанное, прежде чем она резко отвернулась к костру, криво усмехаясь. — Спасибо. Такие слова от тебя много значат для меня, — с неясной глубокой признательностью сказала Льдинка, вызывая этой реакцией ещё больше вопросов. — Уже на «ты», товарищ? — хохотнул Тарталья, подпирая голову кулаком и склоняясь чуть ближе к девушке. — Ты ведь не Фатуи, верно? — озвучил он свои сомнения, окончательно убедившись в их правдивости.        Ни субординации, ни страха, ни тени опасения перед ним. Она не может быть из Фатуи. — Почему нет? — без особого удивления спросила Льдинка, выглядя слишком спокойной, как будто заранее смирившейся с раскрытием или слишком уверенная в себе. — Бумаги настоящие, а Глаз Порчи не каждому дают… Не считая, конечно, войско Сангономии, — иронично отметила она, и Тарталья рассмеялся. — Я думал у нас вечер откровений! Ты не очень хорошая лгунья, Льдинка, — поделился Предвестник наблюдением — и замер, услышав тихий нежный смех девушки.        Красиво. — Ты не первый, кто мне это говорит! Но раз ты так уверен, что я не офицер Фатуи, почему доверил спину? — отсмеявшись, с любопытством спросила она. — Потому что ты не несёшь мне угрозы, — скрыв улыбкой собственную растерянность, ответил охотно Тарталья и разлил по кружкам чай из котелка.        Льдинка приняла его правой рукой, хотя ближе была левая, — но ей она даже не шевельнула. — Что правда, то правда. Ты совсем не мой уровень, — покачала она головой с какой-то глубокой печалью, и Тарталья понял, что сейчас они говорят о совершенно разных вещах.        Он — о том, что не ощущает от неё зла, а она — даже не о разнице их боевых умений… — Что ж, раз ты не можешь говорить откровенно, будем откровенны в битве! — решил Тарталья, даже не допив весьма вкусный чай, и уверенно поднялся с земли. — Ты хочешь ещё раз войти туда? — удивилась Льдинка, верно поняв направление мыслей Предвестника.        Другой бы решил, что он вызывает на поединок… — Почему бы и нет? Отличное завершение дня перед крепким сном, — широко улыбнулся Тарталья.        Льдинка вздохнула, выплескивая свой чай на костёр, возмущённо зашипевший. — Я не могу отказать твоей улыбке, — сдалась она.        Тарталье было странно понимать, что он мог ответить ей такой же любезностью. Льдинка чем-то цепляла его сильнее, чем он в принципе мог позволить. Не этого ли она добивалась?.. — Ты поранила руку? — спросил Тарталья, когда они миновали уже несколько комнат, которых не было в прошлое их посещение пустынного особняка.        Расположение коридоров и комнат поменялось, и это будоражило, а ещё вызывало вопросы — не изменятся ли и противники?.. — А? Да… Давно, просто не привыкла ещё, что она здорова, — рассеянно отозвалась Льдинка. — Сильно, наверное, поранила, — хмыкнул Тарталья, поняв, что она в чем-то лжет, но — не в чем именно.        На этот раз странный особняк создал для них хиличурлов. И митачурлов. Сражение выходило даже жарче прежнего, Тарталья тратил дополнительные силы, чтобы держать в голове карту боя, чтобы наблюдать за Льдинкой и её действиями… Когда остался один митачурл, и — вроде бы — появления новых противников не предвиделось, Тарталья увел тяжело дышащую из-под маски болванку ближе к Льдинке. У той уже закончились стрелы.        Чайлд собирался пойти на маленькую хитрость. Небольшая уловка, просто чтобы проверить… — Аякс! — в отчаянии воскликнула Льдинка, когда огромный топор Электро митачурла оказался непозволительно близко к Тарталье, якобы запнувшемуся о доску пола…        Вспышка проклятой энергии — и в комнате взрывается холод. Ветер стонет, облизывая скрипящее, трещащее дерево, и мороз радостно лижет щеки, пощипывая, подобно морской соли. Чайлду особенно холодно, одежда ничуть не спасает, и на голову, лицо, ресницы падают мелкие снежинки.        Митачурл рассыпается мелким ледяным крошевом, вскоре обращаясь кусками полого льда.        Льдинка же тяжело надсадно дышит, почти хрипя, и упирается лбом в ключицы Чайлда. Снег под ней распускается россыпью алого… — Ты совсем дура?! — возмутился Тарталья, поспешно, но бережно обхватывая плечи Льдинки, когда она начала оседать на пол. — Рана… Не такая глубокая. Я же обещала прикрыть, — мягко улыбнулась она.        Тарталья проворчал что-то, больше занятый осмотром раны: действительно, не глубокая, но потеря крови и использование Глаза Порчи могли слишком пагубно сказаться на организме…        Пришлось заботиться о странной девушке, мучаясь недоумением.        Она была готова умереть за него. Подставилась без тени сомнения. И не сожалела об этом.        Старая мебель неплохо горела, и даже если они спалят костром весь особняк, Тарталья не видел проблемы. Проблему он видел только в том, что Льдинка никак не могла отогреться, теперь полностью оправдывая прозвище. — Так… Откуда ты знаешь моё имя? Не припомню, чтобы мы были знакомы, — спросил Чайлд, когда рана была обработана, а на костре закипала в котелке вода.        Предвестник накинул на её дрожащие плечи пиджак и сел рядом, с любопытством заглядывая в побелевшее лицо. — Это… Ха, что ж, это очень одностороннее знакомство, и мне неловко… Я не собиралась рассказывать правду, думала тихо исчезнуть, а умереть под топором митачурла было бы, пожалуй, вообще идеально, — покачала головой Льдинка.        Тарталья приобнял её за плечо, прижимая к себе, за что заслужил удивлённый взгляд. — Ну же, товарищ, сбегать очень невежливо! Тем более без объяснений! — весело, но с намёком сказал он, и Льдинка неожиданно улыбнулась. — Да, это верно. Невежливо, — повторила она, глубоко вздыхая. — Когда родителей и брата не стало, меня мало что удерживало среди живых, помимо собственных принципов… А потом появился Чайлд. Тарталья. Аякс. Герой истории, которую я полюбила из-за него. Увы, он не был главным героем, но иногда появлялся в сюжете, и я просыпалась каждое утро с надеждой, что он появится в новой главе… — Хочешь сказать, что ты из другого мира? — задумчиво спросил Тарталья, понимая, что, существуй книга с ним среди героев, он бы определённо знал.        Кто-нибудь в Фатуи бы узнал и доложил! А раз нет… Да и это объясняло бы всю странность Льдинки. Её восхищение небом. К тому же, он уже знал одного гостя из другого мира. — Верно. Ко мне однажды пришла богиня… Она не представилась. Она предложила мне то, о чем я не могла даже мечтать… И вот я сижу здесь, — рассмеялась Льдинка.        Скорее грустно, чем весело. Только сожалений она явно не испытывала: оно не скрывалось ни в словах, ни в сияющих глазах.        Чайлд оказался почти польщён, но он хмурился, будучи слишком умным, чтобы не понимать: у всего своя цена. — Какую плату потребовала богиня? — уточнил он, и смех Льдинки, ласкавший его слух, оборвался. — Я. Я её плата. С рассветом я исчезну, — вздохнула она, наконец став откровенной. — Нет! Ты ещё не все мне рассказала! — даже испугался Тарталья, сильнее прижимая за плечо девушку к себе, хватаясь второй рукой за её левую. Как ребёнок, у которого собирались отнять игрушку. Он ведь только начал проникать в её бездну, он ещё не получил ответы и на десятую часть вопросов! — Мы ещё не разгадали секрет этого места. Один день слишком мало! Раз ты боролась до встречи со мной, то почему не можешь бороться сейчас? — возмутился Чайлд. — Я согласилась на сделку, — задумчиво ответила Льдинка, рассматривая ладонь в хватке его пальцев. — За что тут бороться? Богиня честно выполнила свои условия, а я должна буду выполнить свои. Хотя, видя тебя, становлюсь такой жадной, что действительно вот-вот решусь восстать, — иронично рассмеялась она, заглянув ему в глаза.        Всё ее скелеты, её личная бездна раскрылись перед ним, и Чайлд нахмурился. Он чувствовал, что они похожи больше, чем он уже видел, и отчаянно нуждался в большем запасе времени, чем выделила Льдинке богиня. Тарталья тоже ощущал, что становится жадным. — Прости, что вывалила это на тебя вот так… Сумку и припасы купила утром в Инадзуме и сейчас жалею, что потратила несколько драгоценных часов на это, но… Может, это будет хоть какой-то компенсацией? — почти плача, но улыбаясь, спросила Льдинка.        Как глупо! — Я тебя не отпущу, ты мне должна за обман, — твёрдо произнёс Тарталья, в подтверждение слов крепче сжимая прохладную ладонь девушки — только вот его пальцы сомкнулись на пустоте, и он в удивлении опустил взгляд.        Левой руки Льдинки не было по локоть — лишь желтоватые тёплые искры, стремительно гаснущие. — Уже рассвет, — горько сказала Льдинка, вся подсвеченная этим светом. — Не смей исчезать! Ты даже не сказала своего имени, ты не можешь так! Будь жадной! Борись! — возмущался Тарталья, и его пальцы хватали лишь воздух, он ничего не мог сделать, чтобы удержать Льдинку.        Чайлд был честен с собой, и он понимал, что она ему понравилась. Она зацепила его.        Льдинка преисполнилась болью и, на несколько секунд, сомнением, но всё же произнесла три слова… — Так борись! — воскликнул он уже в пустоту комнаты.        Тихо потрескивал костёр, лежал недалеко рюкзак — всё, что напоминало о странной гостье из другого мира, но в ушах ещё звучало её признание.        Не так Тарталья желал услышать от симпатичной девушки слова любви…        Вот же глупая! Отдала жизнь за встречу с ним! Её же крупно облапошили! Тарталья знал лишь одного бога, ревностно относящегося к справедливым контрактам, и собирался теперь к нему обратиться. Потому что не в его характере переставать бороться.