Не эльф

pov Хальвэ

Всё стало на свои места. Но я всё так же сбита с толку. Какая, к чёрту, красота? Убью за своеволку! Ведь у меня Совсем другая цель — хочу я снова жить. Не одолжишь ли мне коня? Ведь рвётся наша нить.

      Наша жизнь — лишь насмешка над мирозданием, частью которого мы являемся. Но дело в том, что кем бы мы ни были, всё можно обратить вспять. И когда я захочу этого, моя жизнь перевернется с ног на голову — насмешка станет чудом, а жизнь станет миссией.       Звуки потихоньку возвращались в наш крохотный кусочек леса, проклятие сходило на нет, но трава не позеленела, листья не расправились а на каплях росы, выступившей от долгого загнивания под слоями паутины, так и остались плавать серые пылинки. Не поменялся розоватый оттенок лучей, пробивающихся сквозь ветки, разве что стал едва уловимо светлее. Разве что Арагорн, Человек с Севера, раскурил наконец свою трубку. Разве что эльфийские воины осторожно вышли из-за деревьев и кинулись к нам. Я не знала, о чём они говорят на своём резком, но всё-же мелодичном языке с Арагорном и когда они обратились ко мне, я не знала что ответить.       — Как вы выбрались за пределы замка?       — Я не знаю. — Отметив лишь, что ко мне обращаются на «вы», я поняла — им знать не нужно.       — Вас искали по всему замку после того, как вы выпрыгнули из окна. Госпожа Син и господин Леголас отправились к западной окраине леса, а вы здесь… — эльф окинул взглядом поляну и подошёл к остальным, столпившимся вокруг поверженных проклятием воинов. Трое из них уже пришли в себя, одна из лошадей тоже придушенно захрипела и открыла мутный глаз — остальные не шевелились, хотя и их кожа снова стала белой. Неужели.? — Линтар… мёртв.       Я приблизилась к телам — трём коням и одному эльфу. Опустилась на колени и положила ладонь на морду одной из лошадей. Закрыла глаза вместе с ней. И пока моя рука лежала на мягком носу лошади, а перед глазами была лишь темнота, пальцы чувствовали тепло другого, живого тела — чёрный конь вылепился из тьмы, но стоило открыть глаза, как он тут же исчез. И шкура мёртвой лошади снова стала холодной. Слезы уже невозможно было сдерживать — я вскочила и бросилась прочь, в чащу леса, всё равно куда — лишь бы подальше от них, подальше от всех. Корни и камни выворачивали дорогу под ногами, ветки вырастали перед глазами а паутина хватала за руки, но меня не волновали желания и приказы этого леса. Если мне передалось от мамы полу-эльфийки хоть немного ума и здравого смысла, я точно знаю — теперь я знаю всю правду. Только ветер имеет для меня значение, только воздух — воздух, мой удел, я и только я из оставшихся на свете людей — заклинательница ветра. И мне нужно бежать. Бежать как можно дальше отсюда, из этого леса, от эльфов, всегда считавших себя выше других, которым нельзя доверять и нельзя открывать сердце. Нельзя кидаться на руки каждому встречному, что бы я ни думала часом раньше. Им нет до меня дела. Мой дар опасен для меня — он убьёт меня руками моих врагов раньше, чем я сделаю это сама. А не станет меня — и никто уже не сможет поговорить с ветром. Попросить о помощи.       Послышалось ржание. На тропинку выскочил серый конь и его всадник пригнулся, почти лёжа на широкой лошадиной шее, защищая лицо от веток. Потом остановил коня напротив меня и спешился, посмотрел мне в глаза. Это был принц Леголас, и я невольно заметила, что он смотрит таким же взглядом, как недавно встреченный мной Арагорн. И почему-то кажется, что видит абсолютно всё…       — Niben iel! Ты что же, по ветру через стену перелетела?       — Я не собираюсь больше доверчиво следовать за вами и вашими эльфами, как послушная собака, куда бы меня ни позвали, господин Леголас. Что вам от меня нужно, для каких целей вы собирались использовать мой дар?       — Дар? — Он нахмурился и продолжал смотреть мне в глаза. — Что за дар ты имеешь в виду?       — Не притворяйтесь. Вы знаете о чём я говорю. И будет лучше для вас, если вы не будете чинить мне препятствий.       Я говорила холодно и уверенно, но хоть слёзы уже кончились, мысли в голове метались как обезумевшие мухи. Что делать? Что делать сейчас и что делать вообще — со своим новообретённым «даром», о котором я и не знаю ничего. Что значит — «попросить о помощи воздух»? Как это сделать и главное — в каком случае? Значит ли всё это, что я могу отдавать ветру любые приказы, или можно лишь смиренно попросить?       — Послушай, Niben iel. Сейчас небезопасно ходить по лесу в одиночку, а стоит сойти с проложенной нами дороги и ты будешь ходить по пятиярдовому клочку леса и не найдёшь оттуда выхода. В замке тихо и безопасно, а мой отец… Он разрешил тебе остаться.       — Вот как! Он разрешил мне остаться! Хватит пудрить мне мозги, принц Леголас — это уже больше похоже на удары пыльным мешком по голове! — голос дрогнул, но что делать — нужно сказать всё, ответить на все вопросы и обрубить все нитки, связывающие меня с этим местом.       Чтобы потом не вспоминать…       — Успокойся! Тебя спасали не для того, чтобы снова поставить против смерти. Скажу проще — думаешь, я вытащил твой холодный полутруп из-под орочьего ножа для того, чтобы ты снова под него полезла, Хальвэ из Рохана?!       — Так для чего же в таком случае? Не думаю, чтобы вы были обеспокоены моей судьбой — вы ведь никогда раньше меня не видели! Да и вообще, какое дело Эльфийскому Господину до какой-то деревенщины?       Слёзы опять подкатили к горлу, мешая говорить. Рука машинально метнулась к поясу — сжать рукоятку меча, это всегда помогало успокоится, но оружия там не было. У меня вообще ничего не было. И только в голове промелькнула мысль, чтобы повернуться и уйти, как случилось это. Мощный порыв ветра сбил с ног и меня, и эльфа, и его лошадь. Закрутился каким-то странным вихрем и снова исчез. Какую-то секунду я ошалело пялилась в одну точку, пытаясь понять, что произошло, а потом вспомнила. Надо попробовать ещё раз. Я встала, уставилась в небо и попыталась сформулировать просьбу — потом оборвала себя на полуслове, помотала головой, закрыла глаза и начала сначала. Так прошло несколько минут. Потом я открыла глаза и увидела перед собой лишь Леголаса, который смотрел на меня, скрестив руки на груди, без всякого выражения на лице. А потом всё повторилось. Второй, более мощный порыв ветра сбил нас троих с ног. Выругавшись, я снова встала и снова сосредоточилась — всё повторилось и в этот раз. Как бы я ни просила, что бы ни пыталась поменять в своей просьбе, ветер сбивал меня с ног — обязательно на какой нибудь острый корень или булыжник. Принц Леголас прекратил попытки подняться на ноги и просто наблюдал за мной с земли, всё выше и выше вскидывая бровь.       — Пойдём обратно, Хальвэ. — наконец проговорил он измученным тоном, поднялся на ноги и вытряхнул из гривы своего коня несколько сухих веточек.       — Нет.       — Почему?       — Потому что…       Все прошлые пафосные доводы казались мне теперь смешными и глупыми. Заклинательница ветра, великая и непобедимая Хальвэ из Роханского захолустья! На месте эльфа я бы сейчас хихикала, прикрываясь ладошкой. В самом деле, не лучше ли вернуться в замок, куда с детства мечтала попасть, и прожить там… Нет. Что угодно, но только не это. Это место теперь для меня проклято. И я уйду отсюда, пожертвовав чем угодно. Всё равно ничего достаточно ценного у меня уже не осталось. Я повернулась к принцу спиной, не закончив фразу. И ветер, уже устремившийся мне наперерез, свернул в сторону и теперь летел рядом.       Хальвэ ушла. Нет, снова улетела, как тогда, на башне. А он всё смотрел на сорванные порывом ветра листья, опускающиеся на землю. И машинально трепал между ушами своего коня. Потом снял через голову колчан со стрелами — тот, что подарила Астэ, и повесил на седло вместе со старым луком и кинжалом в испещрённых вязью ножнах, оставив себе лишь меч. Потом похлопал коня по шее и прошептал несколько слов. Конь всхрапнул и медленно побрёл туда, где ещё колыхались от сильного ветра ветки старых вязов. А Леголас ушёл в другую сторону, где ему предстоял целый день долгих сборов. Высший Совет должен знать о том, что произошло. Странное существо с двумя именами сбежало, Арагорн пришёл в их лес — и его новости не могут быть хорошими, а старое проклятие, которое эльфу уже довелось однажды испытать на себе, снова бушевало здесь всего несколько часов назад. А Хальвэ — эта странная человеческая девушка, чувства которой он понимал так же, как свои, выбрала свой путь. И бессмысленно её удерживать.       Шаг. Ещё один. И, словно эхо, скачущее между деревьев, другие шаги — чужие, лишь на мгновение отстающие от моих. Как это страшно, когда, звук в звук попадая в твои собственные шаги, за плечом движется что-то, а оглянуться — значит признать его существование уже бесповоротно. Тысячи крошечных льдинок сыплются за ворот, скользят по спине и хочется зажмуриться и побежать — лишь бы не слышать… Ещё шаг. И вот я уже еле сдерживаю собственное тело — бежать, скорее… Мысли словно обезумели, потеряв связь с сознанием и отдавались в голове ударами гонга. Всё. Больше не могу. Я побежала. Натыкаясь на липкие стволы и пригибаясь, проскакивая под паучьими сетями и спотыкаясь о корни… Время словно остановилось и я бежала, бежала, бежала…       Сколько прошло минут, часов, а может, и дней, я не знала. Совершенно обессиленная, я сидела, прислонившись спиной к дереву. Сердце колотилось так громко, что я не слышала больше ни жутких шагов, ни даже собственного хриплого дыхания. Где я? Куда мне идти? Что мне делать? Отдышавшись, я полезла на дерево, пытаясь определить направление, но под серым сумеречным небом вокруг расстилались лишь деревья. Лес своей тяжёлой громадой давил на лёгкие и выбраться отсюда было решительно невозможно. Я бессильно разжала пальцы и упала в переплетение веток, не замечая боли от ударов. Деревья хлестали меня прутьями, лес вышибал воздух из лёгких, ударяя тело о стволы и сучья, тёмная воля, словно болезнь, поселившаяся здесь, медленно выдавливала из меня жизнь. Здешняя земля последним ударом сломала мне что-то, но я даже не поняла, что именно. Всё было потеряно и путь вперёд был отрезан. Я заблудилась в трёх соснах, как и предсказывал принц Леголас. Никакая я не заклинательница ветра. Просто глупая девчушка, которая вечно пыталась быть значимее своих братьев и сестры… Сара так часто твердила мне: никогда не приписывай себе чужих заслуг, для этого у тебя есть свои… но у меня нет своих заслуг. И никогда не было.       И снова раздались шаги. Но не то страшное эхо, что прежде — так мягко ступало четвероногое животное, что я не сразу поняла — это конь — серый конь эльфа Леголаса. Он опустился рядом со мной на колени и потыкался мордой в лицо, подставляя спину. Но я так и осталась лежать, равнодушно глядя на свод веток над головой. Всё потерян… ай! Новый мощный порыв ветра забросил меня в седло, сломаная левая рука неестественно подогнулась, шерсть лезла в нос и я, чихая, лихорадочно шаря рукой в поисках чего-то, за что можно ухватиться, вдруг почувствовала злость. Не свою, а чью-то ещё. И пальцы наткнулись на жёсткую тетиву лука и мягкое оперение стрелы. Я ухватилась за ремень колчана и, наверное, заснула.       Конь фыркнул — от резко ударившего в глаза солнечного света и от ощущения чужого присутствия. Здесь был кто-то ещё — сильный и явно не настроенный на мирное сосуществование. Конь лёг на бок и сгрузил спящую Хальвэ в траву. Потом сорвал зубами висевшее на седле оружие и положил рядом. Обвёл взглядом поле, усыпанное сияющими под ещё не взошедшим солнцем каплями росы и попятился обратно в лес, под успокоительную тень деревьев.       Я проснулась от лёгкости, с которой вдыхался воздух, от прохлады мокрой травы и яркого солнечного света, который бил в лицо словно сильный равнинный ветер. От ощущения безграничного счастья — я снова дома. Я раскинула руки, краем сознания заметив, что левая отказывается слушаться, стряхивая с тонких травяных стеблей тяжёлые капли и улыбнулась чистому небу над головой, крохотным тёмным барашкам облаков и одинокой птице. Потом встала лицом к солнцу и зажмурилась, так что перед глазами встала лишь тёплая светлая бесконечность. И из этой бесконечности тут же, словно только этого и ждал, возник чёрный конь. Он понёсся прямо ко мне, стремительно увеличиваясь, и я протянула к нему руку, одновременно распахивая глаза до предела. Конь не исчез. Он ткнулся тёплым носом мне в ладонь, но тут же отпрянул, косясь янтарным глазом, в котором бушевал уже знакомый ураган. Длинную гриву трепал ветер, конь переступал длинными сильными ногами и мотал головой из стороны в сторону. Стоило мне протянуть к нему руку, как он заржал и встал на дыбы. Я еле успела отскочить в сторону, когда тяжёлые копыта ударили воздух в дюйме от моего лица. Конь развернулся и поскакал прочь, но, описав полукруг, вернулся обратно. И встал как вкопанный, чуть ли не касаясь носом моего носа.       Я как можно медленнее, стараясь не дышать, сделала шаг. Теперь я стояла вплотную и глотала тёмные вихри, захлёбывалась ураганом, который этот зверь впустил в свою душу и удерживал там с тех пор всегда. Одно резкое движение — и всё пропало. Только бы снова ничего не испортить! Я медленно, со скоростью вялой улитки протянула руку, вцепилась пальцами в спутанную гриву и рывком забросила себя на спину коня, обхватила его здоровой рукой за шею и прижалась к нему всем телом, не замечая ни крутящихся вокруг вихрей и красок, ни мелькающих уже вперемешку небес и земли, ни бешеной скачки коня, который, я поняла это почти сразу, и не собирался сбрасывать меня на землю. Лишь понять, на что я способна, поставить против суровой реальности — кто не может удержаться на коне, тот его не достоин. И я держалась изо всех сил. Обняв одной рукой его тёплую шею, пытаясь не замечать острой боли в другой, я зажмурилась и летела. И плевать, что меня бросало из стороны в сторону, что пальцы и колени уже занемели и не разжимались — так даже лучше. Главное, что я — лечу. И никто не может теперь сказать мне, что я ничего не достойна. Что у меня нет прошлого. Настоящего. Будущего. Что я — никто. Никто не может. В том числе я сама. Потому что все мысли вымело из головы чистым ветром — может быть, меня даже тошнило, может быть, я почти потеряла сознание, может быть, я была слаба, но я была счастлива.       А счастье принёс мне ветер. Вместе с чьими-то очень знакомыми чувствами — радостью — за меня и безраздельной печалью. И сметающим всё прочее, сливающимся с моим собственным, счастьем. Все эти чувства окружили меня и я поняла всё лучше, чем на словах. Поняла. До твоей маленькой сестрички наконец дошло, Сара! Дошло)