***
Chance Peña — Roll Your Eyes В последующие дни Грейнджер нервно ожидала вызова в кабинет Слизнорта. Но, либо Гораций был снисходителен, либо слухи так и не покинули пределы их гостиной — все прошло без последствий. И она надеялась, что на этом несчастья, если не прекратятся, то хотя бы приостановят свой неудержимый поток. Но вот Риддл как ни в чем ни бывало устроился рядом с ней на занятии по древним рунам, напрочь опровергая ее теорию. Она ошарашенно уставилась на него. Он что, внезапно стал плохо ориентироваться в пространстве? В тот же момент Вальбурга с характерным звуком, который должен был быть слышим далеко за пределами Хогвартса, демонстративно кинула сумку на парту, и вывод напросился сам собой. Грейнджер осуждающе покачала головой. Ей абсолютно неинтересно, что произошло между ним и Блэк. Совершенно все равно. Игнорировать, Гермиона, просто игнорировать. Однако слова в очередной раз возобладали над намерениями, поэтому, полуобернувшись, она лаконично сообщила: — Если ты ищешь спасения от гнева Вал, то даже не рассчитывай на меня. — Кровопролития не предвидится. — Он методично пробежался пальцами по орлиному перу, выравнивая опахало. — У нас всего лишь небольшие разногласия. — И отчего же я уверена, что проблема в тебе? Тихий хмык с его стороны Гермиона расценила, как согласие. — Очаровательно. — Поморщившись, она решительно поставила на сидение между ними сумку. — Хотя это и не объясняет, почему бы тебе просто не сказать ей: "Прости, Вал, я вел себя как претенциозный осел", и не избавить меня от нововведений в рассадке. — Я извиняюсь иначе. — Она на мгновение поймала его взгляд, но не прочитала ничего, кроме легкой насмешки. — И не все изменения плохи, Дрейк. Не все. Но те, что включали в себя замкнутое пространство и ее близость к Тому Риддлу, определенно, не могли считаться хорошими. Гермиона промолчала, краем глаза следя за тем, как он раскладывал учебники. Так ровно, словно выверял каждый дюйм линейкой. Его стремление к тщательной организации пространства было слегка тревожащим и, если честно, немного привлекательным. Она прикусила нижнюю губу в приступе любопытства, когда увидела среди свитков его учебное расписание. Каллиграфический почерк под небольшим наклоном заставил ее чуть скривиться. Неужели можно быть настолько нелепо идеальным? Но, Великий Салазар, у него было выделено время для подготовки к ЖАБА… ко всем доступным экзаменам, кто бы сомневался. С другой стороны, зачем тратить столько времени на учебу? Мог ли он всерьез рассчитывать на получение хорошей должности в Министерстве? По правде, она ничего не знала о его планах на будущее. — ...полагаю, перевод не вызовет у вас сложностей, — прервал ее размышления звучный голос Диппета. Что? Между ними приземлился манускрипт, на вид полностью состоящий из пыли, и Грейнджер скептически посмотрела на содержимое. Шумерские руны, скандинавский футарк, древнекитайские письмена. Прекрасно. Очередная совместная работа, которую бы она выполняла одна, если бы Риддл не умудрился разрушить единственное подобие дружбы в его жизни. Придвинувшись с подчеркнуто равнодушным видом, Гермиона принялась за чтение, но уже через минуту, не удержавшись, снова покосилась на него и едва не фыркнула. Склонившись над рукописью, он чуть заметно щурился и то и дело опускал уголок рта вниз, будто заведомо считал автора идиотом. Хотя возможно слово "будто" было здесь излишним. Она из раза в раз задавала себе вопрос: что в нем так цепляло ее? Слабо постучав пальцами по столу в размышлении, она решила что может посвятить немного времени беспристрастному изучению. Слово "беспристрастный" Гермиона мысленно подчеркнула трижды. Итак. Да, у него определенно неплохой профиль. Но ничего особенного, верно? У многих людей в мире красивый профиль. Ресницы бросали тень на скулы, до болезненного острые, словно выточенные искусным мастером, пока глаза неспешно скользили по выведенным рунам. Очерченный подбородок... Хорошо. Он действительно был красив. И это все еще выходило за рамки справедливости. Зло не должно быть привлекательным. Линия челюсти переходила к шее, теряясь за волной волос, и, невольно проследив за медленным движением кадыка, виднеющегося из-за ворота форменной рубашки, она инстинктивно сглотнула, вновь возвращая взгляд к губам, на которых прямо сейчас расползалась легкая ухмылка... Стоп, ухмылка? — Дрейк. Она поспешно уставилась в собственные записи. — Да? — Хотя твои поиски и забавляют, вряд ли текст написан прямо на моем лице. Нервно вздохнув, она посмотрела перед собой, мимолетом ответив, что стрелки часов указывали на четверть двенадцатого. Ладно. Это всего лишь одно занятие. В конце концов, чего она опасалась? Они оба были достаточно умны. Маловероятно, что с ней произойдет что-то хуже, чем совместная работа с Рональдом. Все ведь не могло быть ужасно, верно?***
Могло, однозначно могло. Он спорил с ней по каждому пункту, кажется, вознамерившись довести ее до нервного тика. И ему понадобилось для этого всего лишь двадцать три минуты. Гермиона смотрела в темные, тягучие, как смоль, глаза, отчаянно пытаясь удержать в памяти напоминание о том, что попасть в Азкабан сороковых годов было просто отвратительной идеей. Вероятно, он читал на ее лице немую борьбу, потому что Риддл не мог выглядеть самодовольнее, чем в эту самую секунду, когда своим пером с нестираемыми чернилами выводил в их общем пергаменте неверный вариант. — Ты имела в виду трактовку Олауса Петри, — снисходительно настаивал он, лениво перехватив запястье ее руки, которую она протянула в попытке перечеркнуть его ответ. — Только это имеет смысл. Дом в Эребру до сих пор считается памятником... Яростно испепеляя взглядом его ладонь, Грейнджер сжала челюсть в раздражении. Желание поделиться с ним исследованиями восьмидесятых годов раздирало ее на куски, но она не могла апеллировать к ним сейчас, потому что тогда у них состоялась бы совершенно другая беседа. Что-то о грязнокровках и путешествиях во времени. — Это не имеет никакого смысла! Ты, правда, хочешь сказать, что здесь пишут про бобра с крюкой? — Хотя бы задумайся над тем, что у теории Петри больше сторонников. Вряд ли это случилось из-за его экстравагантного вкуса в одежде. — Сторонники — не всегда показатель качества, Том, — фыркнула она. — Вот уж не думала, что ты подвержен стадному чувству. — Я понимаю, что эта информация покажется для тебя новой, но не всегда целесообразно идти против толпы, Дрейк. Гермиона возвела глаза к потолку в миллионный раз за презрительно небольшой промежуток времени. — А еще лучше сопроводить сборище невежд ободряющей, льстивой речью и не останавливаться до тех пор, пока тебя не выберут предводителем, — издевательски отозвалась она, махнув свободной рукой. — Верно, Том? — И я должен согласиться потому что?.. Его голос буквально пропитан сарказмом, но Гермиона не могла уделить этому должное внимание, потому что ее глаза были буквально прикованы к месту над кистью, где Риддл, кажется, машинально начал выводить круги. О, Великий Годрик. — Я просто думаю, что кому-то вроде тебя могло бы понравиться управлять идиотами, — выдавила она, чувствуя себя странно взволнованной его близостью. Перевернув ладонь, он легко обхватил ее кисть своей. — Знаешь, — Гермиона завороженно проследила за его пальцем, на миг скользнувшим вдоль пучка вен, — иногда мне действительно интересно, на чем ты основываешь свое мнение обо мне. Подняв глаза, она встретилась с изучающим взглядом. Вновь словно жучок под микроскопом. Что ж, очень отрезвляюще. Вынырнув из хаотичных мыслей, она почувствовала, как ей снова овладевает возмущение. — Годрик, ты!.. И это было громко. Диппет поднял голову, задумчиво водя пером по подбородку, и с немым вопросом посмотрел на нее. Она неловко улыбнулась в слабой попытке извиниться. И, дождавшись, когда директор вернется к проверке свитков с домашним заданием, продолжила чуть тише: — Почему ты не способен даже предположить, что можешь быть не прав? — Тому есть причина, Гермиона, — подчеркнул он, неосознанно сжимая ее запястье. — Я практически никогда не бываю не прав. О, как бы она хотела развернуть на этот счет огромную дискуссию. Возможно, разрисовать ватман с причинно-следственными связями. В центре композиции бы значилось что-то о крестражах и убийствах младенцев в колыбели. — Но, если это необходимо, — намеренно выделил он, как бы передавая всю неуместность подобного предложения, — я могу объяснить свою точку зрения. — Будь любезен. — Не думаю, что речь шла о крюке, скорее о болезни. — Болезнь, — повторила Гермиона чуть ли не по слогам. — Да, — задумчиво кивнул он, прищурившись. — Скорее всего это контрактура. Хотя в те времена еще не было изобретено название для нее. Она настороженно вглядывалась в его лицо на предмет сарказма, но кажется Том был серьезен. — И сейчас мы действительно говорим о бобрах, страдающих от скрюченных пальцев ног? — уточнила она со сквозящим в тоне недоверием. — Это серьезное заболевание, Дрейк. — Поверить не могу... Черты его лица дрогнули, на миг являя то, что она подозревала с самого начала. — Да ты издеваешься надо мной, — прошипела Гермиона. Он вдруг усмехнулся, ласково провел небольшой полукруг, чуть нажимая на кожу, и склонился к ее уху. — Признай, — обжег мочку низкий шепот, — ты ведь почти поверила. Захлебнуться воздухом — вот как она бы назвала свое состояние, когда кончиком носа он провел линию вдоль виска. Это длилось недолго, можно сказать, мимолетно. И он уже отклонился обратно. Но горло пересохло, что-то в районе желудка предательски дрогнуло, а воображение разошлось, подкидывая ей ненужные, очевидно совершенно лишние в данной ситуации воспоминания. — Профессор Диппет, у меня уточнение, — послышался мелодичный голос Вальбурги. Гермиона выдернула руку из его хватки, спешно поправляя волосы, чтобы скрыть смущение, и от резкого движения сумка с грохотом рухнула на пол. — Прошу извинить меня, мисс Блэк, — Диппет отложил в сторону перо и встал из-за стола, облокотившись на угол. — Мистер Риддл, мисс Дрейк. У вас какие-то сложности? Сложности. Не совсем верное слово. — Простите, профессор, мы увлеклись спором. — Она рассеянно жестикулировала, все еще чувствуя воздействие обсидиановых глаз где-то в районе солнечного сплетения. На секунду Том наклонился, и Гермиона затаила дыхание. Но он всего лишь вернул на прежнее место ее сумку. — И что же стало причиной? То, что он ничего не знает о компромиссах, то, что он самовлюбленный идиот с неуемным чувством превосходства — могла бы сказать она, но Диппет наверняка ожидал более четких аргументов, и Гермиона неохотно пояснила: — Мы разошлись во мнениях по поводу того, чей трактовки придерживаться. Вальбурга обернулась и, переведя взгляд между ними, прищурилась. — Я зачту любой вариант, если он будет соответствовать хотя бы одной из трактовок. Вам нужно лишь договориться. Гермиона утвердительно кивнула и кисло улыбнулась. — Договориться... Как раз с этим и проблема, — тихо процедила она, мрачно косясь на источник своих несчастий. Он, кстати, выглядел неприлично довольным. И ослабил галстук. — Итак, мисс Блэк, какой у вас вопрос? Гермиона полностью прослушала, что хотела узнать Вальбурга, пока настоятельно уговаривала себя не фиксироваться на Риддле и его чертовом галстуке. — Готова обсудить диалектическую теорию Тордарсона? — О, разумеется, — прошептала она под звук хрустнувшего в руке пера. Прикрыв глаза, Гермиона изо всех сил пыталась вообразить себя горным озером. Хорошо. Оставался всего час. Она сможет это выдержать. Однако, к ее удивлению, остаток занятия прошел спокойно. Том даже придержал ей дверь на выходе из кабинета. И пожелал удачного дня. Она едва не врезалась в колонну, провожая его изумленным взглядом. За обедом он, не глядя, послал в ее сторону кувшин с апельсиновым соком, и она с трудом удержала себя от того, чтобы проверить не проклят ли он. Весь остаток дня Грейнджер пристально наблюдала за ним, но за вычетом его привычного выверенного снобизма и плохо скрываемой неприязни к Дамблдору, Риддл казался нормальным. Даже слишком нормальным. Вообще-то, она еще ни разу не видела его настолько похожим на обычного парня. И это открытие ужасало ее до глубины души.***
Karma — Letdown Она нашла Долохова в месте, куда во внеурочное время, да еще и по собственному желанию, не заходили даже самые отчаянные студенты во всей истории Хогвартса. В тренировочном зале Мэррифот. — Антонин, — начала она с легким оттенком угрозы в голосе, закрывая за собой дверь. В ее сторону тут же было направлено древко в сжатом кулаке. Гермиона приподняла бровь, деликатно отодвинув его в сторону указательным пальцем. С каких пор Долохов стал таким нервным? — Дрейк, какого Салазара?.. — Я пришла поговорить. Опустив палочку, Антонин глубоко вздохнул и, проведя рукой по лицу, хмуро посмотрел на нее. — Кто тебе сказал, где меня искать? Гермиона усмехнулась, вздернув бровь. — А как ты думаешь? — Розье, — констатировал он, фыркнув, и направился в противоположный угол. — Ну конечно. Она оглянулась вокруг и присвистнула. Помещение выглядело так, словно там произошла жестокая схватка за раздел территории между нунду и оборотнями. Разломанная мебель, несуразными грудами расположившаяся вдоль стен. Драпировка штор безнадежно испорчена, и если Грейнджер хоть что-то понимала в происхождении подобных ожогов, то кто-то недавно использовал здесь кислотные заклинания. Пол кабинета, устланный перьями, что вымазаны в чернилах. И, глядя на начищенные ботинки Долохова, разгуливавшие прямо по всему этому великолепию, она от души надеялась, что там были всего лишь обычные чернила. Кстати, о Долохове. — Что ты вообще здесь делаешь? — не сдержала она вопрос и увидела, как напряглась его спина. Но, обернувшись, Антонин сдержанно ответил: — У нас с профессором есть договоренность. — Не помню, чтобы у тебя были серьезные проблемы с оценками по защите. — Их нет. Мэррифот разрешает мне заниматься здесь. — В одиночку? — С Эйвери. Иногда с Розье или Риддлом. Преподаватели в сороковых очень безответственно относились к своему имуществу. Один впускает любимчика в свою лабораторию, полную разнообразных ядов, вторая разрешает нелегальное проведение дуэлей. Гермиона поджала губы в молчаливом осуждении. Очень жаль, что она не может выразить свое мнение по этому вопросу местному комитету попечителей. Но, если бы только могла... Возможно, стоило бы все же отправить небольшое анонимное письмо со школьной совой, ведь вряд ли кто-то станет вычислять отправителя, верно? Слишком много усилий для обычной... — Дрейк, или спрашивай что хотела или не мешай, — достаточно грубо подтолкнул ее Долохов, точным движением отправляя в урну чей-то шарф. Кажется, это была расцветка Когтеврана. Грейнджер встряхнула головой, расправляя плечи. — Что происходит с Томом? Антонин снова вернулся к установке манекена, с равнодушным видом поправляя соломенное туловище. Но Гермиона обошла вокруг, отказываясь терять зрительный контакт. — Хорошо... — медленно кивнул он. — Немного контекста мне бы не помешало. — О, Риддл уже несколько дней разыгрывает передо мной представление, — хищно улыбнулась она. — И я готова дать руку на отсечение, что ты знаешь причину. Долохов пожал плечами. Наклонившись, он подобрал мяч, больше напоминавший полноценную гирю, нарочито демонстрируя свое стремление к ручному труду. Слишком внезапное, чтобы она не заподозрила в этом попытку уйти от разговора. Гермиона нахмурилась, наблюдая, как он направился к огромному сундуку в углу зала. — Антонин. — Он ведет себя совершенно обычно, — безразлично кинул он через плечо, укладывая снаряжение на дно ящика. Поджав губы, Грейнджер скептически осмотрела его, всем своим видом выражая недоверие, и последовала за ним. — И именно в этом проблема, дорогой. Он высокомерен, заносчив и самовлюблен, но не обычен. Никогда, — подойдя ближе, она захлопнула крышку прямо перед его носом. Шикнув, Долохов едва успел отдернуть пальцы. — Поэтому я снова спрашиваю: какого черта он задумал? Устало вздохнув, Антонин обернулся. В его глазах читалась немая боль. Так люди смотрят на несчастье всей своей жизни. — Слушай, в чем именно состоит твоя претензия? — О, я даже не знаю, с чего начать. Во-первых, он обходителен, галантен и кошмарно вежлив. Знаешь, подает чай, открывает двери... — Гермиона чуть склонилась, доверительно прошептав: — А вчера он помог донести мою сумку до общежития. Помассировав переносицу, он снова поднял взгляд. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты этим разочарована? — Я в ужасе, Долохов, — честно призналась она и облокотилась на близстоящее преподавательское кресло. Точнее на то, что было креслом в прошлом. И судя по еще свежему запаху гари, буквально около пары часов назад. Антонин тихо и как-то отчаянно рассмеялся. — Вы оба совершенно чокнутые, — пробурчал он, уткнувшись лбом в металлическую крышку. — Ругаетесь, разносите двери, изображаете равнодушие, когда уже даже призракам в этом замке ясно, что вас тянет друг к другу. — Но... — едва успела начать Гермиона, когда он выкинул вперед ладонь. — О нет, — отрезал Антонин, поднимаясь, — ты меня выслушаешь. Вокруг вас постоянно что-то взрывается... — Это не так! — Да что ты... — протянул он с ехидцей. — Буквально вчера вы чуть не спалили гостиную. — Ты не можешь обвинять меня в том, что Розье подарил мне бракованный вредноскоп, — скрестила она ладони на груди, обиженно покосившись на него. — И при чем здесь Риддл? Мы вообще сидели в разных концах комнаты. — С ним все было в порядке, просто его хрупкий механизм не выдержал накала вашей взаимной симпатии. — Антонин покачал головой и пробормотал: — По правде никто из нас уже не выдерживает. Она уже было собралась возразить, но твердый взгляд собеседника заставил ее захлопнуть рот. — Так вот, как я и сказал, — продолжил Долохов уже увереннее, — вокруг вас двоих постоянно что-то взрывается, а если не взрывается, то горит, а если не горит, то это значит лишь то, что на горизонте намечается какая-то новая еще более жуткая хрень. — Он сделал паузу и удостоверившись в том, что Гермиона до сих пор его слушает, выделяя каждое слово, закончил: — Поэтому я настоятельно прошу тебя: не вмешивай меня в ваши отношения. — У нас нет никаких отношений, — уязвленно прокомментировала Грейнджер. Антонин одарил ее жалостливым взором. — Как скажешь. Наблюдая за тем, как он сосредоточенно выводит заклинания, пытаясь вернуть жизни покосившийся на одну сторону шкафчик для письменных принадлежностей, Гермиона нахмурилась, прикусив нижнюю губу. Конечно же, Долохов нес чушь. Все, что связывало ее с юным Лордом — череда неудачных решений. Но она дала себе слово — не приближаться к Риддлу. На всякий случай. Гермиона уже было обернулась к двери и застыла. Оставалось кое-что еще, мимо чего она просто не смогла пройти. Учитывая все, что она знала о грядущем, это сущая глупость, как цепляться за ускользающую нить, но... — Ты хочешь стать аврором? Он обернулся, выражая удивление, словно был уверен, что она уже ушла. — Иначе зачем тебе все это? — она широким жестом обвела пространство вокруг. — И те слова, что ты говорил Альфарду. В этом же было что-то личное? — Мы, конечно, неплохо ладим, но не то чтобы это твое дело, Дрейк. — Я могу тебе помочь. Недоверие читалось во всей его позе. Долохов встал напротив и скрестил руки на груди. — Ты серьезно? — Я рассматривала это в качестве альтернативы, так что... Мы можем тренироваться. Иногда. Ненадолго задержав на ней внимание, Долохов сдержанно кивнул. — Приходи сюда в среду. В восемь. 24 ноября 1944 года Да, инструкция была проста: не приближаться к нему, не оставаться наедине, не позволять отключать ее мозг. Она провалила каждый из пунктов с оглушительным треском. Торопливые шаги отбивали неровный ритм по каменному покрытию, их звук эхом отскакивал от стен крыла преподавателей. Боже, он убьет ее. Каждая минута приближала Грейнджер к бесславному финалу от руки лучшего друга. Зажмурившись, она прикусила нижнюю губу. Чертов Риддл. Было легко и весьма приятно обвинить во всем его, но тоненький голосок того, что обычно называется совестью, раздражающе навязчиво напоминал: ''В этот раз ты первая его поцеловала''. Плохо. Очень плохо, Гермиона. Остановившись возле двери, она шумно вздохнула и, на секунду прикрыв веки, решительно положила ладонь на ручку двери. Потянула на себя. Да помогут ей небеса. Пятью днями ранее Гермионе хотелось бы верить в то, что ее не подводит собственное воображение равно в той же степени, как и в то, что оно с изысканной жестокостью издевается над ней. Но вот, в очередной раз посылая к черту весь ее великолепный план, напротив, вальяжно закинув ногу на ногу, расположился Риддл. И он явно никуда не спешил. — Ни за что, — отрезала она. — Но нам нужен этот доклад, Гермиона, — его льстивая улыбка могла бы сработать, если бы Грейнджер не была уже наполовину уверена, что он вознамерился в очередной раз провести время, непрерывно действуя ей на нервы. — Мы вполне можем сделать его по отдельности и сверить. — Трата времени, — отмахнулся Том, раскладывая на ее столе учебники. — Но так мы можем обойтись без ненужных жертв. Риддл поднял на нее взор, сквозящий насмешкой. — Я обещаю, что буду вести себя хорошо. — Он снизил голос до проникновенного баритона, добавляя: — Пока это то, чего ты желаешь. — Какое облегчение, — пробормотала она, нервно одернув рукав форменной блузки. Ей все еще не нравилось, как он смотрел на нее. Как и то, насколько сильно смысл фразы расходился с интонацией. Ну или, возможно, все дело в том, что это Риддл. Но каковы варианты? Она определенно не может постоянно избегать его оставшиеся полгода. Это было бы нелепо. Грейнджер устало вздохнула, сдаваясь перед неизбежным злом. — Отлично. Я уже начала, — протянула она исписанный убористым почерком пергамент. — Можешь ознакомиться. Перехватив свиток из тонких пальцев, он спешно пробежался глазами по тексту. Как будто кто-то может успеть за пару минут... — В целом, неплохо, — вдруг прервал он повисшую тишину. — Кроме века создания футарка. — Издеваешься? — Гермиона попыталась передать весь свой скепсис, но он разбился о его невозмутимое выражение лица. — Ты даже не прочел! — Ошибка практически в самом начале. — Там нет ошибки. Греческие руны – прототип скандинавских. И если отталкиваться от истории Греции... — Как много ты знаешь о лидийском алфавите? — Общую информацию, — неохотно признала она. — Алфавит греков, как и ливийцев, произошел от финикийской письменности. — И даже в таком случае, у тебя не больше доказательств, чем у меня! — А разве я сказал, что это мой единственный аргумент? — вскинул он бровь. — Салазар, ты ведь не собираешься... О, а вот и знакомая снисходительная усмешка. — Похоже, нам придется углубиться в историю. Она была готова к тому, что за этим последует. Ну Грейнджер так думала. Но ничто не могло подготовить ее к погружению в бытность лидийцев. И это было... впечатляюще подробно. Слова потоком лились из него, и спустя четверть часа она не могла сказать наверняка, как Том вообще перешел к надписям на стене Сардской синагоги и росписи готландских церквей, но, если совсем честно, было что-то завораживающее в том как он это делал. Неочевидные плюсы в его любви поболтать. Он умел рассказывать. Пытаясь перехватить инициативу, задавая неоднозначные вопросы, она все равно не могла угнаться за ним. У нее была теория в тот момент, когда Риддл уже детально выстроил аксиому на взаимосвязи между событиями, казалось не имевшими друг к другу ни малейшего отношения. И когда Том наконец откинулся на спинку стула, вытянув ноги, она была уже на восемьдесят пять процентов уверена, что он действительно чертов гений. — Поэтому я предполагаю, что более вероятен восьмой век до нашей эры. Гермиона никогда не считала себя излишне сентиментальной, но сейчас, будучи не в состоянии оторвать внимание от длинных, идеально отточенных, пальцев, перебиравших свитки в непосредственной близости от нее, она не могла отделаться от мешающей, совершенно бесполезной мысли. В какой-то другой, менее паршивой жизни, он и правда мог бы стать превосходным преподавателем. Или профессором. А может даже министром. Не будь у него этого дурацкого желания ходить везде с десятиметровой змеей. Хотя, надо отдать должное, министр с питоном на шее выглядел бы достаточно свежо для сороковых. Откинув свиток в сторону, Том вдруг поднялся, обойдя стол, остановился у края столешницы, и она инстинктивно чуть подалась вправо, что кажется здорово его развеселило. — Я хочу посмотреть на литературу, что ты выбрала. Если ты, конечно, не против. Она подавила желание ущипнуть себя за руку, потому что в данную минуту Риддл на самом деле приятно улыбался, заботливо интересуясь ее мнением. И это было неестественно до жути. Как увидеть Амбридж, которая кормит с ладони очаровательных ягнят. — Нет, все в порядке, — пробормотала она и тут же выпрямилась, кашлянув. — Но нам нужны подходящие источники, здесь вряд ли есть что-то о ливийцах... Так как называется книга, о которой ты говорил? Легкая усмешка на секунду скрасила его черты, прежде чем он подошел со спины. И только из-за одной этой усмешки Гермиона мужественно подавила желание переместиться на другой конец скамьи. — То, что читал я, есть только в закрытой коллекции Диппета, — оповестил Том, и, бросив поверхностный взгляд на лежавшие на столе книги, притянул одну ближе. — Но как ты тогда?.. — Слизнорт, — обронил он как бы невзначай. — Так ты хочешь попросить его? — Могу. Но будет лучше, если ты сама спросишь у директора, — перед ее глазами открылось содержание и длинный палец заскользил вниз по странице. — Думаю, он не откажет тебе, — она буквально кожей почувствовала тихий смешок. — Ты ведь его любимица. — Что? — выдохнула Гермиона с возмущением. — Вовсе нет. Он перелистывал страницы, и изображения перед ее глазами сменялись как в калейдоскопе. — А я слышал, что ты нашла к нему подход, — продолжал поддразнивать ее низкий голос. — Если ты про Пича... — Ты что, дала имя комку с шерстью? — Не вижу в этом ничего странного, — вздернула она подбородок. — Разумеется нет, — хмыкнул Том, но прежде чем она успела отреагировать, захлопнул книгу, аккуратно откинув ее в сторону. — Нет, тут точно нет ничего подходящего. Он потянулся за следующей, и, обернувшись, Гермиона едва не уткнулась в его шею. — У меня не было какой-то коварной цели по установлению контактов с директором, если ты об этом. Просто поступить так казалось правильным. — Это и пугает. Раскрывая кожаную обложку тома с "Диалектами скандинавских народов", Риддл с любопытством посмотрел на нее. — Ты хоть знаешь, что подняла на уши всю школу? — О, и ты, конечно же, безумно волновался, — язвительно заметила Гермиона, немного отвлеченная тем фактом, что теперь его ладонь лежала слишком близко к краю юбки. — Я до сих пор обеспокоен, — Том склонился и чуть сощурился, вглядываясь в мелкий шрифт. — Да неужели, — медленно протянула она, наблюдая как его рука сдвинулась еще на пару сантиметров. — Разумеется, — мягкий баритон скользил по ее коже прохладным шелком, и Гермиона вздрогнула, вновь переводя внимание на его лицо. — Не могу перестать думать о той химере. Бедное существо, ты наверняка нанесла ей моральную травму. Он до сих пор не отводил внимания от ветхих страниц, а между бровей залегла легкая морщинка. Она действительно не хотела замечать все эти мелочи, делающие его каким-то человечным, и даже близким, но ее мозг устроил ей бунт отказываясь не фокусироваться на подробностях его мимики. И тембра. О, Годрик. Он провел рукой по волосам, и вихрь с одной стороны неровно лег, бросая тень на лицо. У нее зачесалась рука, как сильно хотелось его поправить. Завести ладонь к затылку. И, возможно, пройтись легкими касаниями вдоль линии челюсти. Боже, о чем я думаю. Влезть в личное пространство Риддла не более разумно, чем спуститься в Тайную комнату и дружески ткнуть в бок василиска. Хреново, все крайне хреново. Она была очень собой разочарована. Ее взгляд против воли скользнул вниз, вдоль скулы. Прямо к... — Так за кого из них ты выйдешь? На миг она решила, что ей почудилось. Но это — как внезапный раскат грома посреди солнечного дня. Неожиданно и неуместно. — Прости, что?.. — шокированно уточнила она. — Это простой вопрос, Дрейк. — даже не задумавшись, равнодушно отозвался он, заложив перо между страниц одного из увесистых томиков. — Уоттерсон или Блэк? Нет, серьезно? Она изогнула губы в саркастической улыбке. — Коллум хотя бы не помолвлен, но при чем здесь Альфард? — Так у Блэка все еще есть невеста? — заинтересованно поднял бровь Том, полностью обращая свое внимание к ней. — Все еще? — Я не слежу за его жизнью. В любом случае не так сложно расстроить чью-то помолвку. — Ах да! Я ведь знаменитая охотница за наследниками. Прищурившись, он сканировал ее взглядом, как если бы пытался поймать на малейшей лжи. Гермиона склонила голову набок, с выраженным ехидством взирая на него. — Нет, конечно, нет, — тихо произнес он так, словно отвечал своим мыслям. — Тебе для этого недостает здравомыслия. И тут же, оттолкнувшись, отошел от стола. Гермиона оскорбленно фыркнула. — Блэк случайно не сообщала, когда смилостивится и заберет тебя обратно? — Брось, мы чудно проводим время. — мурлыкнул он, поправляя лацканы пиджака. — Итак, давай начнем с того, что мы можем проверить. У меня остается всего пара часов до дежурства. Всего-то пара часов. Какое счастье. 24 ноября 1944 года The Score — Head Up Она на секунду зажмурилась перед дверью в его комнату, но потянула за позолоченную ручку, решительно перешагивая через порог. Теодор, сидевший за столом в окружении свитков с накинутым на плечи теплым пледом, в изумлении приподнял бровь. — Знаешь, я ведь мог быть не одет. — В таком случае тебе лучше запирать дверь, — равнодушно отметила она, продвигаясь к камину. — Как открыть эту штуку? — Тяжелый день? Она молча посмотрела на него, и Нотт, не отводя от нее напряженного взгляда, взмахнул рукой. Грейнджер задумчиво прищурилась, воскрешая в памяти их беседу. Немного помычав, она все же нашла необходимую ей бутыль и, подвинув в сторону ворох бумаги с тем, что явно было домашними заданиями студентов, с громким стуком поставила ее на столик перед ним. Тео всмотрелся в этикетку и выдохнул: — Нет... — Да. Наблюдая за застывшим, как каменное изваяние, другом, она с мрачной решимостью сопровождала все стадии принятия неизбежного, отражающиеся на его лице. — Нет, — уже менее уверенно покачал головой Тео, но рука его до побелевших костяшек сжала подлокотник кресла. Гермиона красноречиво уставилась на него. И за мгновение до того, как Нотт вскочил на ноги, она уже поняла. Сейчас разверзнется ад.***
— Хогвартс думал я, что плохого может случиться в Хогвартсе? Да, Грейнджер тоже винила во всем выбор школы. И года. И немного то, что Риддла угораздило родиться на британской земле. Она потерла уставшую шею. Следить за Теодором, мечущимся из угла в угол, действительно могло быть утомительно. — И вот, пожалуйста. "Тео, этого больше не повторится!", "Тео, ты что, это же Волдеморт!" Он совершенно оскорбительно пищал, очевидно имитируя ее голос. Гермиона недовольно поджала губы, но ее собеседник лишь набирал обороты. Наблюдать за ним даже отчасти захватывающе, если бы она не знала, что, как только он минует пик своей истерики, Теодор возьмется за выволочку основательно. — Я тысячу раз говорил Поттеру, что ты чокнутая. Надо было ставить на это деньги. Ты с ума сошла, Гермиона?! Ну вот, началось. — Тео, милый, положи на место это пресс-папье, — ласково настаивала она, не торопясь далеко убирать палочку. — Оно выглядит действительно тяжелым. Нотт недоуменно перевел взгляд на свою руку, зажимавшую фигурку единорога. Вряд ли он отдавал себе отчет в том, когда схватил ее. Но в последнюю очередь Гермиона хотела узнать, зачем его подсознание вообще подсказало ему это сделать. — Боишься, что запущу ее в тебя? — Ну или поранишься. Отставив в сторону злосчастную статуэтку, он неторопливо выдохнул и рухнул на кресло. — Мне нужны подробности. — Я в этом не уверена. — Все в порядке, я готов. — Хорошо, — нехотя кивнула Грейнджер, на всякий случай отодвинув от него канцелярский нож на дальний край стола. — Спрашивай. Он проследил за ней приподняв бровь, но качнул головой, отказавшись от комментирования. На протяжении нескольких минут они просто молча удерживали зрительный контакт, пока, постукивая пальцами по подлокотнику, Теодор мрачно не уточнил: — Ты ведь не пришла просить моего благословения? Гермиона изумленно распахнула глаза, борясь с подступающим к горлу смехом. — Рехнулся? — с искренней заботой осведомилась она. Нотт глубоко вздохнул и облокотился на руку, вытянув указательный палец вдоль виска. — Ну я ведь не знаю, с какой скоростью развиваются ваши отношения. — Мы не встречаемся, Теодор. И я уже упоминала об этом. Вообще-то, трижды за последние полчаса. — О, прости, — наигранно повинился он, — я перестал тебя слушать сразу после: "Я сумасбродная отчаянная девица, которая хочет играть в любовь с плохими парнями". — Таких слов не было. Я сказала, что мы переспали. — Детали, — отмахнулся Тео, и, развалившись поперек кресла, похлопал рукой по мягкой ткани сидения. — Что ты делаешь? Откуда-то из-под обивки кричаще красного цвета на свет появился знакомый до боли предмет серебристого оттенка. Резкие грани блеснули, ловя отражение огня, потрескивающего в камине. Гермиона в мгновение ока опознала в ней ту самую фляжку с чудодейственным бальзамом Луны. — Ты сохранил его? — Это мой неприкосновенный запас. На случай прихода на землю титанов, апокалипсиса, — он перевел на нее светящийся ехидством взгляд, — ну или, если ты опять вытворишь какую-то несусветную дурь. Она одарила его неприязненным взором. — А как же огневиски? — Я завязал с этим, — поморщился он так, будто у него вдруг заболели все зубы разом. — Ты же знаешь, что прошедшую неделю я был болен, почти смертельно. Даже не выходил на занятия. — Это всего лишь похмелье, Тео. И оно прошло еще три дня назад. Теодор всем своим видом олицетворял поруганную добродетель. Святой апостол, оскорбленный людским невежеством. Холст. Масло. — Это было жутчайшее, ужасное, выматывающее мою душу и тело страдание, — патетично изрек он и, откинув голову на подлокотник, уставился в потолок. — Клоун, — сухо резюмировала Гермиона. — Я едва не погиб. Она хмыкнула, вытягиваясь в кресле, проваливаясь в спасительное тепло мягкого сиденья, когда их обоюдное молчание внезапно прервал тихий голос Нотта. — Подожди, но если ты не пришла сказать мне, что вы собираетесь рука об руку идти к мировому господству, то зачем... — Он резко сел и пораженно выдохнул: — Салазар, ты... О, она предвидела, куда идут его мысли. Гермиона решительно выкинула вперед ладонь, опережая его следующий вопрос. — Успокойся, Тео, я не беременна. — Заклинания могут быть не точны на ранних сроках. — не задумываясь ни на миг, взволнованно выпалил Нотт. — Должно пройти не менее девяти дней. Она удивленно покосилась на него. — Да ты просто кладезь неожиданных знаний, Теодор. — Однако тот лишь неопределенно дернул плечом. — Тем не менее прошло около двенадцати дней. — Ты уверена? — Мерлин, Тео, за кого ты меня держишь? Разумеется, да. Его поза стала чуть расслабленнее и больше не сквозила внутренним напряжением, но он все еще постукивал пальцами по подлокотнику. Спустя пару секунд он прищурился, прежде чем с подозрением спросить: — Вы убили кого-то, и теперь мне придется сдать свой значок сразу по возвращении, чтобы вместе с тобой отправиться в Азкабан? — Что за крайности, Теодор? Всего лишь немного пыток. Никому не помешает. — Мерлин, ты сейчас всерьез? — Конечно, — серьезно кивнула она, скучающе рассматривая ногти, — кого волнует Конвенция против пыток и других бесчеловечных видов обращения, когда между нами любовь. — Гермиона подняла голову и, встретив его хмурый взгляд, не сдержала улыбку. — Нет, правда, Нотт, что за дикие фантазии? — Я всего лишь пытаюсь понять, по какой причине в тебе проснулась тяга к откровениям. Наконец-то верный вопрос. Тонкая шпилька с негромким перестукиванием прокатилась по письменному столику. — Мне нужно, чтобы ты проверил это. Двумя днями ранее Demi the Daredevil – Paranoia on Main Street Покусывая нижнюю губу, Гермиона нерешительно мяла в руке листок. Она даже не могла описать свои подозрения, потому что... ну что ему могло от нее понадобиться? Это смешно. У нее нет никаких связей или денег или что там интересует Темных Лордов. Какая-то часть ее души втайне надеялась, что его интерес имеет более личные причины, но... он вел себя слишком странно. — Думаю, это все, — Риддл небрежным взмахом палочки высушил чернила на тонком листе. Он поднял на нее внимательный взгляд, и это заставило ее слегка растеряться. Однако, не то чтобы Гермиона и ранее могла четко выразить свою мысль. С губ сорвалось лишь отчаянное: — Какого черта происходит, Том? — Кажется, мы только что приготовили доклад. — С тобой, — подчеркнула она, выпрямившись. — Мне непонятна твоя внезапная перемена. — И что же именно во мне так тебя озадачило? Листок в ее руке практически полностью истрепался, и, отложив его в сторону, Гермиона оперлась руками на стол. — Ты милый, — обвиняюще прошипела она. Он насмешливо смотрел на нее, но Гермиона только упрямо вздернула подбородок, выжидая. Том приподнял бровь, и левитировал свиток на стопку с книгами. — Так ты серьезно? — Разумеется. — Это определенно самая необычная претензия в моей жизни, Дрейк, — в его тоне так и сквозило веселье. — Каким же я, по-твоему, был раньше? Он откинулся на спинку скамьи так, словно готовился смотреть удивительно интересное представление. — Язвительный, заносчивый, идеальный... мерзавец. — Ты знаешь, как покорить сердце любого мужчины, дорогая, — саркастично отозвался он, неспешно потирая подбородок двумя пальцами. — Продолжай, я практически растаял. — Любое общение с тобой, как хождение по минному полю. И, знаешь, я даже к этому привыкла. Но теперь, когда ты ведешь себя так... Когда ты не дотрагиваешься до меня по поводу и без, не закатываешь глаза, когда слышишь, что я несу чушь, и... — Так ты делаешь это специально? Но Гермиона не обращала внимания на его иронию. — Салазар, да у тебя даже почти нет того раздражающе покровительственного тона! Выставив вперед локти, он неторопливо покручивал пуговицу на лацкане. — Ты скучаешь по этому? — Я перестаю тебя понимать, — честно ответила она. Он смотрел с небольшим прищуром, будто высмеивал ее, но Гермионе отчего-то казалось, что в его голове происходило сражение. Это читалось в напряженных мышцах шеи и неестественно прямой спине. А еще в глазах. Словно черти внутри торгуются. Мотнув головой, она устало произнесла: — Просто скажи мне — чего ты добиваешься? Миг и решительная ухмылка смягчилась, являя собой безупречную учтивость. Гермионе хотелось верить, что расчетливый блеск в его глазах ей только почудился. — Ты раскусила меня. Она молчала. Вопреки всякой логике его показная покладистость отозвалась в ней лишь предчувствием новых проблем. — У меня к тебе есть одно предложение. — Предложение? — Это насчет твоей проблемы с магией. Она быстрым движением наложила Муффлиато, Том сосредоточенно проследил за ее движениями и немного нахмурился, но уточнять не стал, видимо, отложив это на потом. — Здесь не о чем говорить. — Уловив на его лице гримасу скепсиса, она раздраженно пояснила: — Умиротворяющий бальзам. Я пользуюсь им. Но, если ты ждешь благодарности за те разъяснения... — О, что ты, я просто счастлив быть полезным, — с ироничной небрежностью отозвался Том и лениво придвинулся вперед, всем своим видом демонстрируя, как бесконечно он далек от радости. — Только вот, что же ты будешь делать, когда зелье перестанет действовать? А мы оба знаем, что перестанет. Через неделю. Может две. — У меня есть решение. — Если оно похоже на прошлое, то это хреновый план. — Может быть. Но мы достаточно скоро увидим был ли ты прав, верно? Явно сдерживаясь, чтобы не закатить глаза, он выглядел так, будто собирался объяснить двухлетнему ребенку теорию квантовых струн. Смесь пренебрежения, обреченности и заведомой уверенности в бессмысленности происходящего. — Тебе что-нибудь говорит такое понятие как "самосохранение", дорогая? — любезно осведомился он. — Твоя забота поистине очаровательна. Вот только какое тебе вообще дело? — Я готов предложить тебе решение, которое сработает. — И как же? — Научу тебя контролировать эмоциональные порывы, а следовательно и твою магию. Думаю, мне хватило бы на это месяца. Заманчиво. Именно так звучало все, что он говорил. Почти всегда. Гермиона не спала несколько дней в поисках решения, а аромат асфоделя уже снился ей в страшных снах. В тех немногих снах, где она не участвовала в поцелуях с раздвоенным языком. Живое воображение — ужасный подарок судьбы. И если его помощь значила бы, что ей никогда не придется доставать яйца докси, то это было приятным бонусом. Только существовало одно огромное, как сама Вселенная, "но": не было ни единого шанса, что он не постарается обернуть все в свою пользу. — Бескорыстно? — В это так сложно поверить? — Когда предложение исходит от тебя — да. — Никогда не думала объединиться с Дамблдором? У вас есть пара общих тем, — нейтральность его тона плохо сочеталась с изогнувшимся в слабом раздражении уголком рта. — Считай, что я движим исследовательским интересом. — Исследовательским? Так, когда ты говорил, что знаешь, что с этим делать... — Я имел в виду, что знаю теорию. — Воодушевляет, — прохладно отметила она. Он резко приподнялся, теперь возвышаясь над ней, но в то же время находясь так близко, что если бы не его очевидно нетерпеливое раздражение, то это могло быть почти интимным. Не моргая, она уставилась на него, но едва не пропустила перемену, когда, внезапно хмыкнув, он прикусил щеку изнутри. Точно подавляя улыбку. Подняв руку, он провел большим пальцем вдоль ее скулы, и до сознания запоздало дошло, что на ее лице вновь были извечные чернила. — Не вижу очереди из желающих решить твою проблему, Дрейк, — спокойно произнес он, а ладонь поправила локон за ухо. — На данный момент я — твой лучший вариант. Она оторвалась от скамьи и выставила ладони на стол между ними, теперь оказавшись наравне, фактически нос к носу. — Какую игру ты затеял на сей раз? С нарочитой медлительностью, минуя шею, он провел вниз по ее предплечью, и, остановившись на тонком запястье, мимолетно обвил его пальцами. — Иногда ответ проще, чем кажется. Она не поверила ему ни на секунду. Гермиона прищурилась, намереваясь уйти. Но Том поднялся и, обойдя по кругу стол, остановился за ее спиной. Она вытянулась подобно натянутой струне, когда почувствовала теплое дыхание у уха. — Я даю тебе два дня, Дрейк. Ты можешь согласиться или остаться в своем безумии одна. А пока... — и на ее колени упал небольшой сверток. — ...сделай милость, прекрати травить себя. Неуверенными движениями развернув атласную ткань, она застыла, рассматривая шпильку из белого золота в форме ключа, инкрустированного темным камнем. — Это... — Безделушка Вал, кучу времени провалялась в моей тумбочке, — безразлично бросил он, отступая назад. — Даже не думал, что когда-либо пригодится. На вершине ключа раскинул крылья миниатюрный дракон. Детализация выглядела впечатляющей. Вряд ли Вальбурга разбрасывалась изделиями гоблинской работы. Гермиона могла поклясться, что это трансфигурация. Фантастического уровня. Рассматривая мелкие чешуйки на продолговатом туловище, она с сожалением вспомнила свои опыты, что редко продвигались дальше простейших ромашек. — Это был ворон, но я слегка доработал ее. Так она больше походит на твою семейную реликвию. "Слегка доработал" — истерично подумалось ей. Только кто-то вроде Риддла мог так пренебрежительно отозваться о столь раздражающе вычурном изделии. Ее глаза замерли на небольшом камне, обрамленном хвостом. — Морион. — Он показался мне наиболее подходящим. Не возникнет конфликта с темными стихиями, и должен помочь с особо бурными проявлениями эмоций. Не дождавшись никакого ответа, кроме ее напряженного молчания, он повернул ручку, впуская в помещение многовековой сквозняк замка. Но когда за спиной раздался тихий звук закрывающейся двери, сползая вдоль скамьи, она прошептала: — А еще он цвета твоих глаз. Все еще сжимая в ладони металл, Гермиона прикрыла лицо книгой. Где-то внизу, под толщами земли, адские котлы уже грелись в ожидании нее.***
Blues Saraceno — The Devil Never Sleeps Она была перенасыщена чужим восхищением. Ее буквально начинало мутить, но Лукреция Блэк без остановки демонстрировала всем желающим и просто проходящим мимо неприлично огромный бриллиант. Будто никто не знал, какой ценой ей досталась эта помолвка. Которая, кстати, явно не планировала отменяться. И подозрения Грейнджер беспокойным комком ютились где-то в подсознании. Несмотря на все уверения Тео, исследования, щедро предоставленные Олдманом, и даже авторитет Кингсли — она точно знала, что права. Масштаб предполагаемых изменений потрясал воображение своей непредсказуемостью. Но Гермиона отложила эти размышления в самый большой и пыльный ящик сознания. Слишком длинный перечень проблем. Все по порядку. Сначала магия, потом миссия, где-то между всем этим отдельным пунктом избавиться от глупой влюбленности. Она перевела взгляд на Тео, но он в данный момент был слегка занят. Клементина Лавгуд могла показаться немного странной, отчасти нелепой, но ее нельзя было упрекнуть в отсутствии целеустремленности. С самого начала взяв курс на Теодора, она уверенно и непоколебимо продвигалась, как ледокол, прорубающий путь к его сердцу. И даже несмотря на то, что подол ее юбки был измазан в грязи, примерно так, как бывает от долгого сидения на траве, а в волосах красовалась ветвь, расплывшись в счастливой улыбке, девушка оживленно махала своему учителю нумерологии. Грейнджер сдавленно хохотала, чувствуя как начинает задыхаться, когда Нотт нервно улыбнувшись, поспешил уткнуться в тарелку. Густые темные брови были сведены в столь скорбной мине, словно он просто мечтал утопиться здесь и сейчас, и единственным препятствием было то, что овсянка казалась недостаточно жидкой, чтобы соответствовать его цели. — Нужно быть предельно осторожной, их фермент токсичен, так что тебе лучше запастись перчатками из кожи венгерской хвостороги. От неожиданности Гермиона едва не опрокинула кубок, когда Риддл вдруг устроился прямо напротив нее. И, вероятно, стоило бы сделать именно это, и желательно прямо на его идеально выглаженные брюки, потому что сегодня с ним в комплекте шла Роуз Паркинсон. Обаятельная, красивая и по уши влюбленная. И это было больше. Намного больше, чем она была способна вынести. Гермиона хотела бы найти какую-то менее приземленную причину для антипатии к Роуз, чем ревность. Но, несмотря на то, что тетушка Паркинсон не могла прожить ни дня не отираясь возле Тома, в остальное время она казалась весьма милой. Правда, это происходило в редкие, практически незаметные мгновения, но нужно ведь быть справедливыми. Вот и теперь Роуз, сверкая восхищенным взором, слушала про приготовление раствора из листьев алихоции. Грейнджер чуть слышно фыркнула. Риддл был не особо избирателен в выборе публики. А еще он все продолжал и продолжал болтать. По необъяснимой причине происходящее сильно напоминало измену. Отчетливо ощущая как к горлу подступает тошнота, Грейнджер уже подумывала над тем, чтобы вовсе отказаться от еды этим утром, когда над головой раздались хлопки крыльев, и ровно перед ней рухнула приблизительно дюжина писем. Гермиона замерла в недоумении, пока не различила фамильную печать. Блэк. На другом конце стола Орион издал глухой стон при виде аналогичной картины напротив себя. Конверты пачками сыпались на стол, начисто погребая под собой все его надежды на завтрак. — Вы что, пропустили семейное торжество? — обернулась она к Альфарду. — Что-то вроде того, — невесело усмехнулся он, занося палочку, но Гермиона перехватила его руку, настойчиво сжав ладонь. — О, не стоит. Я отчетливо вижу в этой куче громовещатель. — Она одарила повторным вниманием кипу украшенных вензелями листов. — На самом деле, их там по меньшей мере три. Отпустив выражение совсем уж неподходящее наследнику великого дома Блэк, Альфард с особо злостным лицом уничтожил их каким-то изощренным заклинанием. — Что ты использовал? — Грейнджер заинтересованно разглядывала небольшую прожженную дыру, что теперь красовалась посередине стола. — Одну дрянь из семейной библиотеки. Подняв глаза, она чуть вздрогнула, столкнувшись с напряженным взглядом Риддла, но не отвела взор, с вызовом вздернув бровь. Их странная игра в гляделки продолжалась, пока Паркинсон не разлила сок. И уже через секунду рассыпалась в благодарностях Тому, когда он героически ликвидировал последствия. Ну конечно, у нее ведь нет собственной палочки. — ...составишь мне компанию на вечер Слизнорта? Грейнджер наблюдала как Роуз вновь настойчиво вцепилась в плечо Риддла, оттягивая воротник, и со смущенной улыбкой что-то шептала. Слишком близко к его уху. Практически касаясь губами мочки. Нет, действительно, это было необходимо? Грейнджер подозревала, что девчонка ретировалась бы со скоростью ветра, ни разу не обернувшись, если бы только узнала, как Том будет выглядеть через каких-нибудь тридцать лет. По необъяснимой причине эта мысль доставила ей удовольствие. — Гермиона? Она растерянно обернулась. Вечер Горация. Точно. — Да. Да, конечно, Альфард. Он кинул взгляд через стол и черты исказились в неясной эмоции, но спустя мгновение все сменилось безразличием.***
Jeremy Renner — Main Attraction Что ж, она немного просчиталась, недооценив впечатлительность Коллума. Его навязчивость ранее была ничем, в сравнении с тем, как плотно он взял ее в оборот сразу после их разговора. В графе "Уоттерсон" она поставила мысленную галочку напротив "редкого фанатизма". Трижды он подкараулил ее у лестницы, ведущей от спален, однажды у теплиц и даже пару раз потревожил ее в облюбованном убежище, скрытом в недрах библиотеки. Гермиона несла свой крест с редким для нее смирением. Но в среду, когда она, разъяренная как пресловутая химера, — проиграть Долохову три раза подряд, что за стыд, — шагала в сторону общежитий, Коллум совершенно зря попался ей на глаза. — Да ты должно быть издеваешься. — Ты обязана это прочесть! — самозабвенно настаивал он и, игнорируя слабые протесты, размахивал перед ее лицом очередной рукописью. — Это самое подробное описание из всех, что я встречал! Гермиона нахмурилась, вцепившись взглядом в обложку, и почувствовала, как брови ползут вверх. "Записи из жизни Херпо Фоула" — гласило название. Весьма сомнительно, что биография, посвященная первому в мире создателю крестражей, просто завалилась за полку по астрономическим прогнозам. — Коллум, где ты вообще ее достал? Но он лишь отмахнулся. — Купил у одного жулика из Лютного. Ошарашенно оглянувшись, Гермиона втолкнула его за ближайший гобелен. — Уоттерсон, ты совершенный идиот! Он брезгливо покосился на покрытые пылью рукоятки метел, скучившиеся в углу, и незамедлительно сделал шаг к центру чулана. — Могла бы и поаккуратнее, — проворчал Коллум, интенсивно отряхивая плечо. — Я пока не выяснил, как именно Селвины могут быть связаны с семейством Ле Фей. Единственная их связь с Албанией — поместье в Дурресе, — поведал он со скорбной миной на лице. — Но оно куплено только век назад. — Ты рылся в моей биографии? — искренне возмутилась она. — Я не нашел твоих документов, только твоей матери, но это неважно... Грейнджер сузила глаза в настолько чистейшем негодовании, что встретившись с ней взглядом, Коллум осекся и отступил к стене. Он ее боялся. Бесспорно. Но кажется, у него не хватало извилин в левом полушарии мозга для перехода от поверхностного страха к глубокому ужасу, чтобы никогда больше не подходить к ней с такими тупыми навязчивыми идеями. Закатив глаза к потолку, и собрав воедино все свое терпение, ей пришлось прочитать ему пронзительно мучительную лекцию о нарушении личных границ в качестве платы за свой недалекий проступок. По прошествии двадцати минут, полных вдохновенной речи, ее дыхание немного сбилось, щеки пылали, но ей придавало воодушевления его совершенно раскаивающееся лицо. Она предпочитала думать, что это было именно раскаяние. Сполна насладившись его потупленным взором, она приостановилась. Ей просто нужно переключить внимание с собственной персоны, пока он случайно не обнаружил несостыковки в ее алиби. Смотря на его недовольственную гримасу, Грейнджер с внутренним скрипом приняла решение. Что ж, дело требовало жертв. Даже если эти жертвы выложены из ее душевной боли и дополнительных заданий по прорицаниям. Гермиона ненавязчиво поинтересовалась: — Коллум, как ты относишься к тому, чтобы посвятить ближайшие вечера астрономии? — Это предложение? Он как-то странно взглянул на нее. Будто она только что попросила его прилюдно раздеться. — Да... Я думаю, что могла бы договориться для нас о легальном посещении Астрономической Башни. В конце концов, Риддл прав, у нее были неплохие отношения с нынешним директором. Уоттерсон вдруг стремительно покраснел, уткнулся носом в пол и принялся неразборчиво бубнить: — Знаешь... идея хорошая, правда. Но я... время неподходящее. — Он вдруг невпопад засмеялся. Довольно искусственно, как если бы ему мешала кость в горле. — А еще у меня целая куча заданий по травологии, ты не представляешь... Гермиона испытала искреннее удивление, наблюдая, как его щеки пунцовеют буквально на глазах. — Но это не мешало тебе планировать какие-то дикие эксперименты надо мной. Спустя некоторое количество жутко неловких секунд тишины и избегающих взглядов Грейнджер осознала — Коллум решил, что она использовала эвфемизм, подразумевающий совсем иные посещения Астрономической Башни. И снова — подростки ужасно испорчены. — Возможно в другой раз, Гермиона, — наконец выдавил он. Она не знала смеяться ей или плакать. Подумать только, прямо сейчас Коллум Уоттерсон, парень, обладающим редким обаянием соплохвоста, пытался ее отшить. Причем крайне неумело. Это довольно сильно ударило по ее самооценке, и около минуты Гермиона просто попеременно открывала и закрывала рот. Вероятно, весьма убедительно соответствуя представлениям Коллума об отвергнутой девушке, потому что он даже утешающе, с некоторой долей неловкости, похлопал по ее плечу, что очевидно должно было быть заботливой поддержкой. — Надеюсь, ты понимаешь, что я говорила исключительно об учебе? — спросила она, наконец справившись с эмоциями. — Да, конечно, Гермиона... Я все понял. — Я серьезно, Коллум. По его лицу легко читалась интенсивная работа шестеренок. Она практически слышала их скрежет. — Ты уверена? — Абсолютно в этом убеждена. Уоттерсон все еще смотрел на нее с подозрением, и она насмешливо добавила: — Мне дать тебе клятву? — Нет, это было бы чересчур. — Ты думаешь? — язвительно поинтересовалась она, но не дождавшись никакого ответа, кроме угрюмого взгляда, дополнила, — отлично. Я договорюсь с Диппетом заниматься по вторникам с десяти до двенадцати. — И как же ты собираешься выбить разрешение на занятия после комендантского часа? — Звезды достаточно плохо видны днем, Коллум. Я найду, как договориться с директором. — Слизерин гордится тобой, — хмыкнул Уоттерсон. Она недовольно посмотрела на него, воскрешая в памяти одну похожую беседу. — Прекрасно, — с прохладцей ответила она, разворачиваясь к выходу. Он настойчиво протягивал книгу прямо в ее руки. — И все же прочти. — Просто верни ее туда, где взял! И я заклинаю тебя, сделай все возможное, чтобы никто никогда не узнал, что она вообще была у тебя в руках. — Но, Дрейк!.. Гермиона закатила глаза и, сдувая упавший на щеку локон, выглянула из-за гобелена, чтобы практически сразу врезаться в чье-то плечо. — Простите, я... — начала было она, когда сознание толчками донесло ей, кому принадлежал значок старосты, что оказался прямо перед ее взором. Риддл. Предсказуемо. Его голос, пронизывающий взгляд и даже чертов запах уже становились ее постоянными спутниками. Мало того, что всю прошедшую неделю она не обходилась без его присутствия, теперь он, кажется, решил посягнуть еще и на внеурочное время. Официально: это именно тот момент, который положил начало его преследованиям маглорожденных. Придурок был неподражаемо в этом хорош. Гермиона обреченно покосилась в сторону, уже видневшегося прохода к общежитиям. Путь до собственной спальни сегодня сплошь состоял из препятствий. — Какая удача, Дрейк,— он обращался к ней, но создавалось ощущение, что куда больше его заинтересовал выглядывавший из-за девичьего плеча Коллум. — Орион искал тебя. Хотя, как я вижу, ты немного занята. Ситуация и без того казавшаяся весьма интимной стала только хуже, когда Уоттерсон сделал шаг вперед, практически прижавшись к ее мантии. Гермиона почувствовала, как сумка шевельнулась и стала тяжелее. Он все же всучил ей эту дурацкую книгу. — О, нет, мы уже закончили, — невнятно пробормотала она, отточенным движением воткнув локоть в ребро Коллума. Тот тихо охнул, но не отступил. — Что ж, я рад, что не помешал, — практически не разжимая челюсть, произнес Том, ее и без того алое лицо, вероятно, покраснело еще сильнее. Если бы можно было выдавать призы за самые неуместные реплики, Грейнджер должна была получить его вне очереди. — О, Мерлин, я имею в виду... — Она говорит, что затащила меня сюда, чтобы просто поболтать наедине, — вдруг надменно раздалось за ее спиной. Обернувшись, Грейнджер возмущенно уставилась на Коллума. Не хватало еще, чтобы ей приписали роман с кем-то вроде него. Она скрипнула зубами, подавив страстное желание отвесить мелкому нахалу подзатыльник. — Но я думаю, мы действительно закончили, — как ни в чем ни бывало улыбнулся Уоттерсон, явно наслаждаясь своей минутой славы. — До встречи на Астрономической Башне. Пришли мне записку с подходящим временем. Даже Снейп бы позавидовал эффектности, с которой полы мантии Коллума взметнулись, когда он устремился в сторону Большого Зала. Плюс ко всему ей совсем не нравился провожающий парня отрешенный взор Риддла. Задумчивый Том — самый непредсказуемый Том. — Он начинает меня раздражать, — сказал он так спокойно, как если бы говорил, что на небе снова взошло солнце. Вздохнув, Гермиона помассировала виски, отчаянно желая исчезнуть с лица земли. Чисто технически, может ли она провалиться сквозь пол, когда они уже находились в подземельях? — Занятия, — отчеканила Грейнджер, силясь вернуть себе невозмутимость. — У нас с ним дополнительные занятия по Прорицаниям. — Я бы мог в это поверить, если бы не знал, как сильно ты их ненавидишь, — холодно отметил он, все еще смотря вслед Уоттерсону. Предпочитая не задумываться откуда он вообще это знал, Гермиона попыталась протиснуться мимо него, мягко подтолкнув в грудь. Но мантия зацепилась за рукоятку одной из метел, едва не повалив на них весь остальной ворох. Том рефлекторно выкинул руку над ее головой перехватив отполированное древко, и она облегченно выдохнула. — Спасибо. Нет, правда, спасибо. Слушай, ничего такого не... я просто пытаюсь помочь ему влиться в коллектив. Его навыки общения откровенно ужасны. Том отшвырнул метлы обратно и сделал резкий шаг к ней, вновь оттесняя за гобелен. В полутемном помещении среди клубящихся в воздухе пылинок, черты его лица, будто даже стали острее. Она рефлекторно попятилась, пока не ощутила позвоночником стену, когда Риддл приблизился еще на один шаг. Вихрь мыслей атаковал ее разум, не позволяя как следует сосредоточиться ни на одной. Как много он слышал из их разговора? Плохо, если там было что-то о продавцах из Лютного. Или об ее отсутствующих документах. И просто ужасно, если сейчас он впервые услышал о создателе крестражей. Крепче сжав кулаки, Гермиона изо всех сил изображала спокойствие, но внутри поселилась безотчетная, выжигающая нутро паника. — Так ему нужна была твоя помощь? Она молча кивнула, отчаянно пытаясь придумать, как ей выиграть время. А главное, о чем говорить? Если бы она только знала, когда именно он подошел... — Мило. — С обманчиво ласковым видом Риддл склонился, и легко подцепив пальцем подбородок, приподнял ее лицо. — Но скажи мне, чулан для метел был необходимым условием для этого, дорогая? Она была практически уверена — в конце он перешел на парселтанг. Практически, потому что ее слух очень сильно заглушали удары собственного сердца. Его злость буквально витала в воздухе, удушливой волной забивая рот и ноздри пряным ароматом хвои. Ее рука сжалась на палочке, а взгляд инстинктивно перебегал в поисках решения. — Не знала, что существует запрет на личные разговоры. — И ты действительно планируешь те самые личные разговоры с Уоттерсоном в Астрономической Башне? Очередной кивок. — Не означает ли это, — ладонь прихватывает волосы у корней, и она морщится от слабой боли, — что накануне ты мне солгала, Гермиона? Он произнес ее имя угрожающе, едва ли не по слогам. Мгновение чистого неприкрытого испуга, от льда в его тоне даже сковало дыхание, но следом оброненные им слова догнали слух. Что он сказал?! — Солгала? — В библиотеке. Не мигая, с восторгом, полным облегчения, Гермиона медленно осознавала — без сомнения он зол, но причины совершенно иные. Снова Том и его собственнические инстинкты? И никаких подозрений? Боже, если это так — она готова была его расцеловать. Но все же неуверенно уточнила: — Так ты и правда думаешь, что я и Коллум?.. — Либо так, — голос стал чуть громче, однако его губы почти касались лица, а шипящие нотки ползли по ее коже, — либо у вас с ним есть какие-то общие тайны. Какой вариант правдоподобнее? Рука с отведенной назад сумкой дрогнула. Нет, это точно не то, что ему следовало видеть. Но хищный въедливый взгляд все же заинтересованно проследил за ее движением. Она разжала ладонь, когда темные глаза остановились на участке дакрона видневшемся из-за ее локтя, и пренебрежительно дернула плечом, в попытке отвлечь его внимание. — Я... Ты не можешь быть серьезен. Мы говорим об Уоттерсоне. Его вообще хоть раз видели в присутствии девушки без отчаяния в глазах? Мрачная усмешка и, подняв голову, он снова смотрел на нее. — Я наблюдал это минуту назад. Обжигающе холодная ярость в его исполнении выглядит знакомо. Всегда все та же. Со сведенными бровями, четкой линией плотно сжатых губ, и глазами, буквально излучающими вайбы серийного убийцы. — Вот оно. — Ее торжествующий шепот казалось озадачил его, но ей было все равно, Грейнджер ощутила себя так, словно внепланово наступило Рождество. Она не сошла с ума — Риддл в очередной раз примерял личину. — Что ты?.. — То, о чем я говорила, — выпалила она на одном дыхании. — Твоя прежняя личность. Он фыркнул, но Гермиона почувствовала, как хватка на волосах чуть заметно ослабла. Хмурый прищур не исчез, но уже не был так болезненно выражен. — И ты в восторге потому что?.. Гермиона до боли закусила щеку изнутри. Она ведь легко может проверить свою теорию. И вовсе не потому что ей этого хочется. Определенно. Просто небольшая проверка... чтобы развеять опасения. Посмотрев ему в глаза, она перевела взгляд на губы. В последнюю очередь думалось, что Риддл сгорал от желания ее поцеловать. Вообще-то, судя по напряженно стиснутой челюсти, он скорее был в шаге от того, чтобы ее придушить. Мероприятие, что она запланировала, сравнимо по надежности с шатким стулом: одно неверное движение и упадешь, ободрав колени. Но захлестываемая адреналином от недавнего открытия Гермиона все же приподнялась на мыски и выдохнула: — Потому что предыдущая пугала меня до чертиков. По изогнутой в недоумении брови было очевидно, что прямо в этот момент Том очень сильно сомневался в ее здравомыслии. — Тебе говорили, что ты очень странная? Ленивый прохладный тон все еще бил отчужденностью, но его ладонь неторопливо перешла с затылка к углу челюсти, поощряюще мазнув по скуле большим пальцем. — Пару-тройку раз. Он рассматривал ее так тщательно, чуть ли не сканируя, будто раздумывал, и она послушно застыла в ожидании. Ведь в этом цель, верно? Дать ему иллюзию контроля. Что бы Риддл о себе ни думал, она тоже неплохо его изучила. Было бы ошибкой позволить себе ухмылку, и Гермиона едва сдержалась, когда он наконец приблизился. — Скажи, что ты скрываешь от меня? — его горячее дыхание на щеке ощущалось так явственно... Маловероятно, что он в самом деле ждал ответа. К тому же тогда просто не было бы смысла в руке, что сейчас мимолетно прошлась по ее позвоночнику. Уверенность в необходимости эксперимента стремительно таяла. Вряд ли за последнюю неделю Гермиону посещала идея хуже. Можно просто остановиться на том, что он ревновал и точно не собирался перерывать ее биографию или расспрашивать о крестражах. Но тело словно руководствовалось собственными, одному ему ведомыми, убеждениями, когда она подалась вперед, минуя те неловкие пару дюймов. Порывистое столкновение губ, а в следующее мгновение ее лопатки врезались в каменную кладку стены. Его язык коснулся влажной нижней губы и легко проскользнул в рот, пока тонкие пальцы цеплялись за плечи. И это было ошеломляюще... так, будто раньше она не до конца понимала насколько жутко скучала по этому. Его ладонь отчего-то уже ставшим привычным уверенным движением прошлась по талии и жестко обхватила бедро, бескомпромиссно сминая ткань юбки. Тепло требовательных прикосновений обжигало и поднималось все выше, стремительно разрушая и без того хлипкие барьеры ее выдержки. "Какое безобразие!", — она едва не отпрянула, толкая его кулаками в грудь, но Том только крепче прижал к себе левой рукой и усмехнулся. — Портрет, — охрипший голос отозвался в ней легкой дрожью, и, отчаянно перебегая взглядом по его лицу, Гермиона собиралась остановиться. Честно. Прервать все это, пока окончательно не потеряла разум, но мелькнувший в темных глазах огонь, ухмылка и последовавший за этим поцелуй лишили ее тех немногих остатков воли, что еще ютились на дне сознания. Закрыв веки, она нетерпеливо вытянулась, одновременно притягивая его за воротник рубашки. Ближе, почти до невозможности свободного дыхания... отдаленно ощущая, как по собственному горлу прокатился стон. Пальцы, лежавшие на ребрах, плотной хваткой сжимали кожу, а колено устроилось между ног, запирая ее в этом небольшом пространстве между ним и стеной. "Я непременно доложу директору!" Раздраженно рыкнув, он, не глядя, послал заклинание, и крики прекратились. Она откинула голову и вздрогнула, когда зубы прикусили тонкую кожу шеи. Соскользнув с плеча, сумка повисла на сгибе локтя, а под коленями поселилась слабость. Его рука зарылась в волосы, и она почувствовала вибрацию, отдающую легким потрескиванием. Резко отстранившись, он подхватил лямку сумки и небрежным движением отправил ту на пол, но, не дав ей как следует сконцентрироваться на этом, тут же обхватил подбородок ладонью. Медленно мазнул пальцем по припухшей нижней губе, оттягивая ее вниз, и поднял потемневший взгляд. — Тебе лучше запомнить, что я не делюсь, Гермиона. Никогда.***
— Фу, — лаконично изрек Тео. — О да, — с неподдельным энтузиазмом кивала она, покручивая длинный локон. — Знаешь, у него был этот жуткий голос, которым он обычно говорит всякие нелепые гадости. "Я хочу видеть, как свет померкнет в твоих глазах, Гарри", "Ты должна запомнить, что я не делюсь, Гермиона", "Настоящие лорды спят только на шелке". Бла-бла-бла. Жутко пафосное создание. — Шелк? — Последнее — моя выдумка, — покачала она головой и, не удержавшись, фыркнула. — Основанная на реальных событиях. — Я не хочу даже думать об этом. — Ненавижу шелк. — Да, Малфой упоминал. Гермиона озадаченно подняла брови, вглядываясь в лицо собеседника. — Я говорила об этом Драко? Тео неоднозначно промычал, словно напевал невнятный мотив, и внезапно закашлялся. — Так ты проверяла ее? — неожиданно сменив тему разговора, кивнул на стол, где все еще лежала шпилька. — Разумеется, — ответила она, сопровождая его полным подозрения взглядом. — Но там не было ничего стоящего внимания. Он навел палочку, осторожным выверенным движением проводя над украшением. — О, как интересно. Эйвазивные чары. Что ж, кажется, он не вынашивает план твоей смерти. — Знаю, там была пара защитных заклинаний, — равнодушно бросила Гермиона, переводя взор на потолок. — Достаточно средних, я ожидала от него большего. — Пока ничего интересного, кроме того, что здесь есть следы родовой магии. — Он говорил, что раньше это принадлежало Вал. — И просто так отдал тебе? — Зачем ему украшение для волос, Тео? Вряд ли оно понадобится ему в будущем. Осуждающе цокнув в ответ на ее насмешку, Нотт скривил уголок рта в ухмылке. — А зачем ему нужна была диадема? — То было реликвией основателей. А это драгоценности чистокровных. Разница все же есть. — Ты говорила, что вы не встречаетесь, но не думаю, что он бы подарил столь ценную вещь случайной подружке. Прикусив щеку, Гермиона задумчиво рассматривала очередную сеть заклинания куполом возвышающуюся над шпилькой. — И что мне делать? — О, ну для начала... я бы посоветовал не спать с ним. Натянуто улыбнувшись, она елейным тоном спросила: — Что-то еще? — Клянусь, у меня от тебя мигрень, Грейнджер. Он все еще сидел напротив, и грозно хмурил брови, до боли походя на консервативного отца. Правда, образ слегка портил пушистый плед на его плечах. — Ты выглядишь так, словно собираешься требовать, чтобы он женился на мне. И шутка, определенно, не была удачной. — Так хочешь стать миссис Риддл, дорогая? — любезно осведомился он. — Могу оставить тебя здесь. Выйдешь замуж, заведешь деток, а я передам Поттеру большой привет от вас обоих. — Конечно нет, Тео. Но я ожидала от тебя чего-то более масштабного. Ты перестал кричать на меня всего спустя полчаса. — Можешь гордиться собой. Ты окончательно расшатала мою психику. Гермиона, я просто... — пробормотал он, потирая виски. — Я могу понять многое. Твою любовь к первым изданиям и ужасающе дорогой обуви... но, когда дело касается мужчин, не могла ты выбрать кого-то поскромнее, чем Том-гребаный-Риддл? — Очевидно у меня не вышло. — она усмехнулась. — Но я ищу в этом плюсы. Похоже, мне нравятся умные мужчины. — И, немного помедлив, добавила: — Амбициозные умные мужчины. — Да неужели? — недоверчиво протянул Тео. — Пойми правильно мой скепсис, но ты встречалась с Уизли... — Рональд не глуп, — холодно заметила она, скрестив руки на груди. — Ну он не производит впечатления гения. Как и тот стажер из отдела магического транспорта. Напомни, какой закон он хотел протащить? — Я убеждена, что он шутил. — Хорошо, что хоть ты в это веришь. Ладно, это был промах с ее стороны. Летающие пылесосы, подумать только. Ну что за идиот. — Пара стабилизирующих и защитных. Больше не вижу ничего, — устало вздохнул Нотт, разминая руку. — Снять? Она отрицательно качнула головой. — Пусть будет. Хотя я не понимаю, откуда был треск. Рука скользящая по ее предплечью, укус плеча, чуть сильнее чем обычно. Его ладонь в волосах. А потом треск и громкий стук, упавшей на пол... Она бросилась к своей сумке, судорожным движением выворачивая ту наизнанку. Но ничего кроме перьев, свитков, пары шоколадных лягушек и учебника по травологии. — Грейнджер, какого хрена?.. — Тео, — она медленно обернулась, хищно сверкнув глазами. — Я убью его.***
Johnny Cash — Personal Jesus Минуя Эйвери, что расположился на диване в общей гостиной, она взбежала вверх по лестнице к знакомой двери и без колебаний распахнула ее так, что та отскочила, громко стукнув ручкой по стене. — Кто бы мог подумать, что ты такой прекрасный карманник, Риддл, — искусственность ее ласкового тона резала даже собственные уши. Но, сидевший в кресле у противоположной стены Том лишь улыбнулся, очевидно забавляясь. — Твою-то мать, — обреченно возведя глаза к потолку, пробормотал Абраксас, и, поспешно встав с кровати, убрал со стола бутылку огневиски в прикроватную тумбу. Риддл неторопливо поднялся с кресла. — И тебе добрый вечер, моя любовь. — Немедленно верни книгу! Малфой, подхватив подушку и одеяло, направился к выходу. Проходя мимо Гермионы, он нахмурился, на долю секунды замерев у торшера, и взял с тумбочки портсигар. — Что ты... — Если мне придется ночевать в гостиной, я предпочитаю иметь под рукой все доступные удобства, — снисходительно пояснил он и, выудив одну сигарету, сжал ее между губ. Гермиона отчетливо ощущала, как щеки окрашиваются в бледно-розовый. — Я не задержусь здесь. — О, безусловно, — серьезно кивнул он, не сбавляя шага. Риддл тихо засмеялся, наблюдая, как она безотчетно приоткрывала рот в возмущении, глядя на только что захлопнувшуюся дверь. — Ты не можешь винить его. Она мотнула головой и упрямо вздернула подбородок. — Книга. — Узкая ладонь поднялась в требовательном жесте. — Как скажешь. — Подойдя к письменному столу, он выдвинул верхний ящик. — Чтиво, кстати, весьма посредственное, хотя выбор специфичен. Он протянул ей книгу, но стоял на месте, ожидая пока она сама подойдет к нему. Закатив глаза, Гермиона спешным шагом прошла через комнату, остановившись прямо напротив. — И как только ты сам от себя не устаешь. — Бывали разные дни, — усмехнулся он и крепче сжал обложку, внимательно смотря ей прямо в глаза. — И давно ты интересуешься змееустами? О, с весьма недавних пор. — Мне сказали, что там информация о Моргане. — Не увидел ничего нового. Все та же городская байка. Обычная волшебница из захолустья становится могущественной ведьмой, а после трагически умирает от руки собственного любовника, — как бы подчеркивая тривиальность сюжета, Риддл иронически улыбнулся, чуть растягивая слова. — И он обречен жить вечно в нестерпимых муках без любимой. Прикусив губу, она снова бросила взгляд на обложку. — Они с Херпо были влюблены? — Ты не слышала эту историю? Тогда ознакомься, но это будет достаточно скучно. Мне было. — Она и не была предназначена для тебя, — недовольственно взирая на него, Гермиона потянула на себя книгу, чувствуя как та выскальзывает из его пальцев, как если бы он намеренно ослабил хватку. — Ты обманом стащил ее. И где ты вообще этому научился? — Я из приюта, помнишь? — снисходительно хмыкнул он и наклонил голову к левому плечу, немного прищурившись, словно наслаждался смущением в ее глазах. — Полезные навыки. — Твоя книга у тебя, Дрейк. — с намеком произнес он, кидая взгляд на дверь. Но она продолжила стоять, и Том тихо хмыкнул. Гермиона отлично видела, что он догадывается о настоящей причине ее прихода, но хочет, чтобы она произнесла это первой. — По поводу твоего предложения... Она выпрямилась под его насмешливым взглядом. — Я согласна. — О, польщен твоим доверием. Отойдя на пару шагов и невербально придвинув к себе стул, Гермиона села, нацепив свое самое высокомерное выражение лица. — Не спеши с этим, милый, у меня целый список условий. Скептично прищурившись, он уточнил: — То есть я помогаю тебе, но у тебя есть условия? — Все верно. Риддл усмехнулся, проводя пальцем по нижней губе. — Кто бы сомневался. — Оперевшись на край стола, он махнул рукой, левитируя бумагу и перо. — Что ж, пиши.***
— Наш план — дерьмо, — безапелляционно заявила Эмилия, встряхнув копной темных волос. Ее собеседница рассеянно водила вилкой по тарелке, будто надеялась, что благодаря этим нехитрым манипуляциям неудобоваримая картофельная масса на ней превратится во что-то съедобное. — Мне кажется мы уже близки. — И когда же именно тебе так начало казаться? Когда мы потеряли кучу времени в жалкой лачуге, в которой даже не нашлось кровати? Или, может быть, когда мы обыскали каждый более-менее подходящий угол во всем сраном Уэльсе? Адамс отпила из глиняной кружки и закашлялась, чувствуя как прогорклый вкус обволакивает ее небо, видимо, рассчитывая остаться на нем навсегда. Крепкая гадость. — Ты снова ругаешься, — отметила Лавгуд, не поднимая глаз. — О, возможно, потому что я, блять, в бешенстве? Какой черт вообще убедил меня взять тебя с собой... Слабое поскрипывание, издаваемое царапанием металлом керамической поверхности, выводило Адамс из себя и она остановила тонкую руку. Лавгуд подняла голову со взором, светящимся недоумением. — Гермиона. — Чего?.. — Это Гермиона убедила тебя. Хотя ты спорила, кричала и размахивала кулаками. — В невыносимо ясных глазах мелькнуло нечто вроде укора. — И тогда ты тоже много ругалась. — Да, так и было — хмыкнула Адамс. — И все же напомни мне при первой же возможности дать Грейнджер расчет. — Ты не уволишь ее. — И откуда только ты черпаешь столь ценную информацию? Но Луна игнорировала ее. Опять. Адамс прикрыла веки, медленно ведя счет в голове. Диапазон внимания у девчонки был не лучше, чем у аквариумной рыбки. Вот прямо сейчас Лавгуд задумчиво смотрела в пространство над ее плечом. Пометка на будущее: никогда не подключать аналитиков к операциям. Лучше высечь это на камне. Устало вздохнув, Эмилия обернулась в направлении ее взгляда. Она лениво рассмотрела помещение. Но ни в компании выпивох напротив, ни в удручающего вида бармене за стойкой, ни в покосившейся мебели не было ровным счетом ничего интересного. Завершая безрадостную картину, какой-то мужчина, завалившись вправо, едва не перевернул соседний столик. Невнятно выругавшись, он устремился к выходу. Адамс сморщила нос. Весьма колоритное местечко. — Что на сей раз привлекло твое внимание? Ты снова обнаружила какую-нибудь невидимую дрянь? С противоположного угла усилился гул, перемежавшийся с хриплым гоготом, и Адамс закатила глаза в безысходном раздражении. Сидя в просторном кабинете начальника, иногда, в минуты ностальгической дурости, она подумывала, что скучает по участию в операциях. Но реальность была такова, что она просто забыла насколько это бывает ужасно. — Я думаю о бессмертии. Некоторое время Эмилия молча смотрела на нее. Порой ее терзали сомнения – не издевается ли часом над ней ее полоумная напарница? Она придвинула обратно стакан с алкоголем. Не стоило убирать его так далеко. — Хорошо, — медленно протянула Эмилия. — И что не так с бессмертием? — Многие считают его даром, — ровным тоном вещала Луна, устремив пустой взгляд на небо, едва видневшееся из-за выцветших от пыли и времени шторок. — Стремятся обрести, ни на секунду не подозревая, что это самое настоящее наказание. Все те случаи, когда Адамс наконец удавалось уловить ход ее мыслей, Лавгуд неизменно выдавала какую-нибудь пространную речь, напрочь обесценивая все потуги. — При чем здесь наш разговор... — начала было она, но остановилась, не договаривая фразу, — а впрочем, все равно, знаешь, забудь. — Иногда мысли просто приходят ко мне сами. Эмилия посмотрела на нее с неподдельным сочувствием. — Какой же ад должно быть творится в твоей голове. Мягко улыбнувшись, Луна пожала плечами и принялась болтать что-то о трезубцах, Вселенной и пауках. Подперев ладонью щеку, Адамс, отстраненно уставилась в окно. Застрявшая в сороковых, сидя в промозглом кабачке на окраине Хогсмида, она была вынуждена слушать бессвязную болтовню сумасшедшей. Господь, дай ей терпения.***
Одинокая фигура спешно продвигалась в направлении единственной работающей гостиницы Хогсмида. Слишком неожиданно. Как удар ниже пояса, отдающий болью сразу во всех направлениях, перехватывающий дыхание. Глубокий омут голубых глаз, он не рассчитывал увидеть их спустя столько лет. Хотя и запомнил их более синими. Поскользнувшись на грязи смешанной с растаявшим снегом, он звучно выругался. Его ничего не держит в Англии, кроме одного. Эта история должна была закончиться, медальон должен был наконец оказаться в его руках, как у единственного владельца. Но эта девчонка сегодня будто выбила почву из-под ног. В безысходном раздражении он поднял голову к звездному небу, и зловещий шепот прервал ночную тишину. — Как же сильно, должно быть, ты сейчас смеешься, старая ты стерва.