***
Гермиона прижалась лицом к его плечу, отказываясь признавать реальность. Она была убеждена, что ее мнимые, весьма тревожащие чувства вызваны обычным влечением. Ну хорошо, необычным. Патологически опасным влечением. По-видимому, они были одержимы наваждением, что мгновенно проходит, как только находит закономерный исход. И Гермиона подозревала, что где-то между пощечиной и ее расстегнутой рубашкой Риддл пришел к похожим выводам. На одну полную безумия секунду секс показался хорошим выходом из их непрекращающегося хождения по кругу. Но сейчас она очень сильно в этом сомневалась, потому что ничего, ровным счетом ничего не стало проще. Вообще-то, передать на некоторое время контроль оказалось на удивление приятно. Вот только теперь, когда отпечатки прикосновений были практически выжжены на ее коже, а талию собственнически сжимала его рука, Гермиона вовсе не была уверена, что они трактовали эту ситуацию одинаково. Она как-то совершенно упустила из виду, что имеет дело с Риддлом и его чрезмерной властностью. Милостивый Мерлин, да он неразрушимыми чарами привязывал к себе людей, в короткую минуту глупости присягнувших ему на верность. На что она вообще надеялась? Грейнджер отрешенно размышляла о том, в какую ловушку она загнала себя на сей раз, и, вопреки всякой логике, никак не могла испытать искреннее сожаление в отношении того, что натворила за последние сутки. По крайней мере, это не ощущалось, как фатальная ошибка. Куда больше ее волновало то, что она испытывает не те эмоции, что должна. Не помогало и то, что сейчас, когда его пальцы лениво перебирали кудри, в ее груди разрасталась нежность, теплым потоком разливаясь по венам. Во всех смыслах совершенно не то время, чтобы идти на поводу у гормонов. Да, у них был секс. Просто секс. И не было никакого смысла видеть в этом нечто большее. Гермиона силой заставила себя разжать ладонь, удерживающую его предплечье. Ее спины коснулась прохладная ткань, и она отстранилась, медленно поднимая взгляд. Глаза против воли остановились на его плече, где красовался след ее укуса. На самом деле, выглядел он довольно болезненно. В некоем подобии транса она машинально протянула руку и неуверенно обвела небольшой полукруг, едва касаясь пальцами. — Нравится? — раздался мягкий баритон над ухом. В ее ощущениях было нечто близкое к завороженности, но ей определенно не должны были нравиться следы, оставленные на нем. Идея причинить боль человеку вовсе не должна казаться привлекательной. Даже если этот человек был главным придурком столетия. Гермиона покачала головой. Она почувствовала прикосновение к подбородку и подняла глаза. Он аккуратно завел локон и очертил пальцем линию челюсти, скользя рассеянным взглядом по ее лицу. — Над тобой легко взять верх, когда ты отрицаешь свои желания. Его голос звучал с небольшой нежностью, и пару секунд она просто молча пялилась на него, вычленяя во всем происходящем двойной смысл. Риддл не казался сентиментальным во всем, что не касалось бы его персоны или жутко странной приверженности к древним артефактам. Прищурившись, она твердо отвела его руку от своей талии, освобождаясь из этих странных объятий. — Ты что, издеваешься? Том непонимающе нахмурился, приподняв бровь, но его взгляд стал более сфокусированным. — Ситуация с Булстроуд, — пояснил он ровным тоном. — Я говорю о ней. О. Так вот о чем он. Проблемы с магией, точно. Риддл даже не собирался обсудить произошедшее? А как же поглаживания его эго размером с космос? — Твоя магия считает тебя слабой. Чушь. Он нес какую-то чушь. Его касания оставляли приятные ожоги на щеке, и ее мысли разбредались, переплетаясь с неясными эмоциями. Но, вообще-то, сосредоточиться на этом разговоре было сложно еще и потому, что рубашка на ней принадлежала Риддлу. И ткань пахла им. И у Грейнджер уже был передоз. Слегка отодвинувшись от его ладони, она безмолвно указала на свою одежду, и он закатил глаза, но, перехватив палочку, все же призвал ее вещи. Завернувшись в свою рубашку, Гермиона спустилась со стола, неуверенно переступив с ноги на ногу. Не хотелось этого признавать, но пару минут ранее ей было куда уютнее. — Что значит "магия посчитала меня слабой"? Ты ведь в курсе, что она не живая, Том? — уточнила она, концентрируя внимание на борьбе с молнией на юбке. Да, это был хороший план. Так Гермиона, по крайней мере, могла не думать о том, в какую историю она вляпалась в этот раз. — Я осведомлен, — последовал спокойный ответ. — Но она реагирует, как живое существо. Грейнджер встретилась с ним взглядом. — Звучит, как бред. — Раз ты так говоришь, — он искривил уголок рта в недоброй усмешке. — Тогда мне не терпится услышать твою версию случившегося. О, а вот и его снисходительно-поучительная манера. Настолько привычная, что Гермиона зацепилась за этот небольшой якорь стабильности, возвращая самообладание. Ничего не изменилось. Во всяком случае, для одного из них. Риддл все еще был невыносим. Это даже утешало. — Хорошо. Допустим, что так и есть, — неторопливо проговорила она, размышляя. — И как это объясняет клубящуюся мрачную хрень вокруг меня? — Она — визуальное проявление твоей магии. Грейнджер остановилась в движении, тупо переваривая поступившую информацию. — Ты хочешь сказать, что моя магия выглядит, как черное облако? — Не черный. Скорее, антрацит. — Антрацит, — со скепсисом повторила Гермиона, ища на его лице подтверждение того, что Риддл все же издевался над ней. По своему восприняв ее реплику, он серьезно добавил: — Угольный или темно-серый. Приятный оттенок. Не удержавшись, она фыркнула. Очаровательно, ему нравилась цветовая палитра ее магической сущности. Опять же, представления Темного Лорда о комплиментах явно были крайне специфическими. Прошло уже пару минут ее неравного и немного дерганного сражения с дурацкой юбкой, когда Гермиона почувствовала, что та поддалась. Легко. Слишком легко. Грейнджер подняла взгляд и увидела знакомое древко тиса, направленное на нее. Точно, у нее ведь была палочка. Староста Слизерина, чуть изогнув бровь, насмешливо косился на ее пальцы, сжавшиеся на флисе. — Благодарю, — сухо улыбнулась она,— но я бы справилась сама. Том, лишь пожал плечами и, накинув рубашку, внезапно спросил: — Что ты знаешь об обскурах, Гермиона? — Причем здесь... Риддл внимательно смотрел на нее, словно ожидая, что она догадается сама. Замерев, Гермиона кусала губы, пытаясь провести параллель. Но ситуации казались совершенно разными. — У меня что, тоже какая-то разновидность магической опухоли? — наконец спросила она. — Не совсем, — поморщился он. — Я привел это в качестве примера, чтобы показать, что магия изменчива, и порой в процессе трансформации она способна вредить хозяину. Опыт же с темными материями делает ее довольно... хаотичной. — Тогда почему я не чувствую ее сейчас? Смерив ее задумчивым взглядом, Риддл чуть повел челюстью. — Я не уверен до конца, но, похоже, она вырывается из тебя только в минуты опасности. Гермиона нахмурилась, размышляя. По описанию выходило, что-то вроде стихийной магии у детей. Только она ни разу не слышала, чтобы та брала контроль над личностью. — И чем же мне должно было помочь то, что она фактически отключила меня? — уточнила она с легкой издевкой. — Было бы легче, если бы ты не боролась с ней. — О да, всем нам несомненно помогло бы, если бы Булстроуд ровным слоем была размазана по стене, — пробормотала Гермиона, поправляя кулон на шее. — Это то, чего ты хотела? Интересно. — Это то, чего я не допустила, — холодно парировала она, но Лорд-всего-ужасного-что-есть-на-свете выглядел слишком довольным. Примерно так, как если бы прямо сейчас она попросила принять ее в ряды будущих Пожирателей. Можно подумать, Гермиона когда-нибудь выразила бы подобное желание. Помимо крайне глупого политического курса, больше напоминавшего геноцид, их организованность оставляла желать лучшего. Ненормированный график работы. А еще эти ужасные черные балахоны. Наверняка, им даже не платили. И при всех недостатках Эмилии Адамс, как начальника, у нее хотя бы не было патологической страсти ко всему змеиному… Уловив направление своих мыслей, Грейнджер осуждающе поморщилась. Похоже, пока Риддл нес ее до спальни, она пару-тройку раз все же приложилась головой. — Почему же она вдруг посчитала меня слабой? Помнится, раньше мы с ней дружили, — язвительно протянула Гермиона, уже не до конца понимая, на что или кого злилась. Пуговицы упорно сопротивлялись ее попыткам, когда Грейнджер уловила небольшое движение со стороны. Предотвращая очередной акт альтруизма, она предостерегающе покосилась на Тома. Он театрально вздохнул, хотя Гермиона успела заметить, как черты его лица исказились в мимолетной усмешке. Позер. — Потому что нельзя использовать заклинания, на которые не достает смелости. И я полагаю, что ты достаточно далеко зашла в своих изысканиях. Грейнджер подняла взгляд, обнаружив, что он следит за ее действиями. С небольшим вызовом она застегнула две последние пуговицы у самого горла и оперлась на стол позади себя. — Что ты имеешь в виду? — Ты увлеклась опасной магией, ничего не зная об основах. Риддл подошел, снова приподнимая ее подбородок. Уязвимость. Вот что она чувствовала каждый раз, когда он делал это. Грейнджер поджала губы. Гермиона даст ему еще пару секунд только потому, что у него была информация, которой она не нашла во всей Запретной секции. А после она скорее всего проклянет его. Чем-нибудь страшно неприятным. — Когда ты используешь темные заклинания — ты должна думать лишь о желаемом результате. О том, как хочешь чужой смерти, боли… подчинения, — неспешно пояснил он, не сводя с нее взгляда. — Какой бы высокодуховной чушью ты не оправдывала это в дальнейшем, в момент, когда поднята палочка — у тебя нет права на сомнения. Она сглотнула образовавшийся в горле ком. Великий для всего магического общества майский день был весьма смутным пятном в ее памяти, но в чем она была убеждена, так это в том, что действительно хотела смерти Фенрира Сивого. Он едва не растерзал Браун, и у Гермионы не было времени как следует обдумать свои действия, но она ни разу не пожалела о данном решении. С другой стороны, в пылу битвы Грейнджер пускала в ход много мрачных проклятий. Некоторые из них однозначно могли привести к смертельному исходу. Наверное, это тоже считалось. — Я могу представить, как все произошло. Тебе хватило храбрости, чтобы выкрикнуть заклинание, но недостало мотивации, чтобы придать ему силы. И твоя магия помогла… Один раз, второй. Третий. Сколько их было, Дрейк? — Как я могу это исправить? — Скольких ты убила, Гермиона? — Его взгляд метался, словно он надеялся увидеть в ее глазах вывеску с нужной информацией. — Я никого не убивала, — медленно произнесла она. Риддл чуть поморщился и, казалось, неосознанно сжал ее челюсть. — Не лги мне, я этого не переношу. Нервозность напополам с раздражением начинали подниматься в ней. Очевидно, она еще долго будет расплачиваться за этот момент слабости. Что ж, пора установить границы. Усмехнувшись, она решительно оттолкнула его ладонь. — И с чего же ты решил, что это обстоятельство важно для меня? Он молча смотрел на нее, словно анализируя. Грейнджер собирала волосы, усиленно делая вид, что ее не волнует его взгляд. Даже если прямо сейчас он прожигал два пронзительно жгучих отверстия. — Я полагал, тебе нужна моя помощь. О, да. Но вот только Гермионе совершенно не нравилось, когда ею пытались руководить. Она прощала подобные порывы близким, но их связывала целая история, полная общих проблем, переживаний и взаимной заботы. И Грейнджер, наверняка, первая сдала бы Теодора в Мунго, если бы он вдруг увлекся Беллатрисой Лестрейндж, какой бы невинной та не казалась на тот момент. Гермиона мгновенно замерла, уставившись невидящим взглядом в стену. О, великие боги. Теодор. Зажмурившись, она едва не застонала. Темные ритуалы, шантаж студенток, секс с Волдемортом. Нотт будет просто восхищен ее времяпрепровождением. Наградив Риддла холодным взглядом, Гермиона ответила: — Я вполне способна разобраться сама. Особенно теперь, когда ты так любезно сообщил мне причину. — Дрейк, ты ведь ничего не понимаешь в этом. — Разберусь, — пожала она плечами. — Чтобы справиться, тебе нужен я. Мысленно Грейнджер выругалась как минимум десятком звучных выражений, но в реальности лишь тихо вздохнула, смотря в темные глаза. Ни один Обливиэйт не даст ей забыть те жалобные нотки в ее голосе, когда она говорила ему похожие слова. И все же Гермиона не позволила бы Тому пребывать в иллюзии какой-либо власти над ней. У него уже была свита чистокровных идиотов галактического масштаба, и, если ему вдруг станет томительно грустно, то пара возможностей развлечься находятся всегда под рукой. Она вовсе не собиралась занимать их место. Проведя языком по кромке зубов, Гермиона растянула губы в широкой ухмылке и шагнула ближе. Риддл замер, когда, приподнявшись на мыски, она выдохнула ему в губы: — Том, это ведь был просто секс. Блеф. Отчаянный блеф. Но сейчас ей нужен каждый уцелевший клочок ее самоуверенности. На дне графитовых глаз плескалось недоверие, и, едва касаясь его губ на каждом слове, она добавила: — Вот уж не думала, что у тебя возникнут проблемы с пониманием этого. Его взгляд был сосредоточен на ее ресницах, и, прищелкнув языком о небо, он вдруг чуть заметно улыбнулся. — Сегодня я уже видел, как ты говоришь искренне... — нежно провел кончиком носа по ее щеке, и через секунду она услышала шепот возле уха, — ...и знаю, что сейчас ты лжешь. Теплое дыхание опалило ее шею, и от его близкого присутствия ей снова стало не по себе. Волнение, сравнимое с ощущениями при первом в жизни полете. Но, если в данный момент Гермиона куда-то и летела, то только прямиком к еще большим неприятностям, потому что ей действительно пришлось приложить усилие, чтобы сделать шаг назад, а не зарыться пальцами в темные волосы и целовать его, пока не закончится весь воздух в легких. Необъяснимо. Глупо. Неуместно. — Ты можешь верить во все, что тебе хочется, — снисходительно улыбнулась она, отходя. — Но, просто чтобы ты знал, произошедшее между нами не дает тебе никакого права лезть в мое прошлое. Бесспорно, это снова его разозлит. Но у него было столько возможностей причинить ей вред, что сама мысль о том, что Риддл проклянет ее именно сейчас, казалось нелепой. Если бы он хотел этого, то сделал бы еще после пощечины. Вопреки ее ожиданиям, Том не выглядел раздраженным. Он усмехнулся, застегивая рубашку, и Гермиона с небольшим сожалением проводила это действие. Ей вдруг ужасно захотелось его остановить. Салазар, с ней действительно было что-то очень сильно не так. В поисках пояса от юбки ее взгляд упал на пол. Черная кожаная обложка. Инициалы. Прямо, как у крестража. И она не могла объяснить, почему ею вдруг завладела тревога. Сознание буквально взрывалось маленькими фейверками, и она вонзилась ногтями в ладонь. Мятное дыхание и насмешливый взгляд за стеклами очков. Его лицо размыто, и она слышит низкий голос, как сквозь воду. Невозможно поверить в то, что он так ловко их провел. Мерзавец окучивал их месяцами. Даже Кингсли не раскусил его. Их подставили. Нужно вернуть Нотта, остановить Эмилию и Луну. А после найти Олдмана и разорвать на мелкие клочки. И она хватается за палочку... Далее были лишь парализующий туман и всполохи разноцветных огней. Ей недоставало воздуха, она стояла на пороге чего-то важного и никак не могла уцепиться за нужную нить. Обрывочные мысли напоминали бред сумасшедшего. Адамс и Луну не связывало, и не могло связывать ничего общего. И Грейнджер не представляла, как ее воображение вообще выкинуло нечто подобное. Все в ее голове смешалось в единую неразборчивую массу. Она попыталась отфильтровать ощущения, но шок, отвращение и потрясение были плотно переплетены, оседая неприятным беспокойным осадком. Мерлин, как же болит голова. — Риддл, открой дверь, — охрипшим голосом выдавила она. — Что с тобой происходит? Грейнджер трясло, как при наступлении панической атаки. И она не находила никакого объяснения своему страху. — Открой. Гребаную. Дверь, — практически по слогам повторила Гермиона, обняв себя за плечи. Том взмахнул палочкой, не переставая смотреть на нее, и, практически добежав до двери, она схватилась за ручку. — Даже не попрощаешься? Гермиона резко обернулась. Он закусил щеку изнутри, скользя по ней взглядом, и она могла поклясться, что Риддла прямо сейчас раздирает любопытство. — Это не твое дело. Его глаза замерли где-то в области ее шеи. — На самом деле, тебе действительно стоит… Она была растеряна, зла, и он выбрал совершенно не тот момент. — Риддл, какого черта тебе еще нужно от меня? В его взгляде зажегся легкий мстительный огонек, и он жестко усмехнулся. — Ты права, — медленно произнес Том, заложив руки за спину. — Мне больше ничего от тебя не нужно. Ледяной тон его голоса практически не достиг ее ушей, пульсирующее беспокойство мешало ей даже элементарно дышать. На нетвердых ногах она тихо прикрыла за собой дверь. Прислонилась к стене и провела несколько минут, успокаивая свое сердце. Они с Тео что-то упускали. Было ли это отголоском прошлого задания? Может быть, ей просто вернулось неприятное воспоминание, никак не связанное с этой миссией? Потому что, если кто-то все же намеренно стирал ей память, то проделал это крайне неумело. Сложно было судить, когда она не знала, как провела несколько месяцев жизни. Особенно учитывая специфику их работы. Нужно было еще в сентябре вытрясти из Нотта все подробности, что он только мог знать об этом выпавшем периоде. Мысли закружились в ее голове, вызывая тошноту. Грейнджер глубоко вдохнула. Ей предстояло разобраться с этим. И со своей магией. И со странными чувствами к Повелителю змеиных сердец. Всего-то. Овладев собой, Гермиона постояла еще пару секунд, прежде чем выйти в гостиную. И тут же вздрогнула, пробежавшись глазами по помещению. Свита его темнейшества. Практически в полном составе. И все, как один, уставились на нее, будто на диковинного зверька. У нее заныли виски от того, насколько сильно она хотела, чтобы этот день наконец закончился. Грейнджер не успела сделать и шага, когда ее вдруг захватил Розье. — Гермиона, что… Мерлин, с тобой все в порядке? Растерявшись, она застыла. Черт, ее губы ныли, и не нужно быть гением, чтобы понять, чем они занимались, но Этан казался слишком обеспокоенным. — Разумеется, — ошеломленно выпалила она. — Просто ты выглядишь так... — Розье, тебе лучше закрыть рот, — оборвал его Малфой, но то, как он поспешно отвел взгляд, дало ей новый повод для беспокойства. Чувство дежавю неприятно кольнуло, напоминая о похожей ситуации с Блэком. Ладонь инстинктивно дернулась к шее, но Розье плотной хваткой удерживал ее предплечья. — Все в порядке, Этан, — несколько напряженно улыбнулась она. — И я буду очень благодарна, если ты перестанешь оставлять синяки на моих руках. Опомнившись, Розье разжал пальцы, но не перестал рассматривать ее, словно пытаясь подловить на неискренности. Макнейр многозначительно хмыкнул и, презрительно поморщившись, прошел мимо нее. — Да, пожалуй, с тебя на сегодня достаточно. Долохов зло сверкнул глазами ему вслед. — Не обращай внимания, Дрейк. Вероятно, Брайана воспитывали волки. — Коротко кивнув, Антонин развернулся в сторону спальни и бросил: — Доброй ночи. Она ответила что-то вежливое, не особенно отдавая себе отчет в том, что несет, и бесшумно проскользнула в комнату. Пологи кроватей девочек уже были задернуты, и она возблагодарила за это все высшие силы, когда остановилась у зеркала. О, Салазар. Опухшие губы с небольшой трещиной, красноватое пятно на линии челюсти и совершенно потерянный вид. Но самым пугающим штрихом были следы на шее, повторяющие контуры пальцев. Должно быть, Мерлин запретил Риддлу не оставлять на людях свои метки. Как это вообще можно было не заметить... Ах да, она ведь была несколько занята тем, что теряла разум. Мрачно рассматривая свое отражение, Гермиона усмехнулась. Небольшой укус был слишком маленькой расплатой за это. Забавно, но, похоже, Том пытался предупредить ее. Редкое проявление сознательности или вообще хоть какой-то заботы с его стороны. И, несмотря на его изначальный настрой выведать подробности ее прошлого, он все же выпустил ее из комнаты. Но все перечисленное не имело абсолютно никакого значения. Гермиона не могла продолжать эту историю, даже если ее тянуло к нему на каком-то глубоко инстинктивном уровне. Скользнув по столику у зеркала рассеянным взглядом, она заметила аккуратно сложенные вещи, послужившие причиной ссоры с Булстроуд. Вероятно, их принесла Араминта. Металл часов, отныне абсолютно бесполезных, переливался в свете Люмоса. Гермиона занесла палочку над позолоченным корпусом и усталым голосом произнесла: — Репаро. Горло саднило, руки не слушались, и в этом всем, надо полагать, отсутствовал какой-либо смысл, но она, как заведенная, повторила заклинание еще несколько раз. Конечно, ничего не изменилось. Стрелки больше не двигались, и в этом отчего-то виделся немой укор. Она прислонилась лбом к прохладной поверхности. Я действительно схожу с ума. Грейнджер решила, что не станет общаться с ним. Провоцировать. Или вообще хоть как-то привлекать его внимание. Это нужно было закончить очень давно. По правде, нельзя было даже начинать. Снова бросив взгляд на свое отражение, она истерично хмыкнула. Сейчас Гермиона отчаянно жалела, что здесь не было Пэнси с ее арбалетом. Возможно, Паркинсон согласилась бы выстрелить ей в голову. По крайней мере, старшая из их семейства точно.***
Metallica — Enter Sandman Антонин шел за своей бессменной компанией. Хотя больше подходило определение "тащился, едва переставляя ноги". Если честно, он совсем не хотел пробоваться на роль загонщика, но на прошлой неделе из состава команды вылетел один игрок, и Нотт буквально угрожал Долохову, пока тот не сдался под его неуемным напором. Теперь, когда капитаном Гриффиндора стал Игнатиус Пруэтт, самолюбие Роберта просто не пережило бы проигрыша львам. Черт бы знал, почему Нотт невзлюбил рыжего, вероятнее всего, дело снова было в какой-нибудь девушке, но Долохов развлекал себя мыслями о том, что эта неприязнь вызвана тайной завистью к роскошной шевелюре Игнатиуса. — Объясните мне, по какой причине я должна идти на вашу тренировку, если я даже не люблю квиддич. — У тебя будет компания в лице Абраксаса, — ухмыльнулся Нотт. — Можете развлечься бесконечными жалобами друг другу на несправедливость вашей жизни. Гермиона переглянулась с Малфоем, ловя его мученический взгляд. — И это все еще странная причина, — парировала она с явным скепсисом. — Я просто напоминаю, что сегодня по твоей вине мы провели три увлекательных часа за выпечкой тортов. — Но это было честное пари, — промурлыкала Гермиона. — И вы ведь научились стольким интересным вещам, верно? Антонин с искренним возмущением уставился на нее. Голос профессора Хейг все еще продолжал звучать в голове, и у Долохова зрели подозрения, что эти слащаво-презрительные реплики воплотятся в жизнь снова при первой же встрече с боггартом. "Антонин, вкусовое сочетание недостаточно изысканно". "Я даже представить не могу, в какой тайге вы видели такие мерзкие цветы". "Мистер Долохов, вовсе незачем так интенсивно взбивать сливки, вы ведь не хотите получить масло". Чего он в действительности хотел, так это больше никогда не видеть ни Хейг, ни сливок, ни чертовы бисквиты. Последние полчаса занятия Антонин с явным наслаждением визуализировал различные виды пыток, которых эта достойная женщина несомненно заслуживала, но к моменту выхода из кабинета его раздражение так и не утихло. Дрейк не была так уж неправа в своих оценках. Замужество было слишком слабой мотивацией, чтобы терпеть подобный кошмар на протяжении пяти лет. Вообще-то, он как раз был слегка поражен тому факту, что эти занятия напрочь не отбили стремление его однокурсниц к семейной жизни. — Я чувствовал себя настоящим домовым эльфом, — простонал Нотт. Как единственная, кто получил от сегодняшнего дня удовольствие, Гермиона светилась почище любого новенького снитча. — Но розочки на твоем торте были просто восхитительны, Роберт, я думаю у тебя действительно талант. Нотт прищурился, мстительно улыбнувшись. — В отличие от твоих. Откровенно говоря, я уже не думал, что увижу что-то, в чем ты так откровенно плоха. — Вы могли бы вместе посетить прорицания. Большую часть занятия Гермиона тренирует убийственный взгляд, — насмешливо предложил Блэк. — Одним лишь чудом мадам Легран до сих пор не воспламенилась. — Альфард. — Это совершенно бесполезный предмет, Гермиона, — усмехнулся он, приобняв ее за плечи. — Я даже не думал осуждать тебя. Долохов неодобрительно покосился на его руку. Он понятия не имел, что произошло между Дрейк и Риддлом, но теперь с ними стало сложно находиться в одном помещении. Прошли только несколько суток, но, пересекаясь, они умудрялись создать атмосферу ледников Антарктиды, не нарушив ни грамма этикета. Гермиона, обычно оживленно поддерживающая беседу, замирала каменным изваянием, стоило только Риддлу вклиниться в диалог. А предупредительность Тома по отношению к ней еще никогда не была столь подчеркнуто вежливой. Хотя при одном только взгляде на его сведенную в одну линию челюсть любой мог понять, что он определенно был не в восторге от волочащихся за девушкой по пятам Блэка и Уоттерсона. Интуиция Антонина подсказывала, что их обоюдное напряжение в итоге выльется в нечто разрушительное. И он от всей души надеялся не оказаться где-то неподалеку, когда грянет гром. Со стороны Запретного Леса послышался рев, и Макнейр удивленно присвистнул. — Какого черта… — Это Кеттлберн, — угрюмо процедил Малфой. — Он притащил в Хогвартс химеру. — Ты шутишь, — Гермиона обвела их вопросительным взглядом, словно ожидая опровержения. Но Долохов лишь тихо усмехнулся. Она еще не знала историю о том, как в прошлом году Кеттлберн обзавелся нунду. И, хотя технически это был лишь детеныш, профессора едва не выдворили с поста. Видимо, этот год он решил скрасить химерой. В отличие от его изрядно поредевшей в бесчисленных стычках бороды, энтузиазм Кеттлберна было не так легко уничтожить. — Дамблдору с утра пришлось провести переговоры с кентаврами. Они были крайне недовольны таким соседством. — И Дамблдор, должно быть, решил, что оставить опасное существо в месте полном детей — неплохая мысль, — реплика Гермионы была пропитана злой иронией, и Долохов удивленно покосился на нее, но она неотрывно смотрела в сторону леса. Сердито качнув головой, Альфард предположил: — Возможно, они просто отложили решение до возвращения Диппета из Министерства. Антонин наблюдал, как на горизонте мелькали короткие вспышки огня, когда заметил у кромки леса маленький пушистый комок, спешно продвигавшийся вглубь леса. — О, боги. Пич… — вдруг выдохнула Дрейк и, сорвавшись с места, устремилась прямо в эпицентр разражавшейся трагедии. В самое пекло. И Альфард Блэк отстал от нее лишь на секунду. Ну конечно. Чертовы идиоты с синдромом спасателя. Долохов обреченно простонал. — Гермиона, стой! — А я говорил, что она больная, — усмехнулся Брайан. Ожесточенно клацнув зубами, Роберт бросил метлу. — Нам лучше пойти с ней. — У нас тренировка, Нотт, ты что, рехнулся?! — Ну ты можешь попытаться провести ее без капитана, Макнейр, но после я надеру тебе зад, — прорычал Роберт, даже не обернувшись. Антонин выхватил палочку и, переходя на бег, прокручивал в голове множество витиеватых ругательств. Эта девчонка сведет их всех в могилу. Он на секунду приостановился и выкрикнул: — Абраксас, доложи профессорам! Долохов догадался, что они находятся близко, когда увидел поднимавшийся за кронами деревьев дым, а в следующее мгновение его перепонки подверглись испытанию оглушительным рычанием, пробиравшим до самых костей. И, если судить по коротким, но мощным очередям огня, мелькающим ярким заревом между кустов, им не приходилось рассчитывать на радужный прием. К счастью, Гермиона уже перехватила пушистика и передавала его странного вида домовику. Тот морщил нос и качал головой. Когда с крайне возмущенным видом и зверьком на плече эльф щелкнул пальцами, растворяясь, Антонин облегченно выдохнул. — Отлично, теперь мы можем уйти. Но Дрейк проигнорировала его и, крепко обхватив палочку, осторожным шагом пробиралась ближе. Антонину отчего-то казалось, что Том найдет, что ему сказать, если девчонка сегодня умрет. И вряд ли это будет нечто приятное. Огорченно сплюнув, Долохов последовал за ней, за его спиной раздавалась тяжелая поступь Роберта. Они замерли у края небольшой, наполовину выжженной поляны в благоговейном ужасе. Огромная львиная пасть исторгала огонь, открывая вид на внушающие клыки. Волочащийся за существом хвост в шипах поднимал в воздух пыль вперемешку с комьями земли. И хотя копыта были стреножены путами, которые крепились к стоящей неподалеку клетке, Долохов сильно сомневался в надежности используемого материала. И сначала Антонин решил, что Кеттлберн окончательно свихнулся, потому что его расставленные в сторону руки создавали ощущение, что он намеревался то ли схватить химеру за шею, то ли страстно обнять. С него бы сталось. Но, присмотревшись, Долохов увидел, что из-под спутанной гривы свисал хомут. Одна из ладоней профессора все же сжимала жезл, которым тот отбивал огненные атаки в свою сторону. Ворот куртки был опален, а на шее виднелся ожог, но Долохов не был уверен, что Кеттлберн вообще обратил на это хоть какое-то внимание. Бросив на них взгляд, профессор прохрипел: — Дети, вам лучше уйти. Дрейк сузила глаза и вытащила палочку, явно намереваясь вмешаться. И, видя, что Блэк собирается поддержать ее в этом, Долохов перехватил девушку за запястье. — Гермиона, он справится сам. — До полного сожжения Хогвартса или после? — не отрывая взгляд от открывающейся картины, мрачно уточнила Дрейк. — Абраксас наверняка прямо сейчас рассказывает все преподавателям. Она свела брови и закусила нижнюю губу в сомнении, но потом Кеттлберн громко выругался. Волна жара настигла их. Профессор не сдержал щит и в данный момент пытался сбить пламя с рукава. Не сговариваясь, Дрейк на пару с Альфардом кинулись на выручку, и Долохов едва не взвыл от отчаяния. — Идем, — подтолкнул его вперед Роберт. Честное слово, все эти ненормальные оказались на факультете Салазара Слизерина случайно. Хотя перемещения химеры и были ограничены, но ее способность к выбросу пламени определенно впечатляла. В первые же секунды Антонин едва не зажарился, не добившись сдвижения ее дальше пары дюймов. Чем можно угрожать существу, чья кожа практически невосприимчива к волшебству? Они только и делали, что выкидывали щиты, надеясь не рассыпаться горсткой пепла. Когда он переводил дыхание за одним из деревьев, мысленно осыпая щедрыми проклятиями всех сумасшедших профессоров мира и некоторых не менее чокнутых девиц в частности, то к нему присоединился Нотт. — Долохов, ты знаешь, как сражаться с ебаной химерой? — Не имею ни малейшего понятия, — покачал он головой. — Здесь нужен Риддл. — Кажется, у Дрейк есть план. — Неужели какой-то еще, кроме явного стремления к суициду? — пробормотал Антонин, оглянувшись. Дрейк потеснила Кеттлберна и зачаровывала щиты, переговариваясь. Профессор вдруг кивнул, занимая позицию неподалеку. Она возвела нечто вроде защитного купола, отделявшего их от химеры. Едва заметно мерцая, чары колебались под напором огня, и, опознав заклинание, Долохов изо всех сил пытался не выдать удивления. Похоже, предпочтения в литературе Дрейк не слишком разнились с теми, которые интересовали Риддла. — Почему бы нам просто не подержать химеру под этой хреновиной… — раздалось слева бормотание Роберта. Долохов сардонически усмехнулся. — Возможно, Кеттлберн и не понял, что это за заклинание, но Дамблдор охотно вытурит любого из нас, если увидит, как мы применяем темную магию в школе. Нотт тихо присвистнул. — Не ожидал этого от Дрейк. — О да, она полна сюрпризов, — отозвался Долохов с мрачной иронией. — Клетку нужно расширить! Альфард, помоги с трансфигурацией, — отдала команду Гермиона. — И будь готов захлопнуть дверь. Блэк скептически приподнял бровь. — Ты ведь не думаешь, что я оставлю тебя? — Я могу позаботиться о себе, — она указала на купол, что становился все прозрачнее. — А вот он не продержится долго. Поторопись. Под воздействием ее холодного взгляда Альфард подчинился, но воображение Долохова легко дорисовало хруст его сведенной челюсти. Было до боли очевидно, что Блэку совершенно не нравились ее приказы. Но Гермиона, казалось, не замечала этого или же намеренно не придавала значения. Закатав рукава мантии, она оглянулась в их с Робертом сторону, и некоторое время ее взор оценивающе метался между ними. Лицо девушки приобрело расчетливое выражение, словно прямо сейчас Дрейк продумывала тактическое вторжение в ряды противника. — Нотт, ты прикроешь меня. Долохов чуть нахмурился, осознав, что по неясной причине Роберту она доверяла больше. Но он отложил эту мысль на потом и молча подошел к Кеттлберну. — Когда он спадет, — Гермиона кивнула в сторону купола. — Альфард отвечает за клетку. Я действую магией, профессор — грубой физической силой, — она обернулась, переводя взгляд между ним и Робертом. — Ваша задача держать щиты. — Дрейк, кожа химеры… — Поверь, я знаю, — насмешливо фыркнула она, покручивая в руках палочку. — Но у меня есть теория. Теряясь в догадках о том, что собиралась проделать Дрейк, Антонин встал позади Кеттлберна, готовясь при первой возможности прийти на помощь. За мерцающей пеленой химера продолжала свирепствовать, но сейчас до них доходил лишь теплый ветер. Ранее он не разглядел, но сейчас, вблизи… У нее действительно были огромные клыки. Такие, что вошли бы в мышцы, как в теплое масло. Невольно вспомнилась профессор Хейг. Нервное напряжение сквозило по его коже мелкими мурашками. Сглотнув, Долохов попытался успокоиться, наблюдая за руками профессора, что прямо сейчас натягивали повыше перчатки из драконьей кожи. Ну хоть о чем-то Кеттлберн позаботился. Хотя, если бы он не страдал бредовыми затеями, главной проблемой Антонина в данный момент было бы не дать бладжерам прилететь кому-нибудь в голову. Что ж, подобные размышления точно не успокаивали. — Сейчас, — скомандовала Дрейк, так словно она каждый день только и делала, что загоняла в клетки различных чудовищ. Антонин расправил плечи, крепче обхватив палочку. И все волнение отступило, как только они пришли в движение. На это попросту не осталось времени. Ударив по ушам, раздался железный лязг, и краем глаза он заметил, что клетка выросла в размерах до приличного загона. Пришлось признать, что в некоторых вещах Блэк действительно был хорош. Гермиона по одной ей известной системе создавала сеть чар над поверхностью земли, уворачиваясь от огня, что казалось бессмысленным ровно до того момента, пока в одну из ловушек не угодило копыто химеры. В воздухе разнесся горьковатый миндальный запах. Издав нечеловеческий рев, химера разъярилась, но, лягнув ближайшее дерево, отступила назад. Прищурившись, Гермиона удовлетворенно кивнула, и жестом приостановила Кеттлберна, уже было сделавшего шаг вперед. "...Шкура химеры отражает большинство известных нам заклинаний, и в оборонительном качестве превосходит драконью. Данное свойство их кожных покровов делает победу над этими существами магией невозможной." Нууу... только что они узнали, что в последнем автор их учебника заблуждался. Ветка горящего дерева едва не приземлилась на голову Дрейк, и Антонин рефлекторно выкинул щит над ней, дополняя защиту Нотта. Роберт коротко кивнул, а в следующую секунду их обдало жаром очередного залпа огня. В какофонии последовавшего треска и рычания вдруг прозвучал крик Гермионы: — Ступефай! Долохов изумленно открыл глаза и успел проводить взглядом красный луч, устремившийся прямо в почти закрывшуюся пасть. Его сердце замерло в тягостном ожидании. Он предполагал, что химера застынет или хотя бы упадет. Но она лишь чуть пошатнулась. И, судя по вырвавшемуся из ее губ грубому мату, Дрейк тоже была этим весьма разочарована. Поигрывая желваками, Нотт помогал ему отбивать залпы пламени, дождавшись подходящей возможности, Гермиона бросила еще одно заклинание. На секунду показалось, что оно тоже не сработало, но химера, дико скалясь, вдруг стала беззвучно демонстрировать зев. Ее хвост яростно бил по земле в отчаянной безысходности. Когда, наступив на очередную воронку, вместо пламени химера начала плеваться дымом, Кеттлберн, не теряя времени, перехватил хомут. Альфард устремился ему на помощь, но слабые искры вернулись, едва они сделали пару шагов. Обернувшись к Дрейк, Антонин выкрикнул: — Они не успеют! Нужен ледяной туман. Она чуть поморщилась, сцепив зубы, и покачала головой. Долохов выставил щит перед ними, поморщившись от жгучих ощущений, сконцентрировавшихся в районе щек и шеи. Они находились слишком близко. Вся его кожа уже пылала от нестерпимого жара. Химера пришла в настоящее бешенство, путы стали спадать под ее напором, и им пришлось отступить. После еще одной провалившейся попытки Долохов утянул Гермиону в сторону, прошептав: — Боишься замарать душу? — Дело не в этом, — процедила Дрейк, чуть отступив перед особенно сильным плевком огня. По ее вискам тек пот, ресницы обгорели, а запах дыма уже источали даже каштановые кудри. Она обернулась, и во взгляде он прочитал вызов. — Но я прикрою тебя, если это сделаешь ты. Уловив изменения, Альфард сделал пару шагов вперед, но Гермиона покачала головой, и Долохов чуть заметно ухмыльнулся, перестраиваясь. Работать с Дрейк в команде оказалось еще интереснее, чем участвовать в дуэли. Она словно преобразилась. Глаза опасно сверкают, движения отточены до совершенства, мимика отражает решительность, граничащую с жестокостью. Может быть, Риддл увидел в ней этот потенциал раньше и хотел ввести ее в Орден. В том варианте, где эти двое не убьют друг друга на этапе переговоров, идея виделась относительно неплохой. Антонин в очередной раз занес палочку, выжидая подходящего момента, но, обманчиво мягко порыкивая, химера смотрела только на Дрейк. Встретившись с ней взглядом, Гермиона прищурилась, держа наготове палочку. Но потом химера вдруг бросилась в ее сторону, и на секунду темная аура заполнила пространство возле Дрейк. Что за… А в следующее мгновение хвост, сверкая острием шипов, направился прямо на девушку. Та инстинктивно отпрыгнула, когда с разных сторон послышалось: — Орбис! — Экспульсо! Долохов успел увидеть лишь вспышку от столкнувшихся заклинаний, когда его отбросило обратно, и он ударился о землю, слыша высокий болезненный крик в отдалении. От оглушительного столкновения с поверхностью у него защипало в носу. Блять. Оперевшись на локоть, он незамедлительно поднял голову, и его чуть не вывернуло. Мимо него пронесся Блэк. Сквозь звон в ушах Антонин практически не слышал свой голос, когда зачаровал купол. Прекрасно, не хватало лишь получить сотрясение благодаря двум придуркам. Выискав взглядом Нотта, Долохов хмуро отметил, что Роберту повезло куда больше, он долетел лишь до дерева неподалеку и уже вставал, отряхивая колени. Блэк присел на корточки возле Гермионы, но та, неестественно ухмыляясь, схватила рукав своей мантии, дергано стягивая его вниз. Ее лоб был рассечен тонкой линией, что могла бы остаться от пореза ножом, а вдоль скулы шла полоса грязи смешанной с кровью. Она поспешно поднялась на ноги, но теперь держала палочку в левой руке. Антонин бросил подозрительный взгляд на опущенный рукав мантии, но тут же отвел его. Это могло подождать. Сцепив зубы, он поднялся, намереваясь загнать в эту клетку и химеру, и Роберта, и Блэка. И, если получится, профессора Кеттлберна. Дело пошло быстрее, и не последнюю очередь в этом сыграло то, что теперь все они были дьявольски злы. Долохов искоса следил за Дрейк, надеясь понять, что он видел парой минут ранее, но девушка больше не приближалась к химере. Прицелившись, он вывел в воздухе восьмерку, и с наслаждением проследил, как белесый туман плотными струйками выходит из огромных ноздрей. Ценой нескольких ожогов, потраченного времени и доброго десятка синяков, в основном заработанных во время незапланированного падения, они все же загнали химеру в клетку. Кеттлберн захлопнул дверь и издал торжествующий вопль, запечатывая замок. — Тренировка вышла потрясной, — отметил Нотт с грубым хохотком. О да, лица красные, брови опалены, колени сбиты, в глазах плещется ярость, и половину присутствующих Долохов готов проклясть самолично. Просто чудесно. Промолчав, он резким шагом направился к Гермионе, возле которой уже стоял Альфард. Чуть заметно морщась, она качала головой, словно убеждая его в чем-то. — Все в порядке, вы действовали инстинктивно... Долохов положил руку на ее плечо, разворачивая к себе. — Эй! — возмущенно вскрикнула Дрейк, расширив глаза. — Долохов, какого... — Блэк, свали. Он рассек воздух, поднимая рукав ее мантии, и виду открылась посиневшая кожа. Чуть ниже запястья рука преломлялась в неестественном изгибе, а тонкие пальцы безвольно свисали вниз. Антонин был уверен, что слышал скрип сжатых зубов Гермионы, когда он обернулся к Альфарду и осведомился: — Остались вопросы? Но Блэк покачал головой, обеспокоенно рассматривая Дрейк, и молча сделал шаг назад. Роберт, заподозрив неладное, приблизился. — Блять, это … — Не мешайте. Оба, — выплюнул Долохов. Он разберется с этими идиотами позже. Ее рука начала отекать, что обещало Гермионе целую гамму неприятных ощущений. Девчонке не повезло, она явно наткнулась на один из спрятанных в высокой траве валунов. Закрытый перелом кисти был частой травмой для игроков в квиддич. Особенно для охотников. Но никогда ранее ему не доводилось видеть этого у девушек. — Антонин, я сама... Краем глаза Долохов отметил, что Кеттлберн уже левитировал клетку. Оно и к лучшему. — Залечишь перелом, не прибегая к темной магии? — Он наложил диагностические чары и прищурился, изучая линии, вырисовывающиеся на коже. — Удачи. — У Помфри есть костерост, — сухо прокомментировала она, впрочем без особого энтузиазма. — О, прости, что хочу лишить тебя ночи без сна. Ответа не последовало, хотя Антонин все еще чувствовал ее недовольство. Он свел брови в подозрении, когда увидел синее свечение, сосредоточенное над запястьем. — Это странно, но… у тебя раньше не было с ней проблем? Просто твои суставы, — Антонин обвел палочкой небольшой участок предплечья. — Вот здесь, над лучевой костью, они не должны выглядеть так. — Я уже ломала ее, — нехотя признала она. — Но колдомедики в прошлой школе были не очень талантливы. Долохов выразительно приподнял бровь, изучая ее странное выражение лица. — Неужели, это не первая химера в твоей жизни? Гермиона презрительно фыркнула, забавно сморщив нос. — Врезала по лицу одному придурку. — О, вот в это я охотно верю, — усмехнулся Антонин и в раздумье пробежался взглядом по ее предплечью. — Сейчас будет немного... Она изогнула бровь, выражая скептическое веселье, и он замолчал. Хотел напугать болью девчонку без инстинкта самосохранения. Действительно. Не теряя времени на хождение вокруг, второй рукой Антонин обхватил ее запястье и под давлением раздался легкий хруст костей. Напряженный выдох пронесся над его ухом. И он уже навел палочку, когда услышал: — Не подумай, что я неблагодарна, но почему… Почему ты делаешь это? — У тебя проблемы с доверием, Дрейк? — Просто, если ты пытаешься выслужиться перед Риддлом, то знай, что между нами… Долохов резко поднял голову, и она замерла на полуслове. — Я сделал это, потому что решил, что ты заслуживаешь помощи, — отрезал он. Дрейк несколько раз приоткрывала губы, прежде чем над его ухом легким шелестом прозвучало: — Спасибо. Вместо ответа Долохов вывел в воздухе петлю, выполняя финальный аккорд заклинания. А вот сейчас ей должно было быть крайне неприятно. В подтверждение ее пальцы дернулись, и неожиданно для самого себя он мягко сказал: — Ты отличный боец, Дрейк. Хоть и сумасшедшая. Пораженно уставившись на него, она чуть слышно рассмеялась. Не прошло и минуты, как Блэк снова стоял над душой, безбожно раздражая его. Роберту хотя бы хватило приличия топтаться неподалеку, не подходя достаточно близко. Но Альфард, похоже, физически не мог находиться на расстоянии больше ярда от Дрейк. — Ты в порядке? Может быть, кружится голова? — Все хорошо. — Гермиона, мне очень жаль, но... — Роберт, прекрати паниковать,— закатив глаза, усмехнулась она. — Это не входит даже в пятерку моих травм. Стараясь не обращать внимания на их до тошноты милую беседу, Антонин скользнул по ней взглядом, отмечая несколько несерьезных ушибов. Кровь все еще стекала по ее виску, но в светлых исцеляющих чарах Дрейк была лучше него. Изящнее. И она бы не была благодарна, если бы Долохов оставил ей на лбу грубый шрам. Теперь, когда у него появилось время, он неспешно поднялся и, поправив мантию, обернулся. — Роберт, — хищно сверкнул он глазами, наступая на него.— Экспульсо? Ты, блять, серьезно? — Приятель, это вышло инстинктивно... Долохов замер, клокоча от злости. — Надо иногда пользоваться своей головой. Она ведь за каким-то чертом болтается на твоей шее! По какой причине, по-твоему, мы просто не завалили гребаную химеру боевыми заклинаниями?! — Это не только его вина, Долохов. — Блэк, а ты… — стиснув зубы, он вскинул подбородок и обернулся. — Какого хрена ты вообще атаковал? У тебя была другая задача! Гермиона встала между ними и, закрывая спиной Альфарда, прошипела: — Прекрати. — Гермиона, отойди. Дрейк было легко игнорировать, благодаря ее невысокому росту, и поверх безумных кудрей он яростно посмотрел прямо на Блэка. — Ты, кажется, хотел стать аврором. Что ж, сегодня твоим напарником была она. — И, продолжая уничтожать его взглядом, Антонин выплюнул: — Вам обоим просто повезло, что Дрейк всего лишь сломала руку, все могло закончиться куда хуже. Мышцы его лица дернулись, как от удара, но Альфард продолжал молчать, в полной мере принимая удар, и это раздражало еще больше. Открытый взгляд и ни единой попытки защиты, Долохов поджал губы. — Приятель, остановись, — послышался бас Нотта. — Мы уже все поняли. — Антонин, — он почувствовал прикосновение к плечу и неохотно опустил глаза, — какая разница были это чары или хвост. Нет никакого смысла спорить, что из этого хуже. — Долохов открыл рот, собираясь упомянуть, что последнего она могла избежать, но, удерживая зрительный контакт, Гермиона с расстановкой добавила: — Благодаря тебе со мной сейчас все в порядке. Недовольно вздохнув, он укоризненно взирал на нее, когда слева внезапно раздался уже знакомый рев. В зрачках Дрейк отразилось пламя, захватывающее деревья в сотне ярдов от них. — Роберт, вы ведь заперли клетку, верно? — едва шевеля губами, уточнила она. — Конечно. — Это был "Сигилум"? Антонину даже не нужно было слушать его следующие слова. Нервозность исходила от Роберта волнами, и Долохов в сотый раз проклял этот день. — Это имеет значение? — На этом замке совсем не стандартные охранные руны, Нотт, — тихо пояснил Блэк. — Вероятно, так же она вырвалась в прошлый раз. Деревья снова занялись огнем, с противоположной стороны приближались силуэты в развевающихся мантиях. — Кто-то должен сказать им. Гермиона дернулась, но Альфард загородил проход. — Ты не пойдешь туда. Долохов искренне обрадовался, что этот убийственный взгляд был направлен на Блэка. Хотя тот спокойно выдержал ментальную атаку полную ярости и добавил: — Сегодня с тебя хватит. Предплечье Антонина вдруг пронзила острая боль, и он понял, что Гермиона неосознанно, но очень яростно вцепилась в него ногтями. Долохов буквально физически ощутил ее раздражение. Но Блэк либо не боялся Дрейк, либо просто не понимал, как он близок к проклятию и, опустив ладонь на ее плечо, принялся настойчиво убеждать. Долохов мысленно отсчитывал секунды до взрыва. Но как бы сильно его не выводил из себя Альфард, в данную минуту он был виновен лишь в том, что пытался оградить Гермиону от новых травм. — Я думаю, эту информацию им может передать Нотт, — будто невзначай протянул Антонин. Бросив ему благодарный взгляд, Роберт незамедлительно кивнул. Долохов сейчас тоже был бы весьма признателен, если бы кто-то дал ему повод удалиться отсюда, потому что, повернувшись всем телом, Дрейк с немым возмущением смотрела на него. Так, будто только что он ее жестоко предал. — Гермиона, они действительно разберутся без нас. Туда идет Слизнорт... Закатив глаза, девушка прервала его язвительной репликой. — И что же он сделает? Пообещает ей членство в своем клубе, чтобы она прекратила? — ...и Дамблдор. Прикрыв веки, Гермиона вздохнула, а через секунду распахнула их снова и, положив обе руки ему на грудь, вцепилась в него так, словно собиралась вытрясти душу. Долохов поморщился, мысленно прикидывая, сколько еще царапин она планировала оставить на нем сегодня. — Подожди, ты сказал, что Слизнорт в замке? — Ты не узнала его? — недоверчиво уточнил Антонин. — Ну то есть... кто еще мог надеть что-то расшитое серебром в Запретный лес? И она замерла, все еще сжимая его мантию, когда сзади бескомпромиссным тоном прозвучало: — Гермиона, если ты пойдешь туда, я лично тебя придушу. Дрейк резко обернулась. — Тео… Их профессор нумерологии стоял, оперевшись на дерево, и как-то меланхолично осматривал обстановку. — Добрый вечер, профессор. Тот ехидно усмехнулся, скользнув по нему взглядом, и Антонин вдруг почувствовал себя неловко. — А знаешь, Гермиона, я ведь даже не удивлен, — Найт махнул рукой, обводя пространство широким жестом. — Я имею в виду: парни, горящий Хогвартс, ты. Как-то так я себе все и представлял. Покачав головой, Дрейк облегченно выдохнула: — Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть. А через секунду она бросилась к нему. Некоторое время Альфард провожал взглядом ее удаляющуюся спину, прежде чем прислониться к дереву. Безрезультатно порыскав по карманам, он с недовольным фырканьем оперся головой о ствол, прикрыв глаза. Вообще-то, Долохов уже немного сожалел о своей недавней вспышке. Им с Альфардом, вероятно, предстояло играть в одной команде. К тому же, до сегодняшнего дня их отношения были вполне приятельскими, и стоило признать, что его повышенную неприязнь к Блэку сейчас определяло то, что тот просто влюбился не в ту девушку. Посовещавшись со своей совестью и несколько раз чертыхнувшись, Антонин все же подошел к нему и утешающе хлопнул по плечу. — Думаю, я… слегка погорячился. Не дождавшись хоть какой-нибудь реакции, кроме ледяного взгляда, он вытащил из кармана портсигар, приятным грузом легший в руку. — Вряд ли ты сейчас послушаешь меня, но не стоит зацикливаться на Дрейк. Она — не лучшая кандидатура для тебя, Блэк. — Долохов издал короткий смешок, протягивая ему сигару. — Как и для многих в этой школе. Парень повернулся так резко, что Антонин был удивлен, не услышав хруста шеи. Взглянув на его протянутую руку, Альфард лишь хмыкнул. — Я благодарен за то, что ты помог ей, — холодно отозвался он. — Но я знаю, что ты пытаешься сделать. — О чем... — Эта твоя внезапная симпатия к Гермионе, — презрительная усмешка резанула, как лезвие. — Я не слеп. Риддл хочет получить ее, один Мерлин знает зачем... Долохов напряженно смотрел на него, неуверенный в том, что он сейчас слышит, но Блэк сделал шаг вперед, испепеляя его взглядом исподлобья. — … и по его указке теперь вы стелитесь перед ней охотнее любой шлюхи из Лютного. Скажи, тебе самому не противно? Как парой фраз растоптать любые благие намерения. Сжав кулак, Антонин с особым усилием растер между пальцами табак и приблизился вплотную. — Ты прав, Риддл заинтересован в ней. Но мое мнение не зависит от него или его желаний, — чуть склонившись, он сверкнул глазами. — У тебя нет ни единого шанса с Гермионой. И, может быть, если ты сделаешь небольшое усилие и присмотришься, то поймешь о чем я говорю. Блэк с явной издевкой приподнял бровь, так что, произнося следующие слова, Антонин практически испытал наслаждение. — Видишь ли, Альфард, в вашем вынужденном треугольнике ядовитые клыки есть у всех... Кроме тебя. И, будь я твоим другом, посоветовал бы бежать от Гермионы, как можно дальше. Но что я могу знать, правда? Долохов решил, что на этом с него хватит. Он провел последний час как гребаный пуффендуец, и теперь собирался предаться алкоголю, гедонизму и разврату. Квиддич шел к черту. Щелкнув портсигаром, он развернулся и ускорил шаг. Будь он проклят, если снова станет сочувствовать хотя бы одному влюбленному придурку на этом свете.***
— Тишина слегка нервирует. Теодор задумчиво смотрел на нее поверх стеклянной грани бокала, преломляющей отблески слабого пламени камина. — Это молчаливая радость. — По поводу? — Радуюсь тому, что не попросил тебя воздерживаться от ночных прогулок с оборотнями. — Гермиона выжигала его взглядом и, сделав небольшой глоток, он неторопливо пояснил: — Ведь очевидно, ты бы принялась присматривать какую-нибудь симпатичную стаю, как только за мной закрылась дверь. Она снисходительно фыркнула, закатив глаза. Ванная комната Нотта была прекрасным разнообразием после душевой, что ей приходилось делить с соседками, так что в данный момент Гермиона была готова простить ему практически все что угодно. И он явно пользовался этой своей возможностью уже на протяжении получаса. — Знаешь, одну недолгую секунду я действительно думала, что соскучилась. — Признайся, тебе не хватало меня, — подмигнул Нотт. — Я ведь такой душка. Гермиона неодобрительно покосилась на полупустую бутылку слева от него. — По какому случаю пьянство, Теодор? Нотт невесело ухмыльнулся, отправляя в рот спелую виноградину. За последние несколько месяцев его волосы отросли и лежали беспорядочной копной, чуть завиваясь на концах. В сочетании с небрежно расстегнутой у горла рубашкой вид у него был… весьма богемный. Она могла поставить все свои деньги на то, что под благовидным предлогом конференции Слизнорт устроил ему настоящий алкогольный тур. И, судя по парадной мантии, в которой вернулся Нотт, надирались они исключительно в лучших домах светской Европы. — Из твоего путанного рассказа следует, что амнезия может оказаться неслучайной, между Уоттерсоном и нужными книгами все также нет никакой связи, и было что-то еще... — Он в притворном размышлении возвел глаза к потолку, постукивая пальцами по колену. — Ах да, сегодня ты полезла прямо в пасть химеры. — Ты не можешь упрекать меня в последнем. — Разумеется, — неприятно улыбнулся Тео, покачивая в руке бокал. — В одном месте пересеклись чокнутый старик и злобный кровожадный монстр, — он свел брови и склонил голову, изображая на редкость неправдоподобное сочувствие. — Я все понимаю, дорогая. Соблазн был слишком велик. — Я спасала пушистика, — с расстановкой ответила Гермиона. Тео издал истеричный смешок и, сделав очередной глоток, прокомментировал: — И одного этого достаточно, чтобы поставить тебе диагноз. Растянувшись в кресле, Грейнджер перекинула ноги через подлокотник. Впервые за долгое время она чувствовала себя уютно. От ее прежней одежды несло дымом за милю, и пару минут назад вещи вместе с ворчащим Питтсом исчезли в неизвестном направлении. Зато ей был выдан теплый халат огромного размера и она закуталась в него как в большое одеяло, ощущая нечто приближенное к счастью. Нотт все еще был язвительным мерзавцем, но эти беседы были такой же частью ее прошлой жизни, как утренний чай с лимоном, воскресные вечера с Джинни и планерки с Адамс, явно страдающей диктаторскими замашками. Той жизни, где она была Гермионой Грейнджер и не испытывала перманентного чувства неловкости за свои поступки. Кто бы мог подумать, всего пара месяцев в компании Риддла, и она начала неистово тосковать даже по Эмилии Адамс. Обернувшись к Тео, Гермиона ненавязчиво поинтересовалась: — Ты закончил? — Ну еще я мог бы спросить, что за нежное взаимодействие с Долоховым и Блэком я наблюдал сегодня, если бы не был слишком рад тому, что не видел поблизости Риддла. Гермиона манерно цокнула языком, сложив руки на груди. — Они всего лишь спорили, и я пыталась их остановить. — Объятиями? — уточнил он. — Оригинально. — Ты становишься неэлегантен. Фыркнув, Тео пожал плечами, подливая себе еще одну порцию. — Две недели, проведенные в компании Слизнорта, еще никого не делали лучше. — Я вижу. Она с явным намеком посмотрела на его ладонь, сжимающую бокал огневиски, но Нотт упорно игнорировал ее осуждение и, чуть слышно напевая, придвинул к себе поднос с фруктами. — Кстати, о вашем милом уикенде. Насколько я помню, речь шла об одной неделе, Тео. — Это было до того, как я узнал, скольких знакомых он намерен посетить. Она нахмурилась, покручивая влажный локон, который теперь имел легкий аромат гвоздики. Необычный выбор шампуня. Вспомнив, где она сталкивалась с похожим запахом в последний раз, Грейнджер едва удержалась от улыбки. Похоже, Теодор скучал по своей жене куда больше, чем показывал. — А причем здесь ты? — Ты когда-нибудь пробовала отказать Горацию Слизнорту? — поинтересовался Тео со скепсисом. — Могу лишь сказать, что он крайне умело игнорирует эти моменты. Сложно было поспорить. Она не смогла отвертеться от вступления в Клуб Слизней. Уже дважды. — И в чем же была его мотивация? — О, как я понял на четвертом подряд званом обеде, он невероятно заинтересован в моей женитьбе. Нотт одарил ее осуждающим взглядом, когда она прикрыла лицо ладонью, сдерживая смех. — Это совсем не весело, Грейнджер. — Может быть, он боится, что ты заведешь роман со студенткой? — Или сгорает от желания устроить мне марафон смертной тоски. Все эти леди, затянутые в свои наряды так же тесно, как и в нормы приличия, способны усыпить кого угодно. — Это светское общество, Теодор, чего ты ожидал? — Они еще более чопорны, чем в нашем времени, — вздохнул он, откинувшись на спинку. — На последней такой встрече где-то между вторым блюдом и подачей десерта я уже был готов во всеуслышание объявить, что женат на женщине, которая в этом времени еще просто не родилась, лишь бы прекратить весь этот кошмар. Перехватив кружку с чаем, она закусила щеку, чтобы не расхохотаться. — Ну это определенно разрядило бы даже самую скучную вечеринку, — протянула Грейнджер, забавляясь. — Но готова поспорить, после мне пришлось бы вытаскивать тебя из Мунго. Тео уставился в потолок и провел рукой по волосам, посмеиваясь. — Несомненно, — он перевел взгляд на нее, ухмыльнувшись. — К нашему общему счастью, в тот же момент прибыла твоя сова, и я использовал это как предлог. В конце концов, ты моя подопечная. Гермиона кинула ему насмешливый взгляд. — На самом деле данный факт ввергает в ужас, Грейнджер, — горестно покачал он головой, переходя на бормотание. — Я бы лучше оформил совместную опеку с Хагридом над соплохвостами. Они хотя бы постоянно находятся в одном месте, и как я слышал, у него даже получилось их немного выдрессировать. Что делает таких очаровательных существ более сносными кандидатами в сравнении с одной... — Теодор. — Нет, действительно, большинство волшебников проживают всю свою жизнь, ни разу не встретив химеру, ты же нашла ее всего за пару недель, при этом не выходя с территории школы. — Это был Кеттлберн. Тео отмахнулся от нее, как от назойливого насекомого, и протянул руку к фруктам. — Чушь. Я думаю это все — твой скрытый талант. Ты исторгаешь какие-то странные флюиды, привлекая все, что может тебя убить... интерес всяких психов, химеры, опять же, твоя дружба с Поттером… Так, ну все. — Если ты немедленно не прекратишь, я скажу Пэнси, что ты заигрывал с бабушкой Лавгуд, — прервала она его излияния, скрестив руки на груди. Нотт выронил яблоко и недоверчиво покосился на нее. — Ты не посмеешь, — нервно прошептал он. — О, Пэнс несомненно будет в восторге, — ядовито улыбнулась Гермиона. — Как думаешь, она сочинит какую-нибудь ужасно надоедливую песенку об этом? — Я думал гриффиндорцы не лгут. — Ну ты принимал от Клементины букеты с явным сексуальным подтекстом, так что технически... Нотт уязвленно стрельнул в нее взглядом, но Грейнджер лишь приподняла бровь, усмехнувшись. — Слизерин дурно на тебя влияет. Гермиона промолчала, размышляя о том, что скорее это было влияние одного конкретного представителя данного факультета. Того, кого она теперь избегала, как огня. Что было достаточно легко, так как, похоже, он делал то же самое. Его равнодушие определенно не задевало ее гордость. Ни капли. И, если Роуз Паркинсон сегодня утром, краснея, радостно щебетала о намечавшемся ночном свидании… То это тоже было только его делом. Ее совершенно не волновала неразборчивость Волдеморта в любовных связях. Но все же она ловила себя на мысли, полной сожаления — Гарри был слишком гуманен с ним. Гермиона бы предпочла Экспеллиармусу что-то более жуткое… Что-то такое, чтобы мерзавец пожалел о каждой минуте своего существования. Возможно, она бы даже воспользовалась легилименцией, заставляя его пересматривать, как погиб каждый из крестражей в отдельности. Особое внимание стоило бы уделить Невиллу с мечом Гриффиндора. Увлекшись раздумьями о прекрасном, Грейнджер вдруг осознала, что Теодор уже некоторое время пытается привлечь ее внимание. — Ты сегодня еще более странная, чем обычно. — О, ты даже представить себе не можешь, — мрачно усмехнулась она. — Так о чем ты спрашивал? — О твоей записке, которая больше напоминала крик о помощи. Закусив нижнюю губу, Гермиона усиленно размышляла, как ей избежать этого разговора. — Это длинная история. — Если она включает в себя юного Темного Лорда, то, Гермиона, я предупреждаю, что мне понадобится еще одна бутылка. Она слегка поежилась под его внимательным взглядом, но твердо отчеканила: — Риддл здесь ни при чем. — Да что ты говоришь, дорогая… Прищурившись, Тео так дотошно сканировал ее взглядом, что на секунду она засомневалась в маскировочных чарах. Подавив желание призвать небольшое зеркало, чтобы проверить пришедшую на ум теорию, Грейнджер чуть оттянула рукав халата, успокаивая себя. Он не мог ничего знать. У нее была целая бессонная ночь, чтобы смириться с тем, что она окончательно и бесповоротно рехнулась. Но ей отчего-то казалось, что Теодору понадобится на осознание сего факта куда больше времени. И вряд ли подходящим моментом для признания была данная минута. Она выдержала нейтральный тон, равнодушно разглядывая ногти. — Моя магия несколько взбунтовалась. Но все уже в порядке. В общем-то, порядок был весьма относительным. Умиротворяющий бальзам творил чудеса с ее самообладанием, но она осознавала, что это было лишь временной мерой. Зато Грейнджер нашла заклинание, что когда-то использовал Слизнорт. Полученные от Риддла сведения здорово облегчили ее поиски, и Гермиона изо всех сил старалась не чувствовать благодарность. Не стоило забывать о том, что паршивец не делал ничего без умысла. — И что это должно значить? — Что переживать не о чем, — отрезала она. — Когда ты говоришь такие вещи, я машинально начинаю подсчитывать масштабы грядущей катастрофы. — Ты всегда был склонен к драматизму. Она улыбнулась, потянувшись за сахарным пером, но Тео решительно перехватил ее ладонь. — Гермиона, даже если все уже позади, я хочу услышать эту историю. Ей жутко не хотелось сваливать свои проблемы на Теодора. В конце концов, теперь у нее на руках было решение. Но, если она не расскажет сейчас, то позже это, наверняка, сделает Риддл. Предательскую мысль о том, что Том может выложить и более пикантные подробности, пришлось задавить на корню. Нотт обязательно узнает об этом от нее. Позже. И лучше, если в тот момент он будет как можно ближе к волшебным настойкам Лавгуд. Грейнджер подняла взгляд и со всей серьезностью посмотрела ему в глаза. — То, о чем пойдет речь, может изменить твое мнение обо мне. — Что за бред?— недоуменно приподнял он бровь. — Я не стану относиться к тебе хуже, что бы ты ни рассказала. Подобрав ноги, Гермиона прижалась к спинке кресла и посмотрела в огонь, собираясь с мыслями. Она бесцельно крутила в руках чашку пару минут, наслаждаясь игрой пламени, но Тео не торопил ее. — Все началось во время войны. Тот год в лесах и без того был очень непростым, — наконец медленно проговорила она, переводя взгляд на Нотта. — Гарри без конца повторял, что мы должны верить Дамблдору, но… Он ведь был уже мертв. И не оставил никаких ответов, одни дурацкие загадки. — Горько усмехнувшись, Грейнджер всплеснула руками, чувствуя уже позабытый привкус отчаяния на языке. — Боже, да за наши головы была назначена цена! Против Пожирателей достаточно сложно сражаться "силой любви". Еще и эта книга о крестражах и… На самом деле, там не сплошь ужасные заклинания, Тео, но они были действенными. Нотт выглядел спокойным и, отставив бокал, чуть склонился к ней, поощряя ее продолжать. — И я использовала их лишь для защиты наших перемещений. Это была больше серая магия. Но заклинания выходили неожиданно мощными. И, знаешь, я никогда не считала себя могущественной волшебницей. — Гермиона нервно пожала плечами, избегая его взгляда. — В целом я ожидала обещанных последствий, но, к моему удивлению, ничего не происходило. А потом была эта аудиенция с Беллатрисой. И тогда… Тогда я поклялась, что никто больше не заставит меня почувствовать себя настолько беспомощной. Она осознала, что у нее дрожат руки, только когда Тео сжал ее ладонь, рисуя успокаивающие круги на запястье. Ее нервы явно не выдерживали давления последних месяцев. — Гермиона, мы можем обсудить все в другой раз. — Нет, все в порядке, — покачала она головой и, глубоко вздохнув, улыбнулась, надеясь, что не выглядит жалкой. Тео молча взял кружку из ее рук, подливая чай, хотя Гермиона подозревала, что он просто не хотел смущать ее. — Я изучила остальные. И даже никогда всерьез не думала, что буду их использовать. Просто это позволяло мне чувствовать себя увереннее. А потом была битва... И я думаю, что выжила тогда только благодаря этим знаниям. Но расплата пришла. Через пару месяцев я будто перестала себя контролировать. Со стороны Нотта послышался звон и, обернувшись она увидела, что он вытирал салфеткой пролитый чай. — Да, то, что ты тогда видел с Яксли… Была не совсем я. Ну, вероятно, все же я, но … — Грейнджер чувствовала, что начинает путаться в словах, и сделала очередной вдох, прежде чем продолжить: — После войны Слизнорт помог мне связать ядро. Это небольшая цена за то, чтобы не стать бомбой замедленного действия. По сути сравнимо с частичной блокировкой. — Тогда как ты могла случайно развязать его? — он с непониманием уставился на нее. И вот она. Самая нелепая и сложная часть. Та, которую Гермиона хотела бы упустить. — Пока тебя не было я провела один ритуал из темной магии и, мне кажется, что, собственно, он в конечном итоге что-то разрушил, там была руна обозначающая раскрытие, так что думаю, именно она повлияла... — Подожди, что ты, блять, сделала…? Не давая Теодору времени обдумать это и впасть в полноценную истерику, она поспешила продолжить, выкинув вперед ладонь. — Это не так важно. Понимаешь, какая-то хрень с моей памятью, неудачи с заданием, все эти проблемы с Риддлом, — начала перечислять Гермиона, попутно снова раздражаясь от неприятных воспоминаний, — и в довершении я прихожу и вижу, как Булстроуд потрошит мои вещи. — И что же было дальше? — Я приперла ее к стенке, кажется, даже немного придушила, — дав немного времени Тео на осмысление ее слов, Гермиона добавила, — еще шантажировала и угрожала убить. — Из-за вещей? — медленно переспросил он, наконец прервав тишину. — В основном, из-за тебя. — Она все еще внутренне кипела, вспоминая угрозы Булстроуд. — Но да, у меня в сумке куча безделушек от наших друзей, я беру их с собой на долгие операции, как память о доме. Это помогает мне не сойти с ума. Судя по его взгляду, Тео собирался это оспорить, но передумал, и тишина повисла снова. Нотт просто молча смотрел в стену, и на секунду Грейнджер подумала, что своими выходками наконец сломала его. А потом он вдруг спросил: — Гермиона, ты бы действительно убила ее? — Годрик, Нотт! — Похоже, временами он действительно путал ее с Беллатрисой. — Конечно, нет. Но было важно, чтобы она поверила и дала Обет. — При этом твоя магия вышла из под контроля, — Теодор так пытливо посмотрел ей в глаза, что она отчетливо ощутила жжение в сетчатке. — Ты уверена, что не убила бы ее? Грейнджер устало вздохнула. — Поверь, Тео, это не то, чем я горжусь. Но максимум моих желаний был лишь в том, чтобы она наконец перестала угрожать мне своим папочкой. Браво, Гермиона, почти ни в чем не соврала. — Хорошо… Что мы будем с этим делать? Она невольно улыбнулась. Несмотря на все его ворчание, Нотт никогда бы не оставил друзей наедине с их проблемами. — На самом деле, я уже разобралась с этим, — пожала Гермиона плечами с напускным безразличием. Тео прищурился в подозрении и склонился, заглядывая ей в глаза. — Каким образом? — Нашла одно заклинание. — Так просто? — Хоть что-то в моей жизни должно быть простым, верно? Оперевшись на локоть, он задумчиво водил пальцем по подбородку. — Ты ведь сказала бы мне, если бы что-то было не так? — Разумеется. Нотт кивнул, хотя она читала в его лице некоторое недоверие. — Тео, я обещаю, что с этим не будет проблем. — И мне придется поверить тебе на слово? — Я прошу тебя именно об этом. Как бы он не старался это скрыть, Грейнджер видела тревогу в его взгляде. Но, уважая ее нежелание продолжать, Тео встряхнул головой и преувеличенно бодро осведомился: — Итак, чем ты еще успела шокировать местную публику, кроме темномагических ритуалов и встреч с химерами? Вспомнив ошарашенное лицо Розье, она могла бы добавить к этому списку еще и свое триумфальное шествие из комнаты Риддла, но опять же, ей очень не хотелось возвращаться домой с бездыханным телом Теодора, помеченным биркой "умер от нервного удушья". Подумав, она весело ухмыльнулась. — Сводила слизеринцев на ОМД. Тео смотрел на нее пару секунд, словно ожидал, что она рассмеется. — Ты что, серьезно? — наконец спросил он. — У нас было занятие, посвященное десертам. Кондитерские изделия и все такое. — Грейнджер, — его голос был буквально пропитан недоверием, — ты действительно заставила будущих Пожирателей Смерти готовить десерты? — Они проиграли пари. И торты. Это были торты с такими красивыми розочками, Теодор. Знаешь, без шуток, у твоего отца вышел настоящий шедевр. Нотт прикрыл глаза и потер переносицу, давя тихий смех. — Мне так не хватало тебя, Гермиона. — Я обещаю, что покажу тебе воспоминания об этом занятии, — весело ухмыльнулась она, подбросив в руке яблоко.***
Единственная четко оформленная характеристика, которую Риддл мог подобрать к своему состоянию — фрустрация. Выматывающая душу, безысходная фрустрация. Секс даровал ему временную уверенность в достижении желаемого, но в остатке он имел лишь разочарование: Гермиона явно не горела желанием посвятить его в свою жизнь. Более того, она, по-видимому, задалась целью снизить их общение до минимума, оставив в качестве замены лишь блеклую тень себя. Ну то есть формально Дрейк никуда не исчезла, хотя изначально он и подозревал, что она может прибегнуть к своей излюбленной тактике и скрыться в одном из кабинетов на все внеурочное время, в очередной раз сбегая от сложной ситуации, но Гермиона все так же переговаривалась с ним, сидя напротив за обеденным столом или в гостиной, и не возражала против совместной работы на факультативах. Однако, теперь он реже ловил взгляд карих глаз, тон их беседы стал сугубо официальным, и когда за ужином Том задел ее ладонь, она отдернула руку. Наблюдая за ней в попытках увидеть хоть что-то похожее на эмоции, что он так ясно читал тем вечером, Риддл чувствовал, как его охватывает помешательство. Оправдывая свою одержимость любопытством о ее прошлом, об окклюменции и даже о дурацком шраме на рёбрах, в глубине души он понимал, что все давно вышло за рамки. Рациональная часть мозга настоятельно рекомендовала ему остановиться, и, наверняка, он бы мог, если бы нашел способ избавиться от разъедающего внутренности ревностного чувства, что просыпалось каждый раз, когда к ней прикасались или подходили ближе необходимого. Прискорбно, но Гермиона первая бы объявила ему войну, если бы Риддл тронул хоть кого-то из ее свиты. Ему хотелось думать, что он разбирался в людях, но стоило только решить, что уже прочитал ее, что нашел к ней ключ, она тут же сменила замки, выстроила забор и выставила в качестве сторожевых псов Блэка и Уоттерсона. И, если последних с переменным успехом у него выходило игнорировать, то когда прошлым вечером он застал Дрейк за игрой в карты с Долоховым, просто замер в проходе, отказываясь верить собственным глазам... Это было похоже на изощренное издевательство. Она предпочитала его обществу даже тех, кого раньше откровенно недолюбливала. Расположившись в позе по-турецки, Гермиона заливисто хохотала над негодованием Антонина, ехидно обвинявшего ее в шулерстве. Но, пересекшись с ним взглядом, словно опомнилась и не прошло и десяти минут, как она ретировалась в свою комнату. Качая головой и бормоча на русском нечто явно нелицеприятное, Долохов собрал карты и, обернувшись, обронил что-то о двух сумасшедших, которым давно не мешало бы поговорить как взрослым людям. И, наверное, Антонин был прав, но Риддл не ожидал хоть какого-нибудь результата от их теоретического рандеву, рискующего перерасти в дуэль. Недооценив ее упрямство, он уже и так потратил на Гермиону слишком много времени. Проще было просто выкинуть ее из головы. Она и без того слишком спутала его планы на последний год. Исследования практически не продвинулись, зато кажется, он планомерно сходил с ума, подвергая анализу каждое ее действие и брошенный исподтишка взгляд. Бред. Жуткий бред. От задумчивого созерцания лучей, разливавшихся сотнями оттенков по поверхности Черного озера, его отвлек знакомый голос: — Ну и что не так с Дрейк? — Надеюсь, это риторический вопрос, — не оборачиваясь, равнодушно поинтересовался Риддл. — Совсем нет. Он усмехнулся, бросив взгляд на Вальбургу. — Тогда, боюсь, я недостаточно компетентен. Для ответа нам точно понадобится целитель разума. — Придурок, — беззлобно резюмировала она и, расправив юбку, устроилась рядом. — У вас был секс и, к сведению, вы оба прям-таки отвратительно это скрываете, — протянула Вал, скрестив руки на груди. — Но мне интересно, почему теперь ты выглядишь так, словно собираешься на днях разбавить ее кофе ядом. Том лег на спину, закинув руки за голову, и расслабленно прикрыл глаза. Но назойливый голосок продолжал звучать, ударяя по барабанным перепонкам. — Я действительно не понимаю в чем дело, потому что она не похожа на одну из тех безмозглых девиц, что мечтают затащить тебя под венец после совместной ночи. И Дрейк не позволяет себе ничего лишнего на публике, как эта твоя Роуз… Он пытался игнорировать Вальбургу. Искренне пытался, надеясь, что она устанет говорить с тишиной и уйдет. Но через секунду Блэк схватила его за плечо и, переполняясь эмоциями, заверещала: — Салазар, проблема именно в этом, верно? Тебя раздражает то, что она не бегает за тобой! — В данный момент меня раздражаешь ты, — сквозь зубы сообщил Том, посылая ей предостерегающий взгляд. Жаль, но Блэк никогда не умела вовремя останавливаться. — О… я так горжусь своим мальчиком,— пропела она, издевательски ухмыляясь. — Впервые вижу тебя влюбленным. Если он прямо сейчас проклянет ее, это создаст так много ненужных проблем на ровном месте. Выдыхая, Том попытался зафиксировать эту мысль, но взгляд против воли все же замер на тихой глади Черного озера. Интересно, питался ли хоть раз за всю свою долгую жизнь гигантский кальмар наглыми девицами из благородных семейств? Идея была хороша, но, воплотившись в призрака Блэк, наверняка, не оставит его в покое ни на секунду. Что в контексте его бессмертия выглядело весьма малопривлекательным. Минусы очень сильно перевешивали плюсы, а потому, бросив на нее взгляд, он лишь отчеканил: — Я определенно не влюблен. Прищурившись, Блэк постучала по колену и, цокнув языком, улыбнулась. — Раньше ты врал лучше, дорогой. — Салазар, — пробормотал он, закатив глаза. — Который месяц я снова и снова повторяю тебе: мне нет дела до Дрейк. Вал умиленно смотрела на него, покручивая локон, явно развлекаясь. — Именно поэтому ты сказал Эйвери навести о ней справки? Он с досадой сжал челюсть, мысленно отмечая тот факт, что некоторые из его круга просто не умели держать язык за зубами. В будущем стоило бы связать их какой-нибудь клятвой, иначе они, видимо, просто заявятся в Министерство Магии наперевес с подробным планом захвата кресел заместителей их святейшими задницами. — Розье доложил? — Если ты думаешь, что я дам тебе возможность отыграться на ком-нибудь за неудачи в личной жизни, то вся эта одержимость Дрейк лишила тебя последних зачатков разума. — Ты путаешь мое любопытство с интересом к ней. — Или же ты путаешь одно с другим… — Вал пару секунд медленно скользила по нему задумчивым взглядом, прежде чем продолжить: — Я начинаю переживать, Томми. Тебе не кажется, что ты слегка помешался? Ну то есть, одно дело интересоваться кем-то, и совсем другое копаться в биографии… Достаточно. Он сел и, смерив ее недовольным взглядом, процедил: — Я знаю, что делаю. — И отчего же я тебе не верю... И она снова лезла не в свое дело. Нагло, беспардонно, и Том в сотый раз задавался вопросом, почему он позволяет ей подобное. — Так мило, что ты посвящаешь время мне, когда все твои мысли должны быть заняты предстоящей свадьбой. — Он сощурился и ехидно протянул: — Кстати, как там наша дорогая Эйлин? Надеюсь, она приглашена на торжество? Вал вздрогнула, отводя взгляд, и Риддл вдруг понял, что ровным счетом ничего не знал о ее отношениях с Принц. Сглотнув, Вальбурга ответила с безжизненной, как сухой лист, интонацией: — Каждый раз, когда я думаю, что ты уже не тот засранец, что на третьем курсе, ты моментально развеиваешь мои сомнения. Она поспешно поднялась, зло стрельнув глазами. О, все очень плохо. Он мог бы попытаться остановить ее, но опыт подсказывал, что проще было приручить парочку кельпи, чем удержать разошедшуюся Блэк от ссоры. — Вал... — Не интересует, — отрезала она, неопределенно махнув рукой. — Все, что ты сейчас собираешься сказать. Моя жизнь катится к чертям, и здесь нет ничего забавного. Мне больно, по-настоящему больно, Том. Голос Блэк срывался на неестественно высокие ноты и, увидев слезы в ее глазах, он поднялся, делая шаг к ней, но она выставила вперед ладонь. — Но не то чтобы тебя волновали хоть чьи-то проблемы кроме собственных, верно? — Театрально приложив руку ко лбу, она со злым ехидством выпалила: — О, девушка не обращает на меня внимания, как же так, я ведь идеален, просто превосходно укладываю волосы и этот мой, замораживающий все живое, надменный взгляд… Риддл осуждающе покачал головой в ответ на столь явную истерику и резким тоном произнес: — Вальбурга, остановись. С тем же успехом можно было бы встать на пути у разогнавшегося поезда. — Хоть раз в жизни мог бы попробовать ухаживать, как все нормальные мужчины, а не разыгрывать свои бесконечные схемы, но, прикрываясь стратегиями, ты всегда отстраняешься от всего, к чему можешь привязаться! — Блэк вдруг истерично фыркнула, окончательно стирая впечатление изысканной леди, и горько усмехнулась. — Мне ли не знать, тебе ведь даже после трех последних лет плевать на мою жизнь. Она была неправа, но Риддл промолчал, потому что, если честно… у нее просто не было причин считать иначе. Из них двоих именно Вал всегда прощала и шла на уступки, удерживая их странную дружбу. Но сейчас, смотря ей вслед, Том отчетливо понимал: на сей раз она не сделает ни шага навстречу. Уже на расстоянии ярда Блэк вдруг обернулась, бросив: — Просто, чтобы ты знал, сегодня утром Альфард расторг помолвку. — Одарив его внимательным взглядом, она с расстановкой произнесла: — И мы оба понимаем, что это значит. Вальбурга заблуждалась, считая, что ему нужны какие-либо отношения, у него просто не было времени на подобную чушь. И он убеждал себя, что намерения Блэка, как бы серьезны они не были, вовсе не касаются его. Но до боли знакомая злость уже струилась по венам, разрушая созданный им оплот спокойствия и разжигая почти первобытную ненависть.