Жертва

      Ритмичный бой барабанов и звучание фанфар вырвали сознание Лестера из тяжёлых и мрачных мыслей, в которых тот безвольно тонул последние минуты. Окинув взглядом зал, дворянин обратил внимание на то, что сейчас все гости сидели на своих местах, что создавало много свободного пространства в центре помещения, открытого взору, прежде всего, самых важных гостей, сидящих за главным праздничным столом. Вероятно, предстояло какое-то зрелище.       Пока исполняемый менестрелями величественный, торжественный марш набирал обороты, Лестер смочил горло вином, не «Золотым Токаем» которым он наслаждался в гостях у барона де Пальмы, но всё ещё лучшим из того, которое можно купить за соларии, только его прохлада и пряный вкус не принесли того избавления от тягот, на которое дворянин рассчитывал. И тогда, обернувшись, он бегло взглянул сперва на Фернандо, продолжавшего пребывать в молчаливой апатии, а следом, обратил взор к самому важному месту стола — быстро пройдясь глазами по вице-королю и сосредоточив всё своё внимание на сидящей подле него Изабелле. Сейчас принцесса сияла воодушевлённой улыбкой, искренней, насколько Лестер научился ориентироваться в колебаниях её души, и что-то предвкушающей, с едва скрываемым нетерпением. Вдох и Лестер словно бы ощутил как желанные губы Изабеллы коснулись его, сладко и нежно, принося спасительное воспоминание о столь желанном умиротворении.       Принцесса, будто почувствовав прикосновение от взгляда, скользящего по её телу, не прекращая разговора с отцом ответила проницательным уколом чистых голубых очей. Улыбнулась ещё ярче. И плавно наклонила голову, дразняще подставляя его вниманию свою изящную шею. Она вновь завладела его мыслями, в высокомерном эгоизме вытеснив из головы Лестера все прочие. Впрочем, лишь на несколько томных ударов сердца.       С громогласным гулом открылись массивные двустворчатые двери, ведущие в соседний, тронный, зал. И следом, зазвучал топот десятков ног, когда странная процессия, вальяжным шагом, вышла на всеобщее обозрение.       Их одежды, яркие и роскошные, были очень точным повторением нарядов аристократии: с развивающимися плащами, шпагами и шляпами, зачастую нёсшими на себе комично огромные плюмажи. Но при этом, сами костюмы были меньше — под стать невысоким телам одетых в них ратлингов. Обуви эти не-люди никогда не носили, а потому, вместо сияния начищенных сапог и блеска золотых шпор, они поражали гостей своими непропорционально большими волосатыми стопами. И всё это ожидаемо вызвало бурные перешёптывания среди столов, занятых сословиями, впрочем, обошедшегося без возмущения.       Несмотря на свой чуждый, и в чём-то отталкивающий, внешний вид — ратлинги считались пусть и не вполне полноценной, но признанной частью рода человеческого. Не-люди, недолюди, — так их чаще всего называли — однако, использовать в отношении них слово мутант могли позволить себе лишь наиболее радикальные последователи Имперского Кредо, умудряющиеся увидеть опасные отклонение в любой, даже самой мельчайшей и незначительной детали.       Способные разглядеть порчу в манящем блеске фиалковых глаз.       И всё же, эти коротышки не были диковинкой: на Жребии Кортеса, где ратлинги были привлечены к обслуживанию своеобразного подбрюшья гигантских мануфакторумов, располагалась небольшая их колония. Рассадник всех возможных человеческих пороков, как о ней часто рассуждали среди дворянства. Тем не менее, это не помешало вице-королю перевезти несколько десятков ратлингов на Нова Порту и поселить их в своём дворце. В качестве необычного развлечения для гостей. Шефство над ними принял придворный шут, обозвав их ротой королевских стрелков и устраивая с их участием потешные бои против жандармов, что невероятно раздражало последних. Но что хуже всего, этих не-людей окружала слава не притворных, но самых настоящих снайперов, способных в меткости превзойти любого из дворян.       Но выдержкой и остротой зрения их таланты не ограничивались. Личный королевский повар также принадлежал к их низкорослому племени, славясь отменным чувством вкуса и не боясь добавлять необычные нотки в традиционные блюда Нова Порту. Да и в целом, всем известно, что еда для ратлингов является наивысшим жизненным приоритетом, а потому, несмотря на свой невысокий рост, они буквально едят за двоих.       Сейчас же, несколько десятков коротышек демонстрировали свой третий талант. Природную способность веселить людей. Своей нелепой походкой, одеждой, словно бы специально сшитой не совсем по размеру, экспрессивной мимикой и чрезмерно размашистыми жестами. При всём при этом, с достоинством и невозмутимостью настоящих дворян, они снимали шляпы и приветственно кивали гостям, грозно придерживая свои короткие шпаги.       Лестер не сразу обратил внимание на другие детали в их внешнем виде. Их одежда, при детальном рассмотрении, оказалась не просто имитацией дворянской моды в целом, но намеренным подражанием конкретным фамилиям — первым дворянин заметил ратлинга одетого в пурпурно-чёрные одежды, повторяющими цвета королевского казначея, следом взгляд выцепил багряно-золотого представителя дома де Авил. Ещё мгновение и в поле зрения показался одетый во всё чёрное Морр, однако, вместо шпаги на поясе у него по какой-то причине висел мясницкий нож. Впрочем, уже через десяток секунд стало понятно, что все они имели в своих образах те или иные особенности, которые кто-то вполне мог бы назвать изъяном.       Всё это действо сопровождалось задорным хохотом доносящимся со стороны капитана — похоже что, для иномирца такой взгляд на аристократию Нова Порту показался особенно забавным, в то время как сами дворяне ограничивались только сдержанными перешёптываниями и редкими жестами, указывающими на своих двойников. Лестер же, подобно Изабелле, быстро погрузился в волнительное предвкушение и позволил воодушевлённой улыбке проступить на своём лице.       Неожиданно, дворянин обратил внимание на движение позади него, но быстрее чем он обернулся, знакомая ладонь заботливо коснулась его плеча. — Ух, я боялась что опоздаю. — Занимая своё место прошептала Сибилла. — Изабелла проговорилась мне этим утром. — Мягко улыбнувшись объяснила она. — Смотри.       Подняв руку, с почти что мальчишеским восторгом, Лестер указал на одетого в чёрное ратлинга, и уже через мгновение сестра тоже засияла весёлой улыбкой. А затем, осторожно сжала его ладонь. Повернувшись, дворянин увидел, что повторила она этот жест и с рукой Фернандо, от чего граф, в один миг полностью позабыв о вине, сейчас завороженно смотрел на их переплетённые вместе пальцы. — Не скучали без меня? — Немного. — Улыбнулся в ответ Лестер.       Кивнув брату, она вновь обратила внимание к мужу, осторожно поведя пальцами и плавно коснувшись его локтем. Этого более чем хватило, дабы теперь и его лица коснулось захватившее зал оживление. — Всё хорошо? — Проницательность, бывшая неотъемлемой частью Сибиллы, не позволила проигнорировать эхо той печали, что Фернандо недавно раскрыл Лестеру. — Прости, мне не стоило оставлять тебя одного. — Всё в порядке. — Поспешил заверить тот. — Наверное, я сегодня просто слишком сильно устал.       Лестер почувствовал как пальцы Сибиллы ещё крепче сжали его ладонь, после чего, плавно качнувшись, она ненадолго припала к плечу Фернандо. Прогоняя мрак из его души. Наполняя его сознание светом. Из-за этого, будто не выдержав порыва эмоций, он нерешительно поднял свободную руку и, одними лишь кончиками пальцев, заботливо скользнул по её щеке, поправляя вырвавшуюся на свободу золотую прядь.       Смотрит ли Лестер на Изабеллу так же? Завороженно и преданно. Отчаянно и обречённо.       Но от нахлынувших мыслей дворянина отвлекла вновь зазвучавшая флейта. И сердце сперва наполнилось горечью, а следом — вовсе остановилось. Когда новая группа ратлингов, шатаясь и наступая друг другу на ноги, вынесла на всеобщее обозрение обильно украшенный позолотой трон.       Золотой трон.       Пустой трон.       Стоило ему оказаться в центре зала, как без какого-либо промедления, не-люди выхватили свои шпаги, тесаки и дубины, незамедлительно принявшись осыпать друг друга демонстративными размашистыми ударами. Уже через десяток секунд воцарилась полная неразбериха, казалось, что все сражались против всех, а неуклюжие, но всё ещё изящные, удары шпагами быстро сменились пинками и подзатыльниками. Кто-то из дворян обратился в бегство, начав кругами бегать от своего преследователя. Кто-то, вскрикнув своим писклявым голосом, с показательной драматичностью падал на пол. Но ещё через полминуты, из тех кто остался твёрдо стоять на ногах, начали складываться союзы.       Только сейчас Лестер, наконец, понял кого собой изображали не-люди. Не условных де Авилов и Морров, но их далёких предков. Участников событий тысячелетней давности, когда Нова Порту утопал в крови, будучи разобщённым и погрязшим во внутренних противоречиях. Не имея ни порядка, ни закона. После этого осознания, каждый удар шпагой, каждый рухнувший благородный дом: всё это вдруг обрело смысл. Про всё из этого Лестер читал в семейных хрониках и слышал в балладах менестрелей. Каждый акт героизма. Каждое подлое предательство.       Быстрый взгляд и глаза дворянина безошибочно определили местонахождение одетого в чёрное ратлинга. В свите одного из кандидатов на трон, одетого в яркие изумрудные одежды. Вместе они сокрушили многих врагов, в какой-то момент оказавшись к трону ближе прочих. И именно тогда, изумрудный, тот от кого сейчас не осталось даже имени, пожалел, что доверился нанятому за соларии иномирцу. Быстрый взмах мясницкого ножа и он рухнул к самому подножью своей желанной мечты.       Одетый в чёрное убийца исполнил свой вероломный план.       Словно услышав его мысли, обжёгшись пронёсшимся по душе брата холодом, Сибилла едва заметно вздрогнула и даже задержала дыхание. Заставив Лестера заботливо сжать её ладонь.       Морр, тем временем, недолго думая отбросил в сторону своё неказистое оружие и бесцеремонно вырвал позолоченную шпагу из холодных рук мертвеца. Тем самым заняв его место в этой борющейся за власть клике. Но пустующий трон, со всем своим сиянием и великолепием, не смог ослепить предка Лестера. Ибо тот понимал, что занять его — значит обратить против себя всеобщую ненависть. Так и произошло с тем, кто лихо на него запрыгнул, промчавшись мимо замершего Морра — уже через мгновение, решительным пинком его оттуда согнал другой кандидат на монаршью власть.       Так борьба продолжалась до тех пор, пока на ногах не осталось несколько равных по силе, и одинаково истощённых, отрядов. Кружащих вокруг пустующего трона, но не решающихся на него претендовать.       Именно в этот момент и родилась Золотая Булла. А вооружённые головорезы — стали основателям великих домов. Страх и слабость заставили их поступиться своими амбициями, начать договариваться, комично держа оружие за своими спинами. Каждый из отрядов получил в своё владение часть зала, сейчас, из-за количества павших ратлингов, скорее напоминавший кладбище. Каждый из них получил власть, ограничивающую власть других. И только после этого, они избрали себе вице-короля — не бойкого не-людя, как это было сейчас представлено гостям, но компромиссную фигуру, которую каждый надеялся использовать в своих интересах.       И гости, сидящие за столами, представители всех сословий, являвшие собой в этом зале воплощение всего Нова Порту, увлечённо наблюдали за историей собственного мира. Словно какое-то чудовищное искажение пыталось рассмотреть себя через разбитое зеркало.       Так прошли поколения. Века. Одни дома сменяли другие. Кто-то возвышался. Кто-то пропадал со страниц летописей. Жадность и амбициозность уступали место лености и привычке. А залитые кровью поля сражений постепенно стали пастбищами и пахотными землями. Но ничего из этого в постановке не было. Как не было и обрывков того, что Лестеру рассказывал его отец, узнавший это от своего отца. О том, что Золотая Булла существовала и во время этих событий. О использовании запрещённого вирусного оружия. О том как города-ульи, возвышавшиеся до самого небосвода исчезали в одной ослепительной вспышке. О том что Нова Порту ничего не помнит, а значит, обречено пройти через этот урок ещё раз.       Таково полученное Лестером предсказание?       Предки сидящих за столом не были дворянами. Они не носили широкополые шляпы, не устраивали дуэли на шпагах. В фамильном арсенале Лестер своими глазами видел грубо сделанные защитные скафандры, нёсшие на себе следы множественных попаданий лаз-оружия, ударов самодельными тесаками и что-то ещё, похожее на борозды оставленные массивными когтистыми лапами.       Отец не знал откуда взялась Золотая Булла, её первая, изначальная версия. Но она, в глазах всех будущих аристократов, обладала ценностью куда большей нежели пустующий трон, которого на тот момент времени не было вовсе. Нечто искусственное. Тайное. И по какой-то причине бывшее недоступным до определённого момента — тогда и только тогда закончилась эта нелепая междоусобица.       Сейчас же, в зале, заскочивший на трон де Кастильон триумфально махал шляпой, салютуя своему потомку. Вице-король, на эту явно не предусмотренную выходку, ответил лишь сдержанным кивком, в то время как Изабелла радостно аплодировала. Ещё миг и восторженные возгласы пронеслись среди всех сидящих за столами гостей.       Сибилла, в каком-то чувственном порыве, осторожно пододвинула к себе обе удерживаемых ей руки, умиротворённо улыбаясь и попеременно одаривая заботливым взглядом сидящих рядом с ней мужчин. А Лестер, как и Фернандо, полностью потеряв интерес к происходящему с ратлингами, сейчас оказались поглощены её теплом и участливостью. Снизошедшими из иного, более чистого и правильного мира. — И что скажете? — Наконец, она нарушила блаженную тишину. — Весьма необычно. — Пожал плечами Лестер. — И почему-то я уверен, что её высочество приложила к этому свою руку.       Сестра хитро улыбнулась, подтверждая его догадку, а после вопросительно взглянула на Фернандо, не давая тому вновь погрузиться в раздумья. — Несколько экстравагантно. — Сдавшись, ответил де Авил. — И я не согласен с тем, что мой предок был вооружён топором для колки дров. — Мясницкий нож не лучше. — Примирительно улыбнувшись прокомментировал Лестер. — Это было силовой топор. — Продолжил граф. — Им он одним ударом срубил сразу три головы. Этот момент особенно отмечен в нашей хронике. — Хорошо что здесь обошлось без декапитаций. — Вновь вмешалась Сибилла. — Вот это действительно было бы экстравагантно.       Фернандо согласно кивнул и приподнял их руки, намереваясь подложить под них вторую свою ладонь, но Сибилла, кажется не прилагая совершенно никаких усилий, подняла их ещё выше, прикоснувшись к его лицу. Не сумев сдержаться, де Авил облегчённо выдохнул и закрыв глаза подставился под её ласковые прикосновения, прижимая к себе её бархатную кисть. — Думаю, стоит оставить вас одних. — Преодолевая смущение и тоном извиняющимся за вмешательство произнёс Лестер. — Да и пора мне возвращаться в «Единорог». — Подожди, Лес. — Не оборачиваясь, тихо распорядилась сестра, а затем вновь наклонилась к супругу. — У тебя точно всё хорошо? — Разумеется. — Теперь уже без мгновения задержки отозвался он. — Не переживай обо мне.       Выскользнув из руки брата, она теперь коснулась и плеча графа. Но вместо того чтобы погрузить его в ещё большую дрёму, он открыл глаза и, сперва сам медленно поднявшись из-за стола, помог встать на ноги своей супруге. — Вы тоже уходите? — Нет, я только провожу вас. — Взяв жену под руку кивнул Фернандо. — Из-за… — По его плечам промелькнуло напряжение. — Сенатского вопроса сам я задержусь здесь и после окончания пира. — Нас? — Теперь уже в полном непонимании переспросил Лестер. — Без Фернандо я не хочу возвращаться в поместье. — Тоном с оттенком искренней печали выдохнула Сибилла. — После произошедшего, мне неприятно там оставаться одной. — Равно как и я не допущу этого, пока не будет найден предатель. — Уже чуть более строгим тоном добавил де Авил. — А потому, надеюсь, ты не будешь против, если я… Погощу у тебя?       Едва успев подняться за ними следом и выпрямиться в полный рост, как Лестер вдруг оказался сдавлен неловкостью и смущением. Но всё же, нашёл в себе силы для того, чтобы отреагировать на её просьбу согласным кивком. — Конечно, Сиб. Разумеется. — Заверил он, подавив изначальную растерянность. — У меня там большой и роскошный номер. Тебе будет комфортно. — Спасибо. — Её благодарность, такая яркая и живая, мгновенно вызвала на лице брата глупую счастливую улыбку. — Береги её. — Теперь уже напутствовал Фернандо. — Она самое ценное, что есть у нас обоих.