Жертва

      Золотая Булла — важнейший инструмент для поддержания порядка на Нова Порту. В обмен на приобретение экономических выгод, дворянство отказывается как от заключения военных союзов, так и от любого деления на фракции. Согласно уложениям Буллы, аристократия должна действовать на основе индивидуальных представлений о собственном благе и, вместе с тем, всего сословия сразу, не ставя интересы отдельных кругов выше всех остальных. И согласно хронике, во времена до установления текущего порядка, на Нова Порту постоянно кипели конфликты и гремели войны, а все споры определялись исключительно правом сильного. Всё или ничего. Именно так мыслили в том числе и предки Лестера, создавая собственные королевства на подконтрольной территории и стремясь полностью уничтожить всех своих противников.       События тысячелетней давности грозились повториться вновь: политические альянсы существуют уже очень давно и вот-вот должны показать себя первые военные союзы. Слишком много погрешностей скопилось в законе, до сих пор преподносящемся, как нерушимом. Слишком много противоречий и напряжения. Сохранять Золотую Буллу в её нынешнем виде значило лишь отсрочить приступ болезни, которая уже давно пустила свои корни среди дворянства. Поражённую конечность теперь можно было бы долго и упорно лечить с неизвестным результатом, либо же просто отсечь, вероятно, лишив себя чего-то ценного, но всё же избавившись от гнойника.       Отец Лестера предпочитает лечение, так же, как и, по понятным причинам, Изабелла. Есть ли у них понимание того, что необходимо делать дальше? Или же они просто бессознательно цепляются за старый, привычный порядок вещей? Де ла Вега, в свою очередь, выступает как инструмент, которым старый порядок может быть разрушен. Дорогой, кровавой ценой. Но затем, как после лесного пожара, может произойти обновление. Конечно, как предполагают маски, он всего лишь хочет поместить себя в центр новой Буллы, но это всё равно даст столетия мира и время для выработки комплексного решения. Кого бы Лестер сам поддерживал в этом конфликте, не будь его семья задета им изначально? Наблюдая за изобилующей церемониальностью работой Сената и слушая голос сестры, продолжавшей излагать сухие факты о Золотой Булле, Лестер по-настоящему боялся выводов, возникающих в его собственной голове.       На глазах у всех Фернандо приносил присягу вице-королю, повторяя клятвы, произносившиеся его бесчисленными предками. Затем, посыпав его горстью сухой земли, монарх символическим образом даровал новому графу де Авил право распоряжаться своими собственными землями. После чего прошло продолжительное выступление сенаторов, расспрашивающих Фернандо о его взгляде на различные вещи: все заданные вопросы были известны заранее и являлись частью традиции, так что Фернандо, вероятно, давал ровно те же самые ответы, что когда-то давал и его отец. По окончании с этим, последовало быстрое голосование, где наделённые мандатом дворяне, вскинув шляпы, единогласно проголосовали за принятие Фернандо в свои ряды. И вот, наконец, подписание уложений Золотой Буллы. Каждого пункта в отдельности.       Сибилла непрерывно наблюдала за происходящим, даже прервав свою лекцию. И до самого последнего момента она продолжала нервничать, словно опасаясь, что произойдёт нечто немыслимое, и кто-то из сенаторов проголосует против её мужа. Она вновь встала ближе, обвив руку Лестера своими, и сжимая пальцы на его ладони каждый раз, когда зал погружался в выверенное традицией молчание. Сейчас же, когда весь церемониал остался позади, и Фернандо окружили представители марсианского техножречества, чтобы взять образец его крови для создания мандата, Сибилла облегчённо выдохнула и позволила себе уткнуться лицом в плечо брата, вызвав на лице Лестера участливую улыбку. — Ты действительно так переживала? — Сама не знаю, что на меня нашло. — Не поднимая взгляда, тихо прошептала она. — Разумом я понимаю что другого исхода и быть не могло, но в душе всё равно было волнительно. — Волнительно? Да ты вся дрожала. — Лес! — Почти что взмолилась она, ещё глубже спрятав своё лицо.       Ему захотелось обнять её. Обнять и никогда больше не отпускать. Именно столько тепла в его душе вызвала эта простая, вероятно, даже бессознательная реакция сестры. Те наделавшие шуму десять тысяч солариев совершенно не могли считаться богатством на фоне того сокровища, что сейчас мог видеть Лестер — её искреннего доверия. — Сиб, я могу задать тебе вопрос? — Конечно можешь, — всё так же тихо выдохнула она, чуть крепче обняв его руку. — Но знай, я оставляю за собой право отвесить тебе пощёчину. За порчу момента. — Мгновение и Лестер вновь увидел её лицо, взволнованное, но преданное. — Ах, ты надеешься, что в таком состоянии я опять начну говорить без умолку? — Именно так. — Продолжая улыбаться кивнул он в ответ. — И вопрос у меня соответствующий. — Тогда не тяни. Я быстро прихожу в себя.       Но Лестеру понадобилось время, чтобы продолжить. Спрашивать настолько личное в этот момент, в этих обстоятельствах, было крайне непросто. Ведь, с учётом контекста, это были уже не просто слова, но выражение состояния самой души. — Ты любишь его?       Взгляд Сибиллы вдруг переменился, и она отвела его в сторону, к самому Фернандо, который сейчас уже был окружён небольшой группой аристократов, вероятно, дающих какие-то напутствия. Она промолчала, наблюдая за ним, выдержав паузу ещё большую, чем Лестер до этого, а затем вновь вернула взгляд к брату. Тревожный и неуверенный. — Я не знаю. Этот брак состоялся из-за политических амбиций наших родителей, и друг с другом мы в целом познакомились уже после свадьбы. — Она вновь промолчала. — Я знаю, что он изменился. Я знаю, что он изменился из-за меня. Первое время он был зол и разочарован, он чувствовал себя проигравшим. — Он… — Лестер на мгновение напрягся, но сестра тут же погасила это, мягко коснувшись его ладони. — Нет. Разумеется нет. Мы даже не разговаривали. Только с течением времени он начал обращать на меня внимание… Сейчас же, я знаю, что он мне доверяет. — Но я спрашивал про тебя, а не про него, — осторожно напомнил Лестер. — У наших с тобой родителей брак тоже был изначально основан исключительно на выгоде. И полюбить друг друга они смогли лишь в последствии. — Не совсем так. Отец всегда мне говорит, что уже на свадьбе потерял голову и не может найти её до сих пор, — ответил Лестер, улыбнувшись. — Но… — Я не знаю. — Сибилла слабо мотнула головой. — Не знаю. Если бы мне было с чем сравнивать… Я люблю папу и маму, но так я способна любить лишь их одних. Я люблю Кальту. И тебя. Не так, как их, иначе, но не менее сильно. Но вы все — моя душа и моя жизнь. Я даже не посмею сравнивать эти чувства с какими-то другими. — Так что, ни один дворянин тебе не приглянулся? Или же… Не-дворянин? — Я знаю о твоей служанке. — Сибилла улыбнулась, трагично, но сочувственно. — И думаю, что нет. Я пыталась попробовать это чувство. — Она промолчала вновь, о чём-то задумавшись, но, вздохнув, продолжила. — С Родриго. — Родриго? Родриго де Химейна? — Скрыть изумление не было никакой возможности. — Стрелок на Железном Вороне? — Да, с ним. Я… спровоцировала его, и он начал за мной ухаживать. Ему же достался и мой первый поцелуй. Но потом я поняла, что это ни к чему не ведёт, и мы прервали… что бы мы между нами ни было. — Родриго? — Вновь повторил Лестер. — Я бы и подумать не мог. — Именно поэтому я его и выбрала. Он честный, благородный и безгранично лояльный. Отец ему полностью доверяет. Из-за этого я и решила, что он лучший вариант. — Думаю, именно в этом и была твоя ошибка. — Да, Лес. Она заключалась именно в том, что я думала. — Сибилла вздохнула и вновь увела взгляд к Фернандо. — Сейчас мне это предельно ясно. Во время нашего расставания он сказал, что согласен с моими выводами, но, вероятно, сделал он это только из-за своего благородства. И я боюсь, что просто так, совершенно без причины, причинила боль этому хорошему человеку.       Лестера поразила та же боль, что и его сестру. Была ли это та самая чёрная дыра, или же произошло обещанное разделение ноши? Едва ли то, что он услышал эту историю, в глазах самой Сибиллы должно было хоть как-то затушить её чувство вины. Вины, осознаваемой столь ясно и рационально. Точно так же никакие слова Лестера не могли принести ей избавления и, тем более, искупления. Она не глупа и не наивна, чтобы и думать об этом. Эта история — шрам на её сердце. И похоже, что он будет там всегда. — Выходит, я всё-таки испортил момент. — Ты даже не представляешь, насколько. Просто варварски растоптал.       Скрывать боль за напускным легкомыслием. Оказывается, они с сестрой очень способны в этом. — Могу я задать ещё один вопрос? — Хочешь нанести мне добивающий удар милосердия? — Сибилла слабо улыбнулась. — Впрочем, от твоей руки я на него согласна. — Хочу тебя отвлечь. Например, спросив о том, что ты знаешь о королевском казначее?       В её взгляде вспыхнуло удивление, и она даже едва отошла назад, чтобы повнимательней всмотреться в лицо брата. — Очень неожиданный вопрос. — В этом и есть смысл отвлечения внимания. — Лестер ответил заботливым, но проницательным взглядом. — Но спросил ты именно это не просто так? — Я давно искал возможности. Ты ведь… Знаешь всё. — Дворянин неловко пожал плечами, вызывав у сестры мимолётное смущение. — Я слышал, что он является ещё одним центром силы в столице. И вот думаю, можно ли его как использовать. — Безопасней будет его просто игнорировать. — В её голосе всё ещё была заметна только что вновь пережитая боль, но на этот раз наложившаяся на уверенный менторский тон. — Барон обладает огромным влиянием, не публичным, но вполне осязаемым. Даже в этом зале. Его рука присутствует в кармане, наверное, у каждого второго сенатора. — Что если его использовать для борьбы с де ла Вегой? — Нам нечего ему предложить. И он ни за что не пойдёт на открытый конфликт с грандом. — Почему бы нам тогда не вывести систему из равновесия? — На этот вопрос Сибилла ответила непонимающим взглядом. — Убавить влияние господина де Пальмы. Или же вовсе его прекратить. — В самых высоких кругах это породит неконтролируемый хаос. Но прежде всего, нет никаких инструментов для этого. — Она отрицательно мотнула головой. — С учётом того, что сам по себе барон не очень любим даже своими клиентами, будь хоть какая-то возможность от него избавиться — это давно бы произошло. Но долговые обязательства пока что сильнее вассальных клятв. — То есть, у тебя нет никаких зацепок? — В противном случае меня бы не было среди живых. Барон очень беспощаден к тем, кто представляет для него угрозу, — уверенно ответила сестра, а затем вдруг задумалась. — К тому же, у него очень хорошие отношения с Экклезиархией. — У Гуля? Ха. — Лестер невольно усмехнулся. — Полагаю, так же, как и я, он любит делать очень щедрые пожертвования? — Именно так. Но мне кажется, что их сотрудничество куда глубже. И, как говорит отец, оно обязательно строится на взаимной выгоде. Однако, чем именно они обязаны друг другу, я не знаю. — А откуда ты знаешь хотя бы это?       Сибилла неожиданно улыбнулась с показанным коварством, на мгновение показавшись Лестеру похожей на Изабеллу. — Я умею слушать. Но что важнее, умею задавать правильные вопросы правильным людям в правильный момент. — Иногда мне кажется, Сиб, что я знаю лишь половину тебя. — Лучшую. — Она теперь уже уверенно улыбнулась, кажется, полностью отбросив сковывавшую её слабость. — И, к счастью для тебя, настоящую. — Мне очень повезло. — Лестеру не осталось ничего, кроме как улыбнуться в ответ. — И ещё, ты знакома с бароном? — Нет. Впрочем, могу похвастаться тем, что всё же видела его вживую. — Она невольно нахмурилась. — Когда говорят, что он похож на живого мертвеца — не врут. Каким образом он ещё дышит, наверное, одному Богу-Императору известно. — Вероятно, у него лучшие столичные медикусы? — Я тоже так считала. Но я общалась с несколькими из их числа — их услугами барон не пользуется. Вернее, пытался в начале, но никакого эффекта не было. — И они это так просто рассказали? — Не очень просто и не так, но рассказали. — Сибилла вновь хитро улыбнулась. — Ты же понимаешь, что это я позволяю тебе сохранять свои тайны, а не ты их хорошо от меня скрываешь? — Думаю, сегодня это для меня стало кристально ясно.       Сибилла ответила взглядом снисходительным и покровительственным, явно намереваясь сказать что-то ещё, но оказалась перебита гулом фанфар. Будучи полностью поглощёнными друг другом, она и Лестер совершенно перестали следить за происходящим в зале. Вернув к нему взгляд, Лестер с удивлением обнаружил, в каком порядке сейчас находилось собрание: все были на своих местах, площадка в самом низу пустовала, а на троне восседал вице-король, наверное, впервые избавившись от внимания наседавших на него советников и просителей. Значило это только одно — монарх будет держать слово. — Благородные господа и наши дорогие дамы. — Он в приветственном жесте взмахнул своей роскошной шляпой. — Главы купеческих домов, мастера гильдий и цехов. Я не отниму много вашего времени. — Вице-король заметно напрягся и через несколько мгновений сошёл со своего трона. — Вчера хор астропатов получил сообщение, исходящее от Железного Кольца Марса. От командования сегментума. От Департамента Муниторум.       С каждым произнесённым словом сердце Лестера начинало биться сильнее. Им, как и, вероятно, большинством других дворян, завладело удивительное чувство предвкушения чего-то торжественного. И в тоже время очень страшного. — Я получил приказ сформировать и подготовить к отправке бронетанковый полк для службы в Астра Милитарум. Он должен быть оснащён и подготовлен для участия в кампании, которая вот-вот начнётся в секторе Кадианских врат.       Лестер теперь уже с трудом сохранял самообладание. Прежний он и вовсе бы начал ликовать от переполнивших чувств, ведь сражаться во имя Императора, участвовать в его славных походах — величайшая честь. Но сейчас… Сейчас Лестер уже был на войне. Необъявленной, незаметной, но не менее жестокой. Тайной Войне, как её однажды назвал Виктор. И сейчас он должен был думать прежде всего об этом. — Командование считает, что орды проклятых и забытых вновь попробуют нанести удар. Испытать стойкость воинов Императора. И я скажу вам, мы не откажем им в таком праве. В праве умереть от наших шпаг! В праве быть раздавленными траками наших танков!       Даже с такого расстояния Лестер заметил волнение, пробежавшее по лицу принцессы. Не такое, какое могла бы испытать дама, узнав, что кто-то из её близких может отправиться на войну. И, тем более, не просто из-за суеверного страха от упоминания Архиврага. То, что она говорила вчера Лестеру, то, что говорили и другие маски — оно происходит. Похоже, оно действительно происходит. И, не сдержав потока эмоций, она обратила свой взгляд к какому-то незнакомцу, стоявшему рядом. Богато одетый, но коротко стриженный, без шляпы и, тем более, шпаги. Простолюдин. И похоже, что один из масок. Бронзовый? Фарфоровый? Или же кто-то другой? — Возможно, для жителей каких-то других миров сражаться под знамёнами Императора это долг, но здесь, на Нова Порту, это величайшая честь. Я верю, что сердце каждого дворянина сейчас пылает огнём. И поверьте мне, мои братья, этим огнём мы сожжём всё нечистое, что только посмеет посягнуть на священное право Человечества править звёздами! — Вице-король промолчал, окинув взглядом зал и переводя дыхание. — Будет сформирован один полк. Его комплектование будет происходить на добровольной основе. Все вставшие под знамя будут освобождены от налогового бремени, их долги прощены, а имущество будет защищено от моего имени. Надзор за его формированием будет лично осуществлять уважаемый комиссар Людвиг Гейне. — Он взмахом шляпы указал на него, однако фигура в чёрном мундире даже не шелохнулась. — До точки сбора с остальными войсками Сегментума полк будет доставлен на корабле капитана Мандерли. — Вице-король повторил своей жест, и Филипп ответил уважительным поклоном. — Повелитель призвал нас к оружию, и этот вызов мы встретим так же, как встречали подобное наши славные предки. С честью и доблестью. Слава вечному Императору! — Виват!       Выкрик волной грома прокатился по зале. — Виват!       Лестер, так же, как и прочие дворяне, быстрым жестом взял в свободную руку шляпу. — Виват!       Позолота, шёлк, бархат, парча, яркие вычурные перья, блеск стали обнажённых шпаг — все они в один миг наполнили собой воздух, так же, как сердце Лестера наполнилось волнением и беспокойством. Близится темнейший час Человечества, и силы тьмы хотят разорвать Империум. Маски знали об этом, но, судя по удивлению на лице Изабеллы, знали отнюдь не от астропатов. Но тогда как? Поиск ответа на этот вопрос теперь казался важнее расследования убийства.       Вернув взгляд к сестре, Лестер увидел её растерянной, может быть, даже напуганной. И совершенно точно не разделявшей царившего вокруг энтузиазма, равно как и того рвения, с которым её брат вскидывал свою шляпу. Сибилла неотрывно смотрела на Лестера, задавая тому немой вопрос своими умоляющими глазами. — Ты же знаешь, что я не оставлю вас в такое время. — Как можно более спокойным тоном произнёс Лестер. — Ни родителей, ни Кальту. Ни тебя.       Сибилла тяжело выдохнула; лишь сейчас Лестер понял, что она, похоже, даже не дышала от сковавшего её напряжения, только представив, что брат может бросить всё и отправиться к Кадианским вратам. Многие их предки проливали там кровь. Немногие из них вернулись, чтобы рассказать о тех ужасах, которые они там видели. И мимолётная мысль о том, что Лестер может сгинуть, столкнувшись с чем-то подобным, вызвала в ней настоящий ужас.       Но сейчас этот ужас отступил, и Сибилла, закрыв глаза, наконец наплевав на все правила высокого этикета, сделала то, что хотела с самого момента как Лестер нашёл её здесь — шагнула вперёд. И безвольно рухнула в его объятия.