Гарри из племени Серых Псов

      Собираться на поезд Гарьке помешали. Прибежал взмыленный староста и сказал, что Гарьку зовет декан. Гарри оставил вещи на кровати и вышел в гостиную. Мадам Спраут нервничала, ворчала на ребятишек, периодически кусала губы. Увидев Гарьку, она сказала: - Гарри, пойдем, нас ждет директор. Гарька нахмурился, но послушно пошел вместе с деканом.       Оказавшись в этом помещении снова, Гарри снова стал разглядывать вязь знаков по стенам и шкафам. А директор всячески пытался заглянуть Гарьке в глаза. На этот раз голос его не был слащавым. - Гарри, мальчик мой, как же так? Портреты мне рассказали, что из-за тебя погиб профессор Квиррел. Зачем ты его убил?       Мадам Спраут ахнула и сползла в кресло. Гарри продолжал изучать портреты над головой Дамблдора. - Неправда ваша, директор. Он сам сгорел. Одиннадцатилетний ребенок, спокойно рассуждающий об убийстве, даже для директора был неожиданностью.       Дамблдор продолжил: - Но ведь это ты его... сломал пополам. После этого люди не живут.       Гарька проехался взглядом сквозь директора и поднял голову на весьма примечательный портрет. На портрете было написано "Финеас Найджелус Блэк". Портрет горделиво отвернул голову. Гарька снова вздохнул. - И опять неправда. Если б он был живым, то упал бы как положено, с перекатом через себя и выходом на болевой. - Поясни, что значит, если б был живым? - Дамблдор подобрался в своем кресле, сцепил пальцы поставленных на стол рук. - Вот вы, директор, всегда знаете, где будет ваша рука или нога? И я знаю. И любой другой человек знает. А он не знал. Да он даже ходил неправильно! От него воняло трупом.       Директор с какой-то радостью посмотрел на мальчика. - А знаешь ли ты, Гарри, что за убийство, по нашим законам, сажают в Азкабан? Это такая тюрьма. - Знаю. Это была самооборона. И это не убийство. Ведь нельзя убить то, что уже мертво. Это называется упокоение. А за упокоение в тюрьму не сажают. - Очень даже сажают. Ведь некромантия на территории Британии запрещена. - Вот и я говорю, это была самооборона. Никаких обрядов над Квиррелом я не проводил. Он сам развалился.       Мадам Спраут в ужасе переводила взгляд с Гарьки на директора и обратно.       Проговорив полчаса каждый остался при своем мнении. Дамблдор напоследок вздохнул. - И все же, как лицо административное, я обязан тебя наказать. В связи с тем, что этот учебный год уже закончился, наказание будет тебя ожидать сразу по прибытии на следующий учебный год.       Гарька прищурился. - Ну ладно. Значит на две недели можно опоздать. Спасибо.       Мадам Спраут тихонько теряла нить разговора. То Гарри виновен в гибели Квиррела, от которого действительно попахивало. То он темный маг, которого Азкабан ждет. Теперь наказание сразу в начале следующего учебного года. Да кто ж так с ребенком разговаривает?! Декан взревела и вскочила с кресла. - Альбус! Это уже переходит всякие рамки. Я забираю мальчика. И да, из вредности, я освобождаю Гарри от занятий и отработок на две недели с первого сентября! А потом никаких отработок не будет! А показания портретов на суде не принимаются!       Припечатав директора этим монологом, декан взяла Гарьку за руку и повела на выход.       Гарька поблагодарив декана весело побежал в общежитие. Его ждали товарищи, дорога домой и гости. И нет, гости, это не люди, посетившие его или он сам. Гости - это процесс. Которым он собирался наслаждаться.       Усевшись в поезде, пуффендуйцы быстро выяснили, чего от Гарьки хотел директор. А Гарри и не скрывал. Вызвал, спросил про Квиррела, не знаю, не был, не участвовал. И только Сьюзен задумчиво сказала: - А ведь и правда, показания портретов в суде не принимаются... И тут же, без перехода, продолжила: - Гарри, а ты приедешь ко мне в гости? Подключились остальные. - А ко мне? - И ко мне? Гарька только поднял руки. Ребята замолкли. - Мы говорили, что спишемся. А поскольку у меня совы нет, то нужен обычный почтовый адрес. Там вроде цифровой код есть, потом графство, город, улица и дом. Ну и адресат. Вот.       Гарька достал из кармана бумажные прямоугольнички. На них был написан его адрес. В этот момент вломились одновременно Уизли, Малфой и Грейнджер.       Пуффендуйцы захихикали. Уизли копошился внизу, показывая всем протертые до дыр коленки. Покрасневшая Грейнджер тихонько выползла из-под Малфоя, который успел ее прижать к себе, чтоб не стукнулась о жесткое сиденье. Поднялся и сам Драко, которому отдавили все, что можно. Да еще и порвали мантию.       Гарри вопросительно поднял бровь. Драко в ответ только развел руками. Гермиона отвела взгляд от сокурсника и поприветствовала пуффендуйцев: - Всем привет, Гарри, какие планы у тебя на каникулы?       Гарька пожал плечами, а сам хитро прищурился. Драко тоже тихо спросил: - В этот раз, мистер Поттер, я надеюсь у вас найдется три дня для визита к родственникам?       Гермиона надулась и сложила руки на груди, будто нарочно заехав Малфою локтем. Тут поднялся Рон Уизли и просто выдал на громкости корабельной сирены: - Гарри, моя мама уже ждет нас! Раз мы подружились, то и спать будем в одной комнате! Сейчас приедем, и я вас познакомлю!       Джастин негромко покашлял, перебивая рыжика. - Вообще-то, Гарри дал свой почтовый адрес, чтоб можно было согласовать время и место визита. Я вот приглашаю всех однокурсников на пижамную вечеринку через неделю...       Каждый из однокурсников уже придумал, чем развлекать гостей и куда вести, что накрыть на стол, а что спрятать подальше. Гарька смотрел и слушал эмоции, как учил Эврих и Тилорн. К чести пуффендуйцев, в гости они звали не одного Гарьку, а всех однокашников.       Невил же скромно спросил: - Ты день рожденья праздновать будешь? А то он у нас на день разнится. Мы могли бы отпраздновать это вместе.       Гарька неожиданно испытал чувство вины. У Невила кроме бабушки и нет никого. Вот кого бы он хотел взять с собой в Беловодье. Но тут лучше посоветоваться с Эврихом и Тилорном. А вслух Гарри сказал: - Ребят, я уже сказал, у меня совы нет. Кататься ради этого в Лондон я не буду. Пишите обычной почтой. Только первые недели две-три меня не будет. Мы с родней в поход идем.       Рональд обалдело переводил взгляд с одного пуффендуйца на другого, когда Гарька выдал ему бумажный прямоугольник. Малфою и Грейнджер тоже. Рон бросил бумажку на пол и сжал кулаки. - Ах так, значит, я такой же, как эти тупицы, да?! Гарри, я думал, что мы друзья! А ты, ты... Вон Малфою свой адрес отдай!       Мальчик с нескрываемой обидой выбежал из купе. Пуффендуйцы пожали плечами. Гермиона задумчиво вертела адрес в руке. - Гарри, у волшебников же нет телефонов, зачем ты написал его?       Гарька весело улыбнулся. - Зато он есть у тебя, у Эрни, у Джастина, у Сьюзен, у Дина Томаса и Симуса Финнигана. Так что созвонимся. Если меня нет, то там так и скажут, нас нет дома. Автоответчик. Полезная штука. Малфой спрятал адрес и фыркнул. - Точно полезная. Вот звонишь и узнаешь, что хозяев нет дома. Аппарируешь и выносишь все ценное.       Эрни поднял палец вверх, Джастин закатил глаза. Гермиона нахмурилась. Подошли еще ребята с Когтеврана постарше и слизеринки Панси Паркинсон и Дафна Гринграсс.       Старшекурсники расширили пространство, и все уместились. Слизеринки принесли с собой корзинку с пирожками. Пуффендуйцы тоже достали разную снедь. А когтевранцы жестом фокусника извлекли большой термос с какао. Купе получилось межфакультетским.       Забежали и еще однокурсники Гарьки. Дин Томас и Симус Финниган тоже появились. И остались блюсти честь Гермионы, как единственной девушки со своего факультета. Правда, единственной она перестала быть, когда пришли Лаванда с Парвати и Падмой.       Вся дорога была посвящена шуткам, розыгрышам и разбору сложностей. Слизеринцы удивлялись, как это барсуки догадались делать домашку вместе. Вороны услышали и увидели прикладное применение знакомых заклинаний, и едва успевали записывать. Гриффиндорцы удивлялись, сколько приключений оказалось у сидящего на одном месте факультета.       Так, вместе, добрались до Лондона.       Пуффендуйцы строем прошли по всем родителям и познакомили их с Гарькой. Гарри только отвешивал поклоны, вздыхал и говорил всем, что в ближайшие две-три недели не сможет наносить визиты, так как поедет путешествовать вместе с родственниками. Мадам Боунс хотела приехать к нему домой и узнать, не ущемляют ли его права. Леди Лонгботтом настаивала на совместном праздновании дня рождения. Леди Малфой сказала, что комната для Гарьки готова, и он может приехать в любой момент. Ввинтившаяся миссис Уизли пахнула на Гарьку потом и луком, и завопила, что он ей как родной сынок. Реплику Гарьки, что уж лучше сиротой, чем седьмым рыжиком, услышали однокурсники. Пока дамы отвлекали матриарха Уизли, Гарька кивнул Гермионе. - Созвонимся, - и прошел сквозь барьер.       Дядя Вернон беседовал с каким-то мужчиной в хорошем костюме. Завидев племянника, дядя махнул рукой. Гарри радостно поприветствовал родственника, и они помчались домой.       Петуния встретила их неласково и почти не обратила на них внимания. Она стояла и шептала над сумками. Дадли уже прощался со своим компьютером, доигрывая последние часы. Дядя Вернон шепнул Гарьке на ухо: - И это не последние сумки. Наверху еще шесть стоят. Как их тащить, не представляю?!       Гарька вздохнул и подошел к тете. Он уже посмотрел на ее здоровье простым взглядом и внутренним. Заметил разницу и просто обнял тетку. Та будто только что заметила его, обняла в ответ и потрепала по макушке. - Тетя, а всё это действительно нужно тащить? Петуния важно покивала. Гарька вздохнул, но спорить с женщиной не стал. Раз хозяйка решила, что всё нужно, значит, где-нибудь пригодится. Гарри отошел с Верноном на кухню, вымыл руки и спросил: - Третий или четвертый? Вернон как-то потупился, помолчал, а потом ответил: - Четвертый. Двойня.       Гарька мыл посуду, дядя Вернон готовил обедо-ужин. Вскоре подошел Дадли. Братья поздоровались и стали вместе соображать обед. Дядя Вернон пошел уговаривать Петунью оставить что-нибудь лишнее. Под вечер прибежал Звонко. Поздоровался со Змешкой, с Гарри, с остальными членами семьи. Лаем показал, что не один пришел. И действительно, на дорожку ступали Волкодав, Эврих, Тилорн и Шаршава.       Петуния растерялась от такого количества гостей. Дядя Вернон поздоровался со всеми, пригласил в дом. Гарька с Дадликом недоумевали, зачем столько народа.       Эврих начал с представления себя и Шаршавы. Тилорна и Волкодава Дурсли знали. Петунья сидела на диванчике и растерянно переводила взгляд с одного мужчины на другого. После краткого знакомства Эврих сказал: - Беда у нас. Псиглавцы скоро будут. Пришли мы все просить ухоронить детей и женщин. Хозяюшка, дозволь нашим женам и детям погостить у тебя недельку. А там и мы справимся.       Петунья расширившимися глазами смотрела на мужчин, и на ее глазах наворачивались слезы. - Где же я их всех размещу? Если мальчишки потеснятся... Волкодав перебил ее. - Мальчишки идут с нами. Им уже по дюжине зим случилось. Девок пришлю. Вернона тоже задействую. Тилорн! Беловолосый целитель улыбнулся и ответил: - Я слышал, что Вернон держит дома то, что стреляет "пылью"? Вернон кивнул. - Нам сейчас очень пригодится любой стрелок. Дадли, стрелять умеешь?       Мальчик задумчиво кивнул. Вернон посмотрел на жену. Та словно была в трансе, вяло реагировала на реплики, тихонько улыбалась. Тилорн объяснил: - Ей нельзя волноваться о внешнем. Пусть волнуется о главном. Я ей помог.       Дадли переводил взгляд на отца и блондина, но его толкнул Гарька, шепнув "потом".       Тилорн с Верноном быстро ушли за ружьем. Эврих огляделся и подмигнул Гарьке: - Скоро ты меня станешь учить, да? Гарька насупился. Тихонько вскинулся и перетек на улицу. За ним также перетек Волкодав. Эврих достал нож и встал в проеме двери.       На лужайке стоял рык и скулеж. Звонко огрызался на неведомую суку. Та припадала к земле, поджав хвост и просилась к Волкодаву. Гарька велел Звонко отойти. Из кустов живой изгороди в боевой форме подглядывала Змешка.       Псица подползла, заливаясь плачем к Волкодаву. Тот присел на корточки, посмотрел ей в глаза. Через минуту на лужайке стоял веннский волкодав и обнюхивал псицу. Та повесила голову и прижала уши. Волкодав вернулся в человеческий облик. Гарька, никогда прежде не видевший подобного, сиял от счастья. Отец же стоял хмурый.       Венн оглянулся на Эвриха, кивнул. И Гарька за эту же секунду понял, что беда уже случилась. Он метнулся в дом, схватил свою сумку, кинул куртку Дадлику, успел отобрать у Вернона большую коробку патронов, сунул в сумку. И выскочил на крыльцо. Звонко уже не рычал. Змешка сидела рядом, так и не сложив крылья. Вернон попрощался с женой, кивнул сыну и мужчины шагнули за дверь. Звонко и красно-бурая сука показывали дорогу, Тилорн и Эврих попеременно отводили глаза, Гарька поспевал за взрослыми и тащил за собой кузена. В завесу вошли молча.       Лес словно притаился. Шелестели наверху мелкие пичуги. Прогрызали себе дорогу во вкусном дереве жуки и личинки. Цвиркали, прыснувшие в разные стороны, бурундуки. Затарахтела сойка, полетела разносить по лесу весть. Люди стояли и слушали обстановку. Даже Дадли с Верноном притихли.       Волкодав махнул рукой. Все перешли на волчий бег. К полуночи были у домов. Здесь пока было тихо. Стая радостно тявкнула, приветствуя вожака.       Волкодав развернулся и посмотрел на Гарьку. В этом взгляде Гарька четко увидел тропку на кузницу, на чердак и дядю Вернона. Увидел себя и Дадли там же, но с инструментом и железом. Отец отвернулся и пошел в дом. Гарька тронул Дадли и Вернона за руки и поманил за собой.       Кузница была теплой. Уголь еще светился теплом и красноватым маревом. Дядя Вернон оценил диспозицию и забрался на чердак, к духовому оконцу. Открывалось оно для проветривания часто, так что и не скрипнуло. По крыше зацокали мощные когти, раздался характерный взмах. Это Змешка тоже выбрала место повыше. На площади и вокруг поселка собирались собаки. Серые, бурые, черные, пегие. Но все с одинаковым характерным густым мехом, мощной грудиной и поджарым тазом. Они крутились, обнюхивались, словно тоже готовились к бою. Где-то за оградой раздался плеск. Собаки умчались проверять. Осталась только седая сука и та, что привела их сюда. Они заняли две противоположные стороны дороги и молча ждали.       Дадли шепотом спрашивал у Гарьки, что случилось. - Отец не сказал. Но раз нас не отправили с малыми и женщинами, то война. Кто нападает, я не знаю. Но про эту суку мне рассказывал Шаршава. Такие собаки у псиглавцев. Если это они...       Дадли сглотнул. Его руки сами собой нашли тяжёлый молоток и крепко сжали. - Ты это, Дадли, если всё случится, не делай разницы между псом и человеком. Они не ходят с миром.       Шум от поселка доложил о том, что детей и женщин уводят. Звонко подбежал доложиться, мол, я проводником иду. Гарька кивнул. - Звонко, назад никого не пускай, стереги там. Своих собери. - Звонко лизнул хозяина в нос и умчался.       Некоторое время ничего не было слышно. Потом раздался еще один плеск и послышалось множественное рычание. Затем глухие удары, визги и волна буро-красных собак потекла на поселок. Змешка зашипела и слетела вниз. В этот миг старые суки уже принимали бой. Вот два пса зарылись носом в землю. Четыре. Вокруг Змешки уже покоилось несколько тел собак. Вот только живая волна не кончалась. Сверху кузни прогремели выстрелы. Волна красных всколыхнулась, но только прибавила скорости.       Вернон стрелял, как никогда. То ли проникся моментом, то ли осознание того, что эти собаки могут и за завесу прорваться, а там... Вернон даже мысли себе не позволял о том, что дома может что-нибудь случиться.       Первая пачка патронов кончилась. Пошла вторая. Пока дядя перезаряжал ружье, Гарька услышал, что с другого конца поселка тоже раздаются выстрелы. Эрминтар! Кто еще мог с такой легкостью и скоростью управляться с самострелом? Как отец ее оставил? Или сама сбежала? Гарька заволновался. Высунулся на улицу, чтоб посмотреть. На него тут же налетел красно-бурый вихрь. Откинув собаку знаком, Гарька выхватил нож. И заработал им, словно это была его самостоятельная часть тела. Дадли, видевший эту картину только открыл рот, но сзади к Гарьке подобрался еще один пес.       Дадли неумело стукнул пса молотом. Тот резко развернулся, оскалился и прыгнул на мальчика. Дадли отшатнулся и снова влепил молотом. Пес упал. Сверху раздался выстрел. Гарьку сбили с ног. Дадли заорал от страха и стал махать молотом. Красно-бурые псы валились, скуля. Гарька с ножом в руках вылезал из-под очередного пса. Змешка расчищала путь к хозяину. Две кучи псов одолевали двух сук, которые уже держали оборону спина к спине.       Когда показалось, что собак стало меньше, появились люди. Один метнул нож в оконце. Другой выстрелил из арбалета в Дадли, третий метнул нож в Гарьку.       Вернон только увидел, как нож разбил стекло у окна, а затем замедлился и полетел обратно.       Дадли махал молотом и вдруг почувствовал, как молот рвется из рук, встречаясь с какой-то железкой. Железка отлетела в сторону, а Дадли провалился вслед за молотом.       Гарри успел поставить знак отражения на Вернона, подыграл Дадлику и увидел, как его кошка метнулась сперва навстречу ножу, что летел в него, а затем кошка преобразилась. Шерсть засеребрилась, жало выдвинулось еще больше, а когти удлинились вдвое. И размах крыльев тоже.       Змешка одним прыжком перелетела к напавшим людям и просто грациозно прошлась мимо. Одному пробила грудину, другому срезала пальцы на руках, третьему вырвала горло. Гарька встал. - Змешка, миленькая, ты же ранена. Иди сюда, скотина, любить тебя буду.       Гарька шептал и шептал, а мантикора с налившимися яростью глазами преследовала собак и людей.       Гарька понесся следом. Хотя он мог бегать очень быстро, но за кошкой не успевал. Она дошла до другого конца деревни и начала скулить. Вокруг нее лежали фрагменты тел людей и животных вперемешку. Гарька догнал кошку и судорожно ее осмотрел. Та стояла и смотрела на дерево. Дозорное дерево Эрминтар. Сверху свисала рука, так и не выпустившая самострел.       Гарька забрался на дерево, увидел рубленую рану на голове у сегванки, послушал дыхание женщины и стал творить. Змешка скулила сильней, отползала, к дереву уже подбегали Волкодав и Эврих, когда Гарька, выглянувший с засадной ветки бледный и с черными кругами вокруг глаз, сказал: - Жить будет. И провалился в беспамятство.       Тилорн осмотрел раны всех. Скоро он стал походить на Гарьку - с такими же черными кругами под глазами. Ранены были почти все мужчины и пара подростков. Вернону прилетело в щеку осколком от окна. Дадли отбил ребра, когда падал. Волкодав был весь в укусах. У Эвриха наливался цветом синяк на лбу и изрезаны руки. Шаршава же хромал на одну ногу и хрипел, когда выдыхал. Сам Тилорн отделался лопнувшиии сосудами в глазах и тремором рук.       Собак осталось в живых шестеро. Волкодав и псы оплакивали старую Игрицу, что пришла сюда вместе с Оленюшкой и Шаршавой.       Змешка истекала черной кровью, но лежала у головы Гарьки и не давала себя лечить.       На третий день Гарька проснулся. Эврих с Тилорном оттаскивали его от тела мантикоры, которая отдала все свои силы хозяину.       Похоронили собак-защитников с честью. И Змешку тоже. Гарри молчал. Ел через силу и сидел возле Змешкиного холмика. Дадли, который водил за руку кузена заметил на его голове седую прядь. Отец тоже пришел на собачий погост. Обнял Гарьку, сел рядом, подозвал Дадлика.       Трое молча посидели, а потом Волкодав сказал мальчишкам: - По живым надо плакать. Пусть Отец-небо даст им славную охоту.