Вечный Хэллоуин

Ветер завывал с такой силой, что казалось вот-вот вырвет из земли Уоррен и унесёт в океан подальше от тайны кошмаров. По воздуху со страшной силой носился всякий мусор вперемешку с пожелтевшими листьями. Они то и дело прилипали к окнам небольшого книжного магазинчика по совместительству с кофейней. Тучи нависли над городом. Начиналась гроза. Дурное предзнаменование для суеверного человека и обычное природное явление для скептика. Так почему же молния всегда метит в первого? На книжный магазин легла тень, из-за которой внутри загорелось больше ламп. Темнота всем казалась неуютной. - Обещают дождь на Хэллоуин. - сказал молодой человек, небрежно облокотившись о столешницу. - Слышишь? Он обращался к своему собеседнику, что стоял по ту сторону кофейного уголка, готовя яблочный грог. Тот прислушивался к вою ветра, ожидая, что сейчас грянет гром и магазин загорится от удара молнии. - Генри! Тот, кого звали Генри, замер. Молния не соизволила озарить небеса, и даже раската грома, кажется, не предвиделось. Но Генри продолжал прислушиваться к вою ветра. Ужас, который он привык чувствовать при малейшем намёке на непогоду, всё не приходил. С каждым ударом ветки о стекло и воем вихря Генри ощущал, как сердце начинает превращать кровь в лаву. Ему хотелось улыбаться и смеяться от восторга, но он сдерживался, прилагая к этому громадные усилия. - Надеюсь, что дождя не будет. - продолжал монолог второй. - Не спорю, это, конечно атмосферно, но я не хочу гулять на вечеринке промокшим. Этого любителя гулянок звали Джек. Он не был обычным покупателем или просто знакомым Генри. За их плечами было более двенадцати лет крепкой дружбы. Они познакомились в школе и с тех пор не расставались. Их часто принимали за братьев, хотя кровным родством они связаны не были. Джек был худым и невысоким крашеным блондином с вызывающими изумрудными глазами. Генри был младше Джека на год, а если точнее, то на одиннадцать месяцев и десять дней. Генри посмотрел на Джека из-под густых бровей. Эти серые глаза уже давно стали казаться блондину стеклянными. Они пронизывали насквозь, как стрела, а Генри даже не знал об этом. - Не пугай своим взглядом. -  всё же усмехнулся Джек, хотя по его спине невольно пробежалась орава мурашек. - Ты что-то говорил? - спросил Генри, всё же слегка улыбнувшись. Джек хмыкнул, поскольку ему не больно хотелось повторять всё сказанное. - Я говорил о погоде тридцать первого. - всё же напомнил он. Генри посмотрел в окно. Буря держала планку. - Если мы не пойдём на вечеринку, земля не провалится. - Как ты можешь такое говорить?! - воскликнул Джек, упирая руки в бока. - Мы ждали этого дня с прошлого Хэллоуина! Генри только пожал плечами. Он не был большим фанатом шумных гулянок просто потому, что кроме Джека у не было друзей. Большую часть своего времени вне работы он проводил дома, поглощая литературу и кино. - Брось, неужели ты хочешь провести день рождения дома как в прошлом году? - Нет. - вздохнул Генри, уже успев пожалеть, что начал возражать другу. - Я просто говорю, что не расстроюсь, если вечеринки не будет. - Она состоится. В любом случае. - уверенно заявил Джек, ткнув пальцем в столешницу для пущей убедительности. - Даже если все мёртвые восстанут. Генри слегка закатил глаза и поставил на стойку стаканчик с напитком. - Лучше пей свой грог.  

🎃

Рабочий день подходил к концу, и Генри обслуживал последних покупателей, Джек ждал его на небольшом диванчике рядом с отделом детективов. Ему хотелось поскорее оказаться в кинотеатре, куда они собирались пойти. Однако, его друг медлил, слишком уж тщательно намывая капучинатор. Джек с лёгким раздражением глянул на часы и, убедившись, что времени осталось мало, стал стучать пальцами по маленькому столику. Генри старался держаться прямо, но задумавшись, всегда терял свою королевскую осанку. Чаще всего его видели тихим, летающим в своём литературном мире, как можно было предположить. Весь его образ никак не вязался с вызывающей цепочкой в правом ухе и ещё несколькими проколами с гвоздиками, так же как и предначертанная Джеку терпеливость с тем, что было на самом деле. - Ну, что? Пошли? - спросил Генри, наконец-то погасив свет и надев своё пальто. Джек облегчённо кивнул и поднялся с насиженного места.   Порывы ветра снаружи немного стихли, но всё ещё вертели в воздухе дырявые пакеты и гнилые листья. Как и должно обычному городу в конце октября, Уоррен превращался в огромную горящую тыкву. Атмосфера праздника проникала в сердца людей и побуждала покупать больше сладостей и вырезать больше тыкв. Каждый магазинчик, каждое кафе были украшены всевозможной атрибутикой: свечами, тыквами, гирляндами, силуэтами ведьм и их котов, мордами чудищ, летучими мышами на верёвочках, и, конечно же, везде стояли коробки с конфетами. Генри и Джек шагали, чуть ускорившись, обходя зазевавшихся детей, глядевших на наряды за витринами. Блондин с широкой улыбкой воображал, как появится в своём образе на будущий праздник, и как им с Генри будет весело. Сам Генри, честно говоря, ещё не решил в чьём обличии встретит свой день рождения и самый страшный праздник в году. Всё потому что он до сих пор не терял надежду, что вечеринка или энтузиазм Джека накроются медным тазом. - Мне кажется, что полиция всё испортит. – вдруг сказал парень, отводя взгляд от жутких масок, рекламируемых местным супермаркетом. Брови Джека поползли вверх, а сам он ухмыльнулся. - Разумеется, как и всегда. Генри мысленно отругал себя за то, что открыл рот и начал снова давать заднюю. - Ну, - он неловко кашлянул, старательно изображая беспечность. – я имею в виду прошлогодний инцидент. - Инцидент. – передразнил друга блондин. – Хватит использовать эти слова из книжек. Генри вдруг ощутил порыв ярости, но тут же утопил его в анализе позиции Джека. Его другу никогда не нравились вычурные словечки и словосочетания, а так же он не переносил клише-фразы и стереотипы. Генри ничего не мог с этим поделать, ведь вся литература буквально состояла из них, а объяснять другу важность классических мифов было бесполезно. Джек никогда не восхвалял прошлое и ничего из него не брал, хотя сам того не замечая, отчаянно за него цеплялся. - Был бы я на месте шерифа, - Генри пришла в голову идея, как «ненароком» позлить блондина и отомстить за некое подобие нигилизма, которое тот иногда проявлял. – я бы поставил патруль на каждом шагу и заставил бы их заглядывать за маску каждому прохожему. А ещё было бы разумно исключить большие столпотворения. - Хэллоуин – само по себе столпотворение! – заметил Джек, указывая на толпы гуляющих. – Толпа пьянчуг в баре, толпы детей на улицах, взрослые тоже устроят себе вечеринку в стиле 20-х где-нибудь в ратуше. Ты бы не смог остановить сам Хэллоуин. – блондин победно воззрился в глаза друга, призывая того поверить в своё бессилие. Генри не мог не согласиться, ведь он действительно не мог повлиять на ход праздника. Точнее смог бы, будь он Дином Винчестером или супергероем из комикса, но целью парня всё же было предотвращение не праздника, а своего в нём участия. В кинотеатре было оживлённо. Куча детей ожидали начала мультфильма, группа подростков, как и Генри с Джеком, были настроены на фильм ужасов. Как раз в преддверии Хэллоуина! Таинственный свет от двухметровых фонарей, стоящих прямо в холле, будоражил воображение, готовя зрителей к полному погружению в историю. Генри помнил их с Джеком первый раз. Первый самостоятельный поход в кино. Им было по десять, им хотелось сделать это, их никто не мог остановить. За день до назначенной даты они составили подробный план, учитывающий всевозможные неожиданности. Конечно, они про него забыли, когда сломя голову неслись по улице, опаздывая на фильм уже на десять минут. Всё обошлось. Слава долгой рекламе перед началом. Маленькие мальчики сидели на последнем ряду, вытянув шеи и смотря на экран поверх голов людей. Они искренне надеялись, что уборщица не станет их ругать за рассыпанный по всему залу попкорн. Один мужчина пару раз оборачивался на Генри, злясь на того за удары ногой по креслу. В целом мальчишки остались довольны. Сейчас они выросли и научились приходить в кино вовремя, научились прятать просыпанные чипсы и незаметно вытягивать ноги на спинки нижних кресел. Они уже без стыда смеются над грязными шутками и делают замечания малышне. Однако, Генри завидовал своей младшей версии. Та могла смотреть все фильмы ужасов, не отводя глаз от экрана. - Идеально. - сквозь зубы прошипел Генри, смотря на свой билет. - Фильм ужасов про маньяков. То, что надо. - он неправдоподобно улыбнулся, подняв большой палец вверх. - Чем ближе к реальности, тем страшнее. Тебе не нравится мой выбор? - обиделся Джек, сгребая в рюкзак флаеры с новинками кино, которые он обычно спустя пару дней выбрасывал. - Мне нравится. - честно сказал Генри. - Но ты же знаешь, что я потом плохо сплю. - он поджал губы, понимая, что звучит как полный трус. - Так и должно быть! По-о-о-о-лное погруже-е-е-е-е-ние перед днём м-ё-ё-ё-ё-ёртвых. – протянул зеленоглазый, хлопая друга по плечу. - Тем более мы будем в кинотеатре в окружении людей. - он провёл рукой по воздуху, указывая на оживлённую толпу. - Обычно ты один не смотришь ужастики, но я же с тобой. А потом всё забудется, ведь скоро день двойного веселья! Генри вздохнул, разглаживая помятый от нервного тика билет. Джек убеждал его, что здесь нечего бояться, что если монстры и существуют, то им нет дела до обычных парней вроде них, решивших посмотреть хоррор. Дело было в том, что на самом деле Генри не верил в существ из ужастиков. Он оставался агностиком по многим вопросам, но в одном он был уверен точно: фильмы ужасов плохо на него влияют. - Знаешь, - хитро улыбнулся Джек. - сегодня я не позволю тебе сидеть с закрытыми глазами. Генри удивлённо посмотрел на него. - В каком это смысле? Блондин лишь дёрнул бровями и поманил друга пальцем в зал. Генри ничего не оставалось, как повиноваться и зайти внутрь, ведь он не хотел расстраивать Джека. Может сегодня всё будет по-другому? Сумрак внутри всегда его завораживал. Горели лампы на полу, указывая на ступеньки, кресла отбрасывали горбатые тени, а запах такого зала нельзя было спутать ни с чем на всём свете. На последнем ряду уже сидели люди, что очень огорчило парней, ведь их излюбленным местом был именно он, протёртый от задниц «сладких парочек» ряд, будто отдалённый от всех остальных. Устроившись на предпоследнем, Джек стал кидать в рот попкорн, пропитанный маслом со вкусом сыра. Уминая вторую горсть, блондин остановился, подумав, что снова прикончит еду ещё до начала фильма. Пока шла реклама, он стал оглядываться по сторонам в поисках знакомых, но никого, кроме второкурсника, который в прошлом году чуть не сбил его на велосипеде, не увидел. Неужели его друзья настолько глупы, чтобы пропускать такой фильм? Какая вообще может быть причина, чтобы пропустить фильм ужасов в «сезон ведьм»? Генри наблюдал за действиями в кино, не ощущая неприятных мыслей в голове. Это его обрадовало и успокоило. Наконец-то он достиг гармонии. Ему стали представляться картины, как он смотрит самые страшные фильмы в одиночку дома, получая от этого кучу удовольствия без последствий… Сердце бешено колотится не от паники, а от ощущения адреналина. Губы сами улыбаются, потому что это дико весело. Генри закрывает глаза, чертыхаясь про себя. Кульминация напряжённого момента и резкий поворот выбивают из парня все хорошие мысли, как и психопат мозг у бедной женщины прямо перед всеми зрителями. Парень закрывает лицо руками, вжимаясь поглубже в кресло. Неожиданно кто-то слева хватает его за запястья и тянет на себя. Генри не успевает вскрикнуть. Джек крепко держит его руки в своих, придавливая их к подлокотнику. - Смотри. - приказывает он, не отводя глаз от экрана. Генри пытается вырваться, но с ужасом осознаёт, что не может. Или не хочет? Он переводит взгляд на экран и с выдохом осознаёт, что жуткая резня кончилась. Джек отпускает его, возвращаясь к поеданию вкусной гадости. Спокойствие снова здесь, и Генри убирает свои руки на подлокотники. Но вот снова его пальцы сами лезут на глаза. Джек не медлит и оттягивает руки друга. Однако на этот раз Генри сопротивляется сильнее, и на предпоследнем ряду начинается борьба. Генри старается кричать про себя, лишь издавая кряхтящие звуки, он вертит головой, зажмурив глаза, а кто-то сверху недовольно бурчит. - Давай! - кричит шёпотом зеленоглазый. - Ты не сможешь побороть свой страх, не посмотрев на него! - Ты не понимаешь! – уже в отчаянии шепчет Генри. – Отпусти! – но смех, вызванный комичностью ситуации, прорывается сквозь завесу начавшейся паники. Джек начал вышёптывать бранные слова, чем сильнее рассмешил парня. Он стал махать руками и ногами. Женский голос громко пригрозил парням, и они успокоились. Генри ухмыльнулся, смотря на Джека, который смахнул чёлку с глаз и ответил таким же полным ехидства и азарта взглядом. Конец последней сцены. Занавес опущен. Зрители аплодируют. Генри и Джек стоят в очереди в туалет. Блондин хочет предложить другу прогуляться, но тот лезет в карман и достаёт мигающий телефон. - Ох, чёрт. -  содержание сообщения не радует Генри. - Меня хозяйка просит прийти завтра пораньше. Привезут партию новых книг. - Во сколько? - поинтересовался Джек. - В семь. - тоскливо ответил Генри. Ему не хотелось вставать рано. - Ладно, раз так, мне уже пора. Джек вздохнул. Он не любил оставаться в одиночестве, наедине со своими мыслями и этим городком. Ему в голову приходила одна и та же мысль каждый раз, как они с Генри прощались. «Мы никогда отсюда не уедем. Мы не выберемся. Мы состаримся здесь и умрём». Джеку оставалось надеяться, что сестра уже дома, и когда он придёт, они устроят что-нибудь весёлое. Его дом был в конце главной улицы, посаженный чуть дальше остальных. Около этого особенного, по мнению Генри дома, стоял тёмно-синий пикап матери Джека, в кузове которого всегда лежало ружьё. Отец Джека был заядлым охотником. Раз в месяц он выбирался со своими друзьями и сыном поохотиться на фазанов или, если повезёт, на оленя. Однако, причина хранения ружья в машине заключалась отнюдь не в страстной любви к охоте. Пресса давно успокоилась, но соседи не переставали поднимать разговоры на летних барбекю, кровь на земле давно засохла, и дождь смыл всё с поверхности, но всё же что-то впиталось в землю и стало частью этой проклятой земли. Прошлая осень не баловала жителей Огайо дождями. Поля стояли сухие, из-за пыли трудно было дышать, а небо просто хмурилось, сдерживая слёзы. Настало время собирать конфеты, и ряженые повалили на улицы. Ружьё дядюшки Пита всегда висело над дверью. Он не был охотником, но любил, когда его таковым считали. Старое, но отполированное до блеска оружие вызывало всегда один и тот же вопрос: «Вы, значит, охотник?». Старик на это отмахивался, улыбаясь, и говорил, что он давно уже не в тех годах, когда бегаешь по лесу целый день за шустрыми зайцами. Его племянница Сара даже в магазин его одного боялась отпускать из-за того, что он мог там учудить. Под этим словом подразумевались невинные заигрывания с продавщицами и бесчисленные рассказы о его увлекательной жизни. Жены у него не было. Она разбила его сердце, и он не любил о ней говорить. Сестра, слишком поздно родившая милую девочку, погибла при родах. У старика осталась племянница, которую он лелеял в течении всех её двадцати пяти лет. Каждый год подарки на Рождество, День рождения, Пасху, День благодарения и Хэллоуин... Сарра вернулась домой около девяти. В кафе кончилась её смена, и она спешила домой, чтобы насладиться праздником. Тёмные окна их дома показались девушке подозрительными. Её дядюшка не мог рано лечь спать, ведь он ещё не вручил ей подарок... Сердце заколотилось сильнее, но внешне Сара старалась держаться спокойно. Она отперла ключом дверь и погрузилась в сумрак дома. Лампы зажигались одна за другой, освещая уютно обставленную гостиную. Сара поставила на стол в кухне довольно крупную тыкву, а затем поднялась на второй этаж и осмотрела каждую комнату. Они оказались пустыми. Внизу обнаружилось, что пальто дядюшки отсутствовало, как и его шляпа. Она присела на стул, спокойно выдохнув. Питер хлопотал на кухне, готовя праздничный ужин, когда заметил, что сливок еле хватало на одно пирожное. Так оставить он это не мог, поэтому вытер руки о фартук с забавной рожицей и направился в прихожую. Ближайший магазин был около города, в то время как дом Пита находился около лесополосы по соседству с участком Риганов. Обычно он не спеша шёл по дороге, держась ближе к деревьям. Сейчас же было слишком темно для такого маршрута, поэтому мужчина зашагал под фонарями на противоположенной стороне. Из города доносились визги детей и громкая музыка с карнавала. Он пробыл в магазине около часа, больше общаясь с продавцами, чем занимаясь покупками. Некоторые посетители забегали внутрь и в спешке скупали оставшиеся на полках сладости. Дядюшка посмотрел в окно и почесал затылок: - Да, - протянул он. - задержался я, однако. Молоденькая девушка, раскладывающая крекеры, посмотрела на него с надеждой. В течение часа она никак не могла от него отделаться, а работу свою делать то надо. Питер снял шляпу, откланялся по-джентельменски и направился к кассе. Сара подходила к окну уже в десятый раз, но её дяди на горизонте не было. Она пыталась ему позвонить, но его телефон, как всегда, оказался забытым на тумбочке около кровати. Её праздничное настроение улетучилось, оставляя беспокойство. - Нет, - сказала Сара в слух. - я не могу сидеть и ничего не делать. Она схватила свою сумочку и шагнула в прихожую. Внезапно все лампы погасли, и девушка осталась в темноте. Было слышно, как ток отчаянно пытался вернуться в провода, но его что-то сдерживало. Сара огляделась и опустила сумку на пол. Надо бы проверить не в пробках ли дело, но сейчас ей было важнее найти дядюшку, чем заниматься светом. Девушка уже собралась продолжить собираться, однако её остановил звук, напоминающий скрежет по стеклу. Сара прислушивалась несколько секунд, но звук не повторялся. - Нет у меня времени ещё и на крыс. - подумала она, и сняла с вешалки пальто. Она стала засовывать руки в рукава, но вдруг скрежет повторился и стал невыносим для ушей. Девушка вскрикнула, закрывая уши ладонями. Звук исчез также неожиданно, как появился. Это были не крысы. В тишине, нарушаемой лишь дыханием Сары, повисла смерть. Она подкралась поближе и наблюдала за девушкой через окно. Она дышала прямо на стекло, но оно не запотевало, потому что дыхание было мёртвым. Холод заполнял крыльцо, гася свечки в тыквах. Она снова потёрлась о стекло, и раздался всё тот же скрежет, оглушающий и страшный. Сара съёжилась вновь, чувствуя, как ужас проникает в её сознание. Она понимает откуда идёт звук. Штора закрывает пол стекла, и девушка протягивает руку к ткани. Стояла кричащая тишина, самая страшная из всех. Сара начала тянуть занавеску, пытаясь сделать глубокий вдох, но её глаза широко распахнулись, когда она не получила желаемую порцию воздуха. По дому прокатился звук тихого стука копыт. Вспышка света ослепила её. Все лампы зажглись как по команде. За стеклом тут же появилась чья-то широко улыбающаяся морда. Чёрные рога тёрлись о стекло вновь и вновь воспроизводя скрежет. Голубые глаза с узкими чёрными зрачками-бусинками вонзились в испуганную девушку. Она закричала и отпрыгнула от окна, прикрывая ладонью глаза. Лампы вновь погасли. Казалось, что крик ещё стоял в комнате. Сара села на пол и стала активно поглощать воздух. Нечто стояло за окном и смотрело на неё, не прекращая улыбаться. Сара медленно приподнялась и взглянула в окно. Здравый разум стал к ней возвращаться, и страх сменила злость. - Если это дети в дурацких костюмах, то я их всех... - она вскочила на ноги и подбежала к окну, смотря во все стороны. Вдруг её глаза встретили знакомую фигуру. Дядюшка Пит, не торопясь, шёл к дому и вертел пакетом со взбитыми сливками. Он весело насвистывал какую-то песенку и даже припрыгивал. Сара облегчённо выдохнула и даже забыла про проказы ряженых. Дядюшку надо было бы встретить и отругать за такую выходку, да и со светом нужно было что-то делать. Она решила выйти навстречу мужчине, но что-то её остановило. По мере приближения Питера к дому, становилось ясно, что за ним двигалось что-то ещё. Когда он оказался достаточно близко, Сара прижалась лбом к стеклу и раскрыла рот в немом крике. Из головы её дяди росли большие чёрные рога, обмазанные чем-то тёмно-зелёным. Только ей так показалось. Кто-то вроде сохатого мотнул головой, оставляя Пита без рогов. Сам дядюшка, казалось, не замечал, что его преследуют. Раздался крик. Девушка стала барабанить по стеклу, пытаясь предупредить дядю. Ночной гость повернул свою улыбающуюся вытянутую физиономию, встав на задние ноги. Массивные рога взметнулись кверху. Сделав шаг вперёд, ночная тварь мотнула рогами, насквозь протыкая дядюшку Пита. Тот застыл с нечитаемым выражением. Улыбка сползла с его лица, давая место шоку. Кровь заструилась по рогам и по одежде Питера. Монстр глухо застонал. Сара могла поклясться, что тогда она услышала нотки жуткого смеха. Неожиданно тело дядюшки стало стремительно приближаться к окну, за которым стояла Сара. Рога пробили стекло, и тело старика наполовину перевалилось за окно, оставаясь в нескольких сантиметрах от Сары. Острые рога стали исчезать, давая крови течь сильнее. Олень потряс головой, окрашивая стены дома красным и стал удаляться, оставляя на земле следы от копыт. Девушка, всё ещё оставаясь в глубоком шоке, сорвалась с места и, схватив ружьё со стены, выбежала на улицу. Ветер доносил до её носа аромат печёных яблок и карамели. Отовсюду слышались звуки веселья. Вокруг никого живого кроме Сары больше не осталось. Дядюшка Пит по-прежнему держал в мёртвых руках пакет со сливками. - Это был какой-то сумасшедший. – в голос заявляли местные. - Во всём виноваты несносные детишки. – в свою очередь считала полиция. – В следующем году не видать им веселья! Конечно, никто бы не поверил Саре, что её дядюшку убило жуткое существо.  

🎃

Генри и Джек разошлись на перекрёстке перед кинотеатром. Генри пошёл направо, а Джек налево. С приходом сумерек жизнь в городе не угасает, а наоборот, у него открывается второе дыхание. С улиц пропадают дети и старики, и они наполняются молодёжью. Джек был недоволен концом вечеринки и чувствовал себя пятилеткой, которого мама загнала домой. Он пнул камень, лежащий на обочине. Тот подпрыгнул и ударился о землю в метре дальше. Парень засунул руки в карманы и возвёл глаза к небу. Там, среди звёзд красовался круглый диск, льющий мистический свет на землю. Джек был полностью уверен в том, что такой круглой и яркой он луну ещё никогда не видел.