Выиграй желание

      — Две минуты! Прошу! Всего две!       Противный голосок преследовал Чонгука всю дорогу от университетского корпуса до общаги. «Отста-а-ань», — стискивая зубы, молился Чонгук и упрямо не оборачивался.       — Пожалуйста! Это очень важно!       «Отстань. Отстань. Отстань».       До желанных дверей оставалось метров пятьсот, а дальше надоедливую старосту не пустит вахтёр. Чонгук ускорился, стараясь не переходить на бег. В его воображении он уже открывал тяжёлую дверь, переступал порог и слушал, как стихали позади вопли.       — Чон Чонгук! Две минуты!       «Нет. Нет-нет-нет. Ни две, ни одну, ни секунды тебе», — злорадствовал Чонгук, предвкушая неприступную тишину холла общаги. Вот когда его оградят надёжные стены мужской обители, тогда и обернётся, чтобы через окно посмотреть на старосту Лим. А она непременно будет стоять там, на улице, одинокая и проигравшая.       Чонгук уставился на дверь, сознательно игнорируя всё, что могло его отвлечь и задержать. Вижу цель — иду к ней. Никак иначе.       — Чон! Постой! Очень тебя прошу! Чонгук!       Обогнуть пару клумб, перешагнуть кем-то брошенную метлу — всё на автомате, не отвлекаясь. Ручка у двери общаги как длинная тонкая труба и такая же блестящая, отполирована многими ладонями за столько-то лет. И сама дверь внушительная, её приходилось с силой тянуть за ручку, чтобы придать инерции, и тогда дверь распахивалась. Да так, что потом потянешь её на себя, чтобы закрыть, а она норовила стукнуть, чтобы не зевал. И не следить, а закрылась ли, нельзя — против правил общежития и лично господина Со, бдительного старика-вахтёра.       Дверь виделась всё чётче, вплоть до бликов на металлической ручке. Чонгук улыбнулся краем рта. «Что ж, староста Лим, пока-пока!»       — Чонгук! Клянусь! Ты точно пожалеешь, если не остановишься!       «Ха!»       Подошва кроссовки ступила на первую ступень широкого порога.       — Ха! — раздалось сзади. Чонгук не повёлся на провокацию. Порадовался, что староста замолчала и, видимо, остановилась. Значит, поняла, что проиграла, и отстала.       У самой двери Чонгук остановился и обернулся.       Староста Лим стояла, скрестив руки под грудью, чуть выставив ногу, склонив голову к плечу, и ничем не напоминала сожалеющую неудачницу. Ещё и солнце удачно подсветило её, придав образу старосты воздушности.       «Ха! Три раза! Ты, конечно, красотка, но и заноза, каких поискать».       Чонгук не успел отвернуться от старосты, чтобы торжествующе войти в общежитие. Тяжёлая дверь беззвучно отворилась, на ходу ускоряясь, и сбила его с ног. Сильный толчок превосходящего по массе противника лишил Чонгука точки опоры и повалил на ступеньки. Не очень удачно повалил. Чонгук оказался на четвереньках и был рад, что руки не соскользнули с краёв ступеней, растянув его головой вниз.       «Зараза!»       Чонгук не сразу сообразил, как бы встать поизящнее. Зато он отлично видел ноги старосты, которые приближались к нему.       — Чон Чонгук! Спасибо, что уделил мне время. Я не отвлеку надолго.       А затем староста Лим присела возле него, красиво отвернув колени, прикрытые широкой юбкой. Так, что ему ничего интригующего увидеть не удалось. Ну никакого удовольствия в качестве компенсации!       Чонгук собрал себя в кучу и сел на ступеньке. Отряхиваться не стал, зато гордо вскинул голову и уставился на старосту.       — Слушаю внимательно.       Староста улыбнулась. Ехидненько так. Довольненько. Чонгук напрягся. В принципе, он знал, что сейчас будет, и никакого повода так улыбаться не видел.       — Брат, ты цел? — На плечо Чонгука опустилась крепкая ладонь.       Чонгук поднял глаза на виновника его фиаско. И только кивнул. А другого ответа быть и не могло — капитан университетской команды по боксу шуток не понимал и не любил, зато был дотошным и ответственным. Проще не связываться. Раненную гордость мазью не залечишь.       — Хорошо. Ты так полетел красиво, я разволновался. Но успел сгруппироваться, молодец.       Чонгук снова кивнул, надеясь, что боксёр пойдёт по своим делам и оставит Чонгука разбираться со своими.       — Спасибо, сонбэ, — голос старосты прозвучал неожиданно. Чонгук успел перевести на неё взгляд, чтобы заметить улыбку. Нежную и благодарную, между прочим!       — Всегда пожалуйста, Хёнджу-я. Обращайся.       Тень боксёра на мгновение накрыла Чонгука и пропала. А вот недоумение пополам с подозрением, почему «Хёнджу-я», осталось. И давно первый боксёр универа так интимно обращался к его старосте? И о чём таком староста попросила своего знакомого боксёра?       Чонгук откинул голову и прищурился. Подумать было о чём. Другое дело, был ли в раздумьях смысл? Боксёр, сбивший его с ног пару минут назад, спокойно удалялся по аллее. Чёрт, да он даже брошенную метлу поднял и приставил к дереву! Ой, лучше не связываться.       — Ну так что, Чон Чонгук. Протягивай руку. Правила ты знаешь.       Чонгук взглянул на довольную собой старосту исподлобья. Ничего остроумного и оригинального, что могло бы отвлечь её и спасти его, ему не приходило на ум. А обычно он в карман за словом не лез. Шансы отвертеться таяли с каждой секундой. Староста Лим не сводила с него глаз, будто связала взглядом. Загипнотизировала, как удав кролика!       — Староста Лим. Может, всё-таки не я?       — Именно ты.       — Лим Хёнджу, ты уве…       — Чон Чонгук, — перебила она его, — прекращай ломаться. Пришла твоя очередь, и ты сам это знаешь. Правила не я придумала. И тебя уж точно не выбирала.       Чонгук присмотрелся. Нет, не сходилось. Слишком блестели глаза у старосты. И губы подрагивали, сдерживая улыбку или ухмылку. Скорее, насмешку. У неё явно был свой интерес, неофициальный. А это в разы опаснее. Но! В конце-то концов, не съест же она его! И он протянул руку.